Глава 15

Сглазила цыганочка

Паренька того,

Выкрала смугляночка

Сердце у него.

Лишь заснуть пытается —

Перед ним глаза,

Страстные, зовущие,

А с ресниц — слеза.

Мила прожила с Марией Ивановной больше недели, когда у хозяйки случились сильные колики в животе. Днём молодая женщина обычно помогала старушке собирать помидоры, поливать грядки, солить овощи, варить варение из малины и смородины. И в этот день женщины готовили банки под варение, перебирали ягоду, очищая от листиков и плодоножек. Вдруг Мария Ивановна присела на табурет и согнулась от боли, пронзившей тело. Мила забеспокоилась:

— Что случилось, баб Мань?

— Ой, резкие боли! Сейчас отлежусь, а потом продолжим.

Мила подвела женщину к дивану.

— У вас такое впервые? — спросила она, когда хозяйка, морщась и охая, прилегла.

— Нет, дочка. Иногда поколет и пройдёт.

— А где болит?

Мария Ивановна показала на правую сторону живота.

— Ох, баб Мань, не аппендицит ли? У моей подружки Ольги так же было, пока не сделали операцию. В деревне есть фельдшер?

— У нас медсестрица Клавдея.

Старушка рассказала, как найти медсестру. Мила до этого дня по деревне не ходила, а Мария Ивановна о своей жиличке лишнего не рассказывала. Говорила всем, что знакомая невестки приехала в отпуск отдохнуть, «чистым воздухом подышать да деревенского молочка попить». Медсестра Клавдия Васильевна подтвердила догадку Милы. Пожилую женщину требовалось срочно везти в районную больницу.

Райцентр находился от деревни в пятидесяти километрах и представлял собой большое село, скорее, похожее на посёлок городского типа. Через полтора часа приехала машина «Скорой помощи», вызванная Клавдией Васильевной. Мила решила больную сопровождать, ведь от неё в хозяйстве Марии Ивановны толку не было. Животные Милу боялись как огня, поэтому за хозяйством Мария Ивановна попросила присмотреть соседку Акиньшину. Мила приправила просьбу парой бриллиантовых серёжек, приведших тридцатипятилетнюю женщину в восторг.

По тряской грунтовой дороге, глотая пыль, доехали до райцентра. В приёмном покое Мила дождалась, пока старушку отправят в хирургическое отделение, потом на почте позвонила по указанному бабой Маней телефону и сообщила семье сына о предстоящей операции. Что дальше делать, она пока слабо представляла. Можно было вернуться в деревню, заплатив частнику, или смотаться за двести километров в более-менее крупный город и прикупить кое-что для будущего ребёнка, потому что зимой оказия вряд ли подвернётся.

Женщина вышла на обочину дороги и подняла руку, увидев приближающуюся машину. Иномарка остановилась. Плавно опустилось стекло.

— Вам куда? — просила Милу светловолосая сероглазая женщина-водитель.

— А вы куда едете? — вопросом на вопрос ответила Мила.

— Мы привезли пассажиров и возвращаемся в Абахан.

— Тогда я с вами, — сказала Мила. — За три тысячи довезёте?

— Садитесь, — пригласила водитель.

После райцентра дорога вышла на более-менее асфальтированное и ровное полотно трассы. Стрелка спидометра колебалась возле цифры сто десять километров в час. Сероглазая водитель спросила:

— Вы домой или в гости?

— Ни то, ни другое, — ответила пассажирка. — Я привезла в больницу знакомую старушку с аппендицитом и размышляла: ехать назад или рвануть в Абахан по случаю. Вы разрешили мои сомнения в пользу города. Совершу шопинг и вернусь назад.

— А ночевать есть где, или в гостиницу завести?

— Город совершенно не знаю.

— Издалека?

— Да, приехала к знакомой отдохнуть, а тут с хозяйкой случился приступ.

— Бывает…

— Как вас зовут? — спросила Мила. — Благодарна буду, если покажите город, повозите по магазинам. Мне нужно кое-что для новорождённого купить.

— Меня зовут Валерия, или просто — Лера. А это мой сын Игорь, — кивнула симпатичная таксистка на парня, сидящего рядом.

— Рада познакомиться, — улыбнулась Мила. — Людмила. Ну, так как, Лера? Покажите город?

— Покажем, — ответила Лера. — Город хоть и небольшой, но зелёный, красивый.

— Прям меня заинтриговали.

— Ма, чё ты выдумываешь? — подал голос парень. — Обычный, скучный городок без экзотики.

— Чего ты ноешь? — упрекнула его мать и, обращаясь к пассажирке, пожаловалась:

— Спит и видит себя в столице. А я говорю: где родился, там и сгодился.

— Это верно, — вздохнув, ответила Мила.

— Вы можете у нас заночевать, — предложила водитель.

— Спасибо за гостеприимство.

Игорь, которому на вид было лет семнадцать-восемнадцать, обернулся и спросил:

— Пить хотите? У нас есть пачка яблочного сока.

— А стаканчик есть?

— Есть. Вот держите, — он вытащил из бардачка одноразовый стакан и налил в него сок. — Может, ещё и пирожка?

— Игорёк, спасибо! — смутилась пассажирка. — Мне, право, неудобно вас объедать.

— У нас их восемь штук, — сказала Лера. — Берите. Не стесняйтесь.

Мила взяла один пирожок. Она действительно чувствовала голод. Обед пришлось пропустить, пока ожидала оформления бабы Мани в приёмном покое.

За разговорами быстро пролетело время и километры дороги. Попутчики Милы жили почти в центре города, в девятиэтажном доме. Умывшись с дороги, Лера принялась готовить ужин, Мила вызвалась помогать. Когда поужинали, Игорь ушёл к друзьям, а Лера достала оставшуюся с праздников бутылку вина.

— Ну, что? За знакомство? — предложила Лера.

— Давай! — согласилась Мила. — Немного можно.

Она вкратце, пока готовили ужин, поведала Лере сильно урезанную историю про погибшего первого мужа, одиночество и беременность от женатого любовника.

После первого бокала Лера сказала:

— Правильно сделала, что решила рожать. Хороших мужиков сейчас нет. Или разобраны давно. А бывает, что сначала трудно понять: плохой или хороший. Я счастье так и упустила. Думала, гулёна, до чужой постели охотник. Оказалось не так. Знаешь, Людмила, любовник или неожиданный знакомый… Если всё в тебе взметнулось от его взгляда, прикосновения — не отмахивайся сразу, приглядись. Чаше всего, только время может показать — настоящая любовь или привиделось. Судьба толкает двух людей друг к другу, а они, не разобравшись, отворачиваются. Мол, с виду человек — неподходящий, ненадёжный, встретился не вовремя. Со мной так и приключилось.

Произошла эта история почти пятнадцать лет назад. Муж Леры находился в командировке, а у геологов она длится с весны и до Покрова, то есть семь месяцев, Лера проводила нехитрый досуг с лопатой в одной руке, лейкой — в другой, и трёхлетним сынишкой — подмышкой.

День рождения Татьяны и, организованный в честь этого события девичник — столик на четырёх молодушек в ресторане — был настоящим праздником в череде однообразных трудовых будней. Поход в ресторан Татьяна задумала давно, чтобы расшевелить и отвлечь от тяжёлых мыслей подругу Лену, потерявшую в тёмных водах реки, прозванной аборигенами медвежьей кровью, двенадцатилетнюю красавицу-дочь. Кроме Лены и Леры, в их сплочённый женский коллектив входили две разведёнки: виновница торжества и Наташа из бухгалтерии.

Дамы — а этим вечером они были львицами на охоте — весь вечер оживлённо переговаривались, бросая короткие оценивающие взгляды на немногочисленную мужскую публику. Возможно, подругам бы не светило в тот вечер романтического приключения, если бы…

В середине вечера за соседний столик сели два высоких широкоплечих красавца. Их стать и выправку подчёркивали безукоризненно сидящие мундиры морских офицеров. Лера внимательно разглядывала одного из них — голубоглазого блондина, сидящего к ней в профиль, и почувствовала, как сердце стало вздрагивать и сладко замирать в груди. Она ещё мысленно посмеялась над собой:

«Ну, мать, это наследственное».

Дело в том, что первым мужем матери и отцом старшего брата был морской офицер, которого мама любила и о котором вздыхала до самого последнего своего часа.

Блондин, привлечённый пристальным женским взглядом, вскоре пригласил Леру танцевать. Его мягкий голос, бережные прикосновения, ласковый взгляд возродили в Лериной душе уже угасшую мечту о сказочном принце. Это было наваждением, сладким девичьим сном. Пусть даже на один вечер. А Сергей, принц её сердца, оказался умелым сердцеедом. Он не отходил от женщины почти до самого закрытия, вёл простецкие разговоры ни о чём, но таким завораживающе бархатистым баритоном, что загипнотизированная голосом и взглядом, она полетела мотыльком на пламя греха. Перед самым закрытием ресторана Сергей решил окончательно сразить её сердце неожиданным сюрпризом — букетом цветов, намереваясь раздобыть его у старушек, торгующих летними вечерами для влюблённых парочек.

Его визави весь вечер одаривал вниманием разных дам, не пропуская даже официанток. Особенно ему приглянулась одна смугляночка с точёной фигуркой, но не обслуживающая их столик, которую он под разными предлогами останавливал, что-то шепча на ушко, отчего та кривила губки в улыбке и картинно закатывала глаза. Когда Сергей ушёл, он заказал бутылку шампанского и подсел к столику молодушек. Борис, так он представился им, был брюнетом со светло карими глазами. Он предложил выпить за знакомство, а потом стал приглашать на танцы всех сидящих за столом дам. Когда «под занавес» оркестр грянул прощальное танго, очередь дошла до Леры.

Идя между столиками на свободный от танцующих пар пятачок, Борис взял её за руку, и Лера почувствовала покалывание в ладони. От неожиданности она вздрогнула и попыталась отдёрнуть ладонь, но пальцы Бориса сжались ещё крепче. Когда он приобнял её в танце — ощутила лёгкую дрожь во всём теле. Лера смутилась, но не встревожилась странностями в поведении собственного тела, приписывая происходящее излишней дозе алкоголя. Борис спросил:

— Почему дрожишь?

На этот вопрос у неё не нашлось вразумительного ответа. Она лишь неопределённо пожала плечами и вздохнула с облегчением, когда музыка стихла, а в дверях зала показался Сергей с букетом красных георгинов.

После закрытия ресторана Татьяна предложила всем не расходиться, а продолжить междусобойчик у неё дома. Все согласились, в том числе и Лера, предположив, что добрая соседка, не дождавшись её к обещанным десяти часам, уложит Игорька у себя спать.

В то время немногочисленные такси работали до двенадцати часов ночи, но уже после десяти их «днём с огнём» невозможно было найти на улицах города. Они, как и ныне, стояли на приколе под окнами ресторанов и кафе, поджидая пьяненьких и щедрых на переплату клиентов. На призывную жестикуляцию бравых морячков подкатили два таксомотора, и весёлая компания понеслась навстречу приключениям.

Мужчины, прихватившие по бутылке водки и вина, явно просчитались — через час спиртное закончилось, а народ ещё «не дошёл до кондиции». Что такое — две бутылки на шестерых человек? Позвав для охраны Сергея, Татьяна отправилась в соседний дом к самогонщице, пользующей зельем круглые сутки окрестных выпивох и припозднившиеся компании. Тогда и произошло всё то, о чём Лера на протяжении многих лет думала, то с гневом и чувством горечи, то со сладким замиранием сердца и краской стыда на лице.

Она была не большой охотницей до выпивок и гулянок. После четырёх-пяти рюмок её начинало мутить и клонить ко сну. Девчата резались с Борисом в «подкидного дурака», и она, выйдя первой из игры, удалилась потихоньку в туалет, где облегчила желудок, а умывшись холодной водой, решила отлежаться на диванчике в тёмной детской.

Очнулась Лера от мурашек, ползающих по коже и сладкой судороги внизу живота. Она лежала на ковре рядом с диваном обнажённая снизу, с широко расставленными бёдрами и головой мужчины между ними. Все мысли и желания в тот вечер были направлены на одного человека — Сергея. Не разобравшись в темноте, кто с ней рядом, она стала принимать волшебные ласки, которыми мужчина самозабвенно одаривал её. Время, казалось, остановилось, оргазм обрушивался чередой волн девятого вала. Сладкая истома переходила в скручивающую тело судорогу, и она, выгибая шею, с силой сжимала кулаки широко раскинутых рук, чтобы боль от длинных ногтей, впивающихся в ладони, ненадолго отвлекала и защищала сознание от полного сумасшествия. Плотно сжав губы, она старалась не издавать сладострастных стонов, рвущихся из груди. А когда последние конвульсии затихали внутри ненасытной плоти, Лера шептала:

— Это сумасшествие, настоящее сумасшествие.

Но вот мужчина поднял голову и прошептал:

— Я хочу тебя.

Голос ледяным душем окатил помутнённое сознание женщины. Это был не Сергей, а… Борис! От стыда за легкомысленное поведение, негодования, что её так подло обманули, страха, что Сергей в любую минуту вернётся и отнесётся к ней с презрением, Лера стала с силой отталкивать от себя моряка. Она, вырываясь из-под его тяжёлого тела, панически твердила:

— Нет! Нет! Никогда! Пусти, подлец!

Женщина не слушала его просьб и уговоров и, собравшись с силами, вырвалась, лихорадочно оправляя одежду, шаря в темноте по ковру в поисках трусиков.

Моряк поднялся, тяжело дыша, засунул руки в карманы и зло бросил:

— Не ищи. Взял как сувенир.

Лера подошла и закатила ему звонкую пощечину. Борис, не говоря ни слова, повернулся и вышел, трясущимися руками стараясь достать сигарету.

Через несколько минут из прихожей послышались громкие голоса, возня — пришли с добычей Сергей и Наташа. Отсутствие Леры заметили не сразу. Её нашли в прихожей, вызывающей такси на дом. На недовольный гомон компании она, потупившись, поведала о плохом самочувствии. Сергей вызвался проводить, но Лера отказалась. Вокруг тараторили подвыпившие товарки. Борис стоял в сторонке, засунув руки в карманы, и смотрел тяжёлым, пронзительным взглядом, перекатывая желваки на скулах. В эти мгновения Лере хотелось провалиться сквозь землю от стыда и бессилия.

Она не сомкнула глаз до рассвета, сожалея о своей нескладной судьбе. На следующий день мир не казался таким чёрным, судьба — не такой несчастной, а поступки — не такими постыдными. Лера решила забыть приключение как кошмарный сон. Однако нескладная романтическая история на этом не закончилась.

Через неделю, когда она, придя с работы, гладила бельё, а маленький Игорёк играл с соседским малышом в небольшом палисаднике, в дверь позвонили. На террасе стояли Сергей и Борис. Мужчины в этот раз пришли в гражданской одежде. От неожиданности Лера смешалась и топталась на пороге, не зная, что делать и говорить.

— По-моему, нам не рады, — сказал Сергей. — Даже в дом не хотят пускать.

Лера отступила в сторону, давая незваным гостям пройти. Она проводила их в зал. Сергей поставил на журнальный столик бутылку вина и большущую коробку шоколадных конфет, а Борис достал из-за спины букет красных роз и протянул ей:

— Это тебе. Извини, что без приглашения. Не прогонишь?

Лера ничего не ответила, засуетилась, доставая бокалы и нарезая дольками яблоко.

— Чем обязана? — прервала она затянувшееся молчание. Оглядывая её жилище, они ответили не сразу.

— Понимаешь, Лерочка? — начал Сергей. — Мы через два дня уезжаем. Заканчивается отпуск. К тому же соскучились. Решили придти.

— Оба? — спросила она, глядя на них в упор.

— Оба, — как булыжник под ноги бросил Борис.

— Не понимаю, — сказала Лера и отвернулась к окну.

— А чего непонятно-то? — продолжал он. — Всё яснее ясного. Ты должна выбрать одного из нас.

«Они с ума посходили? Выходит, Борис рассказал приятелю. Какой стыд! Удивительно, что у них хватило остатков порядочности спросить меня о выборе, а не разыграть, как последнюю шалаву, в карты».

— Борис… — Лера медлила с ответом, подбирая нужные слова. — Всё случившиеся той ночью — одно большое недоразумение, сдобренное изрядной долей спиртного. Понимаешь? Такое больше не повторится ни с тобой, — она ткнула пальцем в грудь Бориса, — ни с тобой, — она повернулась и посмотрела Сергею в глаза. — Далее — игра воображения и пустые хлопоты.

— За пустые хлопоты, — поднял Сергей бокал вина и выпил, не дожидаясь никого. Он первым вышел во двор, и Лера услышала, как за ним захлопнулась калитка.

— Подожди, Лерочка! Не выгоняй меня вот так, — попридержал её в сенях Борис. — Ты сейчас вся на нервах. Позволь мне спокойно всё объяснить.

— Зачем? Это ничего не изменит. Прощай, Борис! — Она открыла входную дверь, давая понять, что разговор окончен.

«Боже, как гадко на душе», — с тоской думала Лера, убираясь после незваных гостей.

Но судьба, будто желая больнее наказать за содеянный грех, приготовила для неё в этот вечер ещё один неприятнейший сюрприз. Ближе к одиннадцати часам, когда Игорёк посапывал в кроватке, а Лера, управившись с домашними делами, подсела к телевизору, вновь раздался звонок в дверь. От неожиданности она вздрогнула:

«Кого нелёгкая принесла так поздно?»

На вопрос: «Кто там?» — услышала голос Бориса:

— Прости, но я не мог уйти, ничего не объяснив. Вернее, ушёл, но… вернулся. Позволь войти.

Она, не двигаясь, стояла у двери.

— Лера! — Борис повысил голос, и тут же зашептал:

— Впусти меня. Давай не будем кричать друг другу через дверь. Соседей разбудим.

Поколебавшись, она отодвинула засов и приложила палец к губам:

— Тише, сынок спит.

Моряк на цыпочках прошёл в дом и устроился на предложенном табурете. Лера села напротив.

— Лера… — начал Борис вполголоса и смолк, что-то обдумывая.

— Говори быстрее и уходи, пока соседи не услышали, что у меня ночью посторонний мужчина, — торопила она.

— А я уходить не собираюсь, — спокойно возразил он. — Хочу, чтобы ты поехала со мной. Мы должны быть вместе.

— Что?? — изумлённо уставилась на него женщина.

— Да, милая, да. Мы созданы друг для друга. Неужели этого не поняла? С другими женщина всё не так — обыденно. Провёл вечер-другой — и забыл. Ты сидишь занозой тут, — он приложил руку к левой стороне груди. — Не могу забыть ту ночь и ничего не могу с собой поделать. Пытался, но не получается.

— Пытался с Татьяной? Думаешь, она мне не рассказывала?

— Я этого от тебя не скрываю, а объясняю. Со мной такое впервые.

— Всё сказал? Теперь — уходи.

— Почему?

— От меня тебя тянет к другим, от них — ко мне. И так будет всегда. Я такой тип мужчин знаю. Мне не нужно такого счастья.

— Дорогая, — Борис попытался поймать её руку. Лера отстранилась и, пройдя в сени, открыла входную дверь:

— Уходи, Борис! Ты не сказал ничего нового.

Он пошёл к выходу, но у двери попытался её поцеловать. Лера стала вырываться:

— Пусти! Ты для меня страшный человек.

Он сильнее сжал кольцо рук:

— Почему боишься своих желаний? Будет не так, как тебе кажется. Мы будем счастливы. Вот увидишь.

В этот момент лязгнула щеколда калитки — пришли соседи. Её деверь был в крепком подпитии. Жена Ольга держала его под ручку и пьяненько хихикала. Обозрев открывшуюся картину, Иван, отодвинув жену, спросил у Леры, недобро разглядывая Бориса:

— Кто это?

В первое мгновение она растерянно молчала, отталкивая от себя Бориса, но потом нашлась:

— Помоги, Иван! Это тот тип, который подглядывал в окна.

Эту ложь она придумала удачно. Месяц назад к ней через щели в ставнях стал кто-то подглядывать. Так продолжалось несколько ночей. Приходилось бросать все дела, тушить в доме свет, выключать телевизор, таиться. Лера пожаловалась деверю, и тот сел за забором в ночную стражу. Любителя подглядывать он не схватил — от скрипа калитки тот «дал стрекоча». Но прихваченным дрыном его зацепил. Больше ночной гость не появлялся.

— Выходит — мало попотчевал тебя палкой? — наступал на Бориса Иван.

— Мужик! Я не с тобой разговариваю, — огрызнулся моряк. — Иди, проветри мозги!

Лера едва успела отскочить в сторону, как мужчины схватились драться. Она проклинала себя за глупость и длинный язык. Борис несколько раз ударил Ивана и, схватив за рукав, порвал рубашку. Ольга тоненько заголосила. Иван, оттолкнув моряка, сунул руку в карман со словами:

— Ну, держись, сука!

В его руке блеснуло лезвие ножа.

— Ванечка! Не надо! — закричали обе женщины разом, но — поздно. Иван нанёс удар. Нож вонзился не в грудь, куда метил Иван, а в предплечье — Борис вовремя развернулся, осознав смертельную опасность.

— Убил! Ой, мамочки, убил! — разорвали тишину истеричные причитания Ольги. Этот крик, дойдя до помутнённого алкоголем и злобой сознания Ивана, остановил его руку, занесённую для второго удара. Пальцы разжались, и нож звякнул о камешки под ногами. Постояв в оцепенении ещё мгновение, Иван кинулся бежать со двора.

— Ваня! Ва-аня! — кричала Ольга, заметавшись по двору. — Что делать? Господи, что делать?

— Заткнись! — первой пришла в себя Лера. — Разбудишь всю округу. Сбегутся люди, вызовут милицию.

— Что же делать? Куда этот чумовой побежал? Смотри, кровь хлещет, — испуганно проговорила Ольга, размазывая слёзы вместе с тушью по щекам.

— Беги к сторожу на стройплощадку, вызывай «Скорую», а я постараюсь остановить кровь, — сказала Лера. Ольга кинулась к калитке.

— Пойдём, — Лера повела в дом зажимающего рану на руке Бориса. Найдя стерильный бинт и вату, наложила повязку. Моряк быстро пришёл в себя, но был бледен.

— Лерочка, не переживай! Про инцидент ничего не расскажу медикам. Скажу, что сам по пьяной лавочке баловался ножичком и случайно напоролся, чтобы они не известили милицию. Помни о нашем разговоре, Лера. Я напишу, и ты приедешь вместе с сыном. Не в гости, навсегда.

— Хватит, Борис! Смотри. Твоя настойчивость довела до беды. Ты коверкаешь мне жизнь. Оставь в покое! Умоляю!

— Хорошо, — он опустил голову. — Буду ждать, когда поймёшь и передумаешь.

— Долго придётся ждать, — грустно улыбнулась женщина.

— Ничего. Сколько нужно — столько и буду. Ты не понимаешь, что между нами произошло.

Они замолчали. Каждый думал о своём. Неожиданно моряк спросил:

— Муж у тебя первый и единственный?

— Да. А что?! — с вызовом ответила она.

— Ничего, — слабо улыбнулся он. — Запиши мой адрес.

— Нет.

— Лера! Прошу, запиши!

Она записала, лишь бы он отстал. Тут подъехала «Скорая». Врач обследовал руку и забрал Бориса в больницу — требовалось зашить рану. После их отъезда расстроенная женщина сожгла бумажку с адресом. Больше Бориса она не видела, но встреча с ним оказалась роковой для дальнейшей жизни.

Лера не знала, почему такое случилось, но после близости с Борисом интимная жизнь с мужем стала казаться неприятной обязанностью, а потом и вовсе — ненавистной повинностью. Она чувствовала, что куда-то ушёл молодой задор, а лучшие денёчки проходят мимо, просыпаясь песком меж пальцами, и нет им возврата. Иногда она старалась добрать нежности и любви на стороне, но и там греховодницу-неудачницу ждало полное разочарование — Борис, как злой колдун, отнял чудесные чувственные моменты плотской любви, оставив лишь возбуждение от ожидания и полное разочарование в финале. Со временем женщина оставила все метания в поисках утраченного, на мужа смотрела глазами сестры и перестала замечать других мужчин.

Однако с таким положением не мог смириться муж. Он её ревновал к каждому столбу, раздражаясь от того, что сам полысел и обрюзг, а жена налилась красотой и очарованием. Потом начались пьяные загулы. Его прорабатывало начальство, но недолго — грянули неплатежи, недофинансирование, сокращение штатов. Потеря работы доконала мужа окончательно. Он превратился в бича, вечно хмельного, пробавляющегося временными заработками.

Лера семейный бюджет и воспитание сына взвалила на свои плечи. Когда муж в сильном подпитии замёрз на улице, в жизни семьи ничего не изменилось — он давно считался нахлебником, о котором заботились из жалости. Но беда не приходит одна. Развалилась фирма, в которой работала Лера. Вскоре умерла мать. Долги на шее стали затягиваться удавкой, и она решала, как по-хозяйски распорядиться квартирой, оставшейся от матери.

Игорь подрос и раздался в плечах. От него пахло сигаретами, пивом и духами. Лера беспомощно взирала на углубляющуюся пропасть отчуждения, а с экрана беспокойство подогревали передачи о наркоманах, бандах, убийствах, ранних браках.

И тогда она изменила первоначальную задумку — сдавать квартиру матери внаём. У неё появилась идея извоза, причём, вечернего извоза. Это решало сразу несколько проблем: сын будет с ней до часу ночи работать за небольшой процент от выручки, появится новый автомобиль взамен развалившегося «ведра с болтами» (как называл старую, вечно ломающуюся машину сын), их скромный бюджет будет ежедневно пополняться «живой копейкой». Сын с восторгом принял идею. План Леры был реален ещё и потому, что благодаря настойчивости мужа, она получила водительские права. Но среди суеты по продаже квартиры и покупки машины произошла одна встреча, надолго подкосившая её оптимизм, да так, что Игорь, однажды придя домой из школы, обомлел — мать в одиночку пила вино и плакала. А случилось вот что…

Лера зашла в универмаг, чтобы купить чехлы на сидения автомобиля и столкнулась с Татьяной Гореловой. Женщины не виделись десять лет. После случая с Борисом Лера вскоре перешла на работу в другую организацию и переехала в благоустроенную квартиру, выделенную мужу. Новые заботы и знакомства ослабили старые связи.

Татьяна зазвала к себе Леру в гости. Женщины обсудили знакомых, вспомнили молодость, пожалились друг другу на жизнь. Татьяна принесла фотоальбом, желая похвастаться снимками со свадьбы дочери. Среди них Лера увидела фотографию Бориса.

— Ты с ним встречалась? — спросила она у Татьяны.

— Интересуешься, крутила ли с ним роман? — усмехнулась та. — Нет, Лерка. Одна ночь не в счёт. Тогда напоила его изрядно, а пьяному мужику-то — что? — баба сама на него лезет. Он, подруга, после той вечеринки других женщин почти не замечал. Любил тебя.

— Что? Что ты такое говоришь? Да мы виделись-то всего два раза.

— Ох, Лерка! Ничего-то ты не знаешь. Любил он тебя сильно, переживал. Стал пить крепко. Его и попёрли с флота. Со мною связь держал, чтобы новости о твоей жизни передавала. Он ждал, что вот-вот бросишь мужа. Возмущался, что губишь свою жизнь, сохраняя видимость семьи из-за сына…

— Постой-постой! Мы не виделись столько лет. Что ты ему могла рассказывать?

— Мне не обязательно было видится с тобой. Знаешь Зинаиду Кораблёву?

— Да, со мной работала в НИИ. Живёт в соседнем подъезде.

— Она-то мне всё о тебе рассказывала. Её муж мне троюродным братом приходится.

— Но она никогда о тебе не заговаривала.

— Я её просила.

— Какой-то ужас! Жила себе жила и не знала, что вокруг заговор французского двора плетётся. Ты — моя подруга. Почему о Борисе никогда не рассказывала, даже не намекала?

— Я любила его, Лерка. А ты стала между нами. Он меня женщиной не воспринимал, понимаешь? Считал рубахой-парнем. Рассказывал, какая ты необыкновенная женщина. Я даже стала думать, что ты — ведьма. Приворожила его. Но что было, то быльём поросло. Погиб Борис в позапрошлом году.

— Как он погиб?

— После увольнения из армии он долго мыкался. Никак не мог найти своё место в жизни. Потом один старый товарищ помог открыть своё дело. Борис пошёл в гору, старался зарабатывать. Копил деньги для будущего вашего гнёздышка, хотел, полагаю, подарить тебе всё и сразу. А я подушку заливала слезами от злости и тоски… Ты же знаешь, какой сейчас бизнес — дикий капитализм в стране. Подставил кто-то его на крупные бабки. Он стал разбираться. Оказалось — крыса работает в фирме. Тут его и грохнули. Буквально за две недели до приезда к нам. Я ему сообщила, что ты схоронила мужа. Два года боялась сказать, а когда сам решил тебя проведать — призналась. Но, видно, не судьба вам встретиться.

Мила слушала и удивлялась: до чего история сидящей напротив женщины в общих чертах напоминала её историю.

«Грех, конечно, так думать, — глядя на загрустившую хозяйку, размышляла она, — но хорошо, что Лера не встретилась с Борисом. Я встретилась. От встречи одна лишь горечь разочарования. Правильно говорят, что «нельзя в одну и ту же реку войти дважды».

«Ой, врёшь! — вдруг прорезался тихий голос в голове. — Два месяца вместе с любимым мужчиной — разве это не счастье? Разве восхитительных минут близости тебе не хватит на всю оставшуюся жизнь?.. Вспоминать, представлять и чувствовать, что он рядом. Нежный, страстный, необыкновенный… несмотря ни на что. Любит тебя, пусть даже где-то глубоко в сердце, и помнит».

«Ты права», — ответила Милочка.

«А я всегда права», — самонадеянно заявила Матильда. Милочка не стала отвечать, она знала: благоразумней промолчать, чем затевать дискуссию с хитрой, изворотливой, древней ведьмой. Да и тема была очень скользкой. Если Матильда отдельная личность, как охарактеризовать их близость с мужчинами: втроём? групповуха?

«Брр, о таком не только говорить, думать стыдно», — внутренне содрогнулась Мила, и тут же получила насмешку:

«Не корчь из себя целомудренную деву, тебе не идёт».