Глава 73. Падшее величие

Город был мёртв. Но он не был разрушен, его стены величественно возвышались, словно их вчера только выстроили. Снаружи не были видны следы пожаров и разрушений, но вокруг этого города витала холодная серая аура нежизни.

О том же говорили распахнутые настежь ворота, возле которых не видно было стражи, пустые дороги, заросшие жёсткими колючими сорняками и конечно же противоестественная для такого места тишина, не нарушаемая ни человеческими голосами, ни скрипом колёс, ни единым звуком сопровождающим человеческое житьё в середине дня.

— Что это за место?

Руфус снял с плеча тяжёлый мешок и уселся на бревно, валявшееся на обочине. Ноги гудели, как два улья. Мара, похоже, вообще не знавшая, что такое усталость, всё шла и шла вперёд, не делая даже небольших привалов.

Как правило, они останавливались только раз в сутки — на ночь. Ужинали, спали, завтракали, чтобы потом весь день, до зари вечерней, мерить шагами дороги и лесные тропы, держась направления на запад, туда, где солнце прячется вечером за верхушками деревьев.

В результате Руфус, вчерашний книгочей и домосед, не чуял под собой ног и боялся, что его сапоги скоро запросят каши. Мара решила этот вопрос для себя просто — она связала свои изящные замшевые сапожки верёвочкой и закинула их за плечо, прикрепив к ремешку на котором висел колчан со стрелами.

— Босиком легче! — объяснила она. — И сапоги сохраню.

— Ты совсем, как мама, — пробормотал Руфус. — Она тоже, когда в лес идёт, сапоги на плече носит, зачем их только берёт с собой непонятно? А Ларни вообще никогда не обувается.

— Ну, меня же не зря назвали в честь Маранты-воительницы! — ответила Мара, которой это сравнение понравилось.

Руфусу тогда вдруг остро захотелось увидеть маму и отца, и Стефана, и Ларни… Познакомить их со своей новой подругой и ученицей. Но ведь он сам выбрал себе такую судьбу, так на что же теперь жаловаться? Если он будет до конца верен учению Инци, то в итоге встретится со своими родными снова, и это будет ему наградой, лучше которой он не желал.

— Похоже, мы взяли правее, чем нужно и пришли к столице короля Лоргина, — сказала Мара, нахмурившись. — Зря мы вышли из леса.

Насчёт того, что зря вышли из леса, Руфус был согласен целиком и полностью. Выросший среди лесов, он неуютно чувствовал себя, когда вокруг не было деревьев.

— Пройдём мимо? — спросил он с надеждой. В мёртвый город заглядывать было страшновато, да и незачем.

— Нет, зайдём, — ответила Мара тоном, по которому было ясно: возражения бесполезны. — Это мой родной город, в котором я не была много лет, и может быть, никогда больше не побываю, так что зайдём.

— Неужели ты что-то помнишь?

Мара не ответила. Воспоминания были неясными, отрывочными. Возможно, даже не все они были истинными — кое-какие воображение дорисовало, заполнив пустующие места, но всё же она помнила...

Помнила отца поднимающегося по ступенькам лесенки, чтобы открыть люк подвала, в котором они прятались, когда монстры громили город. Помнила, как бесформенным мешком свалилось обратно его обезглавленное тело. Помнила, как глаза матери становились всё безумнее и страшнее. Помнила нож, сверкнувший в её руке...

А потом были эти чужие руки. Две могучие мужские руки, способные гнуть железо и дробить камни. Они взяли её крохотное, полумёртвое четырёхлетнее тельце и вынесли из подвального мрака на свет… А вот, что было потом, она не помнила.

Ей рассказывали, что обезумевшая мать всё хотела её убить, а ей не давали, и, в конце концов, решили разлучить их. Тогда её, несмышлёную кроху, отправили подальше от матери в форт, где хозяйничала Альмери, и решил осесть Порфирий, взявшийся устраивать жизнь беженцев.

Но это всё её память почему-то не сохранила. Единственное, что выплывало из подсознательного тумана, это большие мягкие ладони и огромный тёплый живот Порфирия. Это и было началом её новой жизни.

— Мы ненадолго, — сказала она, тряхнув головой, словно хотела освободиться от прилипшей ко лбу паутины. — Просто посмотрим и пойдём дальше. Я, конечно, не надеюсь найти свой дом, но...

Внутри стен город предстал гораздо более разрушенным, чем это виделось снаружи. Большинство домов было сожжено или попросту разбито страшными ударами нечеловеческой силы. Ходить по улицам оказалось весьма непросто — они по большей части были завалены мусором и обломками, а кое-где перегорожены упавшими зданиями. Недалеко от входа, справа, виднелся остов, какого-то огромного строения от которого остались одни закопчённые стены без крыши и перекрытий. Оттуда до сих пор несло гарью.

— Это, наверное, и есть знаменитый дворец короля Лоргина! — сказала Мара шёпотом.

Почему она говорила не в полный голос, врядли удалось бы объяснить ей самой, но шуметь здесь почему-то казалось неправильным.

— Хочешь его осмотреть? — спросил Руфус.

— На что там смотреть? — пожала плечами Мара. — Сгорел и всё тут! Пойдём лучше к центру города. Там есть на что посмотреть, точнее было...

Они пробирались сквозь завалы, протискивались меж домов и очень часто сворачивали с прямого пути, так что Руфус вскоре понял, что заблудился. Вдруг Мара остановилась так резко, что шедший сзади парень едва не сбил её с ног.

— Это… то место… — прошептала девушка еле слышно. — Это мой дом...

Руфус взглянул туда, куда она показывала. Никакого дома не было. Точнее он действительно когда-то стоял на этом месте, но теперь от строения, занимавшего некогда немаленькую площадь, остался лишь фундамент.

— Ты уверена? — спросил Руфус, почему-то предчувствуя недоброе.

— Да, уверена. Посмотри туда!

В том месте, куда она показывала, в полу зияло квадратное отверстие. Приглядевшись, Руфус понял, что это люк с откидной крышкой. Внизу была сплошная чернота, и парню даже в голову никогда не пришло бы спуститься туда по доброй воле, но Мара похоже собиралась именно так и сделать.

— Стой! Куда ты? — успел крикнуть мальчик, увидев, как его подруга направляется к этой малопривлекательной дыре.

В следующую секунду раздался треск, и девушка исчезла в туче чёрной пыли. Руфус стоял, словно его пригвоздили к месту. Он вдруг подумал, что теперь он один, совсем один в этом мёртвом городе, где всё ему незнакомо, чуждо и враждебно.

Самым разумным казалось бежать отсюда без оглядки, бежать обратно, под спасительную сень родного леса! Но он отогнал эти мысли, выкинул из головы, как недостойные, позорные и вредные, ведущие к гибели. И тогда, забыв о прогнивших досках, забыв о своих страхах, Руфус бросился к распахнутому люку, ведущему в злополучный подвал!