Маленький роман - Блатник Михаил Михайлович

Электричка остановилась на большой станции. Дачники, занимавшие все проходы своими мешками, баулами, сумками дружно высыпали на перрон и пестрой толпой наводнили широкую платформу. Вагон сразу посветлел, успокоился, затих. Шумные споры, пустые разговоры ради разговоров обо всем и ни о чем теперь уже потекли с толпой людей по перрону и привокзальной площади. Редкие пассажиры сменили шумных дачников.

На пустом сидении напротив меня удобно устроилась у окна красивая стройная женщина. На первый взгляд ей было не больше тридцати.

Вечерело. Серый сумрак дотлевающего заката превратил окно вагона в зеркало. Незнакомка мельком оценила в нем свое отражение и милыми движениями поправила пышные темные волосы.

Поезд, набирая скорость, дребезжа и громыхая сцепками, побежал по берегу водохранилища. Глянцевая серая вода искусственного моря неохотно плескалась в обомшелых камнях откоса железной дороги. Вода готовилась ко сну. Уставшая от ветра и дневного волнения она успокоилась, вольготно раскинулась, дышала глубоко широкими валами мертвой зыби и безмятежно разглядывала редкие серые пушинки перистых облаков, небрежно украшая серые камни желтоватыми кружевами пены. С каждой минутой сумрак густел. Море темнело, расширялось до бесконечности, превращаясь в черную безграничную равнину. И вот его уже совсем не видно. Одни белесые клочья пены изредка мелькали за окном. Мое внимание переключилось на отражение миловидного личика незнакомки.

Легкое голубое платье с интригующим декольте, плотно облегало ее молодое упругое тело, еще больше оттеняя глубину серых глаз. И чем дольше я всматривался в совершенные черты лица этой женщины, тем сильнее проникался чувством любопытства, симпатии и необъяснимой нежности.

«Да, в женщине скрыта поразительная, непостижимо великая тайна, никем еще не разгаданная загадка. Женщина — источник всех земных радостей и забот, созидания и величайших разрушений...» — вспомнилось мне чье-то умозаключение.

В зеркальности окна мы очень хорошо видели друг друга.

Наши взгляды встретились, и мы невольно улыбнулись.

Мягкая, добродушная улыбка и серые с нежной голубизной глаза незнакомки, наполненные необъяснимым теплым блеском, были очаровательны. Доброжелательность и располагающее участие промелькнули в ее взгляде. И пугала, и еще больше привлекала мое внимание ее детская непосредственность.

«Почему она выбрала это место?.. — донимал меня вопрос. — Ведь в полупустом вагоне мест было предостаточно».

Вагон гудел, покачивался, звонко цокал своими чугунными колесами по стыкам рельсов, послушно следуя заданному курсу.

«У вагона нет выбора, а у людей правильный или не правильный выбор есть всегда»! — подумалось мне.

— Вероятно, у вас был трудный день? — неожиданно спросила она.

Легкий румянец проявился на смуглых щеках незнакомки. Не просто было ей решиться на этот вопрос. И все же она решилась.

— Да нет… Обычные дела… — небрежно буркнул я.

Береговая дуга моря уходила в густой мрак ночи. Цокот колес равнодушно отсчитывал драгоценные секунды жизни. А упорный взгляд мой, будто издеваясь надо мной, все настойчивее следил милый образ. Невыразимое тепло и волнующий трепет пробегали по моему телу, когда я снова видел ее лицо.

«И зачем все это мне?! Такими красивыми женщинами чаще всего владеет каприз. И в один из печальных дней она вдруг заметит, что ошиблась в своем выборе… и что тогда?.. Она же меня совершенно не знает! А я бываю даже сам себе противен. Фантазии и мечты уводят меня так далеко от реальной жизни, что я оставляю все дела и всецело погружаюсь в бесплодный мир иллюзий или ухожу в степь, к лесу или к реке и упиваюсь тишиной и умиротворением, переживая лучшие минуты. Часто остаюсь до темноты, а иногда и до утра там, где застала меня ночь. Тогда я забираюсь на копну свежего сена или на скирду соломы и любуюсь бисером звезд на высоком черном небе, слушаю перекличку перепелов и вспоминаю ночное или весенние сенокосы с ночевками у желтых костров… А резвящийся табун на лугу под холодными голубыми звездами!?.. Ну, как рассказать, как объяснить ей все это? Нет, нет!.. Зачем связывать себя узами?.. И кто знает, может быть, от этих отношений померкнет, уйдет навсегда мой мир грез и не вернется никогда. Чего будет стоить тогда моя жизнь? Только в сказках да в романах любовь длится вечно вдохновляемая поэзией и неиссякаемыми чувствами. Такую любовь гораздо легче выдумать, чем испытать в действительности».

И вместе с тем я радовался, как ребенок новой игрушке, что незнакомка не вышла на очередной остановке, но и глубоко сожалел, что так опрометчиво заглянул в ее доброжелательные глаза. Теперь я отчетливо ощутил всю бездну омута, в который меня неудержимо влечет.

«Нет, совместить несовместимое — невозможно!» — заключил я, и твердо решил не смотреть больше в колдовские глаза незнакомки. Хотя между нами еще ничего не произошло, но я уже не мог прямо сказать ей о своем решении, чувствуя, что это может обидеть, унизить невинное создание.

— Что за думы вас так глубоко озадачили?.. — спросила она, прерывая мои размышления.

Этот неожиданный вопрос застал меня врасплох. Я почувствовал, как вся кровь хлынула к моему лицу. Во взгляде ее было столько сочувствия и участия, что сердце мое дрогнуло. Смелость и детская непосредственность ее взгляда увлекала, подчиняла, обвораживала мое благоразумие. Моя решительность таяла.

«Да перед такой женщиной, перед такими теплыми взглядами сами боги небесные изнемогли бы»!.. — чуть не вырвалось у меня.

И, не отвечая на вопрос незнакомки и чтобы убить свое смущение, я решил развлечь ее рассказом о недавних приключениях из своей жизни.

— Хотите, я расскажу вам одну невыдуманную историю? — предложил я.

Она охотно согласилась.

— В прошлый понедельник я возвращался из командировки на этой электричке. На одной из остановок шумно ввалились студенты. Они шутили, хохотали, острили и шумно занимали свободные места. Одна из девушек села рядом со мной, а две другие напротив.

Мое присутствие, вначале охладило их. Они притихли. Но других свободных мест в вагоне больше не было и девушкам пришлось терпеть меня. Спустя некоторое время они зашептали о чем-то своем, тихонько посмеялись и вновь зашептались. Из перешептываний я узнал их имена.

Рядом со мной сидела Татьяна.

Короткая стрижка красноватых крашеных волос, тонкая гибкая фигура в джинсовом брючном костюме, резкость движений и жестов делали ее похожей на мальчика-подростка. Только две небольшие полусферы оформляющейся груди выказывали, что это девушка.

Она достала изрядно потрепанную колоду карт и предложила сыграть с ними в подкидного дурака.

Галина сидела на этом месте, где сидите сейчас вы. Она не отрываясь, смотрела в окно и не поддерживала веселого шепота подруг.

Чтобы скорее коротался путь, и в надежде хоть как-нибудь отвлечь Галину от скуки и грустных раздумий, я согласился играть.

Таня ловко устроила видавший виды дипломат на своих коленях, и пошла игра. Всем было весело, только Галина по-прежнему не улыбнулась ни разу. Какая-то грустная дума не отпускала ее.

— Ой, Галка!.. да брось ты убиваться! Никуда не денется твой Алешка. — Подталкивая ее плечом, подбадривала Марина.

Полненькая, с распущенными русыми волосами, ниспадающими чуть не до талии и мягкими ямочками на пухленьких розовых щечках, Марина вся сияла, поблескивая радостно своими круглыми зеленоватыми глазами.

— Ага, тебе хорошо!.. Еще бы… Димка твой рядом. Тебе наведаться, если что, без труда… — с нескрываемой грустью ответила Галина.

К нам подошла разносчица мороженого. Диалог оборвался. Я заметил, как у девушек заблестели глаза при виде золотистых оберток. Таня и Марина живо зашептались. Я догадался, что денег, как всегда бывает у студентов, у девушек не хватает и угостил всех эскимо. Игра остановилась. На какое-то время все затихли. Открытые карты, тоже молча, смотрели в потолок вагона.

— А кто вы такой? — первой нарушила тишину егоза Татьяна.

— Я?.. я… предсказатель! — не долго раздумывая, пошутил я. — Умею угадывать будущее.

— А настоящее?.. — поинтересовалась Марина.

— О настоящем вы сами знаете лучше любого прорицателя. А вот у меня не было ни одного случая, чтобы мои прогнозы не сбылись, — беззастенчиво соврал я.

Любопытство девушек, что же их ждет впереди, взяло свое. Они притихли.

Но назовите мне того, кто не хотел бы узнать, что готовит ему судьба! Особенно басни мои больше всех тронули Галину. Темные большие глаза ее заблестели. На смуглых щеках появился едва заметный румянец. Она с нескрываемой надеждой взглянула на меня.

И начал я свое колдовство, совершенно ничего не смысля в нем.

Первой напросилась непоседа Татьяна. Для нее последним выпал бубновый туз:

— О-о-о, тебя, Таня, ждет приятное известие. Из письма узнаешь, что ты любима и скоро сбудется твоя самая заветная мечта: ты выйдешь замуж за своего столяра, и он построит новый дом, где у вас будет достаток и много детей — важно произнес я.

— А сколько их будет? — спросила Таня.

— Вероятнее всего — трое: девочка и два мальчика.

— Ой, какая прелесть! Мой Антон так любит с мальчишками возиться! У него пацанов всегда было полно в мастерской… Я сделаю все, чтобы у нас было много мальчиков!

Приободренный тем, что так ловко угадал про Антона и показал девушкам свой талант провидца, я торжественно раскинул карты для Марины. Король пик лег последним на дипломат.

— Да, Марина, тебе жаловаться на свою судьбу — грех! Если ты не будешь требовать лишнего, то вы с Дмитрием будете жить интересно и счастливо. И у вас будут две девочки…

— Да?.. Хм, а мальчики будут? — перебивая, спросила Марина, широко раскрывая свои красивые зеленоватые глаза.

— Скорей всего нет, — ответил я. — Зато девочки ваши будут красавицы и большие умницы. Они вас будут во всем слушаться и любить так, как любят малые дети. Любовь ребенка — это самое сильное и самое чистое из чувств человеческих! Но запомни, Марина, если хочешь себе добра научись быть экономной. Богат не тот, у кого тьма денег и всякой-всячины, а тот, кто ограничивает свои желания. А у тебя всяких желаний больше, чем возможностей.

Незнакомка внимательно слушала мой рассказ. Глаза ее выражали любопытство и плохо скрываемое сожаление, что поезд бежит все быстрее, будто спешит нас разлучить. А ей так хотелось, чтобы он бежал помедленнее.

— А тебе, Галя, я расскажу все без карт — продолжал я свое гадание.

— У тебя горячее, доброе сердце! Такое сердце — дар божий! И ради возлюбленного ты сделаешь все, все и даже невозможное. Такие девушки, как ты, Галя, — натуры почти всегда замкнутые и нет предела их доброте и бескорыстию. Они умеют беззаветно любить и достойно держать удары судьбы. Что бы ни случилось — они переживают наедине сжигающую их страсть. Ты очень красивая, Галя! Но судьба красивых женщин редко бывает счастливой…

— А вы хоть раз в жизни встречали такую женщину, как Галина? — спросила незнакомка.

— Да!.. Такая женщина передо мной!.. — выпалил я так серьезно, как не говорил никогда в жизни.

Румянец смущения разлился по лицу незнакомки. Она опустила глаза и всеми силами пыталась скрыть овладевшее ею замешательство.

Я тоже почувствовал, что тепло румянца протекло по моим щекам и совсем пропало желание расставаться с незнакомкой. Но бездушное время неумолимо мчится вместе с безразличным ко всему поездом.

Пронзительно завизжали тормоза. За окнами вагона замелькали огни товарной станции. Вот и родное здание вокзала. Это была конечная остановка. Редкие пассажиры заторопились к выходу. А мы продолжали сидеть, молча до полной остановки электрички, продлевая чудесные мгновения.

Когда вышли из вагона, на перроне уже не было толпы.

Здание вокзала, освещенное яркими прожекторами, сияло свежей побелкой и встречало нас новизной торжественно и спокойно. Но спокойствия на душе у нас не было. Под фонарем я протянул незнакомке на прощание руку. Нежное пожатие узкой теплой руки — и в моей ладони осталась блестящая визитка.

Быстрым шагом незнакомка направилась к ближайшему такси. Я с нескрываемой тоской смотрел ей вслед и, когда захлопнулась дверца такси, тяжко вздохнув, неторопливо побрел домой.

Беспокойство не покидало меня ни на минуту. Всю ночь я не мог заснуть. Путаные мысли роились в моем возбужденном сознании. Неведомое доселе, какое-то глубинное трепетное чувство беспокоило, радовало и угнетало одновременно. Хоть я и решил не связывать себя никакими узами, все же на другой день ближе к вечеру отправился по указанному на визитке адресу. Я шел с твердым намерением: поблагодарить за доверие и приглашение. Наверное, я был слишком молод или ветрен и глуп.

Дверь мне отворила Карина. Она ласково взяла меня за руки, провела в комнату и усадила на широкий старинный диван, а сама села в такое же роскошное обтянутое коричневой кожей кресло. В комнате уютной и опрятной, какие обычно бывают у одиноких женщин, Карина была одна. Тихо звучала магнитофонная музыка. Оркестр играл Глюка. Рядом с магнитофоном на журнальном столике лежал мой скромный сборник стихов с множеством разноцветных закладок.

Теперь я многое понял. Нелепая радость от догадки и глубокая грусть о неизбежной разлуке объяли мою душу. Но менять свое решение сегодня — это было выше моих сил.

— Я знаю все… — тихо сказала Карина, перехватив мой неосторожный взгляд на сборник. — Я знаю, вы поэт… Вы живете в другом мире, в мире грез, иллюзий и фантазий. Я понимаю, что вам дороже всех благ свобода… Вы никогда не променяете ее ни на какие богатства мира. Но, если вам будет трудно или муза покинет вас, позовите и я приду, чтобы помочь вам или быть может даже спасти...

С этими словами она закрыла лицо руками. Она сидела неподвижно. Прозрачная слезинка медленно скатилась между тонкими пальцами. Я опустился перед нею на колени, прижался к теплым ногам, пытаясь хоть как-нибудь утешить ее.

Будто очнувшись, она взяла в свои влажные от слез ладони мою голову поцеловала нежно в губы и дрожащим голосом сказала:

— А теперь идите, идите к своим грезам… им без вас грустно и одиноко… — и не выпуская моих рук, встала.

Я злился и досадовал на себя, но был непреклонен в своем закоренелом решении: уйти!

Когда я вышел на лестничную площадку — оглянулся: в темном проеме открытой двери белое платье с большими голубыми пуговицами делало Карину богиней красоты. Словно высеченная из белоснежного мрамора рукой великого мастера фигура Карины была безупречной. Большие серые глаза на чуть загорелом лице казались бездонными. В лучах уходящего дня они грустно смотрели на меня.

Только в минуты разлуки мы осознаем, сколько любви таит наше сердце и слова любви дрожат на устах, а глаза наливаются слезами.

Такое забыть невозможно.