Глава 91. След младшего

Снова дорога. Только другая, не такая, как по ту сторону каньона. С деревьями по обе стороны, с не заросшей тройной колеёй, оставленной многочисленными телегами, фургонами, двуколками и прочими повозками. Такие дороги Маранта знала с детства, но забыла об их существовании на полтора с лишним десятка лет, поселившись в Междустенье, где дорог не было.

Теперь она видела эту дорогу иначе, не так, как её можно увидеть с седла лошади, а через лобовое стекло автомобиля, несущегося со скоростью птицы. Впечатление сходное с тем, какое испытываешь, когда выглядываешь через бойницу в крепостной стене.

Да, по сути, так оно и было — эта машина представляла собой небольшую крепость на колёсах, была неуязвима для стрел и пуль, и служила домом трём своим пассажирам.

Священник поехал с ними. Как Порфирий уговаривал её оставить старика дома, так Микаэль-Панкратий убеждал её взять его с собой. Теперь он дремал на заднем сидении в то время, как Михал дремал на переднем. От такой картины Маранте самой страшно хотелось спать, и она уже подумывала остановиться, где-нибудь у обочины, пока они не съехали в кювет.

За время их путешествия Маранта преподала обоим мужчинам уроки вождения, справедливо мотивируя это тем, что не может же она одна всё это время быть за рулём. Не обошлось при этом без сюрприза — престарелый священник быстрее освоил премудрости управления автомобилем, чем её ещё не старый и очень даже крепкий муж.

Всё было просто — Михал вырос среди лесов и не признавал механизмов сложнее собственного лука, а Микаэль-Панкратий в молодости открывал хитроумные замки, взламывал сейфы, придумывал тайники для провоза контрабанды и разрабатывал мудрёные операции, от которых пустели кошельки толстосумов и болели головы лучших полицейских сыщиков Торгового города. Понятно, что ему проще было "принять" саму возможность передвижения с помощью такого приспособления, как автомобиль, чем Михалу, который привык двигаться на своих двоих и даже конную повозку увидел в первый раз в жизни позавчера, когда она попалась им навстречу.

Машину основательно тряхнуло на ухабе и это разбудило её спящих спутников.

— Устала? — спросил Михал, взглянув в лицо жены. — Давай я поведу.

— Нет, нет! — отозвалась Маранта. — Я могу вести ещё долго. Я скажу, когда понадобится меня сменить.

На самом деле ей не хотелось, чтобы они ехали медленно, как это всегда было, когда машину вёл осторожный Михал.

— Сколько у нас горючего? — поинтересовался со своего места священник.

— До места не хватит, — ответила Маранта, подразумевая под словом "место" границу земель Торгового города. — Придётся купить самогон в лагере Золаса. Я надеюсь, они не приняли за это время сухой закон?

— Если с ума не сошли, то не приняли, но заехать туда, значит сделать крюк, а это отнимет время.

— Но где же тогда взять горючее? Самогон могут гнать и на мелких фермах, если в этих краях ещё остались такие. Но его там врядли найдётся в достаточном количестве и нужной крепости. Все же прочие более-менее крупные города расположены близ западной границы, но туда мы не дотянем.

— А как насчёт столицы бывшего королевства Лоргина?

— Но, падре, ведь город сгорел, и, как сказал Порфирий, его никто не собирался восстанавливать. Там даже мародёрствовать боятся. Я сама видела, как полыхал дворец...

— А стены тоже сгорели?

— Нет, стены остались, они же каменные.

— Так вот, эти каменные стены хранят в себе много тайн. Под одной из них должен сохраниться и мой тайник, который я закрыл и запечатал, когда решил совсем уйти из этого мира и искать людей чистых духом и сердцем. Лоргин тогда запретил производить самогон во всём королевстве, везде, кроме своих собственных винокурен. Продавали его населению задорого, а привезённый из-за границы, получался ещё дороже из-за таможенных пошлин. Так что выгодней всего его было возить контрабандой и толкать большими партиями торговцам и трактирщикам. Я тогда снабжал им и Порфирия, и Теренция, и ещё кое-кого, а для удобства завёл свой собственный склад, расположение которого было известно только избранным. Самогона там хватит, чтобы доехать не только до границы, но и до самого Торгового города, а потом вернуться обратно.

— А вдруг и там всё сгорело?

— Врядли. Это место недоступно огню извне и так спрятано, что редко кто сможет догадаться, где на самом деле вход. Если я ошибаюсь, то мы потеряем лишь полдня пути, а если нет, то сэкономим и время, и деньги.

Маранта решила послушаться совета старого контрабандиста и вскоре свернула на сильно запущенную дорогу, ведущую к разорённому городу.

То, что предстало им через три с лишним часа езды, выглядело ещё более удручающим, чем Мёртвый город по ту сторону каньона. Особенно это зрелище подействовало на Маранту, молодость, которой прошла за этими стенами.

За рулём на этот раз сидел священник. Он уже направил, было, автомобиль к главным воротам, когда Маранта остановила его.

— Падре, а в какой части города находится этот ваш тайник? — спросила она.

— В западной. Я как сейчас помню — если оставить дворец справа, то ехать надо прямо, но не до самой центральной площади, а свернуть налево на третьем повороте, потом...

— Не стоит этого делать.

— Почему же, дочь моя?

— Город разрушен и по большей части сожжён. Многие улицы перегорожены упавшими зданиями, а кое-где мы сами построили баррикады, чтобы внезапные атаки монстров не мешали искать выживших. Поэтому, если мы поедем через город, то можем легко застрять или попросту упрёмся в непроходимое препятствие. Проще объехать городские стены слева и попробовать проникнуть внутрь через западные ворота.

— Ты права, дочь моя, ты права. Только бы эти ворота не были заперты.

— Мы тогда открыли всё, что можно и врядли за это время кто-нибудь закрыл их. Порфирий рассказывал, что это место пользуется дурной славой у самых отчаянных мародёров.

— Охотно верю, — задумчиво произнёс священник. — Фартовые люди суеверны. Если объявить какое-либо место проклятым, то их туда и на верёвке не затащишь, будь там хоть всё золото мира.

Западные ворота были не только не заперты, а даже сорваны с петель, причём одна половинка валялась внутри, а другая держалась на честном слове, грозя в неопределённом будущем присоединиться к своей сестре и возможно прихлопнуть того кто попадётся ей под створку.

Священник ахнул, когда они въехали наконец-то в город. Картина знакомых когда-то, но совершенно разрушенных улиц, подействовала на него ошеломляюще. Маранта хотя бы всё это уже видела, но и она нахмурилась при виде сожжённых и разрушенных домов. Михал уже видевший нечто подобное, был, тем не менее, не в своей тарелке, а потому спросил, едва скрывая раздражение:

— Отец, так, где же этот ваш тайник? Скорее бы убраться отсюда!

— Тайник под стеной, — ответил священник. — А вход — через подсобные помещения одной государственной конторы.

— Что-то я не припомню в этой части города ни одной государственной конторы, кроме… Таможенной управы? — вдруг догадалась о чём-то Маранта.

— Вот именно, дочь моя! Кому же ещё давать крышу бедным контрабандистам, как не господам таможенникам? Государство вечно старается сэкономить на их содержании, а кое-кто из власть имущих ещё и специально провоцирует этих чиновников, держит их в чёрном теле, чтобы сначала тянуть с их левых доходов, а потом жертвовать ими, как пешками, прикрывая собственные тёмные дела.

— Гвардия этим не занималась, но слухи, конечно же, ходили. Но всё это в прошлом, сейчас у нас другая беда — здание Управы-то сгорело одним из первых.

— А вот это плохо, дочь моя! Но будем надеяться на лучшее.

Вскоре он остановил машину возле руин того, что было когда-то длинным зданием нелепой архитектуры, облицованным жёлтым кирпичом. Все четыре этажа этого строения были обрушены, но, приунывший было священник, после более близкого осмотра развалин приободрился и выглядел довольным.

— Я вижу, что тайник мой цел, — пояснил он, иначе вон та часть стены не выглядела бы, как новая. Там столько спирта, что взрыв мог проломить стену насквозь. Теперь надо найти люк в полу одной пристройки. Она была во-он там, кажется!

Вход в тайник нашёлся на удивление быстро. Но он оказался заваленным битым кирпичом и разным мусором. Для разбора завала требовалось время и основательные усилия. Маранта, как женщина, да ещё и в положении, сразу от этой работы была отстранена, поэтому она, поворчав немного, принялась за приготовление ужина.

Прошло часа два с небольшим. У неё всё давно уже было готово, но мужчины, войдя в азарт, не хотели бросать работу и всё говорили, что "ещё чуть-чуть и они доберутся до люка, а тогда можно будет и передохнуть".

— Тогда я прогуляюсь немного! — сказала Маранта, которой наскучило сидеть возле булькающего котелка и смотреть, как из развалин вылетают кирпичи и доски.

Она прицепила к поясу свой меч и, не торопясь направилась вдоль улицы, которая шагов через двадцать сворачивала за угол. Михал со священником провозились ещё с полчаса, когда, наконец, большая мраморная плита, поддетая ломом, отвалилась в сторону, открыв чёрный провал подземного хода с узкой лестницей, уходящей в темноту.

— Там дальше дверь с очень хитрым замком, ключ от которого я давно уже выбросил, — радостно сообщил священник.

— И как же мы её откроем без ключа? — искренне удивился Михал.

— Я этот замок сделал, я его на дверь поставил, так неужели я его не открою? — ответил священник с гордостью. — Только давай сначала отдохнём, а то мои старые кости совершенно разболелись. И поесть бы не мешало!

Они выбрались из развалин и увидели возле машины импровизированный стол, накрытый на три персоны. Рядом, над погасшим костром, остывал котелок с варевом уже переставшим булькать, и тут же на кирпичах стоял, ожидающий своей очереди, чайник. Не было только хозяйки, так и не дождавшейся мужчин к столу. Они поозирались вокруг, потом принялись звать её, но ответа не было.

— Она, кажется, собиралась куда-то пройтись? — вспомнил священник. — Вот только куда она пошла? В какую сторону?

— Будем искать! — ответил Михал, вмиг становясь серьёзным и собранным. — Здесь только два пути. Давай я пойду налево, а ты направо.

Так они и сделали. Священник взял в руки монтировку, а Михал извлёк из машины свой лук и колчан со стрелами и они разошлись в разные стороны.

Путь охотника был недолгим. Улица, по которой он пошёл, упиралась в сплошной завал из брёвен и мусора. Оглядев эту мешанину, Михал понял, что без особой нужды Маранта туда бы лезть не стала и решил вернуться. Он проследовал обратно, мимо их лагеря и отправился по улице, куда пошёл священник.

На этот раз пришлось свернуть четырежды, поскольку основные городские проезды и здесь были перегорожены, но оставался извилистый путь по переулкам, хоть и там приходилось то и дело обо что-нибудь спотыкаться. Но вот, наконец, зайдя за очередной поворот, Михал увидел картину, от которой волосы шевельнулись у него на голове:

Маранта и священник неподвижно стояли напротив свежей могилы, устроенной на газоне возле дома разрушенного практически до фундамента. Михал почувствовал, что его ноги становятся ватными, но заставил себя подойти и посмотреть туда, куда они так уставились.

В головах у продолговатого холмика был воткнут грубо сколоченный крест, материалом для которого послужили доски, найденные здесь же в развалинах. На кресте, с помощью разнокалиберных гвоздей, была прикреплена табличка с надписью, которая гласила:

"Здесь покоится прах почтенного булочника Лария, погибшего при нападении монстров и разрушении города. Да почиет с миром душа его".

Михал, которого, при виде могилы словно окатило ледяной водой, почувствовал, что сейчас его бросает в жар. И дело было не в погибшем много лет назад булочнике. Эта надпись, выведенная белой краской по чёрному полю, была сделана аккуратным, круглым почерком Руфуса...