Глава 9

Ирма проснулась от яркого солнца, проникающего в спальню через два окна. Шторы волнообразной драпировки из прозрачной ткани цвета слоновой кости, каскадом свисающие с золочёных карнизов, были приподняты. Она лежала на огромной кровати с резными позолоченными спинками, обитыми атласом по сложному, травянистому, выпуклому рисунку. По обе стороны находились фигурные прикроватные тумбочки. На стене висело большое зеркало в массивной золотой раме. Туалетный столик, больше похожий на комод, поддерживаемый ножками в виде львиных лап, украшали свечи в старинных тускло поблескивающих канделябрах. Ирма обвела взглядом позолоченную лепнину потолка, приоконных пилястр и капителей, рисунок тканых обоев, облицованный изразцами камин, огромные китайские вазы в углах комнаты, два кресла, обитых дамастом, и скатерть круглого стола, расшитую жемчугом по краям,

«Холодная, мёртвая роскошь, — зябко поведя плечами, вынесла она приговор интерьеру спальни. — Сколько человеческих драм видел этот антиквариат? Впрочем, не хочу знать».

Заиграла музыка на мобильнике. Откинув шёлковую простыню, Ирма встала. Её «платиновый ужас» заходился от сигналов эсэмэски. Девушка прочитала:

«Уже встала?»

— Болван, честное слово! — тихо выругалась она. — Как ни встать, когда звонок и мёртвого разбудит?

Она ответила:

«Встала»

Через минуту появилась вторая эсэмэска:

«Позвони в серебряный колокольчик».

Ирма не горела желанием продолжать «эпистолярный жанр», а набрала номер мужа:

— Игорь, о чём ещё проинструктируешь?

— Хотел написать:

«Доброе утро, любимая! Приеду к обеду. Не скучай. Осмотри пока дом. Целую, твой муж».

Ирма рассмеялась:

— Спасибо, что всё сказал на словах. А то бы набирала ответы на каждую эсэмэску и тихо тебя ненавидела.

— Рад, лапочка, что смеешься. Ты у меня, мужественная девочка. Не раскисаешь. Массажист, стилист и прочие к твоим услугам. Только прикажи. Завтракай. Я скоро буду.

Она нажала «отбой» и позвонила в колокольчик. В дверях появилась молоденькая горничная, которую она видела прошлым вечером. Ирма приказала принести завтрак в спальню. Приняв душ и позавтракав, герцогиня решила узнать, какое помещение находится за дверью в противоположной стороне от туалетной комнаты.

Там оказался будуар, выдержанный в светло-фиолетовых и лиловых тонах. Ирма посидела на большом мягком диване с множеством ярких разноцветных подушек, потом переместилась на пуфик, обитый ворсистым материалом, и заглянула в зеркало. В зеркале отразились прищуренные голубые глаза, прямой аккуратный носик, сведённые к переносице брови, небольшая морщинка между ними, мягкая припухлость губ.

«Что-то часто начала хмуриться, — с ноткой грусти разглядывала своё лицо девушка. — Вот и первая морщинка появилась. И удивляться тут нечему, тебе не восемнадцать лет. Скоро стукнет двадцать пять. Для женщины, милая, первый звоночек. А результат твоей жизни — плачевный. Первый муж погиб, второй — клыкастый кровопийца, детородный возраст скоро пройдёт, и не за горами — старость. Ах, да! Забыла. Впереди триста лет безделья. С ума сойти от скуки! Почему не родилась бабой-ягой? Жила бы в лесу, собирала травы, разговаривала со зверями, чаёвничала с лешим. Гораздо лучше, чем золотая клетка гарема… Кстати о гареме. Нужно сходить, познакомиться с кормилицами. Может, Светлана уже здесь?»

Она взглянула на свою полупрозрачную ночную рубашку, украшенную вышивкой и кружевами на груди, и подошла к огромному сдвоенному гардеробу. Горничную звать не хотелось. Молодая девчонка с прилипчивым взглядом ей не нравилась. Ирме по душе была Карина. Странно, но загородный дом, в котором провела всего три дня, уже казался почти родным. Все вешала гардероба были заняты женской одеждой. Не зная, куплены вещи для неё или остались от прежней пассии мужа, Ирма, брезгливо морщась, заставила себя переодеться в золотистый топик, брюки из плиссированной ткани и домашние туфли на небольшом каблучке. Хмурой фурией прошлась по комнате, пнув попавший под горячую ручку, вернее, гневную ножку, пуфик, заглянула в зеркало и раздражённо позвонила в серебряный колокольчик. Вошла горничная.

— Да, Ваша Светлость?

— Скажи, голубушка, где комнаты кормилиц?

— На третьем этаже, Ваша Светлость, — прощебетала горничная.

— А эта комната, когда в последний раз ремонтировалась и обставлялась? — спросила Ирма, обводя вокруг себя рукой.

— Кажется, года два назад, — наморщила лобик воспоминаниями кареглазая девчонка.

— Благодарю. У меня всё, — махнула рукой Ирма, отсылая горничную, у которой любопытство вопрошало не только из глаз, но и вертелось на языке, готовое в любой момент слететь, и только страх наказания от жестокого хозяина, да гневное выражение на лице молодой хозяйки заставляли её молчать. Неожиданно появившаяся герцогиня, получеловек-полузверь, как об этом под большим секретом поведал один охранник, горничную пугала, но и вызывала жгучий интерес. Однако хмурое лицо хозяйки дома (уж не на неё ли, Анну, герцогиня злится?) не располагало к дерзости, поэтому девушка присела в лёгком книксене и вышла.

А Ирму угнетало чувство брезгливости — комната не выглядела необжитой. Безделушки и аксессуары впитали запах другой женщины. Она понимала, что герцог не вёл монашескую жизнь до неё, не станет и ей верным мужем, в том смысле, в каком подразумевается у людей. Но не хотелось прикасаться к инкрустированным шкатулочкам, подушкам дивана, хрустальным флаконам духов, одежде, белью, расчёскам, пудреницам.

Она вышла в коридор, игнорируя лифт, дошла до лестницы и поднялась на третий этаж. Из-за неплотно прикрытой двери, ведущей в одну из комнат, слышались женские голоса.

— …и что с того? Наверное, от неё псиной несёт.

— Точно, Эля. Раз в зверя превращается, то запашок ещё тот. Не зря Игорь на полночи приходил ко мне.

В комнате раздалось хихиканье.

— Каким он был вчера?

— Жарким и яростным. Я ему: «Игорёк, в субботу пойдём в молодёжный театр? Там будет показ новых ювелирных украшений от «Эстет». Кутюрье представят новые модели к летнему сезону». А он чё-то буркнул, типа «посмотрим». Сам такой активный, будто собирается меня проглотить.

— Хочешь его раскрутить на обещанный браслет за тридцать тысяч?

— Да, Жанна. В прошлый день рождения он мне обещал.

— Ну, после того дня рождения ты три месяца жила в его спальне. Сейчас она занята. Там оборотень спит и пользуется твоими духами.

— И не говори, Элька. У меня сегодня должен быть съёмочный день. Так Игорь не разрешил. Из-за этой безродной лимиты мы, как на осадном положении. Режиссёр звонил, возмущался. А что я поделаю?

— Не переживай! Там роль-то всего: два раза пройтись и три — улыбнуться в камеру.

— Ты от зависти так говоришь. Я так долго упрашивала Игоря. Кое-как разрешил. Голиков нашёл режиссера. А теперь что? У меня задатки таланта. Помреж сказал. Ещё одна-две эпизодические съёмки, и пригласят на серьёзную роль.

Опять послышался женский смех. Потом девушка, вероятно Жанна, сказала местной киноактрисе:

— Будешь постоянно надоедать, нудить о своём кино, Игорь быстро задатки приглушит.

Ирма повернулась и тихонько пошла к лестнице — знакомиться с кормилицами расхотелось, и находиться в змеином логове — тоже.

Она набрала номер мужа. После нескольких длинных гудков послышалось:

— Слушаю, любимая.

— Игорь Валерьевич, какую машину могу взять для поездки на дачу?

— Маленькая, какая дача? Вчера тебе объяснил, что положение серьёзное. Пойми! Хранители могут повторить попытку. Не исключена провокация от брата.

— Послушайте меня, Игорь Валерьевич, внимательно! Серьёзным положение окажется, когда через два месяца скажу: «Нет».

— Ирма, объясни, что случилось?

— Ничего не случилось. Просто «да» будет в том случае, если станете соблюдать свои обещания. Я предупреждала.

— Сейчас приеду.

— Зачем? Я упёртый человек. Или до сих пор не поняли? Кстати, по-моему, вам уже говорила, что брак не будет сахарным. Откажитесь.

— Но мы можем найти компромиссы?

— Да, можем. Моё «да» на ваши обещания — и есть компромисс, дорогой кровосос.

— Можно капризы отложить на час? У меня серьёзная деловая встреча.

— Хоть до вечера, — отрезала Ирма. — Но вечером уеду.

Она отключила телефон. Постояв немного в раздумье, отправилась разыскивать библиотеку, надеясь, что та в доме присутствует. Библиотека нашлась рядом с кабинетом герцога. Девушка оглядела комнату. Длинные и высокие, почти до потолка стеллажи с книгами, шахматный столик, инкрустированный слоновой костью и чёрным сардониксом, громоздкий письменный стол, на стенах портреты членов алийской семьи в старинных нарядах и напудренных париках. На письменном столе она увидела плазменный монитор компьютера. Именно компьютер она и искала. Выйдя из больницы, девушка завела блог на одном из сайтов соцсетей. В нём Милочка помещала свои стихи, снабжая их картинками и музыкой, общалась с посетителями, которые оставляли комментарии. В «почтовый ящик» девушка не заглядывала десять дней.

«Наверное, собралась куча писем», — думала Ирма, набирая пароль. Действительно в «почтовом ящике» хранилось двести три сообщения от разных сообществ, а среди них она обнаружила комментарий от Одинокого волка.

С этим парнем, скрывающимся под «ником» Одинокий волк, девушка познакомилась три месяца назад. Случайно увидела сделанный им клип и написала восхищённый комментарий с подарком — картинкой в виде летающей бабочки над букетом алых роз. Создатель клипа ответил. Так началась их редкая переписка. Он сочинял мудрёные стихи и делал чудесные клипы. Данные на страничке о себе поместил скудные — живёт на Западном побережье Штатов и всё.

Мужчина, если Одинокий волк действительно являлся мужчиной, не размещал своих фотографий, только фото двух гоночных автомобилей, мотоцикла, футбольного мяча с автографами знаменитостей, полей для гольфа и прочих принадлежностей мужских увлечений; не указывал возраста, но по стихам и музыке Ирма определила, что он молод.

Они писали комментарии, посещая блоги друг друга два-три раза в месяц. Она не знала: он — соотечественник, уехавший в Штаты на ПМЖ, или сынок состоятельных родителей, обучающийся за рубежом. Спрашивать считала неуместным. У него значилось около семидесяти друзей, в основном, девушек или молодых женщин. Ирма не входила в круг его друзей — сама не предлагала, и он не изъявлял желания к более тесному общению. Две недели назад она поместила в своём блоге стихотворение «Ночная птица», которое когда-то написала для Поспелова. И вот пришёл комментарий от Одинокого волка; тот писал:

«Эти стихи о вампирше? Написано случайно не под впечатлением от фильма «Иной мир»?»

Она отстучала на клавиатуре:

«Они о ведьме, пьющей кровь».

Пока девушка набирала текст нового стихотворения, от Одинокого волка пришло новое сообщение:

«А вы в таких верите?»

Ирма набрала ответ:

«На сто процентов».

Пока снабжала стихи картинкой, от Одинокого волка вновь пришло сообщение:

«Таких знаете?»

«Увы, да», — ответила она, удивляясь странной заинтересованности парня. Через несколько минут Одинокий волк предложил стать его другом. Ирма усмехнулась и нажала курсором на надпись «принять».

***

После звонка жены Гортон вызвал Голикова и приказал:

— Распорядись, чтобы купили большую корзину красных роз.

— Двадцать или тридцать? — уточнил секретарь.

— Хоть пятьдесят, если в корзину вместятся, — раздражённо пробурчал герцог, сверкнув глазами. — Так… отложи до пятнадцати часов встречу с арабами. Есть ювелирный дом «Эстет» или «Эстел» — уточни. Приехал вроде бы с новой коллекцией украшений. Закажи гарнитур тысяч на восемьсот, девятьсот. Пусть привезут в течение часа.

Он помолчал, побарабанил пальцами по столу и спросил секретаря:

— Скажи, Михаил Владимирович. Как ты пережил пятьдесят лет вместе с женой?

Голиков хмыкнул:

— Хм. До сих пор удивляюсь, что остался жив и в полном рассудке.

— Вот-вот, — покачал головой герцог в знак согласия. — Иди.

Он знал, что жизнь с ведьмой не будет простой, ровной и спокойной. Пустячные скандалы начнут чередоваться с приливами нежности, робость — с порывами дикой страсти, спокойствие — с угрозами разрыва. Жизнь с ведьмой — кипящий котёл, из которого она черпает энергию. Порывшись в древних артефактах, он выяснил, что Ирма, не просто гибрид иной и человека, а прямой потомок богини Лилишт, Инанны, Иштар — так её называли разные древние народы. Как она появилась сто двадцать веков спустя — загадка. Хотя девушка весь потенциал в себе не раскрыла и даже о многом не догадывалась, но интуитивно действовала так, как поступали представительницы её ковена: выбирала красивых сильных мужчин и подзаряжалась от них. Правда, не пила их кровь, но двоих уже отправила на тот свет, пополнив свои жизненные силы. Так поступали ведьмы с обычными людьми. Гортон считал, раз он — высший алиус, пьёт энергию и кровь людей, то союз с ведьмой для него не страшен, а взаимовыгоден. Уяснив, кто она на самом деле, Гортон ей сказал лишь часть правды (иначе пришлось бы её отдавать жрицам храма для обучения, а это нарушило бы все его планы) и предложил правильное направление в отношениях, дав личную территорию. Но действительность осложнялась внешними угрозами, и постоянные трения между ними вызывали раздражение. Утром Ирма казалась спокойной, в хорошем настроении, а уже через два часа начала скандалить — тут никаких нервов и здоровья, даже алийского, не хватит.

Через час чудесное бриллиантовое колье с кольцом и корзина роз были приобретены. Герцог поехал домой. В холле он встретился с Роталлом и решил посмотреть видеозапись с камер наблюдения. То, что он увидел, прибавило злости. Из записи следовало, что Ирма поднялась на третий этаж, постояла минут пять около одной из комнат кормилиц и ушла. По времени это совпадало с её звонком. Увидев, кто из кормилиц находился в комнате в то время, Гортон позвал с собой Роталла, Карагена и поднялся с ними на лифте сразу на третий этаж. Зайдя в одну из комнат, он указал Карагену на её хозяйку — высокую блондинку с кукольным лицом:

— Забирай! Твоя.

Девушка, ничего не понимая, медленно привстала с дивана:

— Что это значит? Игорь Валерьевич?

Но герцог с Роталлом уже вышли в коридор.

— Красавица, собирай вещички. Через полчаса отправлю домой. Ты теперь — моя, — расплылся в улыбке Караген, беря девушку за руку.

Девушка высвободилась и выбежала из комнаты. Рыдая, бросилась в ноги к Гортону:

— Ваша Светлость, пощадите! За что?

Герцог с равнодушным презрением глянул на просительницу, но обратился не к кормилице, а к Карагену:

— Заткни своей девчонке рот! Иначе она замолчит навсегда, — вполголоса прорычал Гортон. — Ещё не хватало, чтобы Ирма услышала. И высели остальных кормилиц в другой корпус. Чтобы бабского духа тут не было! — продолжал он, недобро глядя на майордома. — Неприятностей хватает, а тут ещё нервоз из-за длинных языков.

Блондинка, хватаясь за полу пиджака, руку герцога, шепотом молила:

— Игорь Валерьевич, Игорь… Прошу! Пожалейте!

Гортон, отбросив девушку, достал из кармана платок, отёр свои руки, поправил галстук и пошёл к лестнице. В другой комнате всхлипывали две брюнетки, отданные в собственность Роталлу.

На втором этаже в конце коридора были слышны звуки эстрадной музыки. Войдя в библиотеку, герцог застал жену за просмотром ролика в Сети. Внизу рамки монитора виднелось окошечко текстового редактора. Герцог взял «мышку» вместе с рукой жены и нажал на надпись «открыть». Его заинтересовало, что Ирма могла написать. Оказалось, что там напечатано стихотворение. Он стал читать вслух:

— Зачем душа стремится в этот край?

Зачем она надеется и верит?

Ведь на Земле не ждёт счастливый Рай,

А лишь одни разлуки и потери.

Она наивно верит в чудеса,

Мечтая мир согреть своей любовью,

Но от страданий рвётся в небеса,

Слезой умывшись, словно Божьей кровью…

Дальше Ирма ему читать не дала, закрыв файл:

— Ты не попросил разрешения его прочитать.

— Не знал, что пишешь стихи, моя сладкая.

— Теперь знаешь, — коротко заявила она и выключила компьютер.

— Ирма, мне, как супругу, хотелось бы знать обо всех твоих талантах, чтобы помочь им раскрыться.

— Спасибо, Игорь! — она поклонилась ему в пояс. — Есть у меня один чудный талант — убивать людей. Его хочешь раскрыть и отшлифовать?

— Когда всех ставила на уши на даче — ты мне больше нравилась. Чем вызвана новая волна негатива? Думал, мы нашли взаимопонимание.

— Да, нашли. Можем ехать? — спросила девушка, обходя мужа, чтобы выйти из библиотеки.

— Подожди, подожди, — Гортон поймал её за руку. — Куда так торопишься? Я купил подарок. Хотел посмотреть, как он будет выглядеть на моей жене. Посидеть, обсудить, где отметим вечером наше обручение. Или решила, надел кольцо на палец и забыл, что теперь у меня есть прехорошенькая жена. Ей нужно уделять внимание, дарить подарки, цветы и ласки.

Он притянул Ирму к себе и стал целовать. Она начала вырываться.

— В чём дело, маленькая? — спросил герцог, отстранившись и с подозрением глянув на жену, потом усмехнулся:

— Ах, да! Камеры. Пойдём в спальню. Посмотришь, что тебе купил.

Зайдя в спальню, Ирма увидела большую корзину алых роз, стоящую возле стола. Гортон взял со стола коробочку, достал колье и, подведя жену к зеркалу, попросил, чтобы она приподняла волосы. Когда колье заискрилось многочисленными гранями брильянтов на её шее, он отошёл на шаг, желая полюбоваться произведённым эффектом. Блеском он, конечно, полюбовался, только блеском украшения, а не её глаз.

— Не нравится? — спросил муж, внимательно изучая выражение её лица.

— Отчего же? Миленькая вещица, — ответила Ирма, пожимая плечами и отходя от зеркала. — Справедливее не мне её дарить, а какой-нибудь из твоих кормилиц. Они делятся с тобой кровью, жизнью и любовью.

Он подошёл, взял её левую руку, надел кольцо, усыпанное бриллиантами, и, вновь впившись пристальным взглядом, спросил:

— Скажи, что ты услышала? Что так круто поменяло настроение?

Ирма хотела высвободить руку, но Гортон лишь крепче сжал её ладонь.

— Я жду, Ирма.

— Опять подглядывал? — поинтересовалась она. Он другой рукой притянул жену к себе за талию и, сузив глаза, тихо проговорил:

— Осторожнее! Моё спокойствие может однажды закончится.

Ирма, насмешливо глядя ему в глаза, спросила:

— Разве ещё не понял, что этого и добиваюсь? Любопытно посмотреть на алиуса без маски цивилизованности и лоска. Сама лгала пять лет и устала от этого. Хочу видеть таким, каков ты есть — хищным, безжалостным зверем, демоном крови.

У герцога загорелись зелёные огоньки в глазах. Одно его стремительное движение, и Ирма, пролетев через всю комнату, упала на кровать. Она перекатилась на бок и встала на четвереньки, как кошка, готовая к прыжку. Её затрясло — началась трансформация. В это время алиус снимал с себя пиджак, стягивал галстук, срывал рубашку.

— Что ж… доиграем ту сценку, что начали на даче. Нас прервали — и так некстати! — оскалился полуобнаженный мужчина, поводя плечами, будто разминаясь перед сражением. Выглядело действо устрашающе: огромный детина играл бицепсами, показывая пару острых клыков. Но и метаморфоза, происходящая с худенькой милой девушкой, была не менее ужасной. Увеличивающаяся в объёме и обрастающая шерстью шея девушки разорвала колье. Лицо превращалось в морду зверя. Изменялось и само девичье тело, наливаясь мускулами, растягивая на себе одежду, которая трещала по швам.

В два прыжка герцог оказался возле окна и сдёрнул одну штору.

— Хотела видеть, какой я? Смотри!

Гортон скрутил штору в жгут и поманил к себе превратившуюся в монстра девушку:

— Ну, лапочка. Я жду.

Грозно рыкнув, монстр кинулся на алиуса.

Тот мгновенно уклонился.

Оттолкнувшись от подоконника, монстр с головой львицы кинулся вновь на герцога. Он, наклонив голову, принял мускулистое тело ламии на левое плечо и сразу же толкнул на пол. Прыгнув сверху, алиус попытался скрутить монстра жгутом из шторы.

Удалось.

Ламия извернулась и вцепилась в руку Гортона. Ещё бы мгновение и хрустнули кости, но ламия полностью не сомкнула челюсти, хотя руку мужчины из пасти не выпускала. А сидящий сверху алиус, морщась от боли, зашептал в мохнатое звериное ухо, выступающее между длинными светлыми прядями волос:

— Маленькая, хочешь, чтобы муж стал инвалидом?

Монстр не издавал ни звука, дико кося большим голубым глазом с жёлтыми крапинками. Герцог взял в рот мохнатое львиное ухо, стал легонько покусывать, потом вновь зашептал:

— А ушки у тебя ничего. Такие… пушистые и мягкие. Зверушка моя! Тебе открыть ещё один секрет? — спросил Гортон и, не дожидаясь от монстра ответа, продолжил:

— В старинном фолианте прочёл, что детей алиусы с дочерьми Инанны делали именно в таком виде, в каком ты сейчас. Считай сегодняшнюю игру нашей тренировкой. Превращайся назад в хорошенькую девочку. Нам нужно поговорить.

Монстр разжал челюсти. Из ранок закапала кровь. Гортон ослабил хватку, обтёр концом шторы кровь и стал зализывать раненую руку. Через несколько минут на ковре лежала девушка с растрёпанными волосами и в разорванном кое-где топике. Мужчина подождал, пока заживёт рука, освободил из пут жену и отнёс на кровать.

— Ты выпустила всю злость? Что пустоголовые дуры наболтали?

— Ничего особенного, Игорь. Я тебя не люблю и с детства брезглива. Не лезь ко мне целоваться после них.

Муж тихонько рассмеялся:

— Ха-ха-ха! Укол «я тебя не люблю» не достиг цели. Я не юнец с закомплексованным эго, кое в чём разбираюсь. Должен сказать, что мы стоим уже на пороге. Вчера ты лежала сонная на моём теле в ванне. Тебя мыл и зверски желал. Что же мне оставалось делать? Мне триста лет, и я давно не мальчик. Или забыла?

Ирма хотела что-то сказать и даже открыла рот, но он приложил палец к её губам.

— Подожди! Ничего не говори. Послушай меня! Ирма, я понимаю… одно дело — знать, и совсем другое — услышать из чужих уст. Такое больше не повторится. Никогда!

— Не уговаривай. Не собираюсь жить рядом с твоим гаремом.

Он зарылся лицом в её волосы, целуя висок, шею, ухо и говоря при этом:

— Я не уговариваю… Сегодня уедешь… а через два месяца… никакого гарема не будет. Будет… ну, вроде блока питания… Мне бы хватило сил… с тобой справиться… не говоря… о других женщинах.

Гортон лёг на спину, а жену положил на себя.

— Смотри. Где бьётся пульс, там укуси, — сказал он, указывая пальцем место на своей шее.

— Что? Ты с ума сошёл! Ни за что не стану кусать! — возмутилась она и хотела вырваться из объятий, но герцог держал крепко.

— Почему?

— Боюсь, — призналась герцогиня.

— Ах, трусиха! — муж отпустил Ирму, потянулся к прикроватной тумбочке и в одном из ящичков нащупал коробочку, обтянутую синим бархатом. Он открыл коробочку и подал ей:

— Вот, моя сладкая. Позавчера приобрёл для тебя.

— Еще один подарок? — спросила она, с усмешкой заглянув внутрь.

— Да, — ответил герцог, серьёзно глядя на неё. — Знаю, ты верна глупым принципам.

В коробочке лежал золотой кинжальчик длиной около пяти сантиметров. Его рукоятку украшал рубин. Камень окружало тонкое золотое кольцо. У кинжала были маленькие ножны, украшенные надписью на непонятном языке. К ножнам крепилась цепочка, а на самих ножнах имелась маленькая кнопочка, нажатие на которую освобождало кинжал.

Герцог показал, как работает устройство кулона, и надел цепочку Ирме на шею со словами:

— Этот кулон тебе нужнее бриллиантового колье. Теперь попробуй сама.

Ирма нажала на кнопочку и вытащила кинжальчик.

— Коли сюда, — указал Гортон на локтевой сгиб своей руки, — если боишься в шею.

— Зачем? — опасливо покосилась на него герцогиня.

— Коли, говорю, не трусь! Сильнее вонзай! — приказал муж.

Она медлила, с сомнением переводя взгляд с кинжальчика на указанное место и на лицо мужа. Он, пристально глядя ей в глаза, медленно повторил приказание:

— Давай коли! Ну?!

Ирма, сморщившись, уколола в то место, где под кожей просматривалась голубоватая вена. В месте укола появилась капелька крови, быстро увеличивающаяся в размерах. Она глянула ему в лицо, ища признаки боли, но Гортон скалился в улыбке.

— Пей! — скомандовал он. — Всё не так страшно. Пей, моя сладкая, — повторил мужчина, другой рукой понуждая её наклониться к кровоточащей ранке.

Герцогиня припала губами к руке, а он, гладя её по волосам и спине, приговаривал:

— Умница. Ещё глоточек… еще…

Ирма сделала три больших глотка и отстранилась.

— Теперь залижи.

— У меня не получится, — запротестовала она. — Я не вампир.

— А ты попробуй, — настаивал Гортон. — Ты тоже иная. У тебя слюна особая. Нас люди называют вампирами, вас — ламиями. Давай друг друга уважать, не уподобляться им. Я — алиус, ты — алия, мы — муж и жена. Хорошо?

Она согласно кивнула и начала осторожно зализывать ранку. Ранка на его руке стала затягиваться.

— Получилось, — констатировал Гортон, сверкая в улыбке ослепительно-белыми зубами. — А сейчас моя очередь.

Ирма откинула волосы с шеи.

— Нет, — покачал головой муж. — Не в этом месте. Из бедра.

— Что? — вытаращила девушка глаза от удивления.

— Привыкай, лапочка, — он легонько чмокнул её в губы. — Это самое сладкое место. Оттуда буду иногда лакомиться твоей кровью. Её вкус вскоре должен измениться, стать восхитительным.

— Почему? — спросила Ирма, ожидая от герцога объяснений о своей двойственной натуре. Но он только сказал:

— Моя кровь поможет быстрее завершиться процессу преображения, — и с этими словами начал раздевать жену.

— Там будет больно, — попыталась остановить мужа Ирма.

— Ну, что ты, лапочка! Я тебя так заласкаю, что боли не почувствуешь, — успокоил алиус.

Через два часа Гортон Вентру Остнорский на вертолёте отправил герцогиню на дачу, где уже поджидала куча охраны. Он был доволен, что быстро сумел загасить пламя семейного скандала, и извлечь из стычки немалые дивиденды. Ирма стала спокойнее реагировать на кровавый алийский образ жизни.

«Терпение и время, — скалился Гортон в улыбке, вспоминая сладостные минуты кормления и ласк. — Завтра скажу Карагену, чтобы подыскал для неё пару-тройку молодых здоровых парней. Один пусть будет массажистом, другого возьмём под видом тренера по фитнесу, а третьего — гонщиком или авто-слесарем. Ирме нужно привыкать питаться свежей кровью, чтобы произвела на свет здоровое потомство».

Сам герцог поехал на встречу с представителями арабских тайных организаций. Следовало подпустить братцу Вазару «красного петуха» под зад. Пусть занимается проблемами на своей территории и не лезет в его семейные дела.