Глава 114. Наше дело - война!

Зиг знал, что в Совете гильдий Торгового города много идиотов, но что там такие идиоты он никак не предполагал! Конфликт был исчерпан, пострадавшие послы, вроде как удовлетворены, их протеже стали гладиаторами по контракту в Большом цирке, а сами послы увозили с собой пацана, усмирившего двух мантикор.

(Вот это было зрелище! Зиг не был охотником до кровавых представлений Большого цирка, но в тот раз пришёл, сам не зная зачем и… не пожалел об этом! Раз пять он чуть было не выскочил на арену с засапожным ножом, поскольку не взял другого оружия, а когда Руфус спровадил двух мантикор восвояси...

Нет, надо сходить на собрание этих инциатов и послушать, что они там такое говорят. Жаль, что его знакомство с их главным было таким непродолжительным. Зиг почти не помнил, что он там говорил, но осталось впечатление чего-то светлого, чистого...)

Казалось бы пора предать инцидент забвению, но тут вдруг приходит приказ — взять ему, Зигу под своё командование экспедиционный корпус армии Торгового города и двигаться навстречу конницы Зигмунда! Цель — покарать, показать кто здесь хозяин. Правда, сформулировано это было по-другому: "Окончательно устранить опасность агрессии со стороны варварского окружения Торгового города".

О какой агрессии идёт речь, если Зигмунд, вполне удовлетворённый освобождением Дианы, и так собирался уйти? Видно у власть имущих окончательно мозги жиром заплыли. Уж о "варварском окружении" вообще помолчали бы. После истории с казнью ни в чём не повинного проповедника добра и справедливости, и после попытки скормить монстрам трёх его последователей, среди которых был один ребёнок, называть варварами тех, кто пришёл на помощь друзьям, не побоявшись вдесятеро превосходящего противника, мягко говоря, нелепо!

Зиг вёл своё войско с большой неохотой. Он прекрасно понимал, что его снова подставили, ведь область его деятельности обычно была иной — он занимался спецзаданиями по борьбе с контрабандистами и прочими лихими людьми. У него давно были налажены широкие связи в этой среде, его там боялись и уважали. Причём тут участие в открытых боевых действиях?

Нет, по своему званию он мог возглавить подобную операцию и, в общем, воевать умел, но не так! То, что он сейчас делал, было чем-то вроде использования дорогого породистого скакуна для перевозки дров… А ведь уклониться от прямого приказа он не мог, как тогда на площади.

Под его командой теперь была настоящая армия — четыре тысячи стрелков, вооружённых гладкоствольными однозарядками большого калибра и ещё две тысячи всадников тоже с ружьями и саблями.

Кроме того, на специальной повозке, запряжённой парой крепких лошадей, был установлен тот самый пулемёт, из-за которого началась вся заваруха с расстрелянным посольством. Вот только расчёт у этого пулемёта был другой — предыдущих обвинили во всех смертных грехах и куда-то так законтрапупили, что даже Зиг не знал, что с ними стало.

С такими силами можно было надеяться на победу, тем более что его солдаты были людьми обученными. Их главный приём состоял в стрельбе шеренгой. Построившись квадратом, они давали залп первой шеренгой, которая тут же падала на одно колено и спешно перезаряжала свои ружья, в то время как шеренга за их спинами давала следующий залп. Потом стреляла третья, четвёртая, пятая шеренга и так до конца строя. Тогда все они становились на ноги, и всё начиналось сначала.

Шквал огня при этом сметал любого врага, будь то разбойничья шайка, отряд контрабандистов или черезчур смелый тумен варваров. (Впрочем, последних никто не видел уже много лет — Форт Альмери нагнал на восточных завоевателей страха!)

На всадников Зиг надеялся меньше — они в подмётки не годились тем, что были у Зигмунда. Единственно на что они были способны, это отвлечь на себя часть сил неприятеля и дать время сманеврировать пехоте.

Пулемёт Зиг тащил больше для моральной поддержки своих войск. Зигмунд дал этому оружию ещё в прошлый раз правильную характеристику, но своим солдатам это знать было необязательно.

Так что шансы на победу были, а вот желания драться никакого. Может положение, спасут переговоры?

— Что мне делать? Подскажи, ты ведь опытнее! — говорил Зиг после того, как прозвучали слова приветствия, и они с Зигмундом остались наедине. — Я не хочу с тобой драться, не хочу тебя побеждать. Проигрывать, конечно, тоже не хочу. Как мне быть?

Зигмунд посмотрел на него с лукавой стариковской улыбкой. Зиг ещё раз отметил про себя, что старому рыцарю давно пора на покой, а он всё воюет. В его присутствии он, тридцатипятилетний, прошедший огни и воды вояка, чувствовал себя снова пылким подростком, едва вступившим во взрослую жизнь!

— На это я могу сказать тебе вот что! — ответил полководец Золас-града. — Наше с тобой дело — война. Это наше ремесло, наша стихия, наша жизнь, если хочешь. Зачем она, война эта, кем ведётся, для каких целей — вопросы праздные. Нет, думать обо всём этом надо, как надо знать, за что воюешь, но если подписал контракт и дал присягу — выполняй, нравится тебе это или нет. Думай, прежде чем подписывать, а подписал, то исполняй свою работу, будь верен слову, долгу и чести, а не жмись, как глупая девка, которая замуж-то вышла, а ноги раздвинуть боится! Впрочем, можешь сдаться в плен, я не возражаю!

После такого разговора Зиг велел своим войскам построиться, благо местность располагала. Окружённое несколькими холмами большое поле, кажется заброшенное пастбище — рай для битвы. В центре он поставил повозку с пулемётом. Его огонь должен был встретить лаву зигмундовой конницы. Слева и справа выстроились пешие стрелки, разделённые на четыре отдельных квадрата. По бокам расположилась конница, чтобы иметь возможность охватить противника с флангов.

Это потом Зиг понял, что такая тактика, рассчитанная на лобовое столкновение, хороша, лишь при игре в солдатики. Конечно, пулемёт с отрядом прикрытия надо было расположить, где-нибудь на возвышенности, стрелков построить так, чтобы отдельные квадраты не стояли друг за другом, мешая задним прицеливаться, а были бы расположены в шахматном порядке, чтобы иметь пространство для манёвра и при этом стрелять всем одновременно. Конницу надо было вообще послать в обход, чтобы щипать неприятеля с тыла. Но всё это он сообразил, когда было уже поздно!

Ожидая атаки конной лавы, Зиг и предположить, не мог, что атаки этой может не быть! А ещё он забыл, что Зигмунд в прошлый раз дал ему подсказку, упомянув, что его конница будет караколировать. Но поначалу случилось не это.

Вместо ожидаемого грозного топота тысяч копыт, люди Зига услышали свист рассекаемого воздуха, и на них тут же обрушилась туча стрел! Стреляли с холмов. Оказалось, что часть зигмундова войска спешилась и теперь методично и метко обстреливала ничем не защищённых солдат Зига, стоящих на открытой местности.

Ответные залпы по холмам не дали никакого результата — гладкоствольные ружья, обладающие вблизи страшной разрушительной силой, на огромном расстоянии оказались неспособными достать лучников, оружие которых могло поразить цель, расположенную за километр от стрелка. Зигу ничего не оставалось, как снять с флангов собственную конницу и послать её штурмовать холмы.

Но вот, наконец, долгожданный топот копыт раздался, но это была не лава, которая должна была обрушиться на пехоту с гиком и свистом, и которую можно было бы положить к своим ногам мощными залпами. Топот раздался откуда-то сбоку, и перед фронтом зигова войска пронеслась шеренга всадников, лихо стреляющих на полном скаку с двух рук из револьверов!

От неожиданности Зиг даже забыл отдать команду открыть ответный огонь. Впрочем, его солдаты и командиры в особом приглашении не нуждались. Раздался грохот ружей, и десятка два всадников слетели-таки с сёдел и остались лежать в высокой траве. Но за первой шеренгой лихих наездников появилась вторая, и всё повторилось снова!

Попасть в проносящихся во весь опор всадников было весьма непросто, даже при стрельбе залпами. Им же наоборот не составляло труда палить по плотному строю солдат. К тому же револьверы, которые они использовали, хоть и были во много раз слабее мощных крупнокалиберных ружей, но обладали по шесть зарядов каждый. А это значило, что один всадник, владеющий искусством управлять конём без поводий, мог выпустить за один прогон с двух рук двенадцать выстрелов, ни разу при этом не промахнувшись! Даже учитывая то, что на вооружении конников Зигмунда были беспатронные револьверы, заряды которых набивались непосредственно в гнёзда барабана, эффект от таких атак был ошеломителен.

Но вот заработал пулемёт. Однако у Зига было такое впечатление, что его мощные выстрелы, способные пробить толстую броню, уходят в "молоко". Кого он там задел или его выстрелы были совсем бесполезны, так и осталось невыясненным. Залпы зиговых стрелков превратились в беспорядочную пальбу, в то время как новые и новые шеренги всадников врага проносились в пыли и грохоте, сея разрушение и смерть своим револьверным огнём. И тогда войско Зига дрогнуло!

Люди начали отступать, ломая строй, но всё ещё отстреливаясь, потом побежал один, за ним другой и, наконец, стали срываться целые десятки и удирать подальше от этого ада! Зиг скомандовал отступление, но было поздно — его войско бежало, бросая ружья и обмундирование.

Пулемёт захлебнулся, будто его чем-то заткнули… Вот тогда-то конники Зигмунда перестали караколировать, и пошли в атаку лавой, редко стреляя, и работая длинными тяжёлыми саблями!

О судьбе собственной конницы Зиг узнал позднее — она практически вся попала в плен. На стороне Зигмунда было много конников с востока, пришедших не в набег, а для того, чтобы наняться на службу к тем, кого долгое время считали врагами. Они-то и переловили арканами неловких и неуклюжих всадников Торгового города, надеющихся только на свои ружья.

Зигу ничего не оставалось, как пришпорить жеребца и вместе со всеми покинуть место своего поражения. Всадники Зигмунда преследовали их совсем недолго. Когда остатки разбитого войска добрались-таки до маленького приграничного форта, комендант, лично встретивший Зига, присвистнул, сдвинул каску на затылок и сказал сочувственно:

— Полагаю для вас это всё, капитан Зигель. Поступайте, как знаете, но я бы на вашем месте не возвращался в Торговый город. Может, выпьете со мной по стаканчику? Чисто по товарищески, а?