Рябиновая 7

Оговорённый с Аристархом час ожидания закончился, пошёл второй.

Смеркалось в декабре мгновенно. Стрелки часов перешагнули цифру четыре, солнце как по команде закатилось за еловые макушки, из леса выползла темнота и со скоростью курьерского поезда доела остатки дневного света.

Отъехав от поселка Семкино, Фима вышла у ближайшего супермаркета на Дмитровском шоссе и отпустила таксиста, потом вызвала другую машину, вернулась и попросила остановиться у дырки в заборе.

У Аристарха был в запасе час, сейчас осталась половина.

Но ожидание затянулось.

Водитель второго такси выкурил почти всю пачку, гуляя взад и вперёд вдоль забора, он не понимал, что они делают на дороге в ста метрах от въезда в посёлок, но терпеливо молчал.

Серафима же, сидя в машине, пыталась увидеть, что происходит за стенами дома номер 7, но кроме пустоты перед ее внутренним взором ничего не появлялось.

«Отчего Аристарх так долго?», — думала она, — «Не может найти дневник? Вряд ли, он лежит на виду. Или не может найти нужную запись? А если ...»

Тут Серафиму посетила мысль, которую она отогнала, даже если хозяйка по всему дому расставила мышеловки, Аристарх перекинется в человека и освободится.

Прошло ещё пятнадцать минут, в сумочке у Серафимы завибрировал телефон. Роза буквально закричала в трубку:

— Серафимушка, вы где? Срочно возвращайтесь!

Ответ не требовался, все в тот же момент стало ясно, Полина не приехала на встречу.

— Она мне позвонила только что и перенесла встречу на завтра, сказала, не успевает. Она может быть сейчас где угодно, возможно уже рядом с вами, возможно вообще не выходила из дома.

В голосе Розы сквозил ужас.

— Ее нет дома, я бы ..., — осеклась Фима, чуть не сказала « почувствовала»

— Будьте осторожны, она может вернуться в любой момент, — сказала Роза и отключилась.

Серафима вышла из машины и направилась к зарослям ясеня у забора, если Аристарх не появится в ближайшее время, то действительно попадёт в ловушку. Она вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть горящие кошачьи глаза.

— Гражданочка, долго ещё курить? — окликнул Серафиму водитель такси, терпение у него закончилось.

Та ничего не ответила, подняла руку, подождите, ей почудилось движение за забором, сквозь сухую траву к забору пробирался кот. Но только полосатый, не белый.

— Кот да не тот, — пробормотала Фима.

— Да мне то что, деньги все равно капают, бензин не расходуется, хоть ночуйте у этого забора, — крикнул водитель и полез в машину за новой сигаретной пачкой.

И в этот момент сердце Серафимы захолонуло, она обернулась на шорох шин, мимо них проехала красная машина, за рулём которой сидела женщина в белом. Разглядеть ее в темноте было невозможно, но это была Романова Полина, Серафима знала.

«Лишь бы Аристарх не попался ей на глаза. Он услышит, как отпирается дверь, ее шаги, перекинется котом, потом прокрадётся на чердак и сбежит. А если не успеет, то не беда, вряд ли Полина в приблудившимся коте почувствует не котовью душу. Если только у неё дар видения. Откуда у пиявок дар видения? Но морок же она насылать научилась, может и прозрение ...»

— Серафима Петровна, вы кого у забора высматриваете? — раздался с дороги незнакомый женский голос.

У такси стояла невысокая худенькая блондинка в элегантном демисезонном пальто и на высоких шпильках. Обувь не по сезону сразу бросалась в глаза.

— Поехали, а то в больничку свою опоздаете, — рассмеялась блондинка.

У Серафимы упал камень с души — Аристарх. Вот лицедей!

Дверь машины хлопнула, блондинка расположилась на заднем сидении такси.

— Слава Богу, дождались! — выдохнул водитель, бросил окурок на землю, — я и не заметил, как вы подошли, дамочка.

Заставить домового поменять амплуа могли лишь чрезвычайные обстоятельства. Серафима села рядом с белокурой красавицей и обомлела от удивления. На коленях Аристарха лежала толстая тетрадь в переплёте из кожи, обвязанная тонким шнурком.

— Шеф, трогай! — блондинка похлопала водителя по плечу и зашептала Серафиме на ухо: — Пока дневника не хвалилась. Ничего не спрашивай. Действовал по наитию. Тут много интересного и жуткого, — Аристарх пробежался острыми коготками по переплёту, — тебе самой надо прочесть.

Машина развернулась в сторону Москвы.

— Пожалуйста, выберете самый быстрый маршрут, — попросила Фима водителя, — мы опаздываем.

Тот лишь хмыкнул, но скорость прибавил.

Дневник похищен, и терять время нельзя, Серафима позвонила коллеге и попросила подменить ее в ночную смену, та согласилась, вот и первая удача. С дорогой им тоже повезло, в сторону Москвы шоссе было свободно, машина попала в зелёную волну и летела, почти ни разу не останавливаясь на перекрёстках.

Всю дорогу Аристарх молчал, сидел, сжав острые коленки и скрестив руки на груди, женское тело ему определённо не нравилось. Надетые на босу ногу шпильки валялись под сиденьем шофера, они уже успели натереть блондинке ноги. За долгое время знакомства видеть домового в дамском обличии Серафиме ни разу не приходилось, в течение года Аристарх предпочитал «костюм» очкастого пенсионера, и лишь в марте, когда обычные коты начинали драть глотки, «наряжался» в молодого длинноволосого портретиста и клеил девушек на Арбате. На свой чердак никого не приглашал, тешился на девичьих квартирах. Нагулявшись, возвращался к степенному стариковскому облику.

По возвращению в Плотников переулок блондинка сунула кожаную тетрадь в руки Серафиме, скинула пальто, ненавистные шпильки и шмыгнула в ванную комнату. Через некоторое время из ванной в гостиную прошлёпал босой старик в махровом халате. Халат еле прикрывал его кривые ноги, но выбирать не приходилось.

— Фуу, какое же наслаждение, ненавижу быть бабой. Куда я без своего лихарика и шуляток, — признался Аристарх и бессовестно погладил себя ниже пояса.

— Тапки надень, Лихарик, а то простудишься, — Серафима достала из галошницы шлёпанцы, — извини только такие, зато разношенные, как раз тебе по ноге.

Вид Аристарх имел комичный, в запахнутом на брюшке бирюзовом халате, в розовых пантуфлях с пушком, он смахивал на старого трансвестита. Но мужской одежды Серафима не держала, а обращаться к Иоганну или Вениамину было нельзя. Да и что делает в ее квартире голый Аристарх?

— Вижу, смешон. Ты хоть пижаму мужскую держи для подобных вариантов, — сказал домовой, располагаясь в своем любимом кресле напротив телевизора.

— Рассказывай все в подробностях, ничего не упускай, но сначала перекуси, — сказала Серафима, она принесла поднос с чаем и горкой бутербродов, поставила на маленький столик, сама заняла соседнее кресло.

— Ты только дверь не открывай, если госпожа прокурор прибежит, мое неглиже вызовет вселенский конфуз, — сказал Аристарх, схватил в обе руки по бутерброду, молниеносно прикончил их и потянулся ещё.

Серафима терпеливо ждала, пока ее приятель насытится. И вот голодный блеск в глазах старика погас, по телу разлилась истома, домовой промурчал:

— Спасибо, хозяюшка, червячка заморил. Сейчас бы вздремнуть..., — но, взглянув на подругу, осекся.

— Рассказываю. Итак, взлетел я на чердак и увидел абсолютный хаос. Подумал, как суетна человеческая природа, если жизнь заставляет хранить всю эту рухлядь. Руины четырёх поколений, живших в доме, покоились каждая в своём углу. Тюки с вещами, книги, фотоальбомы, куклы без глаз, машинки без колес, конь-качалка, коляски, велосипеды, сломанные этажерки, чугунные утюги, телевизоры, от первого с водяной лупой до лампового. Но все ничего, старье не так страшно как толстенный ковёр из мух, там их миллиарды, весь пол чёрный. Словно с ближайшего Подмосковья мухи летят сохнуть именно туда. Если бы хозяйка была дома, она бы точно услышала хруст от моих шагов. А еще мне повезло, дверь из дома на чердак прогнила, дырки хватило протиснуть голову, а там и весь пролез.

— Кроме старых вещей ничего странного не заметил? — спросила Серафима.

— А, по-твоему, хранить хлам с революции до перестройки не странно? Нет, ничего противоестественного там не было, хотя запах мне показался неуместным. Обычно на чердаке пахнет пылью, молью, голубиным пометом, иногда бражкой, там же стоял запах плесени, словно не чердак это, а влажный мышиный подвал. Так, на чем я остановился, пролез я сквозь дырку в дом и аж на хвост присел от изумления. Дом сиял чистотой. Кухня, большая гостиная и спальня, в каждой комнате мебель как в дорогом салоне на Пречистенке. Вот я и подумал, зачем украшать дом изнутри, если он разваливается снаружи? Первую вещь я нашёл легко. Дневник этот, — Аристарх кивнул в сторону кожаной тетради, лежавшей на столе рядом с подносом, — хранился в верхнем ящике комода, среди, ммм… душистого и очень нежного белья из шелка, помнится, была в Столешниках лавка купцов Евстафтевых, так я одной кралечке там шёлковые панталоны...

— Не отвлекайся, у нас очень мало времени, — попросила его Серафима.

Готовый улететь за воспоминаниями Аристарх приземлился.

— Но ты мне говорила про ещё одну вещь, которая спрятана далеко, в темноте, вот я и решил ее поискать. Если бы я знал, что времени совсем нет, то принялся бы читать записи сразу. Только, где бы я не смотрел, небольшого предмета, завёрнутой в тряпьё, не нашёл. Тогда я вернулся к дневнику, нашёл даты, что ты называла. Там черт голову сломает, читаешь— читаешь, бац, стрелка и ссылка на другие страницы, каракули, рисунки. Не заметил, как за окном стемнело, и тут я почуял опасность. Настолько близкую, что шерсть дыбом встала, рви когти, орала моя чуйка, но я и половины нужных дат не прочёл. Вот тогда я решил прихватить дневник с собой и заметался в поиске одежды. Но в доме была только женская. Обувка только летняя. Вот и пришлось стать фифой на шпильках, тьфу, вспоминать тошно!

— Не плюйся, Аристарх, ты был прекрасен, шофёр чаще смотрел на тебя в зеркало, чем на дорогу. Что было дальше?

— А дальше все просто. Приоделся, дневник подмышку, окно открыл, вылез. И вовремя, едва успел за ржавой кадкой на корточки присесть, машина притормозила, дамочка в белой шубке вышла и к дому цок-цок. Я дождался, когла дверь хлопнет, каблуки снял и припустил до шлагбаума. Почему хозяйка так рано вернулась?

— Возможно, она заподозрила неладное и отменила встречу с Розой, или появились другие планы на вечер. В любом случае наша операция чуть не провалилась, — вздохнула Фима.

«Хотя она и так провалилась, Полина скоро поймёт, что дневник украден, и затаится, возможно, сбежит» — эту мысль Серафима озвучивать не стала, чтобы не расстроить Аристарха.

— Интересно, что она заметит первым — пропажу дневника, пальто от Бальмана или своих лабутенов? — усмехнулся Аристарх.

Известный щеголь, он любил прогуливаться по московским пассажам и неплохо разбирался в женских штучках.

— Не будем терять ни минуты, у меня тоже чуйка орет, за дневником придут и очень скоро, — сказала Серафима, она нацепила на нос очки и развязала кожаный шнурок на тетради.

— Каким образом Полина узнает твой адрес? — удивлённо спросил Аристарх.

— А я говорю не про Полину.