А и Б сидели на трубе

Что же бояться, когда у зверей

Нету теперь ни рогов, ни когтей!

К. Чуковский

Море шумело и клокотало совсем рядом. От солнца болела голова. Чувствуя под собой влагу, Даша заёрзала, открыла глаза… Нет, её не ослепил раскалённый песок. Просто очень старый, до белизны истёртый паркет. Относительно чистый, но время и неделикатное обращение содрали с него лак, а резиновые подошвы оставили множественные штрихи.

Даша очнулась на низком диване, в мокрой одежде, но зато тепло укрытая. Голова болела не от солнца, а потому, что её недавно чем-то усыпили. Отключили, как неисправный электроприбор, тупо выдернув шнур из розетки. Вместо моря шумела за углом стиральная машинка. Носки и арафатки сохли на радиаторе. Из полуоткрытого шкафа виднелась куртка с эмблемой «Каймана». На двери бытовки висел календарь с изображением лоснящихся от масла женских попок.

Белунина отдыхала на этом «пляже» не одна. Рома возился с оружием, нависая над столом, над промасленными деталями, мотками изоленты, пружинами, спреями и тряпочками. С непередаваемой аккуратностью он брал то одно, то другое. Синие резиновые перчатки делали его похожим на патологоанатома. Место рядом с ним на полу заняла Аляска, она, не поднимая глаз, плела пояс из паракорда. Слава что-то увлечённо читал на экране ноутбука, удобно расположившись в кресле под напольной лампой. Одна нога на другую закинута, мысок начищенного ботинка отразил в себе всю уютную обстановку. Мир, покой, идиллия. Как можно на них злиться?

— Где мой брат? — спросила Даша. Всё тело затекло, не давая ей выпрямиться. Чуть не свалилась с лежанки, как обдолбаный мешок костей. Та-ак… полегче, полегче.

— Ага. Отошла от наркоза, — констатировал Рома, не отрываясь от своего занятия. — Сейчас начнётся.

— Он здесь, да? Что с ним? — перебирала вопросы Даша.

— Отдыхает.

— А что с ним будет потом?

— Что с ним будет… — усмехнулся Лугачёв. — Семь лет расстрела.

— Я хочу его видеть.

— Увидишь.

Кровь прилила к голове, когда она, наконец поднялась. Даша откинула покрывало и обнаружила себя не в том виде, в котором ей бы хотелось расхаживать на глазах у местной братии. Колготки разорваны, колени исцарапаны, платье — только выбросить. Повсюду грязь и труха, принесённые с кладбища. Всё, на чём она полежала, смело можно отправлять в стирку.

Она неосознанно потянула на себя покрывало, когда в комнату зашёл Филин. Чистые кружки, пакетики с печеньем и термос, всё поместилось в его лапищах. Он белозубо улыбнулся, выпятив свою щегольскую бородку, и принялся всех обслуживать горячим душистым чаем. Всех, кроме двуликой. Если та уже оправилась после амулета, значит, прошло не меньше двух часов.

— А меня вы чем? — мрачно поинтересовалась Даша, получив дымящуюся кружку. — Хлороформ?

Мужчины засмеялись, даже Слава хмыкнул, не отрываясь от экрана.

— Нет, конечно. Мы ж не звери, — заверил её Лугачёв. — У нас только современные методы, новейшие препараты. Прошли все клинические испытания на школьниках.

Она бы очень хотела посмотреть на всех из Канвы, чтобы знать, насколько нагло ей врут. Но при первой же попытке стрельнуло болью в висках. Чёртов наркоз.

— То-то я чувствую себя, как будто меня огрели дубинкой по голове.

— Если бы ты не напивалась вчера, — среагировал Слава, — было бы сейчас полегче.

«Ха, ха,» — подумала про себя Даша. Сделать это вслух просто не хватило сил. Вчера было в прошлой жизни. Сегодня всё поменялось. Слава посмотрел на неё, их взгляды пересеклись. Какой он ей Слава? Вячеслав Сергеевич. Занятой человек, движения рассчитаны, седые виски ровно подбриты. Тёмно синий костюм в классическую полоску дополнен галстуком. Взяли, из делового журнала вырезали и сюда наклеили. Наверное, так и есть, выдернули с какой-то важной встречи. Ну, ещё бы, он же единственный и незаменимый укротитель Даши.

— А как вы там вообще оказались? — продолжала допытываться она.

— Так ведь метка сработала… — ответил Филин, и настороженно посмотрел на начальство. — Пётр Абрамович поднял тревогу, мы приехали.

— Вы оставили метку… на могиле моих родителей? — возмутилась девушка. — Гореть вам в аду. Это я вам, как экстрасенс говорю.

— Ты, давай собирайся, — начал Рома, — отправишься домой…

— Чёрта с два! — девушка встала, чуть пошатнувшись, и замоталась в первое попавшееся покрывало. — Я не хочу домой, я хочу видеть брата!

Лугачёв умоляюще посмотрел на Калинина, тот поспешил ещё жалобней посмотреть в ответ. Но этот маленький поединок Слава всё-таки проиграл. Он оторвал от себя ноутбук и сунул его на стол, демонстративно сдвинув все любовно расставленные Ромой детали. Даша ждала. Потом Слава, наконец, поднялся, и сделал это с таким тяжким вздохом, как будто ему не Дашу сопровождать надо, а стадо чертей.

— Ну, ладно.

Аляска и Филин словно по команде поднялись, так всей толпой и пошли. Агентство пребывало в относительной тишине, «экипажи» разъехались по объектам, несколько человек дежурили в ПЦО, сидя за мониторами. Перед архивом процессия задержалась. Белунина еле дошла. Она так устала, что боялась прислониться к стене, чтобы случайно снова не заснуть. Тюрьмой для пойманного оборотня оказалась тайная комната, примыкавшая к архиву. Слава набрал код и что-то щёлкнуло внутри железной двери, скромно выкрашенной под цвет стен. Ручку провернули и створка отъехала. Все вошли, а Даша, оцепенев, так и осталась в пустом проёме.

Данила валялся на полу, в наручниках. Именно валялся — слегка перекатывался туда-сюда. Его собственную, грязную одежду с него сняли, одели его в другую — джинсы коротковаты, куртка с эмблемой «Каймана» наброшена на голое тело. Её брат походил на жертву землетрясения, извлечённую из-под завалов. Даша поражённо разглядывала комнату — бетонная коробка, резко освещённая. Пол был покрыт белой пылью, и Даша знала, откуда такая пыль берётся. Стены армированы, окон нет. Они б его ещё в сейф засунули.

Данила, кажется, понял, что у него посетители. Он замер и чуть приподнялся над полом. Посмотрел так, будто силился узнать.

— Приход поймал, — великодушно пояснил Филин и поднял вверх инъектор, видимо, приготовленный на всякий случай. — Сперва его, конечно, немного покрутило. А теперь, вишь — приторчал. Кто б знал, что на него фиксаж так подействует.

— Что это за дрянь, ребята? — разлепив сухие губы спросил Данила.

— Смола тамариска, — ответил Филин. — Привыкай.

— Хорошо вставляет.

Даша пробралась вперёд, растолкав всех, села перед ним, осторожно отвернула ворот. Кровотечения не было, рана покрылась белёсой коркой. И весь он в белой пыли… Вот как вышло, её рук дело. Она взяла его лицо обеими ладошками. На секунду Данила сосредоточился.

— В крепкой дружбе наша сила, — улыбнулся он. — Дружбе слава и хвала…

Где-то на границе сознания и Канвы Даша ловила отблески его ауры, но разобраться в этих слабых рваных сигналах у неё не получалось.

— Скажи, тебе больно? Тебя били?

Данила нетрезво хмыкнул.

— Не больно ему, — ответил за хакиба Филин. — Мы его теперь будем беречь и лелеять. Нервы он, конечно, всем помотал…

— Обиды в прошлом, — предостерёг Калинин, чтобы подчинённый не распускал язык. — Теперь это штатный хакиб. На должности. Верно… Бруклин?

— Так точно, — ответил Данила и отвернулся от Даши, укладываясь на пол.

— Добавки хочешь? — спросил Филин, покачав инъектором.

— Иди на хуй, — ответил Данила.

— Вот! — хохотнул Филин. — Мы с ним подружимся.

— Даша… — Слава поднял её и увлёк из комнаты, она позволила.

Наверное, что-то в её лице нехорошо переменилось, потому что директор не повёл её обратно в бытовку, а вместо этого они вышли на крыльцо, в зону действия свежего воздуха. Мелкий дождь барабанил по навесу, дыхание застывало в холодных сумерках. Даша непонимающе уставилась на чей-то припаркованный автомобиль. Она бы не назвала ни марку, ни даже цвет. Вообще не смогла бы сказать, к чему эта конструкция. Она была глубоко погружена в свои мысли.

— Бруклин… — прошептала Даша.

Рома даёт всем своим хакибам географические клички. Те, что пойманы в прошлом году были на «А» — Амур, Анталия, Аляска. В этом году на «Б» — Бруклин. Даня сам себе такую кличку выбрал. Ещё по аське. Она тогда решила, что это тонкая издёвка. А теперь больше смахивало на горький юмор.

— Да, уж, — вздохнул Слава, и тихонечко притянул Дашу к себе.

— Я не понимаю… — пыталась вслух рассудить Даша, не замечая объятий. — Если он хотел сдаться, то почему пришёл ко мне? Почему усыпил Аляску?

— Ты зря думаешь, что он хотел сдаться, Даша, — негромко проговорил Слава, обдав дыханием её волосы. — Он хотел умереть. И ты чуть было ему в этом не помогла.

Ответы его не вызывали сомнений. И сам Вячеслав Сергеевич излучал уверенность и надёжность. Наверное, люди таким и представляют себе директора охранного агентства. Будто только сейчас заметив его руки на своих плечах, девушка мягко отстранилась и плотней закуталась в покрывало. Она не хотела ни его защиты, ни его участия.

— Я не могу позволить, чтобы с ним так обращались.

— Он хакиб. И на полу не простудится.

— Да при чём тут простуда?

Всё в душе скрутилось и полезло наружу непрошенное. Вспомнилось, как её брата чморили и унижали в первом классе. Она стояла за него горой… Если не горой, то очень злобной и коварной кочкой. Споткнёшься — не встанешь. Защищать его — эта привычка, она давно у неё в крови.

— Сейчас… заедем к тебе, ты переоденешься, — как ни в чём не бывало предложил Вячеслав Сергеевич. — Потом присядем где-нибудь в спокойном месте, поговорим. Что скажешь?

— Спасибо, нет. Я вот только вчера присела. Жаль вы поздно подъехали.

Его попытка сгладить углы, не вызвала у Даши ни малейшего отклика. Сухое наблюдение и только. Да, он умело проявил заботу, дал надежду и не преступил определённых границ. Взял в разработку. Какая-нибудь соплячка запросто бы клюнула. Но не Дарья Белунина, ведьма с миелофоном.

Нарушив неприятную паузу, к ним присоединился Филин. Нарочито замешкался, чтоб не подкрадываться, а как бы предупредить о своём появлении. Все знали, что Филин — парень простой, но предельно исполнительный. А в свободное время — душа компании, и всеобщий любимчик. Но сейчас его Даша иначе как «тупой клоун» про себя не называла. Весь такой на подъёме, сигаретка в зубах. И чему он радуется, дебил?

— Я тут это? Не помешаю? Мы там уже всё. Обработали красавчика.

Даша посмотрела на него так, чтобы вложить побольше угрозы в свой взгляд.

— Весело тебе, да? Будешь над ним издеваться — пожалеешь, понял? Порчу наведу, десять лет секса не будет.

— Даша, ну что ты… — примирительно сказал Слава, — Филина не знаешь? Он у нас добряк.

— А что я не так сделал? — принялся защищаться Филин. А пальцы-то дрогнули, пока закуривал, явно угроза подействовала. — Ну, есть немного, шутим…

— А нельзя как-нибудь по-другому? Без идиотских шуток?

Даша отмахнулась от дыма, и заметила Рому. Он наблюдал за ними, как хищник из камышей.

— Ну, а как по-другому? — спросил Лугачёв, шагнув с порога. — Строго и печально?

Даша вся подобралась и уже заговорила иначе. Сдержанней.

— Я хочу, чтобы с него сняли наручники. Ему нужна нормальная одежда, матрас и, наверное, книги.

— Тебе его стало жалко?

— С преступниками тоже можно обращаться по-человечески.

Рома достал из кармана смятую распечатку и протянул Даше. Это был листок формата А4 с датами. Девушка попыталась вчитаться, напрягая глаза. Напротив каждой даты стояли чьи-то личные приметы. Например, двадцатое ноября прошлого года сопровождалось описанием женщины — примерно сорок лет, тёмно-зелёное пальто, при себе сумочка «Lonchamp». Седьмое декабря — мужчина, двадцать четыре года, татуировка на шее «ворон», чёрная дублёнка… И так далее… Везде указаны место и точное время.

— Что это?

— Послужной список твоего братца. Он был так любезен, что сам прислал его по электронной почте. Как видишь, он указал общие приметы, места и даты. Без имён. Он же с ними не знакомился. Одиннадцать человек за два года. Хорошо погулял твой братец, скажи? У парня с татухой, подумать только, осталась жена и родители… Ты знаешь правду, а они — нет. Вот и всё, что тебя от них отличает. Может, мы у них тоже спросим, что делать с твоим братом?

— Вообще-то, именно я его поймала, — напомнила девушка.

— И тут же вручила ему «Макарова»? — Лугачёв был неодолим на пике воспитательного задора.

Она опустила глаза и снова пробежалась взглядом по списку. Его слова задели, от себя не скроешь. Натворил Данила бед. Если б можно было, она бы, наверное, часть его вины на себя взяла. Проверив даты, девушка задумалась. Выходило, что все жертвы пришлись на прошлый год и начало текущего. С апреля этого года её брат никого не убил. Может быть, он научился себя контролировать? Она хотела было привести этот аргумент в защиту Данилы, но промолчала. Даже она не взялась бы поручиться, что список полный. Вот только это ничего не меняет. Девушка вернула распечатку.

— По-вашему, теперь можно со мной не считаться? — процедила она. — Это будет очень большая ошибка, поверьте.

— Ещё недавно ты хотела его шкуру, а сегодня тебе «жалко». А что будет завтра? Попросишь для него путёвку на Мальдивы? У нас работа, милая девушка. И пугать нас не надо, замучаешься.

— Ну, вы уж прям… Роман Андреевич… — вступился Филин, как будто его кто-то просил.

Какой позор. Дашу выставили циничной сволочью. "Она устыдилась и, рыдая, убежала в закат". Можно эту часть пропустить. Ей плевать, как её назовут — дурой, сволочью или ещё кем. По их понятиям её благонадёжность давно ушла в минус. Ну и пусть. Своего она добьётся.

— Я не пугаю. Просто хочу, чтобы вы, Роман Андреевич, кое-что поняли. Кроме брата, мне терять больше некого.

Назревал такой конфликт, в котором мало кто желал участвовать. Но слинять незаметно тоже не получится. Слава не удержался и попросил сигарету у Филина. Все знали, что Лугачёв не из тех, кто сдаёт позиции, а маленькая ведьма вполне способна перейти от истеричных угроз к реальным действиям.

После её заявления Лугачёв развёл руки широким жестом, будто признавая истину в каждом слове. Внезапная улыбка придала ему вид сконфуженный и виноватый.

— О чём волноваться, милая девушка? Никто твоего брата не обидит. Клянусь, вот не сойти мне с этого места. И наручники снимем. Зачем они? Будет ему и матрас, и одежда, и кальян, и дастархан. Лично прослежу!

С той же безобидной улыбкой он приблизился к Даше, тень легла на резкие скулы.

— Но ты, Белунина… держись отсюда подальше. Обходи по широкой дуге.

Рома закончил и удалился, Филин — вслед за ним. Слава долго затягивался, прислонившись к перилам. Облачко дыма колыхнулось в свете уличной лампы.

— Знаешь, Даша. Езда на тигре — это смело. Но недолго.