Развлечение для Демиурга - Ник Скай

Revenge — с английского — месть, возмездие (примечание автора)

Дихотомия (упрощенное) — прекрасное-безобразное, добрый-злой и т.д. Подробнее смотреть в Вики

Развлечение для Демиурга

— Мистер Картер, к Вашему полету все готово. Удачи Вам, сэр, — безупречный голос Сэнди вывел меня из прострации.

— Спасибо, милая. Ты можешь взять отпуск. Вряд ли я вернусь раньше чем через две недели, — ответил я.

— Благодарю Вас, мистер Картер.

Я, не открывая глаз, нащупал на ночном столике зажигалку, достал из портсигара сигарету, и закурил. Включил «Элегию» Рахманинова.

Моя мысль, вслед за сигаретным дымом потянулась к задернутому шторами окну. Повинуясь безмолвной команде, отрезы бархатной ткани разъехались в стороны, и открыли мне чертовски красивый восход. Тревор был прав — Землю Надежд стоило приобрести хотя бы из-за этих кратких пяти минут! Колосс сотворенного солнца окрасил небо пурпуром — вечным цветом жизни, бессменной краской смерти. Пожирая разумом жалкие огрызки времени, дарованные мне этим звездным гигантом, я снова вспоминал Землю. И себя, каким был когда-то.

Докурив, я бросил окурок на пол, и он тут же растворился, поглощенный целым взводом японских нанороботов. Чертовы джапы отлично разбирались в технике и сигаретах! Уверен, однажды этих узкоглазых умников доконает либо то, либо другое, если только зеленые маэрти не сделают этого раньше…

— Мистер Картер, завтрак подан, — мягко сказал один из немногих лакеев в моей резиденции, обладающий живой плотью.

— Спасибо, Артур, — поблагодарил я, и, надев халат, прошел в столовую, где с удовольствием принялся за аппетитного лобстера, уставившегося на меня своими по-рыбьи пустыми глазами.

— Я восхищен Вами, сэр, — с неиссякаемым энтузиазмом, вплетенным в его гены, сказал мой дворецкий, привычным движением наполняя тонкой работы бокал. — Скоро день Владыки, но вас, кажется, это совершенно не беспокоит!

— А почему это должно меня беспокоить? — прожевав кусочек нежной мякоти, спросил я.

— Но как же? Ведь судьба всей Галактики вскорости решится, ни много ни мало!

— Жизнь научила меня, что бояться перемен не стоит, Артур. Ведь иначе, тебе придется бояться всегда.

Ничего не ответив, он подал мне рюмку коньяку, и одновременно гильотинировал сигару. Что не говори, а иметь шесть рук, весьма удобно. Особенно, если ты — дворецкий.

— А что, если именно вы станете Владыкой? — о том, что дайкоры назвали имена ещё сорока соискателей, Артур предпочитал не вспоминать.

— Это невозможно. Владыкой может стать лишь существо полностью равнодушное ко всему в этой Вселенной и полностью независимое от неё. Я даже не уверен, можно ли его назвать существом — ведь я не знаю, обязательны ли для его бытия материя, энергия, пространство и время. Если он независим от Вселенной, то эта четверка шутников ему и даром не сдалась, а если она ему не сдалась, то тогда кто он и где он? Есть ли он?

— А если вы неправы, и он не должен непременно быть независимым от Вселенной? — с интересом спросил меня дворецкий.

— Тогда какой же он к черту Владыка?

Олиниец промолчал.

Он выключил Рахманинова, и наступила тишина, в прохладе которой, восход предстал перед нами в своем полном великолепии. И все же, он продолжал оставаться лишь суррогатом того, другого восхода, что давно и прочно поселился в моей памяти.

Опрокинув последнюю на сегодня рюмку коньяка, заботливо поданную мне Артуром, я поднялся из-за стола.

— Удачи Вам, сэр. Я верю, у вас всё получится, — искренне пожелал мне олиниец.

— Спасибо Артур. Если я не вернусь, то завещание, касающееся тебя, ты найдешь в ящике стола. Оно в желтом конверте.

— Для желтого человека — желтый конверт… — кожа олинийцев и вправду отливала желтизной.

— А для парня из штата Мэн — лобстер из штата Мэн, — закончил я за приятеля.

Шагнув в антигравитационный лифт, я уже через мгновение стоял возле своего дрифтера. «Цветок Дзен» носил свое имя неспроста. Но обо всем по порядку.

Пройдя в люк дрифтера, я первым делом направился в рубку управления и проверил приборные показатели. Герметизация, энергетический баланс — все оказалось в норме. «Цветок Дзен» был готов к путешествию.

«Курс на планету Дайко. Загрузка необходимых координат из базы данных ОБГН» — отдал я мысленную команду Арху.

«Запрос принят» — искусственный интеллект ответил как всегда, без промедления.

Я улыбнулся. Кто бы мог подумать, что конфликт с начальником Отдела по борьбе с Галактическими Нарушениями выльется в такое плодотворное сотрудничество! Мне всего лишь стоило купить контрольный пакет акций государственных компаний по производству дрифтеров в паре соседствующих с ОБГН звездных систем. И приписать к ценам на корабли пару нулей. Специально для Отдела…

«Желаете ли сменить физические и информационные параметры?»

«Нет»

Будь этот день обычным, я бы не мог покинуть свою планету оставаясь Лероем Картером. О нет, кем угодно, но только не им! Прожитые мною тысячелетия и заточенный жизненными коллизиями ум, не позволяли мне этого сделать. Не говоря уже о самом древнем инструменте выживания homo sapiens — инстинкте. Пребывание в списке сотни самых богатых людей Галактики рано или поздно заставляет задуматься о собственной безопасности, ведь случайных существ в сотне нет. И их поступки, ни много ни мало сотрясающие миры, тоже отнюдь не случайны.

А значит, они непростительны.

Но даже мы, финансовые маги этой постоянно куда-то спешащей Вселенной, стараемся сдерживать зверей своих амбиций в День Владыки. Таковы правила дайкоров. И потому, сегодня с Земли Надежд улетает не кто иной, как сам Лерой Картер собственной персоной.

«Цветок Дзен» вышел на орбиту, и спустя пару минут мягко покинул гравитационное поле планеты. Судя по показаниям Арха, на Дайко мы будем через восемнадцать часов, и времени у меня было более чем достаточно.

Однако заняться приготовлениями мне помешал назойливый писк коммуникатора:

— Охохо, старина Лерой! Неужели ты, наконец, покинул свою норку? — его одутловатое, и неприятно-дружелюбное лицо растянулось во весь немаленький экран коммуникатора. И от этого широкая улыбка уродца вызывала ещё большее отвращение.

— Тебе, чтобы приобрести подобную нору придется потрудиться ещё пару тысяч лет, — хмыкнул я. — Какого дьявола тебе от меня надо, жаба?

Лицо драгерия стало еще более дружелюбным. Меня всегда забавляла эта особенность их физиологии — когда эти отродья ящерицы и оленя улыбались и были доброжелательны, от их внешнего вида хотелось блевать. Когда же они злились и ненавидели, черты их лиц приятно разглаживались и казались безмятежными.

— Я связался с тобой, чтобы принести извинения.

«Ты слишком предсказуем, Баше»

— Разве ты научился воскрешать мертвых, драгерий?

— Нет, человек. Но ведь прощение тебе нужнее, чем мне.

— Твои слова услышаны.

— Это значит, я прощен?

Я рассмеялся и выключил коммуникатор.

Удивительно, что со мной сделал Тревор! Слова Баше не вызвали во мне никакого отклика, и в океане моего ума все также царил штиль. Еще один обломок прошлого, ещё один рудимент человеческой жизни Лероя Картера больше не тяготил меня. Отлично, дьявол побери!

«Надо будет поблагодарить Тревора»

Пребывая в отличном расположении духа, я миновал спальный отсек и достиг арсенала. Мысленный посыл Арху, и люк, ведущий в место, когда-то называемое оружейной, открылся. В моих движениях не осталось ни суеты, ни сомнений — все было обдумано миллионы раз. Дайкоры хорошо разбирались в этикете и о том, что я призван, предупредили заранее. Раздевшись, я шагнул в объятия биологической камеры, и она тут же наполнилась запахом дезинфицирующего раствора. Пару раз кольнуло в кистях и плечах. По спине зазмеилась алая ниточка крови.

«Цвет жизни, краска смерти…»

Говорят, в старости привычки становятся тиранами. Для меня же, привычка к опасности давно уже превратилась в личное божество. Наверное, поэтому по окончании процедур, мое тело невидимым слоем покрывали нанороботы, делая его годным для краткого пребывания почти в любой планетарной среде, а под кожей кистей прятались микроскопические дула плазменных лазеров. Тончайшие лучи энергии, горячее солнца… Это была её разработка. Моего яркого ангела, с трагическим именем.

«Интеграция завершена, сэр»

Отлично. В делах собственной безопасности положиться можно только на себя, и Баше своевременно напомнил мне об этом.

И пускай дайкоры катятся со своими гарантиями ко всем чертям.

«Цветок Дзен» преодолевал световые века, а я ел, спал, и, когда от безделья на меня накатывала хандра, блуждал в лабиринтах воспоминаний. Коммуникатор продолжал разрываться от грубых домогательств наследивших в моей жизни ублюдков — Баше, Кенго, Стивен Обри, Захария Сталл, Майкл «Тереза» Ган… Эти пародии на людей с карикатурами на души спешили извиниться передо мной, спешили искупить свою вину. Не самое лучшее развлечение, но достаточно приемлемое, учитывая, что я вообще не нуждался в развлечениях. Звонившие не могли исправить содеянного, и прекрасно понимали это. Понимали: за то, что они сделали — не прощают. И все равно спешили оккупировать меня целой армией жалких оправданий. Они всегда боялись Лероя Картера. Но, вот ведь в чем шутка — возможного Владыку Картера они боялись гораздо больше.

«Мы вошли в гравитационное поле Дайко, мистер Картер»

«Отлично. Проведи посадку в Звездной пристани. И свяжись с отелем Сидрим — мне нужен люкс»

«Слушаюсь, сэр»

Дайко, нейтральная территория, планета, кочующая по просторам космоса, колыбель разума, в которой родились все ступени Общей Галактической эволюции. Колыбель, созывающая обратно своих детей, место, где они могут чувствовать себя в безопасности. Я наблюдал, как мы медленно приближались к её стеклянной поверхности, и любовался светом двух её лун. Мапллиф и Скинсилвер были сегодня до неприличия скромны и не подарили мне ни одного луча. Что же это с вами, девочки мои?

«Арх, мне кажется, или спутники Дайко действительно потускнели?»

«Нет, сэр. Как и раньше, сила излучаемого ими света равна 9*10 в 15 степени канделы»

«Понятно. Ускорь посадку»

«Слушаюсь, сэр»

Внезапно вновь запищал коммуникатор. Я хотел проигнорировать звонок, но логотип Сидрим, загоревшийся на экране, заставил меня передумать:

— Мистер Картер?

— Внимательно вас слушает.

— Это администрация отеля Сидрим, — вежливо представился говоривший — молодой парнишка с внешностью, какой обладают только метрдотели — всегда прилизанной, свеженькой и невнятно-выразительной. — Спешим сообщить Вам, что Ваш номер готов. Желаете, что бы мы прислали за вами турбомобиль?

— Не откажусь.

— Вас будет ждать лучший, — заверил он меня и заботливо добавил:

— Кстати на Дайко сейчас жарко и солнечно.

— Я это учту.

— Тогда позвольте откланяться, — вежливо попрощался сотрудник Сидрима, и отключился. А я внезапно решил, что мне не помешает захватить с собой небольшой бластер. На всякий случай.

Парнишка не соврал — турбомобиль и вправду оказался самой последней модели. По-моему, производства одной из принадлежащих мне компаний.

— Сектор Дихотомий, пятый Тауэр.

— Сию минуту, мистер Картер, — улыбнулся водитель и отдал распоряжения машине.

Я развалился в мягком кресле турбомобиля и с наслаждением закурил. «Похоже, сигареты прикончат не только джапов; когда-нибудь им достанется и парнишка Картер, из штата Мэн…». Убаюканный плавным ходом машины, я неспешно размышлял о том, как буду рад встретиться со старым другом и о месте, которое он выбрал своим домом.

Сектор Дихотомий — самое поразительное явление во Вселенной. Любимое мной. Ненавидимое мной. Здесь, рядовой разумный обитатель Галактики увидит всю свою жизнь и его взгляду предстанут все закоулки его собственного мышления. Сектор Дихотомий являлся нулем, на который делить нельзя, но на который почти все разумные цивилизации продолжали делить свои жизни. Вы найдёте здесь прекрасное и безобразное, в независимости от того, что для вас является прекрасным или безобразным. Вы встретите любовь и ненависть, тьму и свет, живое и не-живое, мертвое и не-мертвое. Абсолютное и относительное, неряшливое и идеально упорядоченное — этот список можно продолжать почти бесконечно. Когда Тревор впервые привел меня сюда, я подумал, что сошел с ума — диаметральные противоположности соседствующие друг с другом проявлялись здесь во всем: в обликах зданий, в освещении улиц, в проезжающих мимо турбомобилях, и даже в воздухе, которым пропитано это место. Это было нелегко, но я выжил там, где мои аналитические представления о мире не справились и издохли. Я прожил в этом месте десятки лет, прежде чем по-настоящему осознал его предназначение.

— Простите сэр, но пятый Тауэр требует пропуск.

Сектор был построен дайкорами и для дайкоров. За редким исключением:

— Конечно. «Цветок Дзэн», — сказал я и наклонился к сканеру сетчатки, встроенному в турбомобиль. Через несколько секунд на экране в салоне турбомобиля появилось лицо дайкора:

— Привет тебе, Этар Картер.

— Рад тебя видеть Этар Оглимиорт.

— Дихотомия радости — горе, Этар Картер. Тревариус ждет тебя.

Экран коммуникатора погас. «А дихотомия высокомерия — смирение, Этар Оглимиорт» — подумал я. Мое прибытие на Дайкор всегда сопровождалось традиционным недружелюбием Оглимиорта. Этого упрямого ортодокса угнетала одна только мысль о том, что бы обращаться к не-дайкору — «Этар»! Однако он был вынужден это делать, и потому стал жертвой взращенных им самим противоречий. Что ж, дайкоры тоже имеют право на собственное несовершенство. Вряд ли во всей Вселенной можно найти иллюзию более священную и ревностно оберегаемую разумными, так почему бы не оставить права на неё и этой расе?

Через несколько минут я стоял перед небольшим по меркам дайкоров домиком — три этажа, желтого цвета стены и огромные витринные окна. Казалось бы, никакой индивидуальности, но она, тем не менее, чувствовалась. Там, где был Тревор, она чувствовалась во всем.

Я нажал на кнопку коммуникатора.

— Это Этар Картер.

Никто не ответил, что было довольно странно — Тревор далеко не бедствовал и имел собственного секретаря — старательного малого Джимми, нанять которого я же Тревору и порекомендовал. Может парень отлучился в туалет?

— Это Этар Картер, — повторил я ещё раз, спустя пару минут. Тревор был предупрежден о моем визите, но дом, похоже, был пуст. Такое пренебрежительное отношение к обещаниям было совсем несвойственно дайкорам, и уж тем более оно несвойственно гостеприимному Этару Тревариусу… Немного постояв за дверью дома показавшегося мне теперь каким-то недружелюбным, я подавил свою мнительность и попытался связаться с Тревором при помощи личного коммуникатора. Безуспешно.

Достав бластер, я, не особо беспокоясь о строгих властях и любопытных соседях, вынес дверь плазменным лучом. Деньги — лучшее успокоительное, и если для властей придется выделить дозу посильнее, меня это мало волновало. Имеет ли это хоть какое-то значение, если ты — фармакологическая компания, занимающаяся производством успокоительных?

Коридор был пуст. На стене висело изображение Будды, подаренное мной Тревору. Не став задерживаться я прошел дальше по коридору в гостиную…

«Цвет жизни, краска смерти»

Эти слова были написаны кровью на стене. Кровью Этара Тревариуса. Около бездыханного тела лежала коротенькая записка — «Дихотомия радости — горе, Этар Картер»

***

Осторожность редко ошибается. Покинув дом Тревора, я отправился к «Цветку Дзен» и отпустив турбомобиль, приказал Арху арендовать мне новый, на имя какого-то Джерри Гардена.

«Арх, смена физических и информационных параметров»

«Слушаюсь, сэр»

Через получасовой отрезок неведомого, называемого временем, «Цветок Дзен» исторгнул из своих недр Вальтера Рэвенджа, личность, созданную для меня Архом и помещенную им в базу данных ОБГН. Мистер Ревендж сел в арендованный Гарденом турбомобиль, и задал курс на Сидрим.

Я пытался понять, кто мог убить Тревора и не находил верного ответа, хотя в моей голове и роились десятки имён: Оглимиорт, Баше, Обри, члены сотни. Убить Тревариуса и тем самым заставить меня сделать глупость накануне Дня Владыки — любой из них мог пойти на такое. Но слов о цвете жизни, не знал никто кроме меня и Тревора. Очевидно, что Оглимиорта просто подставили. Но кто? И кому Тревор мог рассказать о том, что произошло на Земле? Не зная, что мне делать, я принял единственное возможное решение — поговорить с Этаром Оглимиортом.

Мимо проносились застекленные гиганты зданий, сливающиеся в одну бесчувственную аллею стали и быта. Я спешил к Сектору Дихотомий и делал для своего друга то единственное, что мог — был с ним в моей памяти. Вы удивляетесь, почему я не грустил, верно? О, я вполне могу вас понять. Вас, никогда не бывшего в Секторе Дихотомий.

В чертовски далеком 2045 году, когда на Земле был построен первый по-настоящему быстрый космический корабль, произошло Пришествие. Думаю, это было связано с тем, что человек наконец-то получил реальный шанс на исследование космоса и постижение Вселенной, реальный шанс на контакт, и, следовательно, на агрессию. Как только это случилось, Вселенная поспешила объявить нам свои Правила, и глашатаями её воли стали дайкоры. Именно тогда, я, к тому времени уже успешный миллиардер, сделавший состояние в сфере инвестирования и инновационных технологий, познакомился с Тревором. Появление дайкоров было напрямую связано с моей работой и я, конечно же, поспешил наладить с ними контакт. Так, Лерой Картер стал одним из первых людей, узнавших о порядках, царящих в космосе.

Дайкоры, самая древняя и самая мудрая раса, были арбитрами Вселенной, её духовниками, если хотите. Именно они присваивали каждой планете, или, что случалось гораздо чаще, целой системе, статус бытийности. Всего существовало три возможных статуса — статус бытийности в зависимости от Тела, бытийности в зависимости от Разума и бытийности в зависимости от Духа. Тогда человечество было так же далеко от Разума, как сегодня оно далеко от Духа, но в этом мы не одиноки, ведь Вселенная достаточно велика, что бы стереть со своего лица исключительность. Разные статусы бытийности подразумевают под собой разные уровни развития населения планеты, и определяют характер и границы действий применимых к нему космическим сообществом. Но что гораздо важнее, эти статусы отражают уровень метафизических способностей расы. В понятии дайкоров, эти метафизические свойства тесно связаны с духовным состоянием, и именно поэтому бытийность в зависимости от Духа была признана ими, а вслед и всеми остальными разумными, населяющими Вселенную, высшим статусом. Всё это, Этар Тревариус поведал мне, пока мы сидели в безумно дорогом ресторане Арагава в одном из небоскребов Токио и наслаждались компанией друг друга. Именно тогда я и подарил Тревору портрет Будды — я ни черта не понял из его объяснений об устройстве Вселенной, особенно ту часть, где он рассказывал о Владыке, но мне почему-то показалось, что вся эта метафизическая дрянь попахивает буддизмом. Высказав ему свои соображения, в ответ я услышал следующее:

— Вы этого не знаете, но Гаутама почти пять тысяч лет был Владыкой. И он же, в одном из первых своих воплощений основал Сектор Дихотомий, или, как его ещё называют, Сектор Единства.

После этого, к Будде я стал относиться с гораздо большим уважением.

«Галианис стрит» — искусственный интеллект турбомобиля был, как всегда, точен.

Оглимиорт уже ждал меня в парке. Он нервно переминался с ноги на ногу и постоянно оглядывался.

— Приветствую тебя, Этар Оглимиорт.

Дайкор мелко дрожал и смотрел на меня полными безумия глазами. Присланная мною фотография с места убийства Тревора подействовала на него так, как надо.

— Цвет жизни, краска смерти, Этар Оглимиорт.

Он непонимающе хлопал глазами.

Не он. Но отчаиваться пока рано.

— Слушайте меня внимательно, Этар. Скоро о том, что Тревор мертв, узнает правительство. Копия нашего с вами разговора хранится в базе данных пятого Тауэра, а так же в базе данных турбомобиля. Вы понимаете, что произойдёт, когда они выяснят, что слова в записке найденной мною рядом с телом Этара Тревариуса, принадлежат вам?

Оглимиорт мелко затрясся и слабо кивнул. Что бы пояснить его реакцию, стоит добавить, что таких жестоких наказаний, какими карали провинившихся дайкоры, вы не встретите ни в одном уголке Вселенной. Наказания Духа — легенда правосудия Дайкора. Чертовски мрачная легенда.

И мой давний недоброжелатель явно не хотел стать Прометеем этого эпоса.

— Поэтому, вы поможете мне, Этар Оглимиорт. И тем самым поможете себе.

— Что я должен делать? — жажда жизни наконец-то справилась со страхом, сковавшим его язык.

— Первым делом ответьте мне, слышали ли вы когда-нибудь эти слова: «Цвет жизни, краска смерти»? Кто-нибудь говорил их при вас?

— Нет. Но какое это имеет значение?

— Эти слова были написаны кровью моей убитой жены, тысячу двадцать пять лет назад, на Земле. И знали об этом только я и Этар Тревариус.

Елена… Мой маленький гений плазменного оружия и любви. Ангел, ради которого я зарабатывал свои миллиарды, ангел, которому я хотел подарить персональный рай. После её убийства, Тревор и привел меня в Сектор Дихотомий…

— Послушай меня, Лерой. Оглянись вокруг, что ты видишь? — спросил он тогда.

— Кошмарное дерьмо, Тревор. Я вижу чертово кошмарное дерьмо, и ничего больше.

— Именно, Лерой, — улыбнувшись, сказал мне Тревор. — Вокруг ты видишь дерьмо, из которого состоит жизнь миллиардов разумных. Дерьмовые добро и зло, обида и прощение, любовь и ненависть, горе и радость. Это то, что делает почти вся Вселенная. Она делит на ноль, Лерой Картер.

— Что это значит?

— Это значит, что разница между добром и злом есть только в твоем сознании. Что добро и зло — едины. Я покажу тебе…

И он показал. Я восстановился после потери Елены и даже смог любить других женщин. Не так ярко, не так свирепо-нежно, но я смог. Я заработал деньги, количество нулей в числе которых превышало количество иероглифов в китайском алфавите. Я достиг многого, но самое ценное из того, что дал мне Тревор я осознал далеко не сразу. Впрочем, так бывает всегда — самые важные вещи мы понимаем только тогда, когда приходит их время. Для меня, существа живущего тысячелетия, этой вещью стала Константа. Да, пожалуй, именно это слово лучше всего выражает суть данного явления. Истинная Константа — то, что существует от начала времен, единственное, что всегда неизменно. Стержень, который крепко держит меня в бесконечном множестве изменений, которое разум называет Временем. Стержень, который определяет мою сущность, лишившуюся почти всех Дихотомий.

Истинная Константа. Абсолют. Первенец Вселенной.

Душа.

Которую я по-настоящему почувствовал только после смерти Тревариуса.

— Мог ли он кому-нибудь рассказать об этом? О вашей жене или о том, что произошло на Земле? — спросил меня Оглимиорт, не в силах больше сдерживать натиск тишины.

Я задумался.

— Если и мог, то не тому, кто навредил бы мне. Уже тогда, на Земле, Тревор определенно был мудр. Сейчас же… — я внезапно замолчал, пораженный простотой ответа.

И уже через мгновение, сидел в мчащемся к дому Тревора турбомобиле.

«Ты идиот, Картер!» — это было самое ласковое из слов, обращенных мною в собственный адрес.

Интуиция, в свое время сделавшая меня самым богатым человеком на голубой планете, не подвела и на этот раз.

— Здравствуй, Тревор, — сказал я, внимательно разглядывая его согбенную фигуру, удобно устроившуюся на полу в центре комнаты с кровавой надписью.

Мой друг, с задумчивым видом разглядывавший изображение Будды, которое держал в руках, поднял голову:

— Здравствуй Лерой, — он лучезарно улыбнулся. — Ну, как самочувствие?

Я сразу понял, что он имеет в виду.

— Постоянно, Тревор. Как никогда прежде.

— Тогда оглянись вокруг Лерой. Что ты видишь?

Я не стал оглядываться — ответ пришел сам собой:

— Забавное Ничто, Тревор. Я вижу чертово забавное Ничто.

— Именно, мой друг. И только оно постоянно. Что ж, теперь я могу тебя поздравить, — дайкор улыбнулся ещё шире. — Ты стал Созерцающим.

— Почему бы тебе не начать с начала? — спросил я, усевшись с ним рядом.

— Неужели ты забыл? Сегодня ведь День Владыки.

— И как это связано со всем этим балаганом? — сказать, что я был озадачен, значило бы ничего не сказать. Я не понимал решительным счетом ничего из того, что происходило.

— Все просто, Лерой. Ты знаешь, чем занимается Владыка?

Чертовски хороший вопрос. А ведь и вправду, чем занимается Владыка? Он не политик, не военный и не миротворец. Дайкоры, раса с Духовным статусом бытийности, вряд ли стала заниматься бы всем этим.

— Рискну предположить, что это как-то связано с метафизическими законами Вселенной.

— В точку. Владыка — это шут, игра, ребус. Головоломка, которую предстоит разгадать самому Господу Богу.

Я почувствовал себя как тогда, в далеком Токио 2045 года. Я словно был лобстером из штата Мэн, которому тяжелый панцирь давил на сваренный мозг.

— Не думал, что Богу нужны развлечения, — я с недоверием покосился на портрет Будды в руках Тревора.

— Ты даже представить себе не можешь, сколько всего нужно Богу! — улыбнулся мой друг. — Этот тип сотворил себе Вселенную, и притворился, что это сделал не он, Лерой. Бог начал постигать её тайны, сделав вид, что не знает ответов. И он миллениумами находил разгадки. Но сорок тысяч лет назад Творец нашёл последнюю.

Мне начало казаться, что мои мозги потихоньку превращаются в белковую кашицу, но, кажется, я начал кое-что понимать.

— Ты хочешь сказать, что мы больше Ему неинтересны? Мавр свое дело сделал…

— Мавр может умереть. Творец больше не может обманывать себя, ведь для него в этой Вселенной уже не осталось тайн, — Тревор пожал плечами. — И теперь ему придется создать себе новую головоломку, взамен разгаданной старой.

— Но раз он до сих пор не сделал этого, значит…

— Да. Мы создаем для него тайны. Владыки — партнеры Его Величества Бога в игре, которую он не в силах выиграть. Не сразу, по крайней мере. И пока они есть — есть мы.

— Дерьмово.

— Забавно, — не согласился со мной Тревор. — Так вот, — опомнился он, — позволь тебя поздравить, Созерцающий.

Я все понял.

Константа… То единственное, что может заинтересовать Его. То, что всегда побеждает Его. То, что былопрежде Бога…

— Позволь поздравить и тебя, новый Владыка.

— Ты радуешь меня своей сообразительностью, Лерой Картер, — Тревор положил мне на плечо свою худую руку. — Тебе потребуется какое-то время, чтобы полностью осознать Константу. И тогда, ты найдёшь нового Созерцающего себе на замену, а сам станешь Владыкой.

«А после?»

— Мы ещё встретимся, Тревор?

— Как знать, мой дорогой друг. Как знать…

И вправду, как можно знать, что там — после Бога?