Глава 8. Дорога

Zindagi leke aayi hain beete dinon ki kitaab

Gher hain ab hamein yaadein bemisaal

Bin pooche mile mujhe itne saare jawab

Chaaha tha kya, paaya hai kya humne dekhiye

Dil mein magar jalte rahe chaahat ke diye

Tere liye, tere liye[1]

Два дня я благополучно избегала Салмана, но на третий Ритеш посоветовал сходить вместе с ними на какую-то молитву в храм на окраине города. Он не стал говорить, что иначе моё нежелание общаться с Салманом покажется Сапне подозрительным (хотя наверняка об этом подумал), но зато рассказал о красотах того места — по его мнению, мне следовало захватить с собой фотоаппарат и погрузиться в съемку.

Сидеть дома надоело даже мне. Каджол с того случая в буквальном смысле боялась зайти к Сапне в комнату — как я ни уговаривала, она не соглашалась, и я не стала настаивать. Мою косичку она продолжала носить на руке, а я незаметно подкинула ей подарок — две одинаковые резинки для волос, расшитые нежно-розовыми цветочками, и теперь она ходила только в них. Я надеялась, что она не сердится на меня. Просто её воспитание и та строгость, в которой хозяева держали дом, разделяли нас хуже пламени.

Мы вышли довольно рано. Сапна была прелестна в своём нежно-розовом с золотом сальвар-камизе; волосы она целомудренно собрала в косу.

Храм располагался на небольшом возвышении, куда вела лестница. Меня позабавило обилие обуви на площадке; каких только сандалий там не было! Ритеш, Салман и Сапна позвали меня с собой, наверх, откуда слышался мерный звон колокола и чей-то глухой голос. Но я отрицательно покачала головой и сказала, что буду ждать их внизу, перед входом. Мне очень понравилось смотреть на красивых женщин, выходящих из храма с подносами, на которых лежит подношение богу. От цветов, которые они приносили и уносили, на улице стоял вкусный, сладкий аромат.

Мне это показалось необыкновенно красивым, но тут я заметила на противоположной улице несколько крытых лотков, на которых звенели и сияли браслеты, подвески и какие-то маленькие безделушки. Перед моими глазами сразу же пролетели подружки с работы и одноклассницы, которые посылали мне на электронку письма с просьбами привезти автографы Ритика Рошана или Айшварьи Рай. Им было смешно, я понимаю — мне тоже, но ведь как будет приятно получить настоящий индийский сувенир!

Ввиду того, что я постоянно сидела дома и ничего не тратила, а если мы куда-то и ходили, то платили за все мелочи Ритеш или Салман, то сумма, данная неожиданно щедрым папой, осталась внушительной. Я подумывала о том, как прекрасно погуляю на них по возвращении в Россию… но почему бы и не потратиться здесь? Вопрос был лишь в том, как перейти дорогу. В утренние часы здесь царило невиданное оживление, а об элементарных правилах дорожной безопасности местные даже и не думали. Когда мы выходили из центра города, у меня всегда голова начинала кружиться. Все юлили, бегали, толкались и пихались… Ребята или Сапна в буквальном смысле тащили меня за ручку, зрелище ещё то! Но кто бывал в Индии — именно в городе, а не на курортах — тот меня поймёт. Москва в час пик отдыхает. Первым и единственным запретом для меня было переходить улицы в одиночестве.

Но… что-то вдарило мне в голову, и я, повернувшись, побежала через широкую дорогу, наполненную людьми, которые шли куда-то, бежали, ехали на велосипедах и авторикшах… Забыла я, что для меня, неместной, это чревато!

Каким-то чудом я почти перешла дорогу, но вдруг на меня буквально ринулась толпа — она, как водоворот, затягивала в неизвестном направлении, и ничего нельзя было поделать! Настоящее человеческое болото! Господи, одна минута — и я уже ничего не видела, кроме сменяющих друг друга тел, незнакомых спин. От сильной жары, духоты и резкого запаха закружилась голова, в ушах зазвенело, «отключился звук»; я закрыла глаза, боясь упасть, ноги по инерции топали вслед за всеми… а когда открыла, то поняла, что на меня несётся автобус!

«Как я очутилась на трассе??» — пронеслось за мгновение! Я даже глаз закрыть не успела, как что-то тяжёлое оторвало меня и отбросило на землю.

«Кранты. Автобус всё-таки успел», — подумала я — и на этом все мысли кончились.

Наверное, пройдёт тысяча лет… а я по-прежнему буду помнить всё точно так же, как тогда.

Отблеск Солнца на стёклах автобуса, удар — и это.

Ещё прежде, чем увидеть, я почувствовала необыкновенно приятный, знакомый запах. Не сильный и резкий, как пахнут почти все люди в городе, а нежный и мягкий — он заполнил собою всё. Потом я почувствовала боль в спине, плече, острый камень под рукой и тяжесть, будто меня придавило.

Мелькнули темные волосы, теплого цвета кожа — а, подняв голову, я натолкнулась на самые странные глаза, какие когда-либо видела. Они были наполовину карие, а наполовину — серые! Никогда, никогда такого не видела. Странные?

Нет. Они прекрасны.

— Господи… — прошептала я, не услышав своего голоса. Он ощупывал мне руки, голову и внимательно заглядывал в глаза — так уверенно смотрят только врачи в больницах, я уж знаю. С его поднятой руки, которой он за подбородок вертел моё лицо, мне на шею упала тяжёлая капля. Её прикосновение было как огонь — звук сразу включился.

— Всё хорошо… — промямлила я, не уверенная, что сказала эти слова на хинди правильно. Сильные руки подхватили меня под мышками и поставили на ноги.

Юноша казался молодым — не старше меня — и длинным, как Ритеш. Он выделялся из толпы окружавших меня людей, как льдинка на песке, словно не принадлежал ни к какой нации. Он прищурился — только тогда я поняла, что стою в ступоре, а он, видно, думает, не повредилась ли я разумом. Правый глаз его сильно косил, и он прищурился еще сильней.

— Спасибо… — это мой голос так охрип?.. Он теперь шарил взглядом по земле, словно пытаясь что-то отыскать. Одет он был в светлые джинсы, запылённые снизу, и светлую безрукавку; волосы мягкой волной спадали на шею. Он всё ещё смотрел вниз, сильно наклонившись, отчего его лицо было вровень с моим. Я видела родинку на щеке, небольшой шрам на подбородке. Машинально он тряхнул рукой — сжал и разжал пальцы — я увидела, что кожа на тыльной стороне ладони содрана, вниз по пальцам толстой струей текла кровь. Ну, естественно! Он сшиб меня и упал на камни — но голову мою он прикрыл!

— Вам… вам помощь нужна! — воскликнула я, обретая дар речи. — У вас кровь!

Я подумала, может, он не понял — хотя среди индусов такое редко встретишь — и стала придумывать, как сказать это на хинди. Выдавила только два слова: «Вам… Вы…»

Юноша повернулся — и взгляд прямо-таки кощеевых глаз стрельнул мне в лицо.

— Всё в порядке, — он говорил на английском куда лучше, чем я, — я врач, и моя больница рядом. Спасибо за помощь, но она мне не нужна.

Он говорил спокойно, но равнодушно, будто каждый день спасал десяток девушек. Поискав что-то глазами, он вздохнул и чуть пожал плечами.

Я ещё не разглядела его. Если бы меня сейчас попросили его обрисовать, я ничего бы не вспомнила. Но что-то внутри меня словно бы заворочалось, расправляя затёкшие члены, как существо, просыпавшееся от долгого сна.

Он уйдёт, он исчезнет сейчас… Я лихорадочно рылась в кармане, пока не вытащила оттуда большой белый платок.

Ничем не примечательный, этот платок был моим другом. Я делала из него куклу, когда была маленькой. Утирала им слёзы, когда плакала.

Он и не заметил, как я схватила его за запястье, вытащила из раскрытой сумки воду, полила ею ссадины и крепко перевязала. В Индии с этим шутить нельзя, здесь заразы больше, чем в НИИ по вирусологии. Сильные пальцы оказались твёрдыми и гладкими. Доктор, которому, по всей видимости, было глубоко наплевать на меня и мой поступок, посмотрел в сторону, а потом убрал руку.

Впервые он обратился ко мне.

— Благодарю. Спасибо, — я слышала, что он говорит, но не понимала слов. Английский язык такой сухой! Я ничего не понимала, не понимала, что со мной случилось на пыльной индийской улице, но, глядя в глаза этого человека, мне хотелось плакать.

Я ощутила толчок в спину, и знакомый весёлый голос вывел меня из транса — налетела, как маленький ураган, красавица Сапна. Доктор вновь слегка пожал плечами, и будто бы выключил свет в глубине своих разноцветных глаз. Он уже забыл обо мне, забыл обо всём. Он уже не прищуривался, и не видел, а Сапна тащила меня вперёд, как клешнями вцепившись в запястье…

Две крохотные, но жгучие слезинки обожгли щёку и плечо. Он удалялся, мой безымянный спаситель, вместе с платком и первой пролитой из-за меня кровью… Я почувствовала физическую потребность обернуться — и обернулась.

Наши взгляды встретились.

Сколько длилось это мгновение?..

Секунды… или годы?

Его зрачки расширились, а губы чуть приоткрылись. Я смотрела на него, понимая, что всё вокруг исчезло, что мир вокруг может взорваться, а я буду стоять так всю жизнь…

Но мир не рухнул.

Мир устоял.

[1] Жизнь вновь открыла книгу давно минувших дней,

И окружила нас незабываемыми воспоминаниями,

Даже не спросив, я получила столько ответов,

Взгляни, чего я желала и что обрела,

И все же, в сердце по-прежнему горит свеча любви,

Ради тебя, ради тебя