Глава 10

О, что такое я, мой бог, поведал?

Разве случайно заболел ты в среду,

Если во вторник ноги промочил?

Может, случайно друг вчера запил,

Если жена позавчера сбежала?

Таких примеров приведу немало.

Нет, не случайно бредил он о ней —

То им готовил дьявол сотни дней.

На Рождество три подружки — Людмила Лазаренко, Ольга Глотова и Наталья Яцкова — решили погадать, ведь для каждой из них этот год был решающим. Милочка хотела узнать: состоится ли её свадьба с Сашей Поспеловым. Ольга мечтала, чтобы Олег Руднев сделал ей предложение, и изводила себя сомнениями. А Наталья хотела ребёнка, но боялась, что появление малыша помешает учёбе. Ещё она хотела хорошую должность для мужа в «крутой» фирме. Мужчин, называющих девушек «суеверными дурёхами» и смеющихся над их верой в мистику, а на самом деле опасающихся чёрной кошки, перебежавшей дорогу, поплёвывающих через левое плечо и стучащих по деревяшке, в эту ночь гадалки решили игнорировать. Они собрались у Милочки дома на девичник. Сначала отметили Рождество парой рюмочек вина, чтобы стало весело и не так страшно вызывать духов. Потом зажгли свечи и попытались начать спиритический сеанс посредством подогретого двигающегося блюдца. Но сеанс явно не получался. Начинающие медиумы оказались неумелыми, и блюдце под их пальцами, словно конь с упрямым норовом, то неслось галопом по кругу, то стояло как вкопанное у какой-нибудь буквы.

Наталья припомнила другое гадание — на чёртика. Только круг требовался меньше, чем для предыдущего гадания, вместо блюдца использовалась игла на длинной нитке, а в центре круга рисовался чертик с рожками и хвостом. В пуп черта ставилась игла острым концом, а гадающий должен был держать конец нити и стараться не двигать рукой, чтобы игла сама ходила по кругу и тупым концом указывала на нужные буквы.

Милочка, немного искушённая в подстерегающих опасностях при сношении с тёмной стороной духовного мира, постаралась отговорить подруг от эксперимента. Но Ольга с Натальей только посмеялись над её страхами. Тогда Милочка махнула рукой:

— Дело ваше. А я не буду.

У девчонок поначалу опять ничего не получалось, но минут через десять, вероятно из-за толчков крови в пальцах и непроизвольных колебаний руки, игла начала ходить по кругу. Буквы складывались иногда в понятные слова, а порой получалась сущая белиберда. Они смеялись, а чертёнок ругался, обзывая их дурами, шлюхами, кобылами, что вызывало новую волну веселья. Смеялась вместе с ними и Милочка.

— Теперь ты, — протянула ей нить Наталья. — Он не хочет больше с нами разговаривать.

— И не подумаю! — Милочка спрятала руки за спину. — Вы не знаете всех законом Тонкого мира.

— А ты знаешь? — спросила Ольга.

— Не знаю. Поэтому и не рискую вляпаться в неприятности.

Она не хотела ничего знать о ведьмовской «кухне» и прочей мистике, не желая усугублять свое наказание. А оно непременно должно наступить, полагала девушка. «Сила» за красивые глазки не даётся, и возможно, те видения, что она считала болезненным бредом после аварии, бредом не являлись. Ей хотелось быть обычной женщиной — нежной, может быть, немного взбалмошной и чуточку безалаберной, но любящей и любимой.

— Не глупи! — заявила Наталья. — Многие каждый год гадают — и ничего, живы и здоровы.

— Нет, нет и нет! Считайте меня странной чудачкой.

— Да ну её! — сказала Ольга, протягивая руку. — Дай! Я ещё раз попробую.

Она поставила иглу в пуп чертёнку, настроилась и спросила:

— Что-то ещё хочешь сказать?

Вдруг игла, будто ожив, быстро поплыла по кругу, чётко останавливаясь около букв. Наталья их записывала на листочке. И получилось целое предложение:

«Она боится узнать правду».

Подруги удивлённо переглянулись.

— Это ты? — спросила подозрительно Наталья.

— Честное слово… не я, — оправдывалась Ольга недоуменно.

— Ну-ка, спроси его. О какой правде речь? — скомандовала Наталья. Но спрашивать не потребовалось — игла вновь ожила в руке Ольги. И вскоре девчонки прочитали:

«Она сама знает».

— Ничего не хочу знать, — возмутилась Милочка.

— Почему? — удивилась Наталья.

— Не хочу и всё! Неизвестно, чей дух это пишет. Говорят, они обычно обманывают… ну, эти черти.

Однако игла опять ожила и написала:

«Меня зовут Гад Беды».

— Вот! — воскликнула Милочка. — Доигрались? Гадами обычно зовут демонов. Приближённых дьявола.

— Почему? — испуганно прошептала Ольга.

— Ну-у… Еву же соблазнил змей, то есть гад. Считается — это был сам дьявол, — шёпотом ответила Наталья.

— Он назвался Гадом Беды. Значит, способен принести беду, — также шёпотом подтвердила Милочка. Она испугалась, что подлый демон может открыть её тайну. Вызвав в себе «силу», направила её на горящие свечи. Пламя трёх свечей вдруг заколебалось и погасло, будто в комнату ворвался ветер. Подружки Милочки от неожиданности завизжали.

— Что у вас произошло? — спросила встревоженная Елена Николаевна, входя в комнату.

— Случайно вызвали злого духа. И он задул свечи, — ответила дочь.

— Прекращайте, девчонки! Уже далеко за полночь. Разные духи могут быть опасными. Пойдёмте спать.

Елена Николаевна нащупала выключатель. В комнате засветилась люстра. Девчонки зажмурились от яркого света, и сразу окружающее пространство обрело знакомые очертания и перестало казаться таинственным и страшным.

— Я поеду домой. Андрей ждёт, — отказалась Наталья и стала звонить мужу. Вскоре Наталья уехала, а в квартире семьи Лазаренко все улеглись спать.

Утром, позавтракав и проводив Ольгу, Милочка стала убираться в квартире, потом занялась курсовой и долго искала нужную информацию в Сети. Но в голове постоянно крутились события прошедшей ночи.

«Что Гад Беды хотел сказать? Вдруг расскажет о моей сущности? Демоны обычно лгут. А если скажет правду? Что потеряю, поговорив с ним? Не думаю, что демон способен навредить ведьме. А вдруг способен? С другой стороны, предупреждён — значит, вооружён», — так размышляла она около часа, склоняясь то в одну, то в другую сторону. Но любопытство победило.

Девушка взяла в руки нить с иглой, и начался диалог, приведший её в полное замешательство и вызвавший в душе протест.

Гад Беды напомнил, о той поре жизни, которую она старалась забыть. Ужас, который она пережила после смерти бабушки, через некоторое время привело к неожиданному смещению в голове. Исказились временные рамки — днём девочка спала, а ночью бодрствовала. Её водили по врачам. Она пила разные лекарства, но те не помогали. Знакомые стали Елене Николаевне советовать показать ребёнка бабке и вылить испуг. Найти хорошую бабку уже тогда было трудным делом, они почти все вымерли, а развитие медицины не способствовало процветанию знахарства. Разным подозрительным экстрасенсам Елена Николаевна не доверяла. Но мир не без добрых людей, и Лазаренко принесли адрес бабы Тамары, целительницы, жившей в отдалённом районе губернии.

Всю дорогу Милочка спала. Разыскав дом, где жила бабка, Елена Николаевна растормошила ребёнка. В горнице под образами сидела дородная старуха, одетая в тёмное платье и чёрный платок. Лишь увидев их в дверях, она побледнела и вытянула вперёд руку, преграждая посетительницам дорогу.

— Стойте тама! — велела она строго, потом взяла лежащую на столе потрёпанную книгу и стала шёпотом молиться, время от времени выписывая в воздухе непонятный знак рукой. Закончив с молитвами, окрестила себя и окружающее пространство, пододвинула кружку и, обмакнув в неё руку, обрызгала пол перед гостями. Неподвижный воздух закрытого помещения вдруг задвигался вокруг посетителей, будто потянуло сквозняком. Дверь позади них открылась и со стуком захлопнулась. Однако не было слышно, чтобы кто-то входил или выходил из избы. Баба Тамара облегчённо вздохнула и приказала:

— Отойдите оттель!

Они робко посторонились, и старуха трижды перекрестила дверь, а за тем и два окна горницы. На лице Елены Николаевны отразилось удивление, смешанное со страхом и недоверием.

— Что происходит? — попятилась она к дверям, но старуха не ответила, а подошла к девочке, погладила по голове, взяла за руку:

— Пойдём, касаточка, на кухню. Тётя Поля угостит чаем с печеньем и конфетами. Ты любишь шеколадны конфетки?

— Да, — ответила оробевшая девочка.

— Полина! — крикнула бабка. — Угости девоньку.

— Поди, поди, дорогуша, на кухню, — подтолкнула она Милочку.

Но из кухни, отделенной от горницы тонкой деревянной перегородкой, не доходящей до потолка, девочка слышала разговор матери с бабой Тамарой.

— Ты не дывысь, дочка. Девонька твоя имеет силу. Но покуда малесенька и не разумеет. — Старуха за перегородкой, видимо, вновь села на жалобно заскрипевший стул и продолжила пояснение:

— Стережёт её чёрный шайтан… аки волк, чи собака. Надысь, его разлучила с касаточкой. Выгнала з хаты.

— Что вы, бабушка? Какая собака?

— Он невидим глазу, аки призрак днём.

— О, боже! Этого ещё не хватало! Девочка и так пострадала. Потеряла память после аварии. Заговаривается. Теперь спутала день с ночью. Спит, когда не надо. Врачи не могут нам помочь. Одна надежда на вас.

— Токма хочу предупредить. Попытаюсь отчитать твою касаточку. Пособлю, чи нет — знать не знаю, ведать не ведаю! Надысь, Пресвятая Дева нам пособит.

Они помолчали.

— Пойдём, горемычная, тожа почаёвничаем.

Скрип венского стула и тяжёлые шаги сообщили Милочке, что знахарка идёт на кухню.

— Отдохнёте с дороги, и благословясь начнём. Покуда поживёте тута. Я за раз не сроблю. Ни-ни! Благодарить покуда не треба, — сказала она, появляясь на кухне и отстраняя руку Елены Николаевны с деньгами. — Спасибо скажешь, ежели подмогну. Да, усё в руце Божьей.

Отчитывание баба Тамара начала в тот же вечер. Она на маленькую табуреточку посадила перед собой ребёнка, мать — сзади.

— Притули её за плечи к себе, — сказала бабка.

На голову девочки накинули большой белый платок, покрывший её со всех сторон. На платке был вышит крест, по кромкам шла старославянская вязь, а в четырёх углах виднелись знаки, похожие на иероглифы. Поверх плата бабка положила крест, связанный из деревянных круглых палочек, и начала читать нараспев молитвы. Через некоторое время девочку затрясло. Бабка пошептала над кружкой с водой и опустила туда серебряный крестик. Потом пошла в сени и принесла большой эмалированный таз. Елена Николаевна со страхом посмотрела на таз.

— Для чего это?

— Не пужайся, дочка. Всё з нашей касаточкой буде ладно.

Она сняла с головы Милочки плат и дала попить из кружки. Вскоре у девочки начались спазмы желудка, и открылась рвота.

— От чёртово семя! Не примат святу водицу.

Когда рвота прекратилась, бабка принесла отвар. Милочка заплакала, заканючила:

— Не-хо-чу-у!

— Испей, испей, болезная! Сразу полегчает. Це малиновый взвар.

— Отнеси её на полати, — приказала знахарка матери. — Полина вам постлала тама. Сымай с неё всё. Заверни в эту заговорённу холстину. Ночью буде жар и лихоманка. Ты не пужайся. Давай ей взвару. А утресь девоньку прошибёт пот.

Утром девочка проснулась поздно, хныкала, не хотела кушать и всё просилась на улицу.

— Не пущай её, — сказала знахарка. — Шайтан её зовёт. Тама слепится с ним. Чё я сробила — похерется.

Вечером отчитывание повторилось, и всё прошло точь-в-точь как в прошлый раз. Но утром девочка проснулась в хорошем настроении, а, открыв глаза, заулыбалась и прошептала матери на ухо:

— Мамочка, я видела такой сон! Ко мне приходила тётя вся в белом. Лучи от неё идут, словно от солнышка. Положила мне руку на голову, и я проснулась.

Выслушав пересказанный сон, бабка обрадовалась:

— Хороший знак. Сжалилась и благословила Пресвятая Дева нашу девоньку.

После обеда она провела отчитывание в третий раз. Милочка сидела спокойно, даже уснула под бабкино бормотание.

Прошлое припомнилось, когда Гад Беды поведал, что в семилетнем возрасте бабка изменила её судьбу и за содеянное поплатилась — «умерла в муках через месяц». А наложенное заклятие продержалось всего тринадцать лет. Она вновь получила дар и даже больше. Что скрывалось под словами «даже больше», Гад Беды сообщать не стал.

«Нет! Нет! Нет!» — кричал внутренний голос. Ей не хотелось такой судьбы. Как язык пламени от свежего ветерка, взметнулись в ней злость и вызов судьбе.

— Не бывать тому! — твёрдо заявила она Гаду Беды.

«Вскоре узнаешь о своей сущности. Захочешь дар применить. Инициация после жертвы».

— Нужно загубить ещё чью-то жизнь?!

Это было уже слишком. Девушка схватила листок с кругом и чёртиком, прибежав в кухню, бросила его в мойку и, ломая от волнения спички, подожгла. Листок вспыхнул ярким пламенем, потом почернел и съёжился, разлетаясь серыми хлопьями.

— Что с тобой? — спросила мать.

— Всё нормально. Сожгла одну записку.

— Небось от поклонника? Что-нибудь неприятное в ней?

— Ага. Не хочу, чтобы Саша узнал. В ней глупости написаны.

Тимур прилетел после Рождественских праздников Светлого Лика.** Прилетел один. Как позже узнала Милочка по причине беременности жены, которую он оставил с родителями. Обстоятельно поговорить они смогли только через две недели, когда закончилась сессия, и на три дня Александр куда-то уехал «по делам фирмы». Тимур сам позвонил и спросил:

— Готова к разговору?

— Давно жду.

— Куда поедем?

— Никуда не поедем. Посидим в машине. Поговорим.

— В машине, говоришь? Ну, хорошо, Зая. Там полумрак и близость будут способствовать… усвоению информации.

— Скажи, — начала злиться она, — как можно с тобой спокойно говорить без интимов?

— А без них никак нельзя. Речь-то пойдёт о них, распроклятых.

— Не желаю слышать.

— Не хочешь узнать правду о себе? Ну и ладно. Я — пас.

— Тимур, в боевиках иногда герои говорят замечательную фразу: «Ты как заноза в заднице». А ты… ещё хуже.

Он расхохотался.

— Ладно, — начала она сдавать позиции. — Предлагай, а я уж решу…

— Поехали в кафе «Хинган».

— Оно в центре?

— Ага. Я заказал столик в отдельной кабинке. Посидим. Поговорим… при свете.

— А музыка не помешает? Знакомые могут попасться.

— В этом кафе кабинки, — пояснил Тимур, — отгороженные от основного зала закрытые комнатки. Я зайду в кафе первым. Просканирую обстановку. Потом проведу тебя. Не бойся, никто не увидит и Сашке не доложит.

— Дай слово, что будешь вести себя прилично. Не хочу разнести всё в кафе.

— Честное пионерское!

— Я серьезно.

— А я серьёзен. Пальцем не дотронусь. Даже в щёчку не поцелую.

— Верится с трудом.

— А зря. Просто знаю, что будет дальше.

— Не пугай меня, Тимур.

— Успокойся! Всё будет хорошо. Через пятнадцать минут жду во дворе. Или за тобой зайти?

— Шутник, — буркнула она и отключила телефон.

— Мама! — крикнула девушка вглубь квартиры. — Если кто-то мне позвонит, скажешь, что ушла, а телефон забыла дома.

Она положила свой мобильник на тумбочку.

— И Саше?! — удивилась мать, заходя в прихожую и подозрительно глядя на спешные сборы дочери.

— Да. Я скоренько, — опустив голову, подтвердила Милочка, торопясь покинуть квартиру. Когда она вышла из подъезда, его красавец-автомобиль уже поджидал во дворе.

Всю дорогу Тимур на неё поглядывал.

— У меня что-то не так? — недовольно поинтересовалась Милочка.

— Нет. На тебя любуюсь, — загадочно улыбаясь, ответил он.

— Не любуешься — пялишься! — отрезала она, пожалев, что не села на заднее сидение.

— Фу, как грубо! — сморщил нос Тимур. — Вижу, ты вжилась в роль Хаципетовки.

— Я вжилась в роль ведьмы твоими стараниями, — парировала девушка.

— Тебя никто не заставлял, — пожал плечами Стрельцов, наблюдая за дорогой. — Я предложил выбор.

Милочка почувствовала, что вместе с раздражением наполняется «силой», — это могла привести к аварии. Чтобы прекратить бесполезное препирательство и успокоиться, она сказала:

— Прекратим этот разговор.

Они, больше не проронив ни слова, проехали оставшийся путь и прошли в кабинку без приключений. На столе уже стояли бутылки с тёмным китайским пивом и сок в графине. Тимур заказал три разных салата и мясо с картошкой фри. Милочка есть не хотела, поэтому «поклевала» немного из обеих тарелок с салатами.

— Ну? — нетерпеливо спросила она, видя, что Стрельцов преспокойно предаётся чревоугодию, будто они приехали сюда не для разговора, а отведать азиатской кухни.

— Подожди! Дай прожевать! Я сегодня голоден, — ответил Тимур и налил себе пиво в стакан. Она подняла глаза к потолку, вздохнула и стала возить вилкой по тарелке с мясом, ожидая.

— Не скрипи! — буркнул Тимур.

— Я нервничаю.

Он допил пиво, вытер губы салфеткой и начал повествование:

— Ладно. Слушай. Мне пришлось за информацией слетать на родину…

— К морю? — перебила Милочка.

— Почти… в Загорье. Там в селении живёт старая бабушка. Говорят, что ей уже за сто двадцать лет. Её бабка и прабабка были знахарками. И она потчует местных травами да заговорами. К ней я ездил с дедом Джамлатом…

— Джамлат твой дедушка? — вновь перебила она Тимура. Стрельцов не любил, когда его перебивают. Он недовольно поморщился, побарабанил пальцами по столу, выдерживая паузу и заставляя Милочку нервничать.

Девушка не выдержала:

— Ну? Ну говори! Чего замолчал?

— Да, по материнской линии. Кстати. Знаешь, как правильно произносится моё имя?

— Как?

— Теймур. Но привык, что меня называют Тимуром.

— Значит, могу тебя так звать?

— Дело твоё, — пожал он плачами и откинулся на спинку стула. Потом, изучая собственные ногти, добавил:

— Если не волнует, что Сашка поймёт о наших междусобойчиках.

— Поняла, — насупилась девушка. — Давай ближе к теме.

— Короче… Ты относишься к ордену «Огненной розы», — продолжил рассказ Стрельцов. — Эти женщины-воительницы жили в очень древние времена. Перед сражением занимались сексом с молодыми парнями. Превращались в львиц… полностью или наполовину. Пили кровь.

— Наполовину — это как? — опешила Милочка.

— Прямо из плеч женская головка трансформировалась в голову животного, — объяснил он.

— Ужас! — округлила глаза девушка. Не верилось, что подобное может случиться с ней. Но любопытство взяло вверх, и она спросила:

— А с кем они сражались?

Стрельцов, пристально наблюдая, как девушка «переваривает» информацию, продолжил:

— По преданию тогда жили разные народы. Обычные люди. Кентавры. Гиганты и карлики. Эльфы. Вампиры. Этих амазонок нанимали люди, чтобы защищали от кентавров и вампиров. Чтобы быть сильными и на равных противостоять врагам, воительницам требовалась человеческая кровь.

— По сути… они были оборотнями, — задумчиво проговорила Милочка.

— Именно так. Но фазы луны на них не действовали.

После минутного молчания она спросила:

— А почему решил, что я… такая?

— Они имели две особенности. С каждым новым мужчиной становились девственницами. И ещё. Во время инициации жрица раскалённым тавро в виде розы выжигала им клеймо на плече. Поэтому такое название у ордена, — ответил он, осторожно подводя к основной части разговора.

— Но я-то неинициированная, — отмела она его намёк.

— Верно. Это сделать некому, — согласился Стрельцов, но добавил:

— У тебя под левой рукой после аварии появилось пятно. Вроде родимого.

— Откуда узнал?

— В бассейне увидел. Помнишь, о нём спрашивал? Я каждый сантиметр твоего тела помнил. А тут вдруг увидел светло-коричневое пятно… крупное, выпуклое, — объяснил Теймур и вновь осторожно намекнул:

— Кстати, действительно чем-то похожее на розу.

— Да, верно, — припомнила девушка. — Оно появилось после выписки из больницы.

— А сначала подумал, что шрам после аварии.

— Нет. Поначалу в том месте ощущалось сильное жжение. Решила — это насекомое ночью укусило. Пятно покраснело и вздулось. Сильно чесалось. А потом всё успокоилось. И оно приобрело коричневатый цвет.

— Ага. Такое рельефное… с глянцевыми лепестками, — добавил Стрельцов.

— Господь и Дева! — она закрыла одной рукой лицо.

— Зая, не переживай. — Он потянулся к девушке через стол, но, вспомнив, что обещал не дотрагиваться, на полпути остановился и попытался успокоить:

— Моя хорошая, не плачь! Это не страшно.

У Милочки в глазах стояли слёзы, но, пересилив себя, дрожащим голосом спросила:

— Что ещё узнал? Куда делись эти женщины?

Глядя на расстроенную, обескураженную девушку, он стал пересказывать одну из существующих легенд:

— Как ни странно… их погубила любовь. Причём любовь к вампирам. Или вампиров к ним. Скорее всего, обоюдное стремление. Как уж там всё происходило теперь неизвестно. От секса стали рождаться дети. Могущественные маги. Людей в те времена было гораздо меньше, чем сейчас. Кормовая база вампиров стала сокращаться, и люди роптали. Раньше от кровавой близости с человеческими мужчинами амазонки тоже рожали детей, но мальчиков сразу убивали. Считалось, что они свирепы и не могут свои инстинкты держать в узде. Оставляли одних девочек. А тут людьми стали питаться и вампиры, и амазонки, и их дети. Дети, среди которых большинство — мальчики… Был и ещё один нюанс. Почему-то кровососы стали игнорировать вампирш, предпочитая заниматься любовью с женщинами-воинами. А когда кто-то кому-то очень мешает жить… того, увы, устраняют.

Ему по-человечески было жаль её, но где-то глубоко, на самом дне души покоилось удовлетворение, подогретое неожиданно возникшими циничными мыслями:

«Ничего. Тебе полезно немного поволноваться и попугаться, девочка. Я тоже от переживаний когда-то почти мертвел, видя в каких муках умирает мой сын. Помнишь, дорогая?»

Лазаренко сидела неподвижно, глубоко задумавшись, комкая салфетку в руках. Чем дольше она его слушала, тем яростней сопротивлялся разум.

— Бред сивой кобылы! — наконец озвучила она протест разума. — В реальности такого не может быть.

— Может быть и так, — мягко согласился Теймур, видя её возмущение, и, улыбнувшись, произнёс, старательно подталкивая к конечной цели беседы:

— Но сто процентная уверенность будет только после проверки.

— Не начинай! — угрожающе предупредила Милочка. — Мне не до шуток. Что-нибудь ещё есть?

— Прошерстил Сеть, — сказал Стрельцов, изучая её сердитое лицо, сверкающие глаза и оттопыренную нижнюю губку, как у обиженного ребёнка.

— И что? — спросила Милочка, чувствуя дискомфорт от его пристального взгляда. Однако в гляделки она и сама умела играть.

— В древней мифологии есть персонаж. Ламия. Есть и легенда, по которой ламии — потомки подвергшихся проклятию амазонок. Прокляла их ревнивая богиня за то, что стали возлюбленными её мужа, главного из почитаемых богов. По многим признакам ламии походили на оборотней. Они совращали мужчин. Пили кровь. Убивали детей. По легендам ламия — прекрасная девушка с крыльями и змеиным хвостом. Но есть мнение, что она могла превращаться в зверя. От совокупления её с вампиром рождался ламиак. Ламиаки были очень красивыми мужчинами, сильными магами и жестокими, кровожадными монстрами. А параллели-то явно просматриваются, да, Зая? — Он замолчал, выдерживая паузу, возможно, ожидал от девушки, внимательно ловившей каждое слово, бурных возражений, слёз и страха на лице; но она лишь внимательно смотрела ему в глаза, будто хотела, сломав защиту, узнать о намерениях.

«Глупенькая! Зря стараешься, со мной этот номер не пройдёт!» — любуясь её сжатыми, сочными губками, потемневшими, прищуренными глазами и суровой складочкой между бровей, подумал он и продолжил:

— Хотя есть и различия. На ламию действовало серебро. По преданию она хитра, но не очень умна. Всё это явно к тебе не подходит, — на успокаивающей ноте закончил повествование Стрельцов, дотронувшись до серебряной цепочки на шее девушки.

— Мне от этого не легче, Тимур. Выходит, я… ламия? — голос Милочки дрожал и прерывался.

— Ещё раз говорю, всё можно узнать только экспериментальным путём, — убеждённо ответил он.

— Где я найду того, кто захочет в нём участвовать?

— Его искать нет нужды. Есть я, — произнёс он самые важные слова из всей непростой информации, которую решил наконец-то открыть девушке.

«Глазками моргает, губки надула… маленькая испуганная девочка. Любимая девочка… А если только роль? Хитрая, расчётливая роль для тебя, дурака. Минуту назад старалась вломиться в твою голову, а сейчас корчит из себя наивную простушку. Так она и губила других, обводя вокруг пальца. Ох, и вляпался ты, Хепруамин! Ох, вляпался! Влюбиться — и в кого?» — чтобы девушка не уловила нерешительность, сомнения и не посчитала их ложью или намётками коварного плана, прикрыв глаза рукой, слово уставший от тяжёлого разговора человек, сам над собой издевался Теймур.

— А не боишься, что сожру? Кровь выпью? — после затянувшегося молчания осведомилась Милочка, предчувствуя подвох и злясь, что не видит его лица — вдруг над ней потешаются.

— Небольшие сомнения и опасения есть. Но лучшего кандидата тебе всё равно не найти, — ответил он, положив руку на стол и растянув губы в грустной усмешке.

— Ты меня разыгрываешь? Или это хитрый план, чтоб затащить в постель? — девушка подозрительно взглянула мужчине в лицо, надеясь уличить в хитрости, но лицо собеседника было серьёзным, а взгляд — пронзительным, даже колючим.

— Какой розыгрыш? Ты такая, какая есть. Что-то изменить уже нельзя… поверь.

— Поверить? Ты с ума сошёл? Наговорил полнейшую глупость, чушь! — теряя терпение, взвилась она. Он развёл руками и с циничной ухмылкой изрёк:

— Вот мы и проверим.

В ней костром вспыхнул гнев, и «сила» потекла к рукам. Она выставила их перед собой, и Теймура, вместе со стулом протащив по полу, прижало к стене. Он, усмехнувшись, предупредил:

— Не ломай стул! Этим ничего не добьёшься. Я устал ждать. В понедельник обо всём расскажу Сашке.

Милочка зло рассмеялась:

— Ха-ха! Он не поверит твоим глупым россказням.

— Зая, ты ещё плохо… знаешь его… Неважно — поверит или нет… А проверить… захочет. Для этого… приложит все усилия… Надеюсь, усекаешь… ход моей мысли? Но есть… другой выход… Проводим эксперимент… Ты меня загрызаешь… Всё. Путь… к любимому Саше… открыт, — явно напрягаясь, говорил он, но старался не подавать виду, что «сила» его постепенно расплющивала о стену.

Она опустила руки и, отходя от ярости, сказала:

— Твоя жертвенность поражает, уважаемый дьявол. Давно поняла, ты — человек с двойным дном. Настойчивый! Хитрый! Наглый!

Стрельцов взял стул и вновь сел на своё место.

— Чтобы любить такую, приходится познакомиться с Тьмой. А Сашка на это способен?

Когда он это говорил, его глаза почернели, у зрачков появился красный отсвет. Милочка ахнула: не только глаза Теймура — лицо приобрело странное свечение, а за спиной — о, боги! — тёмное оперение… крыльев, и ещё руки, напряжённо вцепившиеся в крышку стола.

«Какой ужас! Что это? Что-то с головой?.. О нет, по-моему, от расстройства схожу с ума», — испугалась она, прикрыв глаза на мгновение, а когда их открыла — собеседник выглядел как прежде: еле уловимая улыбка на знакомом лице, внимательные карие глаза, руки спокойно разглаживают салфетку на столе.

— Только не вали всё на меня, пожалуйста, — отводя взгляд, сказала она. — Тёмная сторона в твоей душе была ещё до знакомства со мной. Я устала, буквально вымотана морально и физически.

Теймур сочувственно на неё посмотрел, потянулся через стол и на секунду сжал в своей руке её ладонь.

— Понимаю, девочка. Такую информацию переварить непросто. Давай так. Сейчас отвезу тебя домой. Завтра… часов в двенадцать, мне позвонишь с решением.

По дороге домой Милочка находилась в полнейшей прострации. Как бы сказала подруга Наташка: «Будто пришибленная пыльным мешком». То, что она услышала этим вечером, не укладывалось в сознании, воспитанном на представлении о материальном мире. Она допускала, что в древние времена могли жить русалки, кентавры, лешие, тролли. Природа выбирала нужную форму для носителя разума. И в соревновании форм победил человек. Она даже могла поверить в существование вампиров, само собой, не киношных, изображаемых мертвецами, встающими по ночам из гробов, пьющими человеческую кровь. Но оборотни — что-то запредельное.

«У меня через кожу полезет шерсть? Начнёт деформироваться череп? Кости скелета? Это же жуткая боль. Такое не может быть правдой. Или всё-таки может? Вернее — происки Тимура. Он меня загнал в безвыходное положение», — думала она, стараясь представить жуткие картинки своих трансформаций.

Так и не придя ни к какому результату в рассуждениях, она решила обдумать возникшую проблему на следующий день.

— — ------------------------------------------------------------------------------------------

** Рождество Светлого Лика — два дня после зимнего солнцестояния.

— — ------------------------------------------------------------------------------------------