Глава 7

Мы не можем признаться друг другу в любви,

Но порою встречаясь средь шумного бала,

Я опять замечаю, что очи твои

Излучают призыв: «Ну, смелей! Ждать устала».

До свадьбы оставалось восемь дней. Был вечер пятницы. Наталья с подругами поехала в частную фирму, предоставляющую услуги тамады на свадьбах, корпоративах, годовщинах и прочих мероприятиях. Там они просмотрели несколько программ и выбрали себе понравившуюся. Андрей в это время объезжал фотографов, чтобы выбрать подходящего по деньгам и профессионализму, обозревая снимки предыдущих счастливых пар.

Заключив договор и заплатив аванс, девчонки зашли в торговый центр «Мега», присмотреть платье невесте для второго дня свадьбы, посидеть в кафе, обсудить, какие плакатики нужно подготовить для оформления свадебного зала и подъезда в доме невесты. Здесь к ним собирался присоединиться Александр Поспелов, ведь Милочка была подружкой невесты, а он — шафером жениха. К семи часам подъехал Андрей Яцков, а через полчаса в кафе появился Александр.

— Привет! Что обсуждаем с такими кислыми минами? — спросил он, подсаживаясь к их столику.

— Тексты плакатов, — пояснила Ольга.

— Что напридумывали?

— Бей мужа чайником — будет он начальником, — прочитала Наталья, развернув листок бумаги.

Поспелов засмеялся:

— Беги Андрюха пока не поздно, или отведаешь не только чайника, но и сковороды.

— Отведает, если заслужит, — подтвердила Наталья улыбаясь.

— Много подобных призывов придумали?

— Восемь, — ответила Милочка.

— Тогда вот ещё один: взял жену — забудь тишину. Или такой: свекровь, не кляни в отместку, была ведь и ты невесткой.

— Хорошо, — сказала Наталья, записывая пожелание.

— А лучше такой лозунг, — подмигнул Андрей Наталье. Все примолкли, уставившись на парня, а он громко продекламировал:

— Тёща с тестем не тупите и квартиру нам купите.

— Отлично! — поддержал Поспелов. — Большущими буквами… и на самом видном месте.

— Ага, — поджав губы, кивнула невеста. — Мы не родственники олигархов.

— И даже не родственники Стрельцовых, — поддакнула Ольга.

— Помяните чёрта, и он сразу же явится, — глядя за спины подруг, язвительно заметила Наталья.

Все обернулись. От стеклянных дверей к ним шёл Тимур, а рядом с ним две девушки с лицами и фигурами фотомоделей.

— Привет честной компании! — поприветствовал всех Тимур.

— Как настроение, Хаципетовка? — не обделила Милочку вниманием Анджела.

— Чудесное. Почти как у невесты, — лучезарно улыбнулась в ответ Лазаренко.

— Она даже фату примерила, — ни с того ни с сего вдруг призналась Ольга, пристально глядя на Юленьку, которая уже успела положить ладошку на плечо Александра. — Знаешь ли, ей очень идёт.

— Идёт-то, идёт… да кто в загс поведёт? — сморщила носик Анджела.

— А фату примеряла в «Трех китах»? — насмешливо вклинилась с вопросом Юленька, спустив руку с плеча на грудь Поспелова.

— Зря обижаешь нашу сестру, Юля, — сказал Поспелов отстраняясь. — Мы не жмоты. У неё будет наряд из самого лучшего салона.

— Или прямо из Парижа, — глядя на Милочку и подмигнув, подхватил Тимур.

— И жениха ей оттуда выпишите? — спросила Анджела, беря Тимура под руку.

— Как она пожелает, — ответил он, всё ещё красноречиво глядя Лазаренко в глаза и легонько похлопывая Анджелу по руке.

Милочка, чтобы не выказать раздражения, мило улыбнулась, прикрыв глаза и чуть подержав паузу (пусть гламурные медички подумают, что её и «братьев» связывает что-то тайное и очень личное; если о них столько сплетен, то зачем людей разочаровывать), и ответила злоязычным подружкам:

— Так-то вот, девочки! А вы за меня переживаете.

— Ну, ладно, — сказал Поспелов, поднимаясь. — Вижу, вы, девчонки, умеете дружить друг против друга. Мы пошли в боулинг. Закончите — подгребайте. Ты идёшь? — посмотрел он на Милочку.

— Позже приду, — ответила она, понимая, что вопрос, вместе с протянутой рукой, предназначался ей. Она на него не глядела, уставившись на пустой стакан, который бесцельно вертела в руке, размышляя, что уперлась лбом в тупиковую ситуацию:

«Нужно что-то делать. Добром это не кончится. Но что? Что? Сколько он ещё будет издеваться? Пристегнул как собачонку к поводку, и водит за собой. Не даёт ступить, даже глянуть в сторону. А Сашка ему поддакивает. Неужели нравиться? Или ему всё равно? Такая у них игра?»

Поспелов пожал плечами, дескать, дело твоё, развернулся и пошёл вслед за удаляющейся троицей.

Когда «великолепная» четвёрка вышла из кафе, Ольга зло бросила вслед:

— Мочалки!

— Им наверняка Сашка сказал, где мы будем. Спрашивается — зачем? Я этого Стрельцова на дух не переношу, — ярилась Наташка. Она скривила рожицу и, передразнивая Тимура, сильно растягивая слова, выдала:

— Как она-а пожела-а-ет.

Наталья недолюбливала Тимура не только из-за печалей Милочки. Когда-то, когда он только появился в университете, она, как и многие другие студентки, «положила на него глаз», но роману так и не суждено было родиться. Их отношения вылились лишь в несколько танцев в клубе, пару поцелуев и поглаживаний коленок, а потом игнорирование в стенах университета и помимо него, выяснение, чем вызвана его неожиданная холодность, которое оборвал недовольным: «Прости, я занят». Девушку это задело за живое, но видя, как быстро заканчиваются любовные интрижки завзятого ловеласа, Наталья смирилась и даже обрадовалась, что не стала очередной «лялькой» для богатого пресыщенного красавца.

— Думаешь, не вижу, чего он добивается? — спросила она у Милочки, и сама ответила: — Не думай соглашаться! Он настоящий дьявол.

— Ладно тебе, Наташ, — постарался успокоить невесту Андрей. — Тимур будет на свадьбе с женой.

— Любопытно увидеть его жену. Посмотреть, как он при ней себя поведёт.

— Вполне прилично, думаю, — ответила Милочка. — Один раз я её видела. Он взял Гуналу с собой на концерт. Помните, к нам приезжала группа «Камнедробилка»? Тогда он вёл себя паинькой.

Они ещё поговорили немного, и Милочка решила подняться этажом выше, где находился боулинг.

Их дорожка была ближней к лестнице. Уже с предпоследней ступеньки она увидела: Юля со стаканом пива в одной руке изогнулась буквой «Г», стараясь примериться к кеглям и одновременно приоткрыть свои прелести Александру.

— Саш, помоги мне! — ласково звенел её голосок.

Милочка вдруг ощутила, что раздражение, а за ним и «сила» стали наполнять её. Она решила остановиться и успокоиться.

«Чего завелась? — мысленно уговаривала она себя. — Успокойся, иначе убьёшь Юльку прямо здесь. Взыграло ретивое? Нужно было идти с ним, когда звал. Сама виновата. И не забыла? Он же друг… К дьяволу! Не могу смотреть на этот стриптиз!»

Милочка повернулась и быстро пошла вниз. Она видела, что Андрей и подруги собираются уходить. Когда ехала домой, и было так гадко и тревожно на душе, вдруг прорезался голос Матильды:

«О какой дружбе речь, дорогая? От ревности чуть крышу не снесло. Влюбилась, так признайся. Себе-то не ври…»

«О чём ты? Мало мне Тимура? Проиграется и бросит», — сомневалась Милочка.

«Но до сих пор он рядом, и Юльку держит на расстоянии, какие бы ухищрения эта прилипала не предпринимала. Не будь размазнёй! Выясни, есть ли у него чувства к тебе. Хватит себя мучить!» — настаивала Матильда.

Зайдя в квартиру и увидев высветившийся номер Поспелова в оконце мобильного телефона, она сбросила соединение; знала, что он спросит, почему тихонько сбежала, а врать не хотелось. Поступок трусихи, но поговорить начистоту и признаться в своих чувствах, не позволяли гордость и неуверенность «серой мышки». Мнимую серость и ложную неприметность, отпечатавшуюся в извилинах мозга наставлениями матери, мол, «женщину украшает скромность», «любят не за красоту нарядов, а за красоту души» и «мы — бедные, зато не растеряли чести и достоинства», даже присутствие Матильды не смогло вытравить окончательно.

А в субботу, после обеда, она всё же ответила на его звонок, но присутствовать на гонках отказалась, сославшись на многочисленные хлопоты перед свадьбой подруги. Глупое упрямство не устраивало Матильду, решившую подтолкнуть Милочку к осуществлению коварного плана.

«Если у него к тебе только дружеские чувства, следует встречи немедленно прекратить, пока не стало слишком поздно. Ты, надеюсь, не мазохистка, чтобы страдать от неразделённой любви? Отдалившись от Саши, отдалишься и от Тимура. Он не сможет так же легко контролировать тебя. Довольна?» — вопрошала она, а Милочка возражала:

«А если не только дружеские?»

«Вот и посмотрим, как он отреагирует на твоё отчуждение. Попробуй! На мужчин это всегда действовало. Они — собственники. Помнишь, как он повёл себя в «Плазе»? Примчался злой, насильно увёл от Стаса… Действуй, не сомневайся!» — уговаривала Матильда.

— Ага, — вздыхала девушка, вспомнив, что Александр воспринял отказ спокойно, без расспросов и уговоров. Его безразличие убивало надежду, вызывая в сердце боль, в душе — тоску, на глазах — слёзы.

«Не агакай и не реви! Жизнь жестока — ты это знала. Больно? Да больно. Но придётся шаг за шагом отступать, отходить на свою дорогу — без него. Или без них? Дура-дура! Когда же ты успокоишься?! Он играет тобой, играет! А Сашка жалеет или пляшет под его дудку. Так, всё. Собралась действовать? Вот и действуй! Решительно», — успокаивала себя не то Милочка, борясь с подступающими слезами разочарования, не то Матильда, стараясь подавить последние побеги неуверенности и нерешительности девушки. Стерве, расположения которой должны были добиваться самые богатые и влиятельные мужчины (именно такой всегда была Матильда), не пристало носить в себе комплекс неполноценности. Поэтому, постоянно общаясь с Милочкой через внутренний диалог уже наяву, Матильда потихоньку изменяла её характер и принципы. Ведьме предстояла трудная работа, ведь тринадцать лет пошли «коту под хвост».

Однако отказ помог избежать шока от страшного происшествия. В ту ночь разбился Бур. Разбился насмерть. Это потрясло и заставило взглянуть на жизни по-новому: пристально и серьёзно. И не только Милочку.

О трагедии девушка узнала утром в понедельник.

Во время заездов бывали и раньше столкновения, сходы с трассы. Тогда отделывались поломками автомобилей, переломами и ушибами гонщиков. Но, чтобы машина перевернулась несколько раз в воздухе, а водитель заживо сгорел, такое произошло впервые. Говорили, что перед стартом Игорь сильно поругался с Юлей — бывшей девушкой. Расстались они из-за его ревности. Только Милочка понимала: в каменном истукане запылал бы пожар ревности, если бы он постоянно видел Юлькино кокетство, тяжёлой артиллерией направленное на взятие приступом благосклонности Поспелова. К тому же всё происходило в небольшом губернском городке, где за каждым углом глаза, уши и длинные языки «доброжелателей».

Печальный день похорон запомнился Милочке ледяной позёмкой первого снега, сигналами машин друзей и знакомых, памятником из чёрного мрамора, с вмурованным в него спортивным рулём. На кладбище она ездила с Поспеловым и Стрельцовым. Дул пронзительно-холодный ветер, и друзья уговорили её посидеть в тёплом салоне автомобиля. Церемония похорон затянулась. Когда девушка подошла к могиле, всё вокруг оказалось запружено народом. В основном присутствовала молодёжь. Надрывно плакал оркестр. Рабочие прикручивали к надгробной плите памятник, который вскоре заложили десятками разноцветных венков.

— Иди в машину. Не мёрзни, — сказал Александр, тронув её за плечо. Он видел, что девушка горбится, втягивает голову в воротник короткой цигейковой шубки, озябнув на холодном ветру.

— Действительно. Зачем мёрзнуть? — поддержал друга, подошедший Тимур. — Простудишься — Бур будет не в восторге. Иди! — он подтолкнул её к дороге.

Она побрела к машине. С дороги могила Игоря выглядела пёстрым, разноцветным шатром, увитым цветами.

«К лету краски могут поблекнуть. Венки снесут в кучу таких же облезших изделий, что громоздятся на обочине дороги. Останется лишь мрамор с изображением улыбающегося молодого лица да руль с обгоревшей кожей как напоминание о лихом гонщике Игоре Бурлакове», — печально думала девушка, оглядываясь назад.

На глаза ей попалась одинокая женская фигура, облокотившаяся на кованую ограду чьей-то могилы. Могила находилась в ряду недавних захоронений. Женщина в зимнем пальто мышиного цвета и серой пуховой шали почти слилась с серым мрамором, которым было отделано всё пространство внутри оградки. Она стояла неподвижно, словно печальная статуя, составляя с могилой единую композицию.

«Сын? Дочь? Может, муж? — гадала девушка. — Сама-то одета скромненько, а захоронение — ухоженное и богатое. Наверное, все сбережения отдала, чтобы облагородить последнее пристанище близкого человека. Пальто и шаль как у моей мамы. Очень похожи».

И вдруг возникла мысль:

«Я бы хотела лежать в такой могиле… Фу, чёрт! — представленная картина вызвала мурашки по телу и неприятное давление в груди. — Какие мысли лезут в голову?»

Милочка отвела взгляд от приметной могилы, уселась в авто и стала смотреть: как молодёжь спешит в чрево своих «стальных коней», как отец поддерживает сгорбленную мать покойного Игоря и как музыканты о чём-то толкуют со Стрельцовым. Она согрелась, и мысли опять неспешно потекли то в одну, то в другую сторону. В заснеженном скорбном городище странно было даже представить, что через два дня им предстоит веселиться, петь и плясать на свадьбе.

Но жизнь берёт своё, и день свадьбы, как часто бывает, начался с незапланированного переполоха. В салоне красоты, где невесте делали причёску и макияж, неожиданно на час отключили электричество. Салон занимал половину первого этажа многоквартирного жилого дома, в одной из квартир которого — непосредственно над салоном — произошло короткое замыкание. Серьёзной оказалась поломка в электропроводке или не очень — сложно сказать, но прибывшие электрики из управляющей компании отключили на час весь подъезд. Невеста была в панике, заведующая салоном — вся на нервах, гости и жених ждали во дворе, а время регистрации неумолимо приближалось.

За час ожидания гости растрясли жениха с шафером на ящик шампанского, и вскоре хор голосов во дворе зычно требовал невесту. Жениха задержка жутко раздражала. Андрей то прорывался к подъезду, куда его не пускали неподкупные подружки невесты, то звонил Наталье в салон. Наталья ему жаловалась, готовая разрыдаться, а Милочка её уговаривала.

После похорон она себя скверно чувствовала: ныл живот, болела голова, время от времени морозило. Девушка решила:

«Это на нервной почве».

Но в день свадьбы все неприятные ощущения исчезли. Она проснулась бодрой, полной сил и в салоне, отвлекая Наталью от хандры, разве только «барыню» не плясала, а хохмачки шафера, типа:

«Андрюха, бери первую понравившуюся девчонку во дворе. Поехали на регистрацию. Сколько можно ждать?» — ей в этом помогали.

— Ты на что его подбиваешь, баламут? — возмущалась Наталья сквозь слёзы. Из телефона звучал раскатистый хохот подвыпивших парней, а Милочка такие выпады парировала, говоря громко, чтобы парни слышали:

— Наташ, не куксись. Мы-то знаем, в твоём дворе сама симпатичная девчонка — после тебя конечно… Боря Розин, который трансвестит. На Розочке пусть Андрюха и женится.

К регистрации они кое-как успели. Превышая скорость, постоянно сигналя зазевавшимся автолюбителям, подлетели к дворцу бракосочетания, когда администратор уже собиралась исключить их из расписания. Поэтому торжественное действо оказалось скомканным. Пока фотограф запечатлевал улыбающиеся лица спустившихся в фойе новобрачных, их родителей и свидетелей, к зданию подъехала любопытная процессия, состоящая из разукрашенного кольцами и цветами джипа и девяти огромных рокочущих мотоциклов. Мотоциклы сверкали хромированными деталями, но живописнее стальных коней смотрелись наездники — крупные, атлетически сложенные представители мужской половины человечества, в коже, в заклёпках и рогатых касках, а кое-кто даже с бородой и усами. Выбравшиеся из джипа жених и невеста на фоне такого богатырского эскорта выглядели хрупкими маленькими детьми.

Фотографом у Натальи с Андреем была женщина, придирчиво выбирающая различные ракурсы и мучившая новобрачных и гостей постановкой лишь ей понятных композиций. Заняло это ни много ни мало — целых три часа в бесконечной череде поз и кривляний, что не очень-то приятно в холодную погоду начинающейся зимы: и тело устаёт, и уши мёрзнут, и губы обветриваются и трескаются от бесконечных улыбок и поцелуев. Хорошо, что гости разогрелись шампанским, а новобрачным сам бог велел терпеть, ведь всё делалось для них, для увековечивания их красоты и счастья.

Милочка, вначале улизнувшая от экзекуции холодом и ветром, успела увидеть, как отъезжала байкерская свадьба. Новобрачные, презрев джип, оседлали огромный мотоцикл, к которому была привязана большая связка пустых консервных банок. Длинная фата невесты на ветру развивалась белым стягом. Прохожие и машины останавливались, наблюдая, как под сигналы, стрекотание мотоциклов и звяканье железных банок на центральную улицу города выезжает необычная свадебная процессия. Феерично и смешно смотрелись привязанные к рогам касок разноцветные шарики, а к задним сидениям мотоциклов — красные флажки.

Нащёлкав до полутора тысяч кадров, фотограф благосклонно отпустила подуставших и замёрзших новобрачных со свидетелями доигрывать свадьбу. В кафе их уже ждали родители с хлебом и солью, гости с лепестками роз и мелочью, весёлая тамада с ди-джеем, и, само собой разумеется, столы с разнообразными закусками и стройной батареей бутылок.

Под торжественный марш Мендельсона новобрачные прошли на свои места во главе стола, а за ними шумной гурьбой повалили гости. Первым делом тамада разработала ритуал чествования новобрачных, а проще говоря — выпивки. Пошептавшись с молодёжью, она собрала из гостей своеобразные часики для провозглашения тостов.

Говорящие часики состояли из четырёх деталей: звонка, который выкрикивал: «Динь-динь»; стрелок, грохочущих басом: «Время пришло»; циферблата, поднимающего пустую рюмку с возгласом: «Наливай»; кукушки, путавшей слова: «За молодых» со словами: «Ку-ку». Часики трудились исправно, и через непродолжительное время свадьба была под нужным градусом. Люди раскрепостились, охотно пели, танцевали, участвовали в конкурсах и прочих затеях неугомонной тамады.

Милочка избрала предметом своего внимания высокого плечистого парня, сокурсника Андрея. Делала она это нарочно, несмотря на явное замешательство Александра и под неодобрительные взгляды Тимура. А помогало воплощению планов изрядное количество шампанского, но его перебивал сосущий под ложечкой страх. Её пугало туманное будущее, которое неминуемо должно было наступить после двух шумных дней свадьбы, ранили перехваченные пронзительные взгляды Поспелова и тревожили чёрные молнии, поблескивающие в глазах спокойного на вид Стрельцова. Она кожей чувствовала, что ходит по грани, но отступать от намеченного плана не собиралась. Милочка прекрасно знала, Тимур ни сказать, ни что-то сделать не мог. В этот вечер, сидя рядом с молоденькой черноглазой женой в элегантном синем платье, он играл роль степенного и добропорядочного мужа. А Александр до поры до времени терпел её явные заигрывания с Вадиком Забелиным, так назвался объект сиюминутного увлечения. Парень был весёлым, компанейским, пошлостей не говорил, настороженно поглядывая на Поспелова, рукам воли не давал, но и не отбрыкивался от прилипшей подружки невесты, а с удовольствием с ней танцевал и участвовал в конкурсах и комичных миниатюрах.

К одиннадцати часам вечера уставшие молодожёны решили покинуть изрядно набравшихся гостей. Наталья бросила в толпу букет невесты, а Андрей, встав на четвереньки, зубами стянул с её ножки подвязку и через плечо кинул комочек белых кружев вверх. Букет и подвязку поймал Поспелов, вручив их Милочке под бурные аплодисменты и даже крики: «Горько!» Он недалеко стоял от молодожёнов и сговорился с ними, чтобы хитро и как бы непреднамеренно пресечь Милочкины чудачества. Сашка для виду поломался, хохоча и возмущаясь:

— Вы чего, ребята?! Я еще молодой, мне рано в петлю, — а затем, легонько чмокнув Милочку в губы, повёл в гардероб одеваться. Она, подталкиваемая его руками, была слегка ошарашена:

— Куда это?

— Наша обязанность — доставить молодых в номер, — объяснил Поспелов на ходу и, не дав переобуться, а лишь накинув не неё шубку, потащил к одному из двух поджидавших такси.

— А как же гости? — спросила она обречённо.

— Мы проводим новобрачных и вернёмся, — заверил её Александр, натянув на лицо свою знаменитую насмешливую улыбочку.

Милочка хоть и выпила изрядно, но заметила, что он прихватил с собой два пакета: в одном позвякивали бутылки, а из другого виднелись её сапоги и шапка. Сердце в груди тревожно забилось в предчувствии решающего момента. Им следовало объясниться, сломать преграды, и она видела, что Александр к этому готов. В течение часа её ждало или безоблачное счастье, или горькое разочарование, и она старалась успокоиться, готовя себя к обоим возможным вариантам.

Такси остановились возле трёхэтажного здания, с козырька над входом в которое свешивались пять драконьих голов, а в разинутой пасти каждой головы горел красный фонарик. Это была небольшая уютная гостиница с кафе на первом этаже. Их проводили в просторный номер для новобрачных на третьем этаже. Там они выпили по рюмочке коньяка и немного потрепались, вспоминая перипетии прошедшего дня. Потом, пожелав любви и счастья новоиспечённой чете Яцковых, друзья оставили их предаваться ласкам первой брачной ночи, а сами спустились на второй этаж. Здесь Александр повёл Милочку по коридору в сторону от лестницы. Пройдя половину коридора, они остановились. Девушка вопросительно посмотрела на парня. Тот, переминаясь с ноги на ногу, проговорил, глядя поверх её головы:

— Нам нужно поговорить. Серьёзно. Или ты — против?

— Нужно, так нужно, — она пожала плечами. — Веди! — И собралась идти дальше, но он её остановил словами: «Уже пришли», и, повозившись с ключом возле двери, пропустил в номер.

Светло-коричневые шторы с золочёным рисунком и ламбрекеном, кровать, застеленная покрывалом из той же ткани, тумбочка, два кресла, стеклянный журнальный столик, небольшой холодильник и чёрный продолговатый экран телевизора на стене — всё это Милочка обвела быстрым взглядом, потом скинула шубку на кресло, а сама уселась на кровать. Поспелов, войдя в номер, остался стоять в маленьком коридорчике.

«Вот уж дудки. Помогать тебе не собираюсь», — думала она, откинувшись назад и опираясь локтями на постель. Хмельным взором она смотрела на Александра, прислонившегося плечом к стене; а он не двигался и ничего не говорил, задумчиво разглядывая её раскрасневшееся лицо, осоловелые глаза, изогнувшуюся фигурку. Милочка начала раздражаться:

«Заранее снял номер. Притащил сюда. А теперь разглядывает, будто неизвестно откуда взявшуюся инопланетянку».

Напустив на себя цинично-насмешливый вид, она сказала:

— Девушка устала ждать.

Александр отлип от стены, подошёл к креслу и взял в руки шубку.

— Ты пьяна. Разговора не получится. Пойдём!

— Погоди! Или — сейчас, или — никогда. Меня саму уже достала эта ситуация.

Она прищурилась, собираясь с духом.

— Скажи, в чём смысл игры?

— Ты о чём? — спросил Поспелов, всё так же держа в руках шубку и не двигаясь с места.

— Ну, сестра, Хаципетовка… и всё такое.

— Ты сама это придумала.

— Ой, ли? Какой у тебя уговор с Тимуром?

— Так и знал. Всё дело в Тимуре? — Он сел на подлокотник кресла, положив шубку на колени.

— Нет, Саша, — её лицо выражало грусть. — Всё дело в тебе. Тимур тут ни при чём.

— Да что ты говоришь? — он усмехнулся. — Ты не хочешь его отпускать. Я вижу, не слепой.

— Пропади он пропадом! — от обиды на глазах у неё выступили слёзы. — Мне страшно, понимаешь? Страшно, — вновь повторила Милочка шёпотом, потом приложила руку к груди. — Ты будешь мне делать больно. Не выдержу и натворю жутких глупостей.

Вытерев ладонью слёзы, она вдруг сказала:

— Ты прав. Всё это ни к чему. Идём, отвезёшь меня домой.

Встав с кровати, Милочка подошла к креслу, надела шубку и двинулась к выходу. Александр удержал её за руку:

— Подожди! Сядь-ка в кресло.

Он присел перед ней на корточки, заглянул в глаза, пытаясь отыскать в них ответ на мучавшие вопросы:

«Выбрала меня? Или опять играет, как на свадьбе?»

В глазах девушки стояли слёзы отчаяния и призыв:

«Мне нужен ты!»

Но он хотел, чтобы Милочка это сказала. Он боялся ошибиться, боялся, что её поведение — причуда опьяневшей девушки.

— Правда, так думаешь?

Милочка выдержала его тяжёлый, пристальный взгляд, не отворачиваясь, не опуская глаз.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросила она и сама же ответила: — Покривлю душой, если скажу, что он со своими шуточками и поступками мне совершенно безразличен. Раньше он мне очень нравился. Узнав поближе, поняла, что ошиблась. А Тимур не хочет этого принять. Ведёт слишком опасную игру.

— Что ты имеешь в виду?

— Трудно объяснить, — уклончиво ответила она. — Так чувствую… и боюсь, что ты эту игру поддерживаешь. Очень боюсь, Сашенька!

Поспелов задумчиво провёл рукой по её щеке и слегка улыбнулся:

— Я запал на тебя ещё у бочки с квасом. Но не был уверен. Ждал.

— Чего ждал?

— Что предпримешь, когда мы получим дипломы. Когда он соберётся уезжать.

— Думал, уеду с ним? Ха-ха! — она невесело рассмеялась. — Я пока с головой дружу. Пусть себе мечтает, сколько влезет, но… на расстоянии. И какого чёрта сейчас говорим о нём?!

Александр встал, снял куртку, вытащил из пакета вторую бутылку коньяка и, скрутив крышечку, плеснул немного в два стакана.

— Давай не говорить. Просто выпьем за нас.

Милочка усмехнулась:

— Собираетесь напоить и соблазнить девицу, сударь?

— А если и так, то — что? — на его губах появилась лукавая улыбка.

— Ничего. Пора уже на что-то решиться. Разве ты ещё не понял?

Она быстро выпила коньяк и — задохнулась, а продышавшись, грустно резюмировала:

— Только ты меня не услышал.

Поспелов стянул с неё шубу и подхватил на руки.

— Посмотри мне в глаза, — его голос звучал глухо. — Я услышал. С этой минуты для меня есть только ты. Веришь?

Её губы тронула едва заметная улыбка:

— Да, любимый… очень бы хотелось.

Поспелов сел на кровать, усадив девушку к себе на колени.

— Никогда не думал, что такая маленькая заноза, — он чмокнул её в носик, — может так больно колоться. Люлька, я так тебя люблю!

Милочка спрятала лицо у него на груди. Она не могла клясться, что больше не причинит ему душевной боли, а начинать новые отношения с обмана не хотелось.

Эта ночь любви не походила на ту — с Тимуром. Александр был нетороплив и нежен. Сначала они жарко целовались. Потом он её раздевал и делал это восхитительно, целуя и оглаживая каждую часть тела, освобождаемую от одежды.

Однако ночь им обоим преподнесла сюрприз: ей — неприятный, а ему — неожиданный. Выяснилось, что Милочка — девственница. Она не понимала, как такое могло случиться, а Поспелов этого и не ожидал, ведь Стрельцов хоть и не хвастался их интимной связью, как обычно делал, хваля или насмехаясь над очередной любовницей, но Милочку называл «моя женщина». Мужчина был обескуражен, девушка тихонько всхлипывала, уткнувшись ему в плечо. Придя в себя от сюрприза, изменившего задуманный сценарий, Александр лёг на спину, прижав девушку к себе, взял за тонкое запястье и, поднося ладошку к губам, стал целовать каждый пальчик, приговаривая:

— У кошки — боли! У собачки — боли! У коровки — боли! У сороки — боли! А у Люлечки — заживи!

Милочка смеялась и рыдала одновременно. Плакала она от счастья, обретя мужчину своей мечты, о котором грезилось давно, но со временем стало казаться — безнадёжно. Излияние её противоречивых чувств Поспелова и тревожило, и умиляло. Рядом с этой странной девочкой он чувствовал себя сильным, взрослым и нужным.

А что девочка особенная он не сомневался, ощущая непреодолимое притяжение и видя, что клещом в неё вцепился Стрельцов. Тот тоже был очень загадочным типом, играющим роль повесы и богатого лоботряса. По тем делам, что проворачивал, вполне мог позволить себе не только любую красавицу из глянцевых журналов, но и много, много чего, — однако торчал в их отдалённой губернии и сходил с ума по Лазаренко.

Поспелов девушку любил любовью хоть и молодого, но уже кое в чём разбирающегося мужчины. Эта любовь формировалась постепенно, вызревая из интереса, заботы, сдержанности и участия в её судьбе. Александр видел, как злился друг, как давил на девушку в попытках вернуть, и как она, несмотря на кажущуюся уязвимость, противостояла ему. Это рождало уважение и желание поддержать в столь неравной борьбе, но он пока не открывал своих чувств и заинтересованности: не был уверен в постоянстве девичьих желаний и решений, ведь к ногам друга падали и не такие крепости. Однако за два дня до свадьбы Стрельцов упомянул, мол, с жеманницами интересно играть, но до поры до времени. Сказал он так в отношении Милочки, видимо, придумав новый довод для её капитуляции, возможно, — подлый. Это и подтолкнуло Поспелова к решительным действиям.

Александр на свадьбе алкоголем не особо баловался, поэтому старался доставить удовольствие девушке даже в ущерб собственным желаниям, окружив нежными ласками и пониманием. Он чутко следил за реакцией Милочки на каждое своё слово, действие, взгляд, не шокировал, не смущал, обходясь с ней достаточно деликатно. Когда, устроившись на его плече, она в полудрёме прошептала:

— Я тебя люблю, Сашенька! Мне с тобой хорошо и просто, — на губах Поспелова заиграла улыбка победителя. Он не зря долго ждал, мучился сомнениями. Теперь сердце Милочки принадлежало ему, а Тимур «пусть идёт лесом», он упустил свой шанс.