Глава 12

Увы, господа, но под маской кокетки

Скрывается часто не «милая детка»;

Она не наивное вовсе дитя,

А хищник, что точит уж когти шутя.

И вот, господа, вы облились слюной,

Завидев прелестницы стан пред собой.

Задуматься б вам: почему так доступна?

А может, напротив, — совсем неприступна,

Но манит к себе, отпускать вас не хочет —

То злая судьбина играя хохочет.

И вскоре уж поданы к ней на обед,

А каждый ведь думал: хозяин себе.

После гибели Теймура она своим разумом попала в лабиринт, из которого не могла найти выход. Она по нему лихорадочно бежала, бежала, возвращалась назад, вновь бежала и никак не могла остановиться. Девушка металась в поисках ответов, в поисках отправной точки, превратившей её в злобную тварь, способную убить любящее сердце. Именно об этом Теймур однажды её спросил. Перетасовывая картинки прошедших дней и месяцев, она искала ответы на вопросы: когда изменилась? что толкнуло? сама ли решила? — и приходила к одному и тому же результату, к моменту, когда добровольно впустила в себя личность Матильды, осознав: окружающим миром не движет идея альтруизма и всеобщей любви; скромность, провозглашаемая одной из главных добродетелей, на деле не приветствуется, считается слабостью и серостью личности. Борьба и экспансия, движение вперёд через разрушение и созидание — вот двигатель по лестнице эволюции, а значит, — каждый за себя. Убей, или тебя убьют, сделают рабом, используют в своих целях, спокойно перешагнув через твои чувства и твою душу.

«Так думают многие, но не уничтожают мешающих людей. Почему же я убила? Как смогла?» — задавалась она вопросами. А Матильда ей поясняла:

«Сработало подсознание. Ты мучилась, страдала, искала выход. Другие испытывают страх, боязнь разоблачения, наказания и мести, неуверенность в собственных силах. Это их сдерживает. У тебя страхи притупились. Ты не боишься смерти, той смерти, что означает потерю тела. Ты знаешь — смерти нет. Умерев в одном теле, переместишься в другое. Так ведь было, правда? Имея «силу», легко можешь убить. Ты получила великолепный дар, так не заморачивайся! У твоих ног лежит целый мир. А что Тимур? Он не любил тебя. Любил бы — так не толкал с дьявольским упорством к преступлению. К крови. Ты его предупреждала. Просила отступиться. Будто об стенку горох! Наконец-то скинула ярмо. Свободна, счастлива… любимый рядом», — оправдывала ведьма поступок девушки перед её совестью.

Но совесть не принимала подачек и оправданий. Она была куда сильнее нашёптываний Матильды. Лишь стоило девушке увидеть Александра, ощутить его тёплый нежный поцелуй на губах — совесть подсказывала, какой ценой это получено. И в душе начиналась борьба, настроение падало. Радость и счастье? Они улетучились. Недовольство собой и окружающими, ожесточение по любому поводу, цинизм в мыслях, лицемерие в словах и постоянное беспокойство — вот во что превратилась её жизнь в эти дни. Милочка вздохнула свободнее, когда Александр сказал, что поедет в столицу для участия в похоронах друга. Она капитулировала под напором прагматичного разума, утверждающего:

«Нужно жить для себя. Депресняк, самокопание — удел слабых. Жизнь назад не открутить и сожалеть о том, что невозможно вернуть, глупо… только себя извожу, а толку? Инициацию прошла, и орден «Хранителей» теперь без надобности. Есть свобода и возможности. Большинству они даже не снились. Так чего же ими не воспользоваться?»

В своих метаниях и борьбе скромная, отзывчивая, но растерявшаяся Милочка Лазаренко уступила сильной личности ведьмы Матильды, жизненным принципом которой являлось: раз многое дано, значит — не зря, а чтобы иметь всё, чего душа желает, не стесняясь в средствах. А душа ведьмы желала приличного содержания. Ей до чёртиков надоела бедность. Она не стремилась к излишней роскоши, просто хотела элементарных удобств, чтобы не задумываться о сложностях быта, в любом обществе чувствовать себя в своей тарелке. Ей и раньше, а особенно находясь под опекой «братьев», претила сама мысль: у кого-то что-то просить. Сами придут и принесут, да ещё попросят принять. Её разбаловали подарками, услугами, досугом, который организовывали и оплачивали. С тех пор, как психовала по поводу платья и колье, много воды утекло. Теперь на такие вещи она смотрела проще, убедили «братья», подруги и Матильда, особенно Матильда. Она, будто вода капля за каплей, подтачивала твердь души Милочки. Девушка вкусила сладость и ужас от крови жертв, их агонии, а это очень опасная смесь. Однако Матильда была опытной ведьмой, знала, что умеренность во всём, осторожность и чёткая продуманность действий — залог успеха в любом деле. Милочкой управляли надёжные руки, но если бы всё было так просто в жизни — нас не поджидали бы разные случайности.

В один из летних вечеров Милочка с мамой приехали с дачи. Не стало безотказного Поспелова, и они на дачу и обратно добирались в переполненном автобусе. Мама с сумками пошла домой, а дочка с букетом роскошных гладиолусов, встретившись с Тамарой Резник, молоденькой девчонкой из соседнего подъезда, осталась во дворе поболтать. Тамара окончила школу и живописала соседке недавний выпускной бал.

В это время по двору, прямо на них, выписывая зигзаги, шла пьяненькая пара. Парень захомутал девушку одной рукой, чтобы устойчивей держаться на ногах. Девушка, поддерживая его, хихикала, слушая невнятные тирады спутника. Когда они подошли ближе, девица сказала:

— Игорёк, смотри! Какой красивый букет!

— Нравится? — прогудел тот и двинулся вразвалочку к Милочке, оторвавшись от своей опоры.

— Эй, мокрощелка! Дай букет! — дохнул он на девушку перегаром. Её чуть не вывернуло от такой мерзости.

— Что-что? Ты их сначала вырасти. Потом дари… хамло!

Тамара, вцепившись в руку Милочки, зашептала на ухо:

— Пойдём отсюда. Парень пьян. Изобьёт.

— Шкура! На пику нарываешься? А ну! — он замахнулся на Милочку. Тамара вскрикнула и отскочила. Ведьма, не шелохнувшись, осталась стоять на своём месте. Она уже не могла контролировать себя от ненависти и презрения к этому «клопу». Его хотелось раздавить. Рука парня остановилась в нескольких сантиметрах от её лица.

— Ай! А-а-а! — огласил окрестности крик парня. Его лицо наливалось кровью, а глаза вылезали из орбит от боли и страха. Он, выворачивая руку, стал заваливаться на тротуар. Девица бросилась к нему:

— Игорёк! Что с тобой?

— У него головокружение от успехов, — равнодушно изрекла ведьма и пошла за Тамарой в свой подъезд. Там Тамара удивлённо спросила:

— Что с ним? Что ты сделала?

— Я? Ничего. Ты же видела, я даже не пошевелилась. Парень, видимо, сильно перебрал. А тут так разъярился. Головёнка слабая… вот и не выдержала.

— У него паралич?

— Томка, я не врач. Чего ты меня спрашиваешь? Иди, посмотри сама.

— Рехнулась?! Даже боюсь выглянуть наружу.

— Пойдём. Посидишь у нас, пока эти клоуны не уберутся.

Дома Тамара, волнуясь и размахивая руками, описала сценку Елене Николаевне.

— Бог покарал, — кратко резюмировала та.

Окно их кухни выходило во двор. Вскоре во дворе скрипнула тормозами «Скорая помощь», а через несколько минут заработал мотор, и всё стихло.

— Иди, Тома, домой спокойно. Они убрались, — сказала Милочка, глянув в окно.

После этого происшествия она себя корила за несдержанность:

«Нельзя так прямолинейно действовать и поднимать вокруг себя волну интереса, подозрений, сплетен. Нужно быть крайне осторожной. Вот деньгами следует разжиться».

Она решила покрутиться в «Дискобаре» — от дома недалеко и «богатенькие папики» иногда заезжают. Уговорив Тамару поддержать компанию, надела короткое облегающее платье «завлекашку», как она его называла, нацепила «побрякушки», и в субботу девушки двинулись покорять злачное место. Но в «Дискобар» они не попали — судьба распорядилась иначе. Она упростила задачу ведьме, выбросив промежуточное звено, — на них из дверей бара вышли трое мужчин. Двое помоложе походили на качков-охранников, третий, шедший между ними, выглядел постарше. На вид ему было лет тридцать пять — сорок, немного навеселе, одет строго и элегантно, с едва уловимым шармом.

— Боже мой! Каких красавиц иногда скрывает провинция, — загородил он девушкам дорогу.

— Вы напрасно, сударь, так небрежно говорите о провинции. Именно она, самобытная, издревле поставляла в столицы сильных богатырей и удивительных красавиц, — сказала Милочка назидательно.

— О как! Куда же направляются патриотки малой родины? Постойте! Угадаю. Вероятно, развлечься. Но сегодня здесь собралось вульгарное общество. Хотите, мы приятно отдохнём в более приличном заведении?

— Сударь столь любезен? Что же… мы согласны. Правда, Тома?

— Конечно, — поддакнула Тамара.

— Прошу, милые дамы! — пригласил он девушек в респектабельный джип.

— Будем знакомиться? — обернулся мужчина со второго ряда сидений, когда девушки устроились на заднем диванчике автомобиля, хотя хозяин хотел, чтобы с ним села Милочка. — Меня зовут Сергей Николаевич.

— Тамара.

— Милочка.

— Ах, как мило это звучит! Ми-лоч-ка, — улыбнулся он, играя её именем на языке.

— Вы не подумайте, Сергей Николаевич, что я кокетничаю. Меня так зовут родные и друзья. Привыкла, — расплылась Милочка в обольстительной ответной улыбке.

— Чрезвычайно польщён, что принят в круг ваших друзей. Вы не против, дамы, если мы заглянем в казино?

— Даже интересно посмотреть, как люди расстаются с нажитым в поте лица своего, — съязвила Милочка.

— Милочка, вам не нравятся состоятельные люди? — усмехнулся мужчина.

— Мне не нравится бедность и нищета, — глядя прямо в глаза будущей жертве, ответила она.

— Вы, наверное, коммунистка в душе? — поддел он девушку.

— У каждого, Сергей Николаевич, есть свои недостатки, — спокойно ответила ведьма, для себя решившая его дальнейшую судьбу и не желающая попусту вступать в различные дискуссии. — Этот… ещё не самый худший.

— В казино не только проигрывают. Выигрывают тоже, — сказал он снисходительно.

— Это приятно? — с еле скрываемой насмешкой спросила ведьма.

— Хотите попробовать? — поинтересовался «паучок», так мысленно ведьма окрестила Сергея Николаевича.

— Не-ет. Свой приз я уже выиграла, — отказалась она, лукаво улыбаясь и покачивая головой.

— Позвольте поинтересоваться… какой?

— Ну-у… всему своё время, Сергей Николаевич, — уклончиво ответила ведьма, стрельнув глазками. Она видела, что «паучок» понял намёк и расплылся в улыбке.

«Глупенький, — иронизировала она, — мнит себя удачливым котом. Меня — мышкой… и сладострастно потирает руки. Вернее, коготки, чтобы удачно сцапать. Знать бы ему, что покусился на львицу под маской мышки. Она в свою очередь тоже точит когти. Что ж, всем удачной охоты».

Они подъехали к зданию с мигающей огнями яркой вывеской. Изысканно украшенный зал вмещал: два больших стола для игры в рулетку, пять карточных поменьше и четыре «автомата». В дальнем простенке была приоткрыта дверь, и оттуда доносилась тихая приятная музыка. Сергей Николаевич сел играть в рулетку, посадив с собой Милочку.

— На удачу, — так сказал он. Охранник пристроился сзади, но хозяин, дав денег, отослал его развлекать Тамару. Милочка проводила их взглядом до приоткрытой двери в бар, и всё внимание сосредоточила на рулетке, игроках и крупье. Минут через двадцать, во всём разобравшись, начала давать «паучку» советы. Через два часа азарта, напряжения, разочарования и эйфории тот поднялся весьма довольный свой удачливостью, а Милочка с сильной головной болью: потребовалась максимальная концентрация для продвижения тяжёлого шарика к нужному месту.

— Милочка, вы моя фортуна. Без вас в казино — ни ногой! — сменив фишки на деньги, заключил удачливый игрок.

— Рада, что вы довольны, — скромно ответила ведьма.

— Выигрыш нужно по-королевски отметить.

— Без меня, пожалуйста, — потирая виски, начала она отказываться. — Что-то разболелась голова.

— Но отметить можно и у меня, — расплылся в улыбке мужчина. — Там тихо. Я знаю один удивительный массаж. Головную боль как рукой снимет!

— Вы гарантируете? — спросила она, показывая всем видом, что согласна.

— Милочка, за сегодняшний вечер, кажется, не давал повода сомневаться в моих словах. Или вы думаете иначе? Нет? — допытывался «паучок», пристально глядя на улыбающуюся девушку и ожидая утвердительного ответа или молчаливого согласия, а удостоверившись, что правильно понял её улыбку и манящий взгляд, предложил:

— А Тамарочку следует отправить домой. У неё уже язык заплетается.

— Было бы хорошо. Я за неё в ответе, — согласилась Милочка с его предложением.

Они подъехали к двухэтажному особняку на окраине города.

Сергей Николаевич, Милочка и охранник вышли, а шофер повёз Тамару, тихо дремлющую в уголке салона, домой.

— Проверь гараж и осмотри всё снаружи! — приказал хозяин охраннику, колдуя с кодовым замком.

— Есть, босс!

В большой гостиной хозяин включил две настольные лампы и светомузыку. Тихая музыка наполнила комнату убаюкивающими звуками, сочетаясь с переливами разноцветных огоньков, отражающихся в подвесном потолке из тёмного стекла и хрустале ваз.

— Что будем пить? — спросил «паучок».

— Не знаю… Можно бренди или коньяк.

— Отлично.

Он ненадолго вышел, а вернулся, неся в руках поднос. На подносе стояла пузатая бутылка дорогого коньяка, рядом сияли золотыми ободками две рюмки шарообразной формы, высилась горкой лимонных кружочков в стеклянной тарелочке и лежали две золочёные вилочки.

— Лимон с сахаром?

— Пожалуй, — согласилась Милочка, а сама подумала:

«Зачем спросил? Ведь сам уже посыпал».

— За удачу и наше удивительное знакомство! — произнёс «паучок». Она выпила, закусив двумя ломтиками лимона, потом повертела пустую рюмку в руках и, загадочно улыбнувшись, поинтересовалась:

— Может… выпьем за женщин, приносящих успех?

— Помилуй, моя прелесть! Сейчас хотел предложить этот тост… И перейдём на «ты».

— Ой, нет! Для этого нужно выпить, как я помню, на брудершафт. А я не готова пьянеть.

— А на что ты готова, красавица?

— Только не на то… о чём ты мечтаешь, дядя! — расплылась в широкой улыбке ведьма и уставилась жёстким, цепким взглядом мужчине в глаза. На его лице отразилось возмущение. «Паучок» хотел что-то возразить, даже открыл рот, но…

То действо, что разворачивалось перед ним, повергло обладателя возмущённого лица в ужас. На его глазах, вместо насмешливого красивого лица девушки, стала всё яснее проявляться звериная морда хищного животного. Нос расплющился и стал увеличиваться, а его кончик чернеть. Челюсти вытягивались. Глаза увеличивались и округлялись, впрочем, оставаясь такими же тёмно-голубыми. Раздвигая локоны, появились большие уши. И эта безобразная морда очень быстро обрастала рыжеватой шерстью, скалясь здоровенными белоснежными клыками. Вдруг монстр, с соблазнительной женской фигурой, одетой в коротенькое платьице на бретелях, грозно зарычал. Такой жути разум Сергея Николаевича выдержать не мог. Он лишь охнул, хватаясь за сердце, и повалился мешком на бок. Монстр ещё раз рыкнул, но уже глуше и нежнее, подошёл к поникшему мужчине, на шее проверил пульс — и, без особых усилий взвалив здоровяка на плечо, отнёс в ванную. Пасть мускулистого монстра в оскале походила на улыбку, глаза сверкали удовлетворением от охоты, а потом метаморфоза с девушкой пошла вспять.

«Лёгкая смерть, — констатировала ведьма. — И для него лучше, и мне меньше хлопот. А то ещё ночью присниться окровавленная верещащая жертва. Ужас!»

Пока в доме стояла тишина; охранник находился на улице или в гараже, шофер ещё не приехал. Она составила приборы вновь на поднос, накапав в рюмки по пять капель сильнейшего наркотика (вытяжки из стебля растения, прихваченного во время посещения одного из миров, флору которого хорошо знал Стрельцов), принесла себе чистый бокал. Проведя рукой по шее, вспомнила о цепочке с ангелком, подарке «братьев». Цепочка нашлась на ковре возле дивана. Её ведьма положила в сумочку и ощупала себя. С одеждой был полный порядок: тонкое, трикотажное платье с большим вырезом, растянувшись, не порвалось, трусики тоже не разорвались, бюстгальтер она специально не надевала. Ведьма оглядела комнату цепким взглядом и, расслабившись, уселась на диван. Все действия без суеты — чёткие, быстрые, продуманные.

С улицы послышался сигнал подъехавшей машины — это вернулся шофер, выполнивший поручение хозяина. Когда она с игривой улыбкой, растрёпанной причёской и чуточку размазанной помадой на губах появилась в прихожей, мужчины только вошли.

— Мальчики, — она, призывно улыбаясь, выставила оголённую ножку вперёд. — А Сергей Николаевич вас тоже приглашает отметить его успех. Но — извините! — на кухне. Сам пошёл принять душ, а меня попросил позвать вас.

В прихожей был слышен шум струящейся воды из-за приоткрытой двери в ванную комнату.

— Не грустите, сладкие, — добавила она, подмигнув охраннику, и, вильнув бедром, шутливо толкнула шофера. — Хозяева гуляют, и работникам кое-что перепадает.

Ведьма захихикала. Мужчины переглянулись с довольными минами. В её поведении они не нашли ничего странного или подозрительного — на это она и надеялась, впрочем, готова была и к иному развитию событий.

— Как вас зовут, ребята? Мы ещё не познакомились.

— Андрей, киска.

— Андрюша, разливай! — заговорщицки шепнула она.

— А тебя, мой богатырь? — девушка плотоядно взглянула на бицепсы охранника.

— Игорь.

— До дна! — ведьма подмигнула им и пристально уставилась на их рюмки. Мужчины выпили и закусили лимоном.

— А ты чё не пьёшь? — подозрительно спросил Игорь, заметив, что девушка только пригубила коньяк, крутит бокалом, разглядывая его золотистые бока, и не собирается допивать.

— Я выпила с хозяином. Должна быть свежей как огурчик. Сейчас он вернётся. Вам, мальчики, тоже… что-нибудь достанется, когда хозяин уснёт, — почти пропела она.

— Что у меня… с… головой? — Андрей дрожащей рукой провёл по лбу.

— Спать! — приказала она, буквально впившись в них глазами, и в глубине её зрачков сверкнул зелёный огонёк хищника.

— Ведь-ма, — лишь успел выдавить Игорь, потянувшись к кобуре, но лишь ослаблено откинулся на стуле. Андрей навалился на стол, опрокинув тарелку с дольками лимона и бокал.

Она сходила в гостиную, достала из сумочки платок и перчатки, деловито обтёрла поднос, столовые приборы, помыла бокал и рюмки; в рюмки плеснула чуточку коньяка, бокал поставила на место, попинала носком туфли ноги обоих мужчин. Убедившись, что они спят, ведьма проделала с подносом и рюмками спящих манипуляции по восстановлению отпечатков.

Времени было в обрез, ведь кто-нибудь мог придти. Она, быстро сделав им нужные установки, пошла «чистить паучка», который, перед тем как принести выпивку, положил выигрыш в сейф, установленный на втором этаже в спальне. Но для ведьмы секрет хозяина являлся секретом Полишинеля — она всё успела выудить из головы бизнесмена, пока тот был жив.

В сейфе лежали две пачки банкнот, перевязанные банковской лентой, пистолет, патроны, недавний выигрыш и какие-то бумаги. Она взяла только запечатанную в пачках валюту.

«Естественно, сумма не очень большая, но на первый случай хватит», — решила ведьма. Напоследок прошлась по комнатам. Не забыла ли чего? Не оставила ли ниточки для следствия? И вышла в темноту ночи.

Добиралась домой на такси, поймав машину далеко от этого района. Но прежде пришлось «большой ночной птицей» тихо перелетать и кружить тёмными пустынными проулками и задворками. Потом ведьма пешком прошла ещё несколько кварталов, пока не очутилась на освещённой улице, по которой курсировали машины и веселились припозднившиеся компании. Уже в постели, словно киноплёнку, просмотрела весь прожитый вечер и осталась довольной. Напоследок качкам она сделала одну хитрую установку, поэтому её проблема — Тамара. Внушить Тамаре мысль, что они домой вернулись вместе, не составляло большого труда. Однако та — болтлива, ветрена и любопытна.

«Несомненно, пристанет с вопросами, когда у меня появится машина, импортная техника в квартире. Сама не додумается выстроить цепочку событий, но, почесав языком, насторожит других. Суетливые завистливые людишки начнут судачить, сплетничать. Вдруг дойдёт до ментов, а у тех кадры с видеокамер. Вот и сложат два и два. Плохо, очень плохо… Не будет Тамары, не будет ещё одной проблемы. Но что скажет Саша?»

Об этом думать не хотелось. Он отсутствовал уже две недели.

«Возможно, не хочет возвращаться в родной город, — успокаивала себя девушка. — Там больше перспектив. Ну, вот. А ты переживала. Все они одним миром мазаны. Твердят о любви, а сами… Он нашёл в столице свою судьбу. Прежняя Милочка умерла. Всё кончено».

Через день в местной печати появилось краткое сообщение о безвременной кончине известного бизнесмена Дрожевского Сергея Николаевича. А ещё через три дня в рубрике «Их нравы» сообщили о поножовщине, устроенной между двумя пьяными охранниками Дрожевского в день его похорон. Один умер на месте, другой — на следующий день в реанимации. Писали также о тёмных операциях, проводимых господином Дрожевским по вывозу и продаже техники за рубеж, о том, как «народный бизнесмен» приобрёл своё состояние: вместе с главным бухгалтером стройорганизации обманул трудовой коллектив, распродав большую часть основных фондов.

«Народными бизнесменами» Милочка называла тех, кто из «слуг» народа выбился в «хозяева» жизни. А ведь «хозяином» огромной страны совсем недавно был именно народ (так ему вбивали в башку не один год), который теперь стал просто «электоратом».

Стоит «хозяин» столбом, чешет репу, продирает заспанные со вчерашней пирушки глаза и не может взять в толк, как же так получилось: он ещё вчера владелец всего, оказался обобранным своими же «слугами». Обращается к ним, мельтешащим крысами у его ног, и уносящим последние крохи богатства по своим зарубежным норкам:

— Позвольте, братцы-слуги. Как же так получается? Ведь я всего хозяин? Я — народ. Мои деды и отцы строили. Кровушку проливали, защищая это богатство. И у меня кровавые мозоли на руках. Я всё создавал.

А крысы обступили его со всех сторон и пищат:

— Мы тоже народ. Богатства мы у тебя выкупили. Ты забыл, что ли? Вчера пировали. Отмечали удачную сделку.

— Дык, а деньги-то где? — шарит он по пустым карманам.

— Деньги? Тебе дали ваучер. Иди, отоваривайся! Бери, что душа просит.

— Дык, в магазине на тот ваучер дали одну бутылку водки на опохмелку. Сказали, мол, он больше ничего не стоит. Почему?

— Пока ты спал, мил дружок, — отвечают они. — За ночь произошла инфляция. Настоящее цунами. Она смыла почти всё твоё богатство. А мы не спали. Пытались спасти имущество. Что смогли уберечь… в бутылке водки и уместилось.

Эта сцена буквально стояла у ведьмы перед глазами, вызывая презрение к одним и ненависть к другим. Поэтому смерть ещё одного «народного бизнесмена» ни сколько не беспокоила — скорее, наоборот, она сумела вырвать кусок нажитого предками у быстрых лапок и острых зубок. Осталась лишь боль и беда — бедная Тамара. Но судьбу девочки ведьма решила однозначно:

«Вот за кого придётся гореть в геенне огненной. За глупенькую девчонку, не сделавшую мне ничего плохого. Но она слабое звено. А судьба слабаков в природе предрешена, увы».

Неприятное чувство тревоги давило, подсказывало: не следует этого делать, её ждёт ловушка, пока не очень понятно какая, но ловушка. Однако Матильда пресекла неуверенность и подспудные страхи:

«Перестань! Вспомни: «Тварь ли я дрожащая или право имею…» Так ты дрожащая тварь? Серая мышка или грозная львица?»

Через неделю после памятного вечера в казино невнимательная Тамара, как сокрушались многие соседи их дома, попала под машину. Растерявшийся водитель грузовика не успел отреагировать, когда та вдруг кинулась ему под колёса, пытаясь перебежать дорогу. Удар был сильным. Оказались переломанными кости ног и позвоночника. Лицо пострадавшей почернело от кровоподтёков и ссадин, поэтому в гробу она лежала закрытая тюлем с головой.

В ночь перед похоронами Милочка увидела Тамару во сне. Лицо девушки было залито кровью.

— Как ты мокла? — в глазах Тамары стоял укор. — Я у мамы и папушки — етинстфенная. Ты отняла у них смысл шишни. И фсё рати нескольких тысяш? Шестокая фетьма!

— Когда была жива, так пренебрежительно к деньгам не относилась, — защищалась Милочка во сне.

— Я пыла молота, неопытна. Фсеко не шнала. Рати пумашек упифать пы не стала.

— Да? Просто не имела таких возможностей. А у меня они есть.

— И ты решила рашпоряшатьша шушими шишнями?

— А почему — нет? Не для себя одной стараюсь.

— Снаю. Ты хотела оплехшить шиснь сфоей мамы, стелаф нещастной — мою. — На лице Тамары засияла жуткая улыбка — большая часть передних зубов отсутствовала, губы почернели от запёкшейся крови.

— Успеет ли Елена Николафна наслатиса плахами, што ты сопралась купить за крофафые теньхи? Потумай оп этом, фетьма, — прошамкала Тамара и, прихрамывая и волоча за собой перебитую правую ногу, пошла прочь. Милочка стояла и смотрела ей вслед с нарастающим чувством тревоги. С чувством надвигающейся беды она проснулась.