МОРКОВКА ПЕРЕД ОСЛИКОМ

https://rutube.ru/video/a81c171850779a0ab7940e068b8d6e8b/

В октябре новый мебельный центр так и не подумал еще открываться. Олеся с Леной сидели, в буквальном смысле слова, на чемоданах, не в силах дождаться, когда же это, наконец, произойдет. Любаня злобствовала и бесилась. И даже не на своих ненавистных коллег, — поскольку показывать свою ненависть открыто она все-таки пока не решалась. Но все, что происходило вокруг, раздражало ее гораздо сильнее, чем обычно, и ее рот, извергающий потоки нечистот, — на солнце, на ветер, на посетителей, на жизнь в целом и на Бога, в частности, — теперь практически не закрывался.

Дата открытия торгового центра переносилась каждую неделю и, наконец, вроде как, твердо была намечена на первое ноября. Терзаемый чувством вины Сергей, чтобы задобрить Любаню, предоставил ей право самой найти себе сменщицу, — такую, с которой ей будет комфортно работать. Естественно, изначально подразумевалось по умолчанию, что эта самая сменщица должна будет выйти в салон тогда, когда уйдут Олеся с Леной. Но Любаня подсуетилась и уговорила перейти к ней девочку, работавшую прежде в расположенном рядом салоне дверей, еще в самом начале октября. Та, обрадованная открывающимися перед нею перспективами, тут же оперативно уволилась с предыдущей работы, и Любаня, пользуясь чересчур теплыми отношениями с Сергеем, быстренько пристроила ее сюда. Под предлогом того, что бывший хозяин этой девушки, узнав о ее намечающемся увольнении, тут же попросту вышвырнул ее, а она, бедолага, одна воспитывала ребенка да еще и квартиру снимала…

Вот так они и оказались вчетвером в одном салоне, в котором по изначальной задумке должны были работать всего двое…

Любаня по-прежнему со скоростью света кидалась на любого едва только забрезжившего на горизонте потенциального покупателя и буквально вцеплялась в него зубами, не позволяя стажерам даже приблизиться к нему на расстояние пушечного выстрела. Причем, это касалось не только Лены, — свою протеже, к которой она относилась с какой-то непривычной для нее чисто материнской теплотой и любовью, Любаня, тем не менее, к посетителям тоже не подпускала. Олеся поначалу еще честно пыталась подходить к людям, но вскоре ей попросту надоело пытаться бегать наперегонки с Любаней, сшибающей своей стокилограммовой тушей на своем пути модульные диваны, и она махнула на это рукой.

Все это на самом деле было уже просто не смешно. Драться с Любаней из-за возможных клиентов Олеся просто считала ниже своего достоинства. Две стажерки вообще лишь тупо хлопали испуганными глазами, наблюдая очередной Любанин забег, и не смели даже с места при этом дергаться. А Олесе все это просто уже надоело.

Продолжать так работать, — в подобных диких и нелепых условиях, — было уже попросту невозможно. Себе дороже получалось. Олеся давно уже подумывала о том, что по-хорошему ей следовало бы просто уволиться, оставив этой обезумевшей юродивой, охваченной какой-то просто дикой жаждой наживы, все ее заказы, все ее чертовы диваны, все ее призрачные салоны, — и пусть подавится!.. Или засунет их себе… в известное всем место. Ни одна работа, какой бы хорошей она ни была поначалу, не стоила того, чтобы ради нее полностью истрепать себе все нервы. Никакие деньги не стоили этого. Да, на протяжении целого года они зарабатывали очень даже хорошо, и память об этом не позволяла Олесе вот так просто встать, уйти и все бросить. Но Олеся давно уже сомневалась в том, что это того стоит.

Но пока она, наивная дурочка, все еще терпеливо ждала со дня на день открытия нового салона. Все ее мысли на протяжении последних недель были давно уже там; поэтому она просто сидела и наблюдала за всем этим зверинцем словно со стороны.

Любаня, похоже, поставила себе твердую и незыблемую цель: доказать Сергею, что здесь, в этом салоне, есть только один продавец, — а все остальные находятся здесь просто для декорации… Ну, что ж, ей это удалось. Целиком и полностью. Как я уже говорила, Олесе просто следовало уволиться по-хорошему сразу же, как только начался весь этот цирк с конями. Потому что уже тогда можно было предположить, что ничем хорошим это не закончится.

И это Олеся еще не знала о том, что Любаня, оказывается, каждый день — и не по одному разу — звонила Сергею и поливала грязью их с Леной. Правда, охлаждение регионального управляющего к себе она почувствовала, — а Лену он и вообще словно в упор не видел. Но про себя Олеся объясняла это тем, что у них обеих опять нет продаж, и, конечно же, Сергей недоволен этим.

Кстати, Любаня тоже не сказать, чтобы зажигала. Так, оформила парочку заказов… Это вообще был достаточно “непродажный” месяц во всей отрасли в тот год. Люди просто не шли в торговые центры, — а тем более, не желали покупать подобную дорогостоящую мебель.

Сотрудницы других салонов наперебой советовали Олесе ругаться с Любаней, — как все они, кстати, и делали в своих собственных салонах, — ораться с ней по поводу и без повода, — чтобы, мол, знала, с кем связалась!.. — ставить ее на место, бороться с ней за покупателей, — даже набить ей морду, в конце концов… Или каждый день жаловаться Сергею на ее поведение, чтобы он знал, какая она на самом деле… Олесе все это казалось таким мерзким… У нее не было никаких комплексов по поводу того, например, что нельзя причинять боль другому человеку, нельзя бить его, — вовсе нет!.. При других обстоятельствах, — более существенных для нее, — Олеся не стала бы даже задумываться. Но вот вцепляться в чужую глотку ради денег и возможного заказа, — нет, к этому она была не готова! Даже если бы она на самом деле умирала с голоду, — она, скорее, готова была пойти воровать. Но собачиться целыми днями с базарной торговкой семечками, воюя с ней из-за потенциальных покупателей и пытаясь отобрать у нее заказы… Нет, блин, опуститься до такого уровня Олеся была просто не готова! Да и не смогла бы, наверное, — как в силу воспитания, так и из-за чувства собственного достоинства и самоуважения.

Все-таки, что уж тут скрывать, но не была она продажником по натуре…

Олеся думала по-другому. Да пусть эта нечисть подавится своими деньгами!.. Пусть они ей поперек глотки встанут!..

Может быть, Олеся просто была совершенно не приспособлена к суровым и бурным реалиям продажной жизни, среди жадных и беспринципных продажных людей. Но у нее действительно вся эта ситуация не вызывала ровным счетом ничего, кроме отвращения. И, да, — ей легче было бы попросту уйти, чем рьяно сражаться за свое место в этом поганом мире и рвать волосы — себе и другим — ради процента за заказ. По ее понятиям, это было просто мерзко.

Олесе и раньше, когда она слышала о постоянных дрязгах в других салонах, было непонятно, — это насколько же нужно потерять всяческое человеческое достоинство, самоуважение, гордость, чтобы “бороться за заказы”, доказывать тому же Сергею, какая ты “зубастая”, наглядно убеждать его, что ты — в данном конкретном случае — заслуживаешь того, чтобы тебя взяли в новый салон, потому что он, Сергей, как раз любит таких вот “наглых и беспринципных”. Ведь если ей, Олесе, не удастся прямо сейчас срочно доказать, что она лучше Любани, то он может еще и передумать брать именно ее в новый салон, выбрав Любаню…

Только вот Олеська в реальности не была ни наглой, ни беспринципной. Да и не хотела такой становиться. Она в действительности была глубоко порядочным, честным и достойным человеком. Она могла — и хотела — нормально работать. Но, да, — она не желала идти по трупам ради заказов и продаж. Она не хотела — да и не смогла бы — становиться такой же гадюкой, как те, кто ее окружал. И даже горькое осознание того, что “Сергей таких не любит”, бессильно было тут помочь…

На самом деле, — а кто такой Сергей?..

Спустя пару — тройку лет Олесе будет просто смешно вспоминать обо всем об этом. Тогда, с ее несколько изменившимся мировоззрением, она бы просто сказала: да и ради Бога!.. Нужна ему Любаня, — так пусть он ее и забирает!.. Но в тот момент, когда она еще работала в “Блеске диванов”, ее отношение ко всему этому было не столь однозначным, и тогда она еще действительно всерьез переживала из-за того, что многоуважаемый Сергей может предпочесть ей суперпуперпродажную звезду Любаню… И поэтому, вместо того, чтобы сразу же послать их всех, во главе с Сергеем и Любаней, очень далеко, она все еще продолжала трепыхаться и беспомощно бить лапками по воде. Интуитивно прекрасно понимая уже, кстати, что эту битву она давно проиграла…

Олеся всегда считала, что ни одна самая расчудесная работа в этом мире не стоит того, чтобы ради нее опуститься на такое дно и потерять всякое достоинство!.. Какой бы хорошей она поначалу ни казалась, какой бы стабильный доход ни приносила, — но этот момент уже прошел; он остался где-то далеко позади, и его уже не вернуть. И, в любой другой ситуации, она, наверное, уже давно сделала бы ручкой!.. Но впереди, как морковка перед осликом, маячил новый салон… Олеся ждала его и надеялась на лучшее…

Назначенная дата открытия салона, вроде бы, больше не переносилась. Сергей неоднократно подтверждал в телефонных разговорах с Олесей, что, да, первое ноября — это уже железно, и никаких недоразумений больше не намечается. Это уже потом Олеся поняла, что их уважаемый региональный управляющий за эти два месяца так и не соизволил ни разу съездить в этот мебельный центр, посмотреть, как там идут дела, и увидеть, что они вообще не идут… Поэтому в последний день октября Олеся с Леной забрали все свои вещи из своего старого салона; Олеся передала Любане ключ от сейфа, вежливо попрощалась с ней и с ее новой напарницей, и ушла, чтобы никогда больше сюда не возвращаться…

Но, прежде, чем пойти домой, она решила заглянуть в этот новый мебельный центр. Олеся спустилась на цокольный этаж, чтобы вообще понять, что там происходит, и с чего конкретно им следует завтра начать свою работу здесь, и обалдела…

В предполагаемом мебельном центре, который, со слов многоуважаемого Сергея, завтра уже должен был открыться, все оставалось на том же самом уровне, что и два месяца назад. И было вовсе даже не похоже на то, что в ближайшее время этот цокольный этаж может быть открыт, — даже чисто теоретически…

Да что тут говорить, — там не было еще вообще ничего похожего на салоны хотя бы отдаленно. Во всем огромном темном помещении красовался один голый бетон, потрескавшийся во многих местах, и не было никаких оснований предполагать, что хоть где-то началась отделка, — не говоря уж о чем-то другом…

Олеся позвонила Сергею. Он был очень удивлен, но связался с администрацией, и ему подтвердили, что, да, дата открытия в очередной раз перенесена, — и теперь уже где-то на двадцатые числа месяца…

Сказать, что Олеся была в шоке, — это было не сказать вообще ничего!.. Она-то ведь до той минуты совершенно искренне была уверена в том, что больше никогда в жизни не увидит эту наглую хабалку, свою бывшую сменщицу, с которой ей стоило огромных усилий спокойно попрощаться и вообще расстаться достойно. А теперь получается, что им всем вместе еще работать и работать!..

Как это ни странно, но Сергей оказался уже в курсе того, что Олеся с Леной распрощались с Любаней и ее новой подружкой. Видать, Любаня сразу же поспешила оповестить любимого начальника об этом… И Сергей сам сказал, что, конечно же, возвращаться обратно Олесе с Леной не нужно. Еще бы, — Любаня просто, наверное, убила бы его, если бы он отправил их обратно… А потому на оставшееся до открытия время Сергей распределил их по другим салонам. Олеся сразу же тогда прекрасно поняла, что таково было, видимо, именно пожелание Любани, которая уже нацепила на себя мантию администратора, а потому, разумеется, тоже не желала их больше видеть. И за это Олеся готова была сказать ей огромное спасибо.

Хотя, вообще-то, если посмотреть на это с другой стороны, то следует признать, что ситуация получилась довольно унизительная. Потому что Олесю откровенно вышвырнули из ее собственного салона, который она же в свое время и открывала, в угоду местной базарной хабалке, пользующейся любовью и уважением регионального управляющего, и ее новой подружки, которую она оперативно умудрилась к себе перетащить, — хотя, теоретически, вакантное место пока еще даже и не освободилось. Вышвырнули и отправили временно в совершенно другой, чужой салон, где она будет сидеть на птичьих правах, — да еще и неизвестно, сколько времени. Но Олесе на тот момент было уже все равно. Из двух зол выбирают меньшее, — а Олеся реально не могла больше находиться в одном помещении с этими людьми. Ей вполне хватило предыдущих двух месяцев, проведенных бок о бок с подлой завистливой дрянью и ее новой приспешницей, которая изо всех сил подражала своей более опытной товарке.

Негативчика Олеся за это время хапнула столько, что ей вполне хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Поэтому она и не стала ни возражать, ни возмущаться.

Во всей этой ситуации, сложившейся таким на редкость дурацким образом, Олесе больше всего было жаль Лену, которая вообще не понимала, что происходит вокруг нее. Они с Любаней столько лет были лучшими подругами, — ну, прямо не разлей вода!.. Любаня сама же в свое время и пригласила ее сюда, — причем, уговаривала несколько месяцев, пока Лена не решилась на увольнение с предыдущей работы и на устройство в эту организацию. И Любаня же потом планомерно начала сживать ее со свету наравне с Олеськой… Все это было настолько нелепо и даже неправдоподобно, что Лена все еще упорно и отчаянно цеплялась за остатки их былой дружбы, просто не в силах поверить в то, что она может закончиться вот так печально…

Перечеркнуть одним махом два десятка лет оказалось очень легко и просто для Любани, — но не для самой Лены…