Май пен рэй

Вдруг какой-то старичок

Паучок

Нашу Муху в уголок

Поволок…

К. Чуковский

В истории с журналистом Дашино участие, к её удивлению, не закончилось. Кисло скривившись, она сидела в машине и следила за тем, как размашисто опекун выкручивает руль, будто хочет вырвать его из стойки. Миша, напротив, светился миролюбием, солнечные блики ласкали его кожу с лёгким загаром. Когда только успел сходить в солярий? Ну, ни дать ни взять — только что с курортов Тринидада и Тобаго! Красавчик на выданье. И ко всему по идее прилагались европейские манеры, с детства привитые, как он сам утверждал. Но за них Даша не дала бы и копейки.

Тяжёлый и сладкий запах роз, лежавших на заднем маленьком сиденье, пропитал уже всё в салоне. Миша не выдержал, открыл окно, и дорожный ветер ворвался со свистом. Его кудрям это не могло повредить, а вот Дашины, старательно причёсанные пакли, вмиг растрепались. Мимолётный взгляд, брошенный в зеркало, это подтвердил. А ещё он подтвердил, что Аляска успела приноровиться к Мишиным гонкам — она держала достаточно большую, но стабильную дистанцию.

— Повторим пройденное, — сказал Воицкий. — Твоя задача какая?

— Отвлекать внимание гостей. — Каким образом Мише удалось напроситься к Хустову на День Рождения, можно было только догадываться.

— И?

— И «не подпускать к объекту смазливых баб».

— Совершенно верно.

— Это какой-то дурдом, — еле слышно проговорила Даша.

— Не ной. Забыла, откуда я тебя вытащил?

— С корыстной целью...

— Какая там цель? Я был не в себе… У меня был приступ человеколюбия...

Хоть Даша и зарекалась участвовать в его делах сердечных, но тут не смогла отказать. Ведь опекун не только снизошёл до смиренной просьбы, но и обещал ей исполнения всех желаний в размере аж трёх дополнительных выходных в текущем месяце. К тому же, речь не шла о том, чтобы толкать в Мишины цепкие объятия невинного юношу. Всё-таки Артём не ребёнок и способен сделать свой выбор. Она лишь будет играть роль спутницы, и отводить глаза окружающим, позволяя Воицкому немного сблизиться с именинником в привычной для того обстановке. Почему бы не дать им шанс? Она сама хотела, чтобы Воицкий нашёл «нормального» парня?

Теперь не до шуток. Целый месяц после встречи в РУДК, опекун только и говорит о молодом журналисте. Этот «борзописец»… Миша называл его так с неподдельной нежностью и мечтательно планировал их будущую совместную поездку в Лондон.

Даша с ним не спорила, но, как человек избежавший весенней любовной горячки, она задумывалась и о других, менее радостных перспективах. Риск заключается не только в Мишиной однополой страсти, но и в самом Артёме. Ведь он, как выяснилось, успел привлечь к себе внимание очень многих влиятельных фигур. И не самое доброжелательное внимание, надо сказать. Валентин Бай был далеко не первый, кому он перешёл дорогу. По степени ущерба, угольный магнат плёлся где-то в хвосте этого длинного списка. От многих его защитит Мишино покровительство, но не ото всех. Ведь Хустов — это просто ходячая катастрофа. Уму непостижимо, во что он успел вляпаться к своим — вот уже — двадцати шести годам! Тут и статьи о незаконной вырубке леса, и судебные разбирательства с крупным застройщиком… И везде подавай ему справедливость!

Последнее время «активист» вроде бы немного приутих, занимался в основном волонтёрской организацией «Лесная Почта». Собирали какие-то немедицинские, но необходимые вещи для пациентов детских районных больниц. Миша даже наведался в одну из них с группой волонтёров. Узнав об этом, Даша сразу поняла, насколько всё серьёзно. Почти на отметке «безнадёжно». Ведь Миша был из тех, кто не выносил присутствия больных, сирых и убогих, а детей любил ещё меньше.

— А розы? Ему что ли? — поинтересовалась девушка. Она всё надеялась, что опекун сбавит скорость. Но до следующего светофора было ещё далеко, да и там, не факт, что сбавит.

— Ну.

— Даже не думай.

— Почему?

— Он же нормальный парень… а не один из твоих… бесштанных мальчиков. Ему будет неудобно при всех получить от тебя такой букет. — Даше смаковала возможность уколоть Воицкого в таком чувствительном аспекте. — Это унизительно и пошло.

— Пригрел змеюку на своей шее, — обречённо пожаловался Миша.

Они вышли у подъезда котельцовой девятиэтажки.

— А другого подарка у тебя нет?

Воицкий открыл багажник, достал огромный серебристый пакет и показал содержимое. Там обнаружилось пять или шесть упаковок памперсов.

— Вот это? — удивилась Даша.

— Но не всё. Ещё пятьсот упаковок отправлены в «Лесную Почту».

Даша со значением покивала головой. Она поняла, что уже ничего не понимает. Хорошо хоть розы остались в салоне. А двуликая, наоборот, увязалась за ними.

— Подожди, не могу на это смотреть, — перед самой дверью Миша выпустил пакет, позволив ему шлёпнуться на бетон, и принялся приглаживать Дашину чёлку. — У тебя на голове нанайский веник…

Если Миша так нервничает, то ей и правда стоило постараться.

— О, п-проходите, М-михаил, — встретил их не менее взволнованный журналист, сияя диоптриями, — Вы мне п-представите ваших спутниц?

Ну, конечно, их ведь, по сути, ещё не знакомили, встреча у Вали не в счёт.

— Ах да, — спохватился Воицкий, — это Даша, мой антикризисный менеджер.

— Надеюсь, кризисы сюда не доберутся, — улыбнулся парень. — А вы, наверное… хм…

Все поняли, что он смотрит на Аляску.

— Это моя сестра Аля, — поторопилась Даша, и тут же поняла, что сделала ошибку.

Если Артём навёл такие подробные справки обо всех, то не мог же он вообще ничего не знать о Белуниной? И первое, что лежало на поверхности — это полное отсутствие родственников. Ну, что ж, пусть Миша сам с ним объясняется, он всё равно узнает рано или поздно.

Квартира была просторная, трёхкомнатная, с кладовкой и лоджией, незатейливо обставленная. Как сам именинник признался, он снимал её почти задаром у родственницы, уехавшей заграницу. Стульев не хватало, поэтому в гостиной сидели прямо на ковре, среди подушек. Тут же какой-то парень играл на гитаре, сопровождая сложные переборы глубоким кошачьим басом. Кто-то фотографировал, девушка в длинной этнической юбке разливала душистую самодельную сангрию.

Даше нравилась эта лёгкая творческая атмосфера. Совсем другой мир. Здесь те, кто прошёл годы студенчества и общежитий. Они делают первые шаги в карьере, в совместных проектах, дружат семьями, ездят на майские шашлыки… В общем, всё, чего она лишена, всё, что перепрыгнула, как сокращённый из школьной программы класс.

Домашний Хустов оказался очень мил. Глядя на него, улыбка так и просилась, как собачка на прогулку. Он ходил по квартире в оранжевых валенках, видимо подаренных, знакомил гостей друг с другом. Насколько Даша поняла, тут собрались его коллеги, молодые журналисты, волонтёры, студенты и даже писатели. Воицкий в своём костюме, купленном на Savile Row, был похож на круизный лайнер среди рыбацких лодочек.

— Мог бы одеться попроще, — прошипела она ему, когда никто не слышал. — Если не хотел выделяться.

— А ты работай, работай, — оскалился опекун. — Шамань, бей в бубен, делай, что надо.

Девушка привычно вздохнула. Ну, что ж… Вот какой-то длинноволосый хлыщ заинтересованно разглядывает Воицкого, а в следующую минуту уже разглядывает этническую юбку. Когда праздник закончится, и гости захотят вспомнить, кто там присутствовал, вряд ли они сойдутся во мнениях. Кто-то скажет, что видел модного писателя Водрова, а кто-то возразит, что это был художник Выготский. Хорошо быть Мишей, когда за спиной Даша.

Очень скоро опекун увлёк своего очкастого журналиста в лоджию, а Даша встала на шухере, укачивая в руке дешёвое шампанское. Если кто и вспоминал про именинника, то она быстро внушала им, что есть дела поинтересней.

Дверь в лоджию осталась приоткрытой, и до её слуха долетали обрывки фраз. Миша рассказывал, как он впечатлён работой «Лесной почты», и какие видит перспективы её развития… Он говорил об учреждении фонда, о сборе пожертвований, о европейских грантах… На лице Артёма подёргивалась скептическая улыбка, но щёки его порозовели, а глазки блестели — заинтригован. Даша его понимала. Талантливый журналист разбирался в банковских финансовых схемах, но совершенно не умел просить. И потому волонтёры под его руководством перебивались малым, собирая с миру по нитке, отрывая от себя и от небезразличных друзей. С Мишиной помощью у них и правда могло всё получиться. Это предложение, от которого будет очень сложно отказаться.

Хустов что-то уточнял, делая долгие паузы перед каждой фразой. Даша не слышала, он говорил тихо. Наверное, интересуется деталями. Ломается, как девица. Миша подливал ему розовое в кружку, и жарко взмахивал рукой, то присаживался на подоконник, то вскакивал, и шагал из стороны в сторону. Отчего-то девушке вспомнился хитрый Каа, который тоже круги выписывал, гипнотизируя своих жертв. Только он их ко всему прочему не спаивал.

Артёма классически загоняли в угол, и Даша не могла не признать, что пойманный, но ещё не прирученный, парень смотрелся весьма неплохо. Впрочем, хорошо изучив Мишу, она не сомневалась, что вскоре «акула пера» станет мягкой и пушистой.

— Ну как? — спросила она, когда они спускались с крыльца.

— Ты не поверишь, он… Всё просто отлично!… — Миша грубо притянул её и крепко обнял. — Ты мой талисман!

— Отстань, пьяница, — вырываясь, Даша чуть не выронила пластиковый контейнер с куском торта, полученного в дорогу.

Майская ночь не баловала теплом. Аляска открыла дверцу шкоды — пока Миша пил с Артёмом, Даша успела позвонить Соломону. Тот приехал на такси и забрал жёлтый понтиак. В таком состоянии они не позволят Мише сесть за руль. Он повозмущался для виду, как без этого. Что ж, свидание можно считать успешным, работу выполненной. Теперь хотелось домой. Там их ждут Соломон со своими сериалами и тайка, вернувшаяся из отпуска.

Дома все разбрелись по своим углам — Воицкий любезно пожелал всем спокойной ночи и отвалился спать, Аляска ушла на кухню к тайке — они вполне ладили и собирались полуношничать за дамскими журналами и чаем.

Перед сном Даша захотела по привычке проверить аську, только открыла ноут, как получила сообщение от Бруклина. Следил он за ней, что ли?

Brooklyn: — Привет, как дела?

Darya: — Твоими молитвами.

Brooklyn: — Я видел тебя один раз. Ты очень сильно похудела.

Darya: — Вытянулась.

Brooklyn: — У тебя хорошие друзья.

Darya: — А у тебя?

Brooklyn: — Увы. Несколько раз я встречал двуликих, но у них не было желания знакомиться.

Darya: — Тогда возвращайся, братец.

Brooklyn: — Я знаю, вы меня ищете. Пусть твои друзья не тратят на меня время. Я приду сам, когда завершу свои дела.

После переписки с братом девушка долго лежала без сна. Чёртова луна светила так ярко, заливая комнату своим холодным маринадом. Даша накинула одеяло на голову и пробормотала:

— Май пен рэй… май пен рэй.

Так говорит Пен Чан. Вроде бы это значит, что всё будет хорошо.