Акула пера

А он, поглядите, какой боевой:

Бесстрашно и дерзко бросается в бой.

Со всеми, со всеми

Готов он сразиться

И никогда

Никого

Не боится.

К. Чуковский

Умытые апрельскими дождями блестели на солнце витрины. Деревья тянулись вдоль дороги аккуратными иероглифами. Но весь пейзаж будто кистью смазывался в одну влажную черту, как только Воицкий давил на газ, пробуждая рык нетерпеливого движка. И снова в горле вставал комок, а под ладонью потела боковая панель. И снова Даша обещала себе, что это в последний раз. Садясь к своему начальнику в машину, она неизменно начинала думать о смерти. Просто какое-то удивительное совпадение.

Хотя ни о чём другом она сейчас думать и не могла. Ведь сегодня вторая годовщина с того дня, как её жизнь перевернулась вверх дном. Вот и братец дал о себе знать накануне. Постучался в аську, как ни в чём не бывало… Хотя, нет, он стучался и раньше, просто Даше в голову не могло прийти, что какой-то «Бруклин», которого она с лёгкой руки удалила из контактов, окажется Данилой.

— Мы его найдём, — уверял её Воицкий, расслабленно придерживая руль холёными пальцами. — Я дал команду — у нас пол отдела только этим будет заниматься. Твой Бруклин использовал динамический IP, и пока мы трясли провайдера, его уже и след простыл. Рома послал целую группу, а там лишь мелкая конторка...

Девушка мысленно усмехнулась — вот откуда такая оперативность. Её ноут с самого начала был под контролем. Следовало ожидать. Даша почти перестала обижаться на подобные вещи. Понятно, что никто не станет у неё разрешения просить и ножкой перед ней расшаркивать.

— Твой брат из любой кафешки может выйти в сеть и слинять за пять минут, — добавил Воицкий. — Так что не думай, что это будет легко. Будем ждать, когда он допустит ошибку.

— Долго придётся ждать, — критично заметила Даша. Хоть она и плохо знала своего брата, как выяснилось, но уж в его хакерских талантах можно не сомневаться.

Воицкий рванул со светофора, будто с космодрома, снова подвергая Дашу жестоким перегрузкам. Мышцы напряглись так, будто вцепились друг в друга от страха.

Сегодня их уже успели тормознуть продавцы полосатых палочек — Соломон задержался, чтобы уладить. Если их опять остановят, тогда они уж точно опоздают на встречу в РУДК. Девушка надеялась, что рано или поздно какой-нибудь принципиальный гаишник пообломает Мише рога. Она бы ни за что не стала отмазывать опекуна. Даже наоборот. Пусть его штрафуют, а лучше пусть водительские права отберут ко всем чертям. Понравится ему или нет, но им придётся пересесть к Соломону. Тот водит куда лучше, машина у него комфортней и вместительней. А понтиак Воицкого хорош только резину жечь, да мальчиков цеплять.

— Слушай, а почему бы тебе не найти себе нормального парня? — вдруг сказала Даша. А про себя ещё и подумала: «…и прекратить таскать домой всяких шалав».

— Потому что в нормального парня легко влюбиться, — Миша не удивился вопросу и даже не задумался над ответом, словно тут всё очевидно. И вдруг уже взорвался руганью какому-то водителю вслед, — куда ты прёшь на своём ведре?! Just give that banger a peaceful death… It’s dropping to bits!*

*Просто дай этой рухляди спокойно сдохнуть… Она распадается на части!

— Миша, ну ты же сам гоняешь! — не сдержалась девушка. — Вон смотри — Аляска за нами не успевает.

Белая шкода мелькала в зеркале заднего вида и снова исчезала.

— Ах, да. Всё время забываю, что ты теперь «дама с собачкой», — поддел опекун.

Девушка только плечами пожала. Привыкла к нему и его глупым шуткам. Справедливости ради надо сказать, что Миша умел быть милым, когда ему светила выгода. Всё остальное время он пребывал в режиме «хамло обыкновенное». Удивительно, что с таким противным характером он ещё не нажил себе серьёзных врагов. Ему точно не помешала бы охрана. Если не хакиб, то хотя бы парочку профессиональных телохранителей. Соломон на эту роль не годился. Он был исполнительным помощником, компаньоном и прекрасным водителем, но не больше. Даша уже разбиралась в таких вещах.

— А почему ты не заведёшь себе охрану? — она давно хотела об этом спросить.

— Ну ладно тебе… Ты прям как Слава. Тот мне тоже вечно кого-нибудь пытается подсунуть. Знай, от киллера никто не спасёт, ни один телохранитель, даже хакиб. Надо, чтоб ты живой был выгодней, чем мёртвый. А я выгодный. И умею склонить на свою сторону. На крайний случай, у меня есть ты.

— И кого мы сегодня склоняем?

— Зовут Артём Хустов. Пока ничего не требуется, посмотрим, как пойдёт. Но, если что, надо будет тебе вмешаться. Память подчистить, одно-другое… ну, как ты умеешь.

— «А. Хустов»… Тот самый что ли? «Поганый борзописец»?

Историю эту Даша слышала издалека. Началось всё с того, что Валентин попросил Мишу проверить журналиста одной газетёнки. Повадился, видите ли, писать статьи, обличающие Валентина в том, что тот проводит незаконные финансовые операции, связанные с Радовским Комбинатом. Не сказать, что без повода — Валентину официально принадлежала половина акций, а другая половина — неофициально, через подставных лиц.

Неуёмный писака двадцати с хвостиком лет подбирался всё ближе к пониманию финансовых схем. На самом деле Валентина это не беспокоило, но он был всё-таки лицом не публичным, и не любил, чтобы его имя появлялось в газетах.

— А если б не я, — поинтересовалась Даша, когда они уже вышли из машины, — что б вы стали делать с этим Хустовым? Как там, у олигархов, принято? Я слышала, модно в лесочке закапывать.

— Ну, если ты не справишься, будет ему лесочек. У нас для этого есть… специалист по аграрным вопросам…

— Случайно не тот, который носит перчатки? — ввернула Даша. — Небось, прячет мозоли от лопаты?

— Ну, всё, пошутили и хватит, — осадил её Воицкий.

Он снова провёл её по «ледяному дворцу» и прокатил на лифте чуть дольше, чем прошлый раз. Конечным пунктом стала святая святых — личный кабинет Валентина. Про огромный аквариум на двадцать тысяч литров ходили слухи, но Даша всё равно от неожиданности застыла в дверях — вся правая стена от пола до потолка представляла собой одно сплошное окно в подводный мир. Среди причудливых камней, обломков горных пород тянулись шелковистые ленты каких-то водорослей, а со дна, прямо из-под крупной речной гальки, поднимались пузырьки воздуха. Жителями этого подводного сада оказалась всего-то дюжина рыбин, серых и угрюмых. Тёмный силуэт шевельнулся на фоне подсвеченного аквариума, и Даша только сейчас обратила внимание на Валентина. Он повернулся к вошедшим.

— Михаил… Даша, я рад, что вы смогли приехать! — он улыбнулся и пригласил их жестом. Его аура мерцала спокойным и равнодушным светом, как и всегда.

Полумрак скрывал истинные размеры помещения. Но даже так обстановка напоминала скорей лаунж бар, чем кабинет владельца РУДК. Окна были полностью завешены тяжелыми тканями с металлическим оттенком. Мягкий свет исходил от люстры с длинной, доходящей до пола стеклянной бахромой, вокруг неё раскинулись диваны, похожие на застывшие волны чёрной лавы. Там с ноутбуком на коленях уже сидел Вячеслав Калинин.

— О чём речь, Валентин Викторович? Только позовите… — промурлыкал Миша, ему приглашения не требовалось — он сразу плюхнулся возле Славы, бесцеремонно заглядывая в монитор. — Ну что, как тут наши дела на почве борьбы с организованным оборотом оборотней?

Калинин вздохнул, надувая щёки, но даже не повернул головы. Всё его внимание поглощал экран, он то и дело резко нажимал на пробел.

— Подожди, Миша, дай закончу, пока этот журналюга не появился.

— А что вы делаете? — спросила Даша, садясь напротив.

— Ну, я же попросил… — начал было Калинин, но тут подошёл икер.

— Покажи им Слава, потом закончим.

— Вот. — Вячеслав Сергеевич повернул к ним экран. — Мы изучаем записи с камер в казино. Вот это наш Эрик, а вот это… секундочку… генерал Румянцев. Известно, что они уже встречались раньше, а тут — снова. Вряд ли это случайность. Полагаем, что Эрик нашёл себе нового покровителя. Возможно, генерал Румянцев имеет отношение к торговле хакибами.

Пока мужчины выдвигали версии, Даша пыталась вспомнить, где она слышала это имя. Наверное, в новостях. Странно, неужели такой солидный на вид мужчина, да ещё и генерал торгует оборотнями? Но для чего тогда ему понадобился экстрасенс? Уж точно не гадать на кофейной гуще…

Тем временем в кабинет зашла дама крупных красивых форм и сообщила, что прибыл посетитель.

— Спасибо, Елена, пригласите его к нам, — ответил Валентин и взял со столика предмет, похожий на пульт. С тихим шелестом поползли шторы, и яркий свет напомнил о том, что это не вечер в клубе, а разгар трудового дня. Во всю панорамную ширь окон раскинулся город, укрытый под слоем утренней дымки. Выше — только сияющий пик Алатына.

Уже через минуту в дверях появился невысокий очкастый паренёк. Одет в стиле «презреть условности» — взъерошенный, в грязных кедах, с рюкзаком… Встал, куртку мнёт в руках. Даша, которая стыдилась появиться в офисе с неидеальной причёской, испытала за него лёгкую неловкость. В этом интерьере каждое пятнышко бросалось в глаза.

Валентин Викторович встретил гостя строгим, даже властным тоном:

— Знаете, господин Хустов, я, правда, удивлён вашей настойчивостью. Поправьте меня, если я ошибся, но разве мой помощник не ответил вам в письме? Мы не имеем никакого отношения к закрытию издательства… Это весьма прискорбно, но ничем помочь не могу. Я слышал, что у «Реноме» профессиональные и талантливые журналисты, думаю, в скором времени они все найдут новую работу.

— Никаких претензий, Валентин Викторович, — так же резко, без приветствий, заговорил паренёк. — Уничтожить «Реноме» — это инициатива губернатора Гривцова, он всего лишь пытается вам угодить и отработать своё удачное назначение…

— Слава богу, эту должность получают, лишь набрав большинство голосов на выборах… Если вы обвиняете Юрия Павловича, уважаемого человека, в ангажированности, то вы вольны добиваться правды в любом другом месте. Желательно не в моём кабинете.

Сказал так, что короткое «пошёл вон» и то прозвучало бы ласковей. Даша порадовалась, что это не ей адресовано. Никогда ещё она не слышала, чтобы икер так жёстко разговаривал с людьми. Но Хустов, похоже, ничуть не смутился.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы кого-то обвинять.

Артём снял со спины рюкзак, вытащил из него толстый пакет, занимавший весь объём. Положил его на столик и развернул. Даше не было видно, но она пока не решалась приблизиться.

— Вот. Здесь всё, что я, так сказать, накопал на вас, Валентин Викторович. Выкладки, фотографии… документы собраны здесь, а это карта памяти с защитой от копирования. Я понимаю, моё слово для вас ненадёжная гарантия, но, тем не менее, я за него готов ответить — больше ни у кого этой информации нет.

Вячеслав по-прежнему смотрел в свой монитор, будто происходящее его не касалось. Но Даша знала, что он внимательно слушает. А Миша усидеть не смог, он фыркнул, энергично поднялся и, подойдя к столику, тут же разворошил содержимое. Рядом с Воицким парень показался ещё ниже. Скуластый, бледный, одним словом студент. Да ещё очки на пол лица.

— О-о-у, — протянул Миша, согнувшись и замерев над бумагами. И, похоже, надолго.

— Я впечатлён, — сказал Валентин, бросив взгляд на раскрытый пакет. — Кажется, вы потратили лучшие годы своей молодости, чтобы собрать на меня весь этот компромат. Если судить по объёму, то вы могли неплохо на нём заработать. Я даже могу с ходу назвать вам несколько лиц, которые щедро оплатят такую посылочку. Тем не менее, вы принесли её сюда… Надеетесь заручиться моей благосклонностью и спасти свою газету? Какой сложный расчёт. Было бы нечестно сорвать плоды ваших многодневных трудов, и не оставить в обмен даже притворных обещаний. Но судьба издательства от меня по-прежнему не зависит.

— Я вовсе не прошу спасать «Реноме», — пожал плечами Хустов. — Считайте это жестом доброй воли.

— Но помилуйте, отчего столько внимания вы потратили на мою скромную персону?

— Дело не в вас… по крайней мере было не в вас. Просто наша газета давно следит за судьбой крупных предприятий в области. Ещё с начала девяностых. С таким количеством финансовых преступлений, которые совершают их руководители, всегда есть тема для статьи. Пару лет назад меня привлекли работать с материалами по РУДК. Тогда я был всего лишь практикантом. Можно сказать, что с этого расследования и началась для меня журналистика. Все были уверены, что вы — очередной временщик, который пришёл на комбинат разворовать то, что плохо лежит. Вы появились будто ниоткуда. И никто за вами не стоял. Просто внезапно все акции оказались скуплены…

— У Радовского Комбината очень много акционеров.

— Ну, это известно, — усмехнулся журналист. — А ещё известно, что вы гоните деньги в оффшоры, создав непрерывный финансовый отток из комбината. Вы, конечно, не первый, так делали и до вас. Директора и акционеры, которые затем покупали своим тёщам недвижимость в Перпиньяне. Ваши финансовые схемы поначалу ничем не отличались от схем ваших предшественников, поэтому никакой моей заслуги в их раскрытии нет.

— В вашем молодом возрасте вполне простительно быть поверхностным.

— Непростительно. Но я признаю, что ошибся. Ведь всё пошло не по сценарию. Вам полагалось слать открытки из Франции. Но вы здесь. И вместо выжатого банкрота у нас процветающее предприятие. Производительность шахт повысилась в десятки раз, рабочие получают зарплату. Надо ещё помнить про поставки нового оборудования, контракты на разработку месторождений и про очередь иностранных инвесторов… Оказалось, что к власти над РУДК пришёл не временщик, а хозяин. И что самое необычное — вы получили огромный кредит от австрийского «Вольсберг Банка».

— Представьте, мы до сих пор его выплачиваем.

— Вы ничего не выплачиваете, и никогда не станете этого делать. Никакого кредита не было, а даже если и был — вы получили от них те же деньги, которые вывели из компании. Конечно, вам будут честно начислять проценты, но никто их не потребует. У вас удивительно хорошие друзья в руководстве австрийского банка.

— Да, я дружу с председателем правления. Мы с ним знакомы сотню лет.

— Да уж не меньше, — уверенно подтвердил Хустов. Мрачные рыбки плавали за его спиной, то и дело меняя направление. Кажется, они следили за присутствующими. Словно это их территория.

— Но помилуйте, зачем бы я стал незаконно выводить деньги своей компании, а потом возвращать их обратно под видом банковского кредита? Зачем такие сложности? Почему бы сразу не направить их на развитие?

— А затем, что огромный долг перед банком — это лучшая гарантия того, что на комбинат никто не позарится. Любой, кто попробует захватить власть над РУДК останется лишь с долгами. Австрийский банк заберёт себе всё. Но за банком стоите вы сами.

Тут Валентин рассмеялся.

— Знаете, мне захотелось узнать о вас побольше, — продолжил Хустов, — например, откуда у сына кассирши из провинциального городка такие связи? Но почему-то в вашем родном Стародеево мало кто помнит вас в лицо. Странно для маленького городка, где все друг друга знают. Мне даже отчего-то пришло в голову, что настоящий Валентин Бай, уроженец Стародеева — совсем другой человек, если такой вообще был.

— Вам бы отдыхать почаще.

— А когда в мои руки попало вот это… — Артём выудил из папки копию фотографии, — история приняла удивительный оборот.

Он положил её поверх остальных бумаг — крупную распечатку старой фотографии. Даша незаметно придвинулась поближе и вытянула шею. Мужчины во фраках стояли на веранде с колоннами. Их лица серьёзны и непроницаемы — они позировали для исторического момента. Один из них — точно Валентин. В этом она не сомневалась. Внешнее сходство могло быть случайным, но не аура. В углу стояли подпись на немецком и год — 1913.

— Это не оригинал, — поспешно сказал Воицкий.

— Конечно, нет. — Молодой журналист повернулся к нему, будто только сейчас заметил. — Оригинал находится в вашем лондонском доме, Михаил Стефанович. Потому что вот этот молодой господин с тростью — ваш прадед по маминой линии, один из основателей «Вольсберг Банка». А вот это — нынешний председатель правления. Ну и рядом — Валентин Бай, наш угольный барон. Хотя тогда его звали Иоганн Ритберг...

Кажется, воздух потрескивал от напряжения. Миша скалился злой улыбкой, и при этом смотрел на Хустова так, будто он не человек, а некая субстанция, неживая или даже неорганическая. Легко представить, что бы он сделал, будь у него в руках лопата. Девушка напрасно ждала, что опекун подаст ей знак или сигнал к действию. Тот будто забыл про неё.

Вряд ли теперь они отпустят этого Хустова просто так. Ведь, если он начнёт распространять всё, что «накопал», это приведёт к большим проблемам. Даша волновалась не только из-за возможных последствий. Она искренне беспокоилась и за самого журналиста, он стоял на краю и беспечно занёс ногу над пропастью. А судя по шутливой браваде, он совсем не отдаёт себе в этом отчёт. Дарья, конечно, сможет заставить его забыть об австрийцах и прочих долгожителях. Но, увы, ненадолго. И Валя об этом знал. А что если оборотень и вправду прикажет Роме от него избавиться? Что она, в сущности, знает о методах своих друзей?

— Чем больше информации я находил, тем очевидней становилось одно — это нельзя публиковать, — с сожалением признал Хустов. — А потом мне пришлось оставить вашу таинственную биографию до лучших времён.

— Почему же оставили? Из этого мог бы получиться прекрасный фэнтезийный роман. — К оборотню потихоньку вернулось привычное добродушное лукавство. Наверное, это хороший знак.

— Увы, мы, журналисты, существа подневольные. Мой главред заставил меня заняться совершенно другой проблемой. Но в итоге она-то и привела меня сюда.

— Какая проблема?

— Речь идёт об участившихся случаях пропажи людей. Воруют одиноких, беспризорников, стариков. Очень похоже на чёрное риэлторство. Если бы не одно «но» — никто не трогал их квартиры. Мы поняли, что имущество тут ни при чём — жертв выбирали из тех, кого не будут искать. Из ментов удалось вытрясти, что пропадают и бомжи, которых, как известно, никто не считает. И… всё это не прекращается.

Тут на пару минут в зале повисло молчание, только мягко гудели фильтры в аквариуме. Потому что все тут, кроме журналиста, прекрасно знали, кто и зачем ворует людей. Даша, мысленно уже похоронившая Хустова, вдруг поняла, что разговор получил новое направление.

— Зная ваш подход, мы так и до инопланетян доберёмся, — с сомнением сказал Валентин Викторович. — Пусть уж расследования ведутся теми, кому положено.

— Они бы велись. Вот только все подобные дела кто-то вовремя тормозит, следователей многократно меняют, не дают объединять схожие случаи, поиски заходят в тупик. Никто не хочет в этом копаться, лишь немногие родственники, да пара безработных журналистов, как видите. Но недавно оказалось, что мы не единственные правдоискатели. Кто-то ещё разговаривал со свидетелями, делал запросы. Стало ясно, что мы идём по чьим-то следам. По следам профессионалов. Осторожно изучив эту цепочку, я вышел на «Кайман».

— Да где там «осторожно»… — проснулся Калинин, — ты думаешь, тебя тогда не видели возле тренировочной базы?

— То что «Кайман» тесно связан с РУДК, это я знал уже давно, — невозмутимо ответил Артём, обращаясь ко всем сразу. — Но зачем вам искать пропавших бомжей? У меня есть догадки на этот счёт. Если я прав, то это очень серьёзно. И я думаю, что моя работа над биографией Валентина Викторовича ещё немного подождёт. Пока я буду помогать вам в расследовании.

Лица присутствующих Даша ни за что не взялась бы описывать. Картина Репина, «Грачи на распутье».

— Пожалуй, самая наглая попытка трудоустройства из всех мне известных! — воскликнул угольный барон. — Снимаю шляпу перед вашим упрямством. Но, увы, молодой человек, я склонен вам отказать… Вы слишком многим успели перейти дорогу. Сотрудничество с вами неизбежно привлечёт к нам лишнее внимание.

— Вы оставили меня без места, закрыв целое издательство…

— Поверьте, кто бы его ни закрыл, он сделал вам большое одолжение. Как вы сами сказали, ваша редакция ввязалась в опасное и безнадёжное расследование. Если бы вы не исчезли сами, на вас бы начали охоту всерьёз.

— Так вот, как я и сказал, вы лишили меня работы, и за это я напишу очередную разгромную статью о РУДК и крупных взятках.

От такого наглого заявления Миша, кажется, чуть воздухом не поперхнулся. Но в глазах икера мелькнула живая хитрая улыбка.

— Чтобы никому не пришло в голову, что вы на меня работаете?

***

После встречи Воицкий ещё долго не мог успокоиться, ругался и зло кривил своё сувенирной красоты лицо.

— Ну, ты слышала, да? Я, говорит, напишу очередную гадскую статью… С нашего благословления! Нет, я определённо не могу понять Валю. Зачем нам этот… этот… мелкий… этот… репей собачий!

Они сидели в гостиной, и пили чай. В этот вечер опекун воздержался от своей обычной алкогольной релаксации. Наверное, устал, и потому без возражений принял заваренный Дашей напиток. Он остро переживал события сегодняшнего дня, и делал это вслух.

— А ты что о нём думаешь? — требовательно спросил Миша у своей подопечной, но сам же и ответил, — натуральный заморыш! Сначала мне захотелось его помыть и накормить… А как только он открыл свой рот, я захотел выкинуть его в окно. Чтоб летел все сорок этажей! И вспоминал моего прадеда!

И чего он так парня невзлюбил? До багровых пятен на ауре! Только из-за того, что тот порылся в его родословной? Так работа у журналиста такая. К тому же любой, кто захочет, найдёт фотографии его прадеда в общественных архивах австрийского банка. А Миша и сам на каждом углу хвастает своими предками.

Но девушка не спорила, напротив, согласно кивала и округляла глаза — да, мол, она тоже возмущена. Но на самом деле Артём ей понравился. Он смелый. И столько всего выяснил самостоятельно — и про Валю, и про похищения, и про то, что Валина команда занимается расследованием. Если он так далеко продвинулся, ничего не зная о хакибах, то, что же будет, когда узнает? Они все только выиграют, если в их команде появится такой человек.

Парень, конечно, резкий и с гонором. Это ей знакомо, она раньше тоже лезла напролом. Но за полгода в банде научилась дипломатии, так что Артём тоже научится. Хотя, не каждому придутся по нраву их методы. Интересно, что он в этом случае станет делать? Уйдёт? Смирится, как Даша? Или заставит всех с собой считаться? Ведь не струсил, заявился в логово зверя. А всё потому, что нашёл то, что стоит риска. Приключение для настоящих героев.

Наконец, Миша успокоился и притих, задумчиво глядя в огонь камина. За тяжёлыми портьерами, за высокими окнами тихо ступала холодная апрельская ночь. Откуда-то из глубины дома доносилась киношная стрельба, и сменялась индийскими песнями. Соломон смотрел боевик, наверное, вместе с Аляской.

Среди блюдец и чашек стоял Дашин ноутбук. Она ждала сообщения от брата. На мониторе мелькала заставка. Летающие звёзды отражались в синей глади керамической столешницы. Даша знала, что Миша привёз этот столик из Турции специально для гостиной. Хорошо, что Воицкий сегодня дома, ей хотелось быть с кем-то рядом. Даша привстала, чтобы долить ему чаю.