Глава 13

Я ухожу; прости меня, мой милый!

В моих глазах тревога и тоска.

Жить без тебя — в душе найдутся силы.

Слёзам потерь покой я предпочла.

Внеплановый выход за крепостную стену для Милли означал очень большую проблему, состоящую из согласований, донесений, выделения провожатых. Вначале ей нужно было найти старшего охранника; тот иногда отлучался и плохо понимал её английский, тем более не говорил по-русски. Он звонил наблюдателям в деревушку, узнавал, не появлялся ли кто подозрительный. Потом опрашивал все посты, ведущие наблюдение за близлежащей территорией. Далее докладывал принцу и получал инструкции. И только потом с тремя провожатыми она могла выйти наружу, причём первыми выходили охранники, прикрывающие женщину своими телами. Эта тягомотина буквально выводила Милли из себя. Если бы ни её любовь и желание не огорчить Вазара — давно сбежала бы из крепости, в которой чувствовала себя заключённой.

Было странно, что в поездки принц Крови брал всего четырёх охранников-алиусов и Альмента. Как-то она его об этом спросила. Вазар ответил:

— Там не отпускаю от себя ни на шаг. Посмотри на мои руки. Видишь на пальцах два перстня и алийское обручальное кольцо?

— Ну.

— Перстень Хранителя ты знаешь. О нём тебе рассказывал. Второй перстень со звездой на фоне перевёрнутого меча — знак рода и знак власти. Если меня убьют, он перейдёт к Гортону. К нему же перейдёт и перстень Хранителя. А теперь представь, что сделает Гортон с орденом, когда завладеет перстнем, символом и ключом их власти и силы. Как он будет мстить за погибшую жену. Если погибнет и он — власть перейдёт к Альменту. Мой сын в своих стремлениях и амбициях очень похож на брата. Тот постарался свои великодержавные идеи вложить в горячую голову племянника. Боюсь, он будет очень жестким, даже жестоким правителем. Если Хранители постараются уничтожить нас троих, то мать может от горя сойти с ума. Тогда станет плохо всем: и алиям, и Хранителям, и людям. Особенно людям. Она может отменить закон о сохранности человеческой жизни. Мир вздрогнет и умоется кровью. Теперь ты понимаешь, что я не опасаюсь провокаций от Хранителей, пока ты, моя птичка, рядом со мной и Альментом. Они не самоубийцы. Есть единственная опасность — мой брат. Но Гортон в моём присутствии на рожон не полезет, а уж убивать тебя точно не станет.

— Почему? — удивилась Милли.

— Я подобрал намордник и для этого медведя, — хитро улыбнулся принц.

«Ну да, ну да, — тогда подумала Милли. — Рассказывает мне, будто забыла, что именно он будет действовать через брата, сына и мать. А интересно… личность мужчины в теле женщины — это как? Мда, тут любой, пожалуй, спятит. И всё равно… что-то тут не клеится. То ли лжёт, то ли умалчивает. Могут убить и снять перстень, а чтобы не мстил, расплавить — и дело с концом».

Женщина представила, сколько времени пройдёт, пока ей разрешат выйти, и решила позвонить Альменту. Вскоре услышала:

— Здравствуйте, госпожа Лазар! Чем могу быть полезен?

— С каких пор, Роберт, мы с тобой на «вы», да ещё так официально? Госпожа Лазар… ужас! А не ты чесал мне брюшко? Нет, наверное, не ты бегал со мной наперегонки. Или ты уже примерил смокинг разобиженного, нелюбимого пасынка?

— Нет, — коротко ответил молодой алиус.

— Нет? Тогда давай общаться как прежде. Хорошо?

— Хорошо.

— А полезным мне можешь стать, подойдя ближе к затворной башне.

— Сейчас подойду.

Не прошло и пары минут, как Альмент стоял возле башни. Милли, опираясь на стенку одного из зубцов, подошла к краю и крикнула вниз:

— Лови!

Чтобы алиус не начал отговаривать её от безумного поступка, не теряя времени, шагнула за стену башни. Она знала, что Альмент поймает. Алии — быстрые и сильные, особенно мужчины. Когда Милли приземлилась в его подставленные руки, герцог Бритский осуждающе покачал головой, однако не смог сдержать улыбки:

— Ты — сорвиголова. Разве женщине в положении можно такое вытворять?

— А что? — улыбнулась она в ответ. — Я понадеялась на твою ловкость и силу.

Он снёс женщину на руках с холма, поставил на дорожку, и они направились к полю для гольфа, где герцог Бритский оставил клюшки и мячик.

— Ты всегда можешь на меня положиться, — сказал он, мельком глянув на будущую принцессу.

— Во всём?

— Абсолютно.

— Что же, ловлю на слове и полагаюсь на твою честность. Ответь, почему меня избегаешь?

— Тебе показалось, — сказал алиус, но не посмотрел Милли в глаза. Он взял клюшку и пошёл на фервей, где оставил мяч. Женщина попыталась удержать его за руку.

— Не виляй, Роберт, как лиса. Ведь знаешь, я — ведьма. От меня трудно скрыть очевидное. Я считала тебя другом.

— Зря считала, — ответил он, опять искоса глянув на неё. — Друзья так не поступают.

— Что сделала не так?

— Я сделал.

Милли встала прямо перед ним и взялась рукой за его руку, держащую клюшку.

— Объясни! Не томи, бесчувственный истукан!

— Хочешь знать? — его глаза полыхнули зеленоватыми огоньками. — Пошли!

— Куда? — удивилась она, подхваченная под локоток сильной рукой и увлекаемая под защиту деревьев.

— За деревьями нам не помешают, — ответил герцог Бритский. — А то стоим как на лобном месте.

Милли очень не понравилось сравнение.

«О чём он?»

Заведя её за деревья, герцог сказал:

— Милли, выходи за меня замуж. Я тебе дам больше, чем Вазар Вестмирский.

— Что?! — она не верила своим ушам.

— Не перебивай! Выслушай! Став моей женой, через чётыреста лет ты станешь королевой, твой сын — принцем Крови. Вазар дать этого не сможет. Ты будешь всего лишь второй женой, а сын — герцогом на маленьких землях. Но это даже ерунда. Главное заключается в ином, ты проживёшь не триста лет, а — семьсот. Понимаешь? Я молод. У нас будет много общих интересов, увлечений, знакомых не только в среде иных, но и среди людей. Сейчас другое время, а взгляды нынешних правителей архаичны и ортодоксальны, — горячо убеждал женщину герцог.

— О чём ты говоришь?! — воскликнула Милли. — Как такое возможно? Ты в своём уме?

Он обнял её за талию и растянул губы в улыбке-оскале:

— Если ты не в курсе, то открою один маленький секрет. Вообще-то ты моя невеста.

— Что-что?

— Да, дорогая. Через две недели приедет королева Акаши с пророчицей снимать обручальное кольцо. Согласие от твоего мужа уже получено. Но согласие получено в мою пользу, а не в пользу принца. Я отказываться от женитьбы на тебе не собираюсь, как хочет обстряпать он. Де-юре я твой жених, и ты носишь под сердцем моего ребёнка, — при этих словах он наклонился и легонько женщину поцеловал. Услышанное настолько обескуражило, что она не подумала отстраниться, а лишь выдавила из себя:

— Что сие значит?

— Всё просто. Твоему мужу передали фотографии, где ты при мне раздеваешься, лежишь обнажённая, а я тебя глажу. Я сказал, что у нас потом был секс, и ты от меня забеременела. Также поведал дяде, что мы знакомы давно, переписывались в Сети. Своему брату он тебя бы никогда не отдал. По задумке принца я должен отказаться от тебя, но этого не сделаю. Тебя не предам и не покрою своё имя позором. Кто станет уважать принца Крови, который в молодости соблазнил девушку и бросил с ребёнком, спрятавшись за широкие плечи отца, как трусливый подлец.

— Тобой движет честолюбие? Ради него готов предать отца?

— Нет, Милли. Не я, а Вазар Вестмирский ради безумной любви готов тебя смешать с грязью, а меня выставить бесчестным сопляком. Но не только ради этого. Не могу забыть огромных голубых глаз львицы и тёплого мягкого брюшка. Иногда закрываю глаза и вижу ту сценку, даже чувствую шелковистую шёрстку.

— Выходит, ты влюбился в зверя? — это выглядело анекдотично, ведь она хотела его напугать, обернувшись львицей, а получилось — влюбила в себя. Молодой алиус вздохнул и прижал женщину к своей груди.

— Что чувствовал, когда гладил девичье тело, рассказать даже не могу.

Милли стала вырываться:

— Пусти, глупый мальчишка! Ты хоть представляешь, что люблю твоего отца? У меня ребёнок от него, — она печально покачала головой. — И ты не знаешь его. Не представляешь, на что он способен.

— А ты не знаешь меня. Не хотел тебя посвящать, но сейчас решил, что неправильно, если не будешь знать заранее. В тот миг, как снимут кольцо герцога Остнорского, я надену на палец своё кольцо, и ты станешь моей женой.

— А если решусь сегодня обо всём рассказать твоему отцу?

— Это ничего не изменит. Своей чести не уроню и не превращу тебя в беспутную шлюху, на которой женились бы из жалости. Ему придётся убить меня, — при этих словах глаза алиуса полыхнули зелёным огнём решимости. Перед ней стоял уже не весёлый мальчишка, каким запомнился на лесной поляне, а взрослый мужчина, готовый к самым серьёзным последствиям, возможно, — смерти.

«О, Дева!» — у женщины закружилась голова от хоровода мыслей. Выбравшись из противостояния между братьями, она попала в войну сына с отцом. Она чуть пошатнулась, и Альмент опять притянул её к себе.

— Но почему согласился стать подставным… даже не знаю, как сказать… соблазнителем, что ли? — спросила она, стараясь отстраниться от герцога. Он позволил ей чуть отодвинуться от себя, но рукой крепко держал за талию.

— По глупости. Думал, что ты хитрая ведьма, околдовавшая принца Крови ради власти и богатства. Но когда понял, какая ты на самом деле, как грязная подстава в дальнейшем отразится на мне, тебе и малыше, решил стать настоящим женихом и мужем.

Она предприняла попытку надавить на самолюбие парня:

— Но я сплю с твоим отцом, Роберт. Кое-кто об этом знает. Хочешь прослыть рогатым мужем?

Он невесело усмехнулся и пояснил:

— Принц сказал, что изучаешь нашу историю. Наверно, ещё не дошла до новейшего времени. Последние двести лет у нас существует проблема с рождением девочек. Перекос выравнивался за счёт беднейших слоёв общества, состоящих из мужчин разных родов, в основном кочевников. Но демографическая проблема становится всё более острой. Это обширный вопрос. Когда-нибудь мы поговорим на эту тему. Поверь мне на слово, в алийском обществе мужчина, бросивший женщину с ребёнком, презираем всеми. Тайну, что я якобы решил бросить тебя, беременную и униженную, сохранить не удастся. Её обязательно вытащат на поверхность через двести лет, когда придёт время утверждения меня принцем Крови. Первым в меня бросит камень мой дядя и твой нынешний муж. Он сейчас согласился на отступную, чтобы в дальнейшем отобрать власть, выставив меня трусливым, ненадёжным монархом. Теперь, надеюсь, понимаешь, что прослыть рогоносцем, для меня не самое тяжёлое унижение. Тем более я сам виноват в ситуации, которую намерен исправить.

Милли смотрела на бесстрастное лицо, искрящиеся зеленоватые глаза, шелковистые волосы, колеблющиеся ветерком, и страх заполнял сердце.

«Он принял трудное и очень опасное решение. Он не отступит», — поняла она. Женщина попыталась изгнать из себя страх и панку. Иначе, почувствовав её состояние, мог придти Вазар, и чем бы всё закончилось, даже жутко представить.

«У Альмента своя правда. Но что делать мне — любящей одного, сочувствующей другому, ответственной за крошечного третьего?»

— Мне нужно идти, — сказала она, отворачиваясь от молодого герцога. Её большие глаза наполнялись слезами.

— Хорошо. Я тебя провожу, — алиус взял её под руку. Милли отдёрнула руку, обернулась и, глотая слёзы, выпалила:

— Оставь меня, гордый мальчишка! Моя жизнь и так состоит из одних потерь. Ты лишаешь последней радости, последней надежды: быть с любимым, родить ему ребёнка, радоваться вместе с ним первому шагу, первому слову.

Алиус зарычал, над нижней губой показались клыки, но вскоре он взял себя в руки, вытащил носовой платок и стал промокать ей лицо.

— Успокойся, дорогая! Тебе нельзя расстраиваться. Я не такой уж мальчишка, как тебе кажется. Мне сорок четыре года. По человеческим меркам тебе в отцы гожусь. Клянусь, если не смогу заронить в твоё сердце зерно любви — отпущу к твоему «обожаемому» принцу. Но минимум тридцать лет тебе придётся прожить со мной. — Он упорно не называл Вазара отцом, чтобы Милли не чувствовала своей вины за развал семьи, чтобы делала выбор между двумя мужчинами, а не между двумя близкими родственниками.

Только они вышли из-под густой сени деревьев, как увидели идущего навстречу Вазара.

— Что случилось, детка? Почему плакала? — спросил он.

Милли взяла любимого под руку и, виновато улыбаясь, сказала:

— Роберт играл, а я случайно подвернулась под руку. Он не видел, что стою сзади, размахнулся и задел меня. Я упала.

— Не сильно ушиблась? Ничего не болит?

— Нет, дорогой, всё нормально, — она старалась говорить убедительно, чтобы принц ничего не заподозрил. Но Вазар недоверчиво спросил:

— А что буквально кричала про потери в жизни?

— Ерунда. Ты же знаешь, какая я невыдержанная. Испугалась, что падение навредит малышу, и накричала на Роберта.

Она обернулась к молодому герцогу:

— Прости меня, Бобби!

Он быстро взглянул на неё, потом отвернулся и буркнул:

— Всё хорошо.

— Давай-ка понесу, — сказал принц, беря её на руки. — Сейчас себя чувствуешь нормально, а через пару часов может стать хуже.

Милли положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

«Должно быть, тупая как пробка, — думала она, — поэтому жизнь раз за разом, словно глупого, шкодливого щенка, тыкает в одну и ту же ситуацию. Нужно искать выход. Боги, подскажите его!»

Но сердце отпустили клещи сжимающего страха, ведь своей ложью она смогла разрядить обстановку. Альмент, не солги она, собирался сказать отцу о своём решении — Милли это видела.

Вечером, выйдя к ужину, она узнала, что герцог Бритский уехал. Это давало время на обдумывание ситуации. Однако судьба напоследок решила ударить женщину наотмашь или мимолётно поцеловать, подсказав ответ. Утром следующего дня пришла эсэмэска:

«Абонент просит позвонить по телефону». Номер телефона она не знала, но почувствовала, что звонит Хранитель, и не ошиблась.

— Добрый день, Людмила Георгиевна! — прозвучал хрипловатый голос Небмаата. — Осталось три дня до оговоренного срока. Мы ждём «ключ». Думаю, что теперь, когда вы с Генри Сомерсетом настолько близки, снять с его руки перстень умелой даме — раз плюнуть. И должен заметить, в чутье и практичности вам не откажешь. Вчера наблюдал, как вас целовал младший Сомерсет. Я вам аплодирую. Буквально три дня назад вдовствующая баронесса Сомерсет, наша любимая Акаши Мудрая, выдала внуку ярлык на перспективные земли, а вы уже в его объятиях, — и старый лис заливисто рассмеялся. Милли не выдержала:

— Послушайте, хитрый интриган! То, что вы подсмотрели, никакого отношения к землям не имеет.

— Ну, как же не имеет, голубушка! Не скромничайте! Я вас не осуждаю, наоборот, восхищён. Только-только старая скряга расщедрилась на подарок — земли Азиатско региона — вы тут как тут. Этот финансово-промышленный кулак вскоре может захватить весь мир, будет диктовать ему условия. А опытной даме руководить влюблённым мальчиком не составит труда. Приятно будет с вами дело иметь, герцогиня. Мы вам — технологии, вы нам — инвестиции на исследования. Есть поговорка: лучшие партнёры — это бывшие враги.

— Идите к чёрту! — зло выругалась Милли.

— Ну-ну, уважаемая! Незачем злиться. Это бизнес и не более. Но чтобы наше сотрудничество процветало, мы не стремились к уничтожению друг друга — верните «ключ». До свидания, драгоценнейшая Людмила Георгиевна.

— Чтоб ты провалился в тартарары! — ругнулась женщина напоследок, но телефон в ответ молчал.

Кажется, сама судьба ополчилась на Милочку: нет покоя, нет счастья, не возможна любовь. Хранители рядом. Убить могут в любую минуту. Раньше бы она равнодушно отмахнулась от возникшей угрозы: «И флаг им в руки».

Теперь женщина носила в себе маленькое существо, и эта крошка надеялась на неё — свою маму.

— Маленький мой! — шептала Милли, поглаживая живот. — Я тебя не подведу и не променяю ни на одного мужчину в мире.

«Тебе нужно бежать, — не поскупилась на совет Матильда, — и затеряться на лесистых просторах, где редко появляется милицейский глаз, чиновничье ухо и алийская нога».

«Бежать? Но у меня нет документов, нет денег. Правда, есть украшения… Их в случае чего можно сдать в ломбард или продать дёшево на рынке какого-нибудь райцентра», — сомневалась Милли.

«Вот видишь! Мозги уже заработали в нужном направлении. А здесь чего выжидать? Смерти? Войны отца с сыном? Ищи лесистую местность и уходи с перстнем», — увещевал голос.

«Ты права, — соглашалась Милли. — Маленькому алиусу нужна будет кровь. С рождения стану приучать малыша пить кровь животных, а не людей. Не хочу, чтобы он стал похож на этих монстров. Перстень Хранителям не отдам, пусть даже не мечтают. Он — гарантия на жизнь моего ребёнка. А вдруг смогу перстнем управлять, а?».

«Уверена, сможешь. Не тяни резину — действуй!» — напутствовала Матильда.

Решившись на побег, Милли наметила два варианта исчезновения. Первый — если удастся управлять «ключом» и открыть портал. Правда, на такое везение женщина особенно не рассчитывала. Второй — через Альмента. Она — ведьма, в конце концов, или — нет? После того, как снимет кольцо с пальца Вазара, она позвонит молодому алиусу и заставит увести себя, пообещав через год стать его женой. Если Альмент будет против — пригрозит убить себя.

«Никуда мальчик не денется — у меня характер твёрже и решимости больше. Хотя второй вариант не фонтан. Быть зависимой от алиусов, находиться на крючке у Хранителей, разъезжать по заграницам без хорошего знания языков — опасное занятие. Родина есть родина, там каждый кустик — дом родной. А что будет потом? — женщина задумалась. — Потом отдам подросшего ребёнка отцу, а сама уйду. Не стану яблоком раздора между Вазаром и Альментом. Пусть живут в мире. И хватит на этом любовий и замужеств! Хватит экспериментов. Написано на роду быть одинокой — будь и не мечтай о воздушных замках!.. Но как смогу жить вдали от своей кровиночки? Вазар воспитает его бездушным зверем. Нет, нужно придумать какой-то другой вариант… Ладно, буду решать проблемы по мере поступления. Сначала нужно выносить и родить, а там уж будет видно», — успокаивала она себя.

Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, Теймур ей сказал:

«Ты — моя маленькая принцесса, робкая и невинная».

Она уже герцогиня. В одном шаге от звания принцессы. Правда, не робкая и не невинная, а битая жизнью, беременная и разуверившаяся в возможности собственного счастья.

«Неужели когда-то мечтала о богатстве? Хотела играть сердцами мужчин? А ведь желание-то исполнилось. Теперь богатства мира у моих ног — только попроси. Сердца трёх самых могущественных мужчин в руках — бери на выбор. Воистину — будьте осторожны в своих желаниях, ибо они могут исполниться», — Милли горестно вздохнула — жизнь, сделав очередной виток, вновь привела к «разбитому корыту». Но охи-вздохи хороши для романтичных барышень, а ей нужно действовать.

На следующий день, перед обедом, целый час ушёл на примерку свадебного платья цвета айвори, украшенного кружевами и жемчугом. Милли терпела экзекуцию, с горечью думая, что парижский модельер трудится зря.

После обеда, когда требовалось, выполняя режим, лечь отдыхать, она позвонила герцогу Бритскому:

— Здравствуй, Роберт! Хотела тебя спросить. Ты меня любишь?

— Люблю. В моих чувствах даже не сомневайся, — ответил молодой герцог.

— Ну, сомневаться-то я могу. Ты не сказал этих слов. Больше говорил о собственной чести, власти и прочем.

— Говорил, чтобы поняла, какое будущее нас ожидает. По-видимому, тебе показался самовлюблённым эгоистом. Зря не дала вчера сказать о моём решении Генри Сомерсету. Не хочу выглядеть в твоих глазах трусом и подлецом.

— Понимаю. Честь для мужчины — первейшее из достоинств. Ценю это качество в тебе. Но меня интересует, насколько сильно ты меня любишь? На что можешь пойти ради меня?

— Хочешь, чтобы отказался от тебя?

— Нет.

— Чего ты хочешь?

— Открою одну страшную тайну. Когда-то давно я пыталась убить твоего отца. Он простил меня, вернул к жизни, когда умирала. Сейчас души во мне не чает. Он готов стать подлецом в твоих глазах, лишить короны ради одной цели — быть со мной. Мне нужно понять, на что ты готов ради любви. С кем я должна остаться? Кому смогу доверить жизнь малыша?

После нескольких мгновений молчания Альмент ответил:

— Любовь моя, ради тебя готов на всё!

— Хорошо, Роберт. Но ещё раз хорошенько обдумай свои слова, чтобы не пожалеть впоследствии. Я — ведьма, и могу потребовать очень многого.

— Всеобщий позор и поругание?

— Не настолько жестока.

— Жизнь?

— Не имею права распоряжаться твоей жизнью.

— Тогда — душу?

— А она у вас есть? Впрочем, извини. Душу забрать не могу. Я не дьявол в юбке.

Альмент тихо рассмеялся:

— Милли, отбрось зловещую таинственность. Поверь! Потребуй ты ни что-то одно, а всё вместе, — я бы и на это согласился.

— Ну вот, — усмехнулась Милли. — А вчера говорил, что я — сорвиголова. Сорвиголова — ты, безумный мальчишка! Из перечисленного тобой ничего не потребую. Будь наготове и жди моего звонка.

— Намерена сбежать?

— Да. Или думаешь, я могу неделю кувыркаться в постели с одним, а стать женой другого? Я не шлюха. Раз сказал, что нет другого выхода, должен меня немедленно забрать. Надеюсь, ты способен разрешить такую ситуацию.

— Милли, ещё вчера хотел предложить, уехать со мной, но ты так расстроилась, что побоялся ещё больше огорчить.

— Решено. Ждёшь моего звонка и исполнишь то, что попрошу сделать.

— Да.

— Клянись!

— Дорогая, только не проси отказаться от тебя навсегда.

— Не попрошу.

— Клянусь!

— До свидания, Роберт.

— До свидания, моя львица.

«Так, — рассуждала она. — Один из вариантов готов к осуществлению. Осталось снять перстень».

И тут «прорезался» голос Матильды:

«Попробуй «ключ» использовать сама. Кроме Альмента тебе помочь некому? Ты забыла. Есть же Пахад. Его и следует попросить».

«Точно, — без возражений согласилась Милли. — Тогда незачем трогать Альмента, взваливая на парня свои проблемы».

Женщина устроилась удобнее в постели, расслабилась, закрыла глаза и позвала Пахада. В этот раз она увидела себя на берегу озера. Спокойная вода на солнце выглядела полупрозрачным зеркалом. В воде отражалась женская фигура в белом. Рядом с ней появилась высокая фигура в чёрном плаще и капюшоне, накинутом на голову так, что скрывалась половина лица.

— Пахад? — спросила Милли.

— Слушаю, мой ангел! — услышала Милли голос, ласкающий слух.

— Меня собираются убить… меня и моего будущего ребёнка.

— Чем могу помочь?

— Нужно, чтобы Вазар быстро заснул и проспал до утра.

— Как пожелаешь. Это всё?

— Ещё хочу управлять «ключом» и открывать порталы.

— У тебя есть заклинание. Надень перстень на средний палец правой руки. Сожми руку в кулак, соединяя свою энергетику и энергию перстня. Зрительно представь, куда хочешь попасть. Вот и весь секрет управления.

— Так просто?

— В этом мире всё очень сложно и чрезвычайно просто. Главное — сама система, а ключ к ней можно любой придумать.

— Почему твоё лицо всегда закрыто капюшоном? Оно неприятное?

— Если хочешь увидеть неприятное — таким и будет. У меня множество лиц. О ком-то скучаешь?

— О Саше.

Полы чёрного плаща раздвинулись, появились руки, стянувшие капюшон с головы. Она обернулась — перед ней стоял Александр Поспелов. Милли прикрыла глаза рукой и дрожащим голосом, в котором слышались едва сдерживаемые рыдания, попросила:

— Не надо… мне и так тяжело. Ты не Александр.

Высшая сущность опустила на лицо капюшон. Голос зазвучал глуше, в нём слышалась печаль:

— Хорошо. Ты ещё не готова узнать истину.

— Кто ты? — спросила женщина, не в силах скрыть тревогу.

— А это важно?

— Нет, — ответила она, спохватившись и отвернувшись к озеру.

«Зачем выспрашиваю у Высшей сущности то, о чём мне знать не положено?» — запоздало мелькнула тревожная мысль.

— Узнаешь, когда будешь готова, — прозвучал ответ.

— Пахад — это имя, или есть другое, личное? Ой, прости за глупое любопытство. Не говори. Оно, наверное, тайное.

Он наклонился и тихо произнёс:

— Йалдабаоф, — и более громко добавил:

— Позовёшь меня по имени — появлюсь. Я всегда рядом.

Женщина глянула в прозрачное зеркало воды и увидела: Высшая сущность приблизилась к ней вплотную. Плащ развернулся большими чёрными крыльями ангела. Капюшон оказался густыми прядями тёмных волос до плеч. Голова высокого ангела богатырского телосложения склонилась к ней, и волосы закрыли верхнюю половину его лица. Она от страха зажмурилась и почувствовала лёгкий поцелуй на щеке, теплоту мускулистого тела, щекочущую мягкость прикоснувшегося пуха. Несколько коротких мгновений и ощущение волнующей наполненности, покоя и теплоты исчезло.

— Жаль, — послышался издали его голос. Милли вздрогнула и очнулась от медитации.

«Почему ему жаль? Неужели из-за того, что испугалась?»

Она пригладила волосы и увидела приставшее к тыльной стороне ладони тёмно-серое пуховое пёрышко.

«Не сон. Вот и доказательство есть, — подумала женщина, приложив к щеке мягкое невесомое пёрышко. — Да, такой мужчина защитил бы и меня и ребёнка, будь он здесь. Действительно жаль».

Но запредельность — запредельностью, а ей нужно жить в суровой действительности этого мира.

В первом часу ночи, поцеловав заснувшего Вазара на прощание, Милли осторожно сняла с его пальца перстень, одела себе и произнесла:

— Мы одной крови — ты и я.

Она почувствовала, как по руке и позвоночнику будто пробежал ток и вырвался из солнечного сплетения подобно жгуту, разворачиваясь на конце огромной крутящейся воронкой. Стена напротив неё стала колебаться, теряя резкость очертаний. Тогда женщина взяла приготовленную сумку с вещами и телефон. Набрав номер Альмента, сказала:

— Прости, Роберт! Я нашла другое решение проблемы. Не ищите меня. Прощай!

Она отключила телефон, бросила его на кровать и вошла в открывшийся портал.