Глава 1. Ясенька

Глава 1. Ясенька

«Только смерть и любовь способны изменить мир. Всё остальное не важно. Мир меняется, когда остаются только смерть и любовь…» — я вздрогнула и проснулась.

Странно, уже и не помню, кто и когда сказал мне эти слова. Да и важно ли это?.. Сейчас мы на высоте тысячи километров. Маме и папе достались билеты рядышком; мне — в середине салона и довольно далеко от них. Я запаслась книгой, включила плеер. Это даже лучше, что они далеко. Пусть радуются, предвкушая поездку, о которой так давно мечтали, и не видят моё кислое лицо.

До прилёта в Индию осталось пятнадцать минут. Последние годы время бежит так быстро — год, и ещё год, и снова год… Незаметно проходит моя жизнь, вялая, как блеклый цветок. Ничего нового, никаких событий.

Я зевнула и закрыла глаза. Уж лучше поспать.

Улететь в Россию мне захотелось в ту же минуту, как я ступила с трапа самолёта на индийскую землю. После кондиционеров и прохладной воды жара ударила, как молотом; голова сразу закружилась. Я плохо переношу тепло, а прибавить к этому перемену климата, влажный воздух и резкие, незнакомые запахи, витающие повсюду — получился целый букет удовольствий. Родители бодро шагали впереди, и всякий раз, как они оборачивались, я изображала широкую улыбку и изумлённое восхищение; врать за последний месяц я выучилась отлично. Бедный папа! Он считает эту поездку подарком; искренне желая доставить мне радость. Откуда ему знать, что, улыбаясь, я думаю о своей работе, которую оставила ради трехмесячного отпуска.

Мне всегда казалось, что папа гордится мной. Я начала работать со второго курса и за три прошедших года достигла довольно больших успехов. Мне нравится помогать людям, и моя должность полностью соответствовала склонностям. Так что папина фраза в ответ на робкое замечание о невозможности оставить работу немного обидела.

«Да брось ты! — хмыгнул он. — Ты же не собиралась работать там всю жизнь?..»

Я пожала плечами. Всю жизнь?.. Откуда я знаю, что будет через час, не говоря уж о том, чтобы думать за «всю жизнь»?

Итак, последние две недели, взяв на себя хлопоты по дому, пока родители носились с бумажками и подарками, я тоскливо смотрела вперёд. Ну, пройдут эти три месяца. Пролетят, как день, а я наберусь впечатлений на долгие годы. Найду себе место, похожее на прежнее, и заживу тихой, спокойной жизнью, будто никакой Индии не было.

Эти слова — основа моей жизни. Однажды я умру, и мир останется, будто меня никогда и не было.

Не могу сказать, что у меня слишком большие запросы относительно того, что принято называть «счастьем». Я вообще считаю себя очень счастливым человеком. У меня хорошая семья, хорошие друзья, хорошая работа.

Но что-то важное ушло из моей жизни… ушло в тот день, когда я потеряла человека, любившего меня и любимого мной. Я сильно изменилась. Перестала быть борцом; лояльность, которую я проявляю ко всем своим близким, медленно губит меня.

Помню, маленькой девчонкой я отстаивала своё мнение с упорством бульдога-носорога; дулась, шумела, даже дралась. А что теперь?

Выдуманные приключения, необыкновенные захватывающие истории стали моими постоянными путниками; я придумываю их, когда заполняю документы, убираюсь дома, готовлю еду. Всё то, что мои сёстры считают полным занудством, для меня служит неиссякаемым источником радости… ровно до того момента, как приходится возвращаться к привычному однообразию. Порой я горько плачу, сетуя на судьбу — и тогда, оставшись одна дома, начинаю бегать по квартире и пинать всё, что под ноги попадётся. Теперь вот так выражается мой протест.

Стоя в аэропорту Индии, вдыхая запах чужой страны, я рассмеялась. Боролась, не боролась — к чему меня это привело?

В руке — здоровая сумка, на голове — панамка. И тут я разозлилась на саму себя. Ненавижу нытиков!!! И себя тоже ненавижу!!!

— Ясенька, ты как будто собираешься кого-то ударить, — заметила мама, — не нужно, мы в чужой стране. И потом, что за скучающее лицо?

— Мама, не говори ерунды, — отмахнулась я, хотя улыбка уже скользила по лицу, — скучать здесь, в Индии?.. Да никогда!

Я смеялась, потому что увидела, как бежит, в чёрном деловом костюме и светлом тюрбане папин партнёр и друг — дядя Радж. Словно большой медведь, он крепко сжал папу в объятиях, и до меня донеслись раскаты его громогласного, молодого такого смеха.

В последние десять лет дядя Радж неоднократно приезжал к нам в гости, ругая папу за нечеловеческую работоспособность и нежелание хоть разок воспользоваться его предложением сводить нас в Индию. Маме больших трудов стоит объяснить дяде Раджу такую неловкую вещь, как финансовые возможности. В отличие от дяди Раджа мы живём обычной, скромной жизнью, и не можем себе позволить такие расходы. Из всех нас только моя сестра Варя была заграницей; мне же об этом не приходилось и мечтать. Для меня поехать куда-то дальше Москвы казалось таким же реальным, как полететь на Луну.

Не знаю, почему, но дядя Радж очень сильно привязался ко мне. Когда я была маленькой, то часами могла слушать сказки, которые он рассказывал на хинди, хотя и не понимала ни слова. Он ласково звал меня «правая рука», намекая на постоянное присутствие за маминой спиной, и всячески поощрял дружбу со своей дочкой.

И вот! Она! В розовом с золотом сари, с длинными чёрными волосами и широкой улыбкой, набрасывается на меня; я вдыхаю смесь духов и специй, весело смеюсь и прыгаю, как девчонка, целуя её в ответ. Дочка дяди Раджа, невероятно красивая девушка моих лет — одна из немногих девушек, дружбой с которыми я действительно дорожу.

— Сапна, Сапна, Сапна! — кричу я; а она вторит: — Привет, привет, привет!

Бедная Сапна, прекрасно говорившая на английском, хинди и ещё бог знает на каких языках, не может выговорить моё имя. Впрочем, над ним многие смеются, я уже смирилась.

Мы всё время говорим на английском, но иногда переходим на хинди — она учит меня с детства, хотя, боюсь, мои успехи не делают чести её педагогическим способностям. То ли я никудышная ученица, то ли она — учительница, но факт остаётся фактом: на хинди я почти не говорю. Слава Богу, незнание языка никогда не мешало нашей дружбе. Недостаток слов я компенсирую объятиями и поцелуями.

— Ты красавица! — прошептала я искренне. — Наверное, разбила десяток сердец?

Сапна ущипнула меня за нос.

— А ты? Нашла своего рыцаря?

Я показала ей язык и дёрнула за волосы.

К дяде Раджу я, как всегда, подошла и прикоснулась к его стопам, прося благословения. Не знаю, насколько этот обычай актуален в современных индийских семьях, но свою дядя Радж воспитывал в самом строгом соответствии традициям. Когда я наклонилась, старое лицо с короткой бородой просияло. Он улыбнулся и, благословляя, положил мягкую ладонь мне на голову. По-русски он говорил с сильным акцентом, но правильно.

— Моя «правая рука» совсем выросла! — засмеялся он, поцеловав меня в волосы. — Пусть Бог сохранит тебя от сглаза, ты стала такой красивой! Оправдываешь своё имя, моя милая девочка. Возможно, мой подарок запоздал лет так на десять? — подмигнул он, и стал до того похож на проказницу Сапну, что я едва удержалась от смеха. Дядя Радж кивнул мужчине, сопровождавшему его, и тот протянул мне внушительный свёрток. Развернув его, я обнаружила удивительный подарок — старинную раджастанскую куклу, выпиленную из дерева и наряженную в яркие одежды. Личико куклы было очень добрым; я полюбила её с первой минуты и прижала к сердцу…

— О, дядя! — я обняла его. — Это самое лучшее, о чём я могла мечтать!

Сапна рядом отпустила смешок, но промолчала. Моей любви к куклам она не понимала, особенно теперь, когда мы уже выросли. Лишь когда родители ушли вперёд, и мы остались наедине, она бахнула: «Я советовала купить тебе Барби. А он выбрал это чудовище!»