Глава 29. Горькие плоды ревности

Как описать то чувство, когда человек, которого ты совсем недавно решил считать своим другом, исчезает с твоей девушкой? Только что всё было хорошо, и тут холодная, липкая рука, ледяной хваткой, сжимает сердце и не просто сжимает, а рвёт из груди, злобно и безжалостно.

Стефан почувствовал эту руку раньше, чем проснулся, и, ещё не открыв глаза, понял, что рядом нет ни Инци, ни Ларни. Он не вскочил, не заметался по небольшой тёмной комнате, где они расположились на ночлег. Впрочем, ему оставили свечу на небольшом железном столике в углу. Позаботились!

Стефан встал и нарочно медленно оделся. В глубине души он надеялся, что пропавшие сейчас появятся и объяснят своё отсутствие, какой-нибудь простой причиной. Но никто не появлялся, всё было тихо вокруг.

Парню вдруг стало зябко, и пустота тёмной станции показалась холодной и дикой. По сравнению с ней тесная каморка, освещённая одной свечой, выглядела уютным пристанищем.

Но ледяная рука, вцепившаяся в сердце, тянула его туда, в темноту. Стефан поёжился, надел свою куртку, взял ружьё, (то, первое, стреляющее дробовыми патронами), и отправился искать пропавшую парочку.

Пропажа нашлась почти сразу. Отблеск факелов и голоса, которые и не собирались таиться. Повернув за угол, Стефан увидел следующую картину — Инци и Ларни стояли напротив стены, на которой мозаикой были выложены какие-то шары с надписями.

— Солнце в середине, — рассказывал Инци, указывая на оранжевый шар с расходящимися от него лучами. — Оно огромное, больше всех планет вместе взятых. С Земли оно кажется маленьким, потому что до него очень далеко!

— А Земля где? — спросила Ларни.

— Вот она, — ответил Инци, указывая на небольшой кружок серо-голубого цвета.

— Маленькая!

— Да, по сравнению со многими, маленькая, но не самая маленькая из всех.

— А на других планетах есть люди?

— Не на всех, но вот на этой и на этой есть.

Инци показал два круга размерами похожих на "Землю".

— А какие они? Я имею ввиду людей.

— Ну, здесь вот, такие же, как мы, а вот здесь… В общем-то, тоже такие, но… Понимаешь, они двуполые.

— Как это?

— И мужчины, и женщины сразу.

— А где же они берут детей? От самих себя, что ли рожают?

— Нет, чтобы иметь детей, они так же, как здесь объединяются в пары, но беременеют и… производят потомство оба родителя сразу или по очереди.

Ларни хихикнула.

— Да, это странно, — согласился Инци, — но такова их жизнь, и они ничем не хуже нас. Отец экспериментировал со многими мирами, пока не создал этот.

— Отец? Так Бог и вправду твой папа?

— Он всем нам отец и любит всех своих детей.

— А он живёт на Солнце?

— Нет, понимаешь, это трудно объяснить. Солнце конечно огромно, но Он больше.

— Больше Солнца?!

— Больше Вселенной.

— Тогда как же?.. Где же?..

— Он везде. Он в тебе и во мне, в Стефане и в воздухе, которым мы дышим, во всём, что он создал и что окружает нас со всех сторон. Поэтому от него нельзя спрятаться и нельзя ничего утаить!

Стефан плохо видел фигуры говорящих, свет факелов больше озарял картину на стене, оставляя людей в дрожащей тени. Но ему мнилось, что рука Инци покоится сейчас на плечах Ларни или на её талии… Если бы он застал их занимающимися любовью, врядли кровь бросилась бы ему в голову с большей силой, чем сейчас!

Стефан неслышно отступил в тень. Он вдруг поймал себя на том, что ствол его ружья смотрит в сторону его друзей, а ведь оно было заряжено картечью и сейчас стояло на боевом взводе!

Охотник тут же направил этот ствол в потолок и отёр лицо ладонью, как бы смахивая с него невидимую паутину. Что он сейчас едва не наделал?! В конце концов, если Ларни так решила, значит, так тому и быть! А почему он вообще подумал, что она что-то там решила? Но если это даже и так, то его долг, как брата и как друга, заключается в том, чтобы помочь той, кого он боготворил все эти годы! Помочь или хотя бы не мешать.

Стефан почувствовал, что у него голова идёт кругом и решил вернуться в каморку. Только шагов через сто — сто пятьдесят, он понял, что пошёл не в ту сторону.

Молодой охотник обругал себя, на чём свет стоит. Как он мог быть таким самоуверенным, ведь он сгоряча не взял с собой ни свечи, ни факела! Но ничего, ему не в первый раз приходилось обходиться без источника света.

Правда в лесу даже самой глухой, безлунной ночью, не бывает так темно, но он был уверен, что справится.

Стефан развернулся вокруг своей оси, чтобы ещё раз поменять направление на противоположное и пошёл на звуки голосов, которые стали сейчас значительно глуше. Он отлично ориентировался по слуху, но здесь звуки отражались от мраморных стен, и это сбивало его с толку.

Всё было совсем не так, как в лесу. Возможно, именно это обстоятельство ввело молодого охотника в заблуждение. Он уверенно шагал по гладкому полу и голоса друзей становились всё громче и отчётливей, когда этот самый пол вдруг исчез у него под ногами, и он почувствовал, что падает!

Стефан инстинктивно вскинул руки, и тут же какая-то сила вырвала у него дробовик, который гулко бабахнул, где-то сверху. Впрочем, голос своего оружия Стефан различил плохо — ветер свистел у него в ушах и переворачивал его в полёте, словно он был не человеком из плоти и крови, а невесомой бумажной игрушкой.