Глава 61. То, о чём нельзя молчать (Отступление с продолжением)

Какая грязь!

Вся кровь от ярости зажглась:

Как твой стыдливый слух тревожит,

Едва я прямо назову

То, без чего по существу

Твоя стыдливость жить не может!

(И.В.Гёте «Фауст»)

Одна из самых очаровательных прелестей свободной любви, это её непредсказуемость!

Нет, не будем говорить плохого о близости двух любящих людей. Именно это священное действо, есть основа всему искусству наслаждения и оно же является высшей его формой — животворящим началом новой жизни, цикличность которой, настоящее, а не мнимое бессмертие, вопреки глупому сохранению неизбежно дряхлеющего и распадающегося тела.

Но, имея в виду высшую форму близости, нельзя забывать о прочих изысках доступных человеку по его природе и склонностям. Довольствоваться в близости лишь высшей формой, считая её единственно приемлемой, это, то же что питаться одними лишь лакомствами. Точнее — одним каким-то лакомством, отвергая всё остальное. Рано или поздно такое лакомство, даже при отменном качестве приестся и надоест, а то и покажется отвратительным.

По этой причине многие пары, соединившиеся в искренней любви, постигает одна и та же беда — пресыщенность друг другом. Иногда это случается с кем-нибудь одним, нередко с обоими партнёрами, но финал тот же. Людям кажется, что они разлюбили друг друга, что их страсть перешла в привычку и выродилась в надоедливую обязанность. Отчасти они в этом правы, но лишь отчасти. На самом деле никуда не делась их любовь, просто она угнетена однообразием и пресыщением, тем, что недавно казалось божественным нектаром!

Какой же выход? Нельзя сказать, что существует универсальное средство спасения. Но и утверждать, что средств выбраться из создавшегося положения нет, что надо просто потерпеть и подождать, тоже неправильно. Таких средств множество, и самое первое — освободиться от всего, что мешает счастливой жизни с любимым человеком. Освободиться от страхов, предрассудков, стеснения, ложной скромности, ревности, подозрительности и внушённых извне представлениях о том, что можно, а что нельзя. Можно всё, что не вредит здоровью и устраивает обоих партнёров. Запрещено лишь принуждение, насилие, эгоистическая подгонка интересов и склонностей одного партнёра под требования другого.

Глупо и неправильно в такой ситуации бросаться во все тяжкие, нарушая привычные запреты и не разобравшись, приемлемы ли такие нарушения. Прежде всего, следует именно разобраться, откровенно рассказав друг другу о своих ожиданиях, надеждах и фантазиях. Но и здесь следует соблюдать осторожность. Тем, кому основы морали привиты и внушены с детства, как непреложные истины и некий «высший» закон, трудно бывает поверить, что никакой морали, как таковой, вне человека не существует, что это выдумка, с помощью которой осуществляется управление людьми, один из рычагов власти. Хорошее оправдание для рабов, но человек свободный не нуждается в таком управлении. Более того — вмешательство в его личную жизнь кого бы то ни было, противозаконно и противоестественно, кто бы ни пытался это делать, будь то очередной «великий вождь», либо чрезмерно заботливый о душах паствы священнослужитель. Но что же может человек свободный?

Практически всё, что не противно ему самому и не противоречит закону, охраняющему людей от настоящего, а не мнимого вреда. (Педофилия недопустима, никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах. Насилие и садизм тоже, если это не взаимопринятая игра.) Ограничения следует ставить, исходя из своей природы и из любви к тому, с кем творишь любовь. А ещё, никуда в этом деле не деться без уважения.

Именно в свободе понятие «уважение» обретает свой истинный смысл. Разве может кого-то уважать человек несвободный? Никогда! Он уверен в своей правоте, в единственной законности прокрустова ложа морали и в праведности тех, кто эту мораль для него придумал. Всех остальных он считает развратниками и извращенцами, абсолютно не уважая ни склонности, ни потребности окружающих. Его главная беда состоит в том, что именно он при этом является самым настоящим извращенцем, выкручивающим руки человеческой природе, созданной гораздо более мудрыми силами, чем те, которые когда-то высосали из пальца выхолощенную мораль.

Человек свободный уважает все формы любви, в том числе и те, которые предписаны традиционной моралью. Он в равной степени уважает тех, кто счастлив в законном браке и тех, кто придерживается свободных отношений. Такой человек в девушке видит только девушку, а не начинает считать её любовников. Ну, и, конечно, никогда не поставит её в своём мнении ниже девицы по каким-то причинам сохраняющую девственность. Кстати, выбор последней он тоже будет уважать, так-как это её личное дело, которое глупо ставить как в вину, так и в заслугу.

Даже презираемая обществом однополая любовь не вызывает у человека свободного негативную, а тем более агрессивную реакцию. Положим сам он, (она), к этому не склонен. Но какое ему дело до предпочтений соседа, если тот не затрагивает его собственные интересы? Другое дело, если эти интересы затронуты — выставленное напоказ, на всеобщее обозрение «пидерство», бесит! Впрочем, иной «нормальный» гетеросексуал, который ведёт себя, как необязательный придаток к собственному члену, бесит не меньше.

Но что же скажет тот, кто сбросил путы и вериги, о любви коллективной? О той, которую люди практиковали ещё в ранние языческие времена, о той, которая составляла изыск отношений в эпоху великих цивилизаций древности и сохранилась в обычаях празднеств, дошедших до наших дней, вроде ночи накануне Ивана Купалы?

Что ж, свободный и разумный человек скажет, что это угощение доступно не для всех. Что к подобным вещам следует подходить с осторожностью, взвесив заранее все «за» и «против». Ведь, переступая порог дома, где предполагается такое празднество любви, за порогом следует оставить не только такое неопределённое понятие, как «разврат», но и вполне реальное и природой оправданное чувство ревности.

Прямо сейчас слышны вопли — «У! А! Настоящий мужик свою бабу никому не даст, а тот, кто дал, тот не настоящий мужик!» Об этом уже говорилось в нашем повествовании.

Нельзя сказать, что это совсем неправильно. Но кто такой этот «настоящий мужик»? Вот его определение — «настоящий мужик» это альфа самец приматов, утверждающий свою волю с помощью обезьяньего кулака. Если кого-то из «баб» такое устраивает, то вольному воля! Человек свободный способен понять это чуждое ему счастье — быть рабой потного вонючего самца, ни во что не ставящего личность женщины. Если такая жизнь кого-то устраивает, то это их выбор и судьба.

Но, что, правда, то, правда — в коллективную любовь нельзя бросаться очертя голову, просто, объявив себя «свободным». Следует целиком и полностью выяснить, насколько это приемлемо для обоих партнёров. Любые сомнения должны стать препятствием к такому шагу. Ситуация, когда один другого уговаривает «попробовать», а фактически тащит через силу, совершенно исключена, если тот, кто желает разнообразить отношения не хочет спровоцировать аварию.

Прежде всего следует выяснить, что оба партнёра, (супруги, любовники), желают одного и того же. Затем отбросить, как ненужный хлам все рассуждения о том, кто там «настоящий» или «ненастоящий» мужик. Решение переступить такую черту требует изрядной смелости, и никакой «ненастоящий» мужик на такое не способен. Да и большинство «настоящих» сбегут поджав хвосты. И, наконец, самое главное — следует знать наверняка, что ваша любовь незыблема, что она стоит выше всех страстей тела, требующего новизны и свежести в ощущениях, что союз ваш не даст трещину и не развалится, как тот камень, который раскалили и облили ледяной водой, что он только закалится от этого, как стальной клинок!

И только когда всё это выяснено до конца и не пропущена ни одна мелочь, указывающая, что этот путь не для вас, можно приступать к эксперименту, если, конечно, у вас есть надёжные, проверенные единомышленники. Тогда смело творите свою необычную, интересную и прекрасную жизнь, потому что вы сильные и бесстрашные, а главное — свободные люди, в своей любви подобные богам!

* * *

Прим. авт. —

Нижайше прошу прощение у читателей за это отступление. Мне жаль, что я не оправдал чьих-то надежд, наделив своих героев не совсем теми качествами и не такой судьбой, как ожидалось. Но не буду оправдываться…

Нет, буду! Так вот — это всё они сами.

Как? А вот так как-то! Не я первый заметил, что литературные персонажи рано или поздно начинают жить самостоятельной жизнью и поступают по своей воле, не слишком-то считаясь с мнением автора. Те, кто не пишет, но имеет подросших детей, поймут меня обязательно, они ведь так и поступают. (Эй! Только не надо делать лишние выводы. Я не списывал этот роман ни со своей семьи, ни с собственной судьбы. Здесь всё литературный вымысел, кроме, разве что, некоторых моментов, а каких, это неважно!)

Что же касается моральных воззрений, изложенных в этом повествовании, то прошу не рассматривать их, как руководство к действию. Автор ни к чему не призывает, а лишь излагает собственные мысли и наблюдения, в которых он к счастью не одинок. Главная мысль, которую хотелось бы донести до читателей, это уважение друг к другу, спокойное отношение к предпочтениям ближнего, даже к тем, которые не можешь понять и принять для себя. Так же хочется доказать относительность таких понятий, как «мораль» и «разврат», «грех» и «праведность», «приличие» и «неприличие» и многих других им подобных.

Я ведь хотел эту главу вычеркнуть, чтобы «не дразнить гусей», но передумал… Пусть «гуси» погогочут в своё удовольствие, лично меня интересует мнение людей разумных и свободных. Поправьте меня, если я ошибаюсь!

Кае де Клиари.

P.S.

Господ «капусторожденных» любого толка, прошу не беспокоиться и не дочитывать эту главу, как, может быть, и весь роман не читать. Практика показывает, что вам и так «всё ясно», хоть никто ещё не смог вразумительно ответить на вопрос, что именно ясного творится в ваших туманных умах и подневольных душах. Просто не мучайтесь, бросьте! Это написано не для вас.

* * *

Устраивая новый «хоровод дриад», Анджелика не предполагала, что изначальная расстановка участников будет иной.

Накануне они договорились с девушками организовать праздник в роще возле замка. Но на этот раз мужчины, которых позвали к определённому часу, не танцевали, а наблюдали, как три грации выполняют сложные движения под согласное пение и чтение заклинаний.

Девушки медленно шли по кругу, освобождаясь от одежд и открывая свои души миру чудесных ощущений. Как и в прошлый раз, в гипнотическом трансе Анджелика почувствовала себя гибким трепетным деревцем, сплетающим свои ветви… с ольхой и клёном!

Уже чувствуя, как волны наслаждения прокатываются через её тело, она поняла, что оказалась в компании с Барбарусом и Фоллианой. Это было восхитительно! Сочетание ощущения грубых крепких рук капитана и нежных ловких пальчиков его жены, почти сразу довели принцессу до восторженного безумия! Ласки только начались, а её уже охватил экстаз высшего блаженства! Самое удивительное заключалось в том, что ощущение это долго не проходило, а когда схлынуло, то начало нарастать снова, приобретая более глубокие оттенки и звучание.

А где же Драся и Берёзка? Вот они! Тоненькая белокожая девушка почти скрыта в объятиях великана, и только её великолепные зелёные волосы показывают присутствие нежного существа. Потом две белые фигуры, большая и маленькая немного разошлись, чтобы тут же соединиться вновь. Но это уже были не объятия...

Как и тогда, в душе Анджелики поднялась целая буря ревности, немедленно сменившаяся искренним восторгом, так прекрасно было сочетание её возлюбленного и маленькой лесной богини! На миг у принцессы даже мелькнула мысль, что Драся неудачно выбрал себе её, Анджелику, как возлюбленную, так гармонично смотрелся он с очаровательной дриадой, сам похожий на некоего бога языческого пантеона. Но в это время ей пришлось отвлечься от созерцания соблазнительной картины двух божественных существ, так-как Барбарус вошёл в неё, как всегда порывисто и страстно!

Такого с Анджеликой ещё не было. Она ощущала бьющееся внутри мужское естество, в то время как умелые женские руки ласкали её тело, уже не управляемое разумом. Тело содрогалось в конвульсивных движениях и казалось, что всё оно превращается в единый нерв, трепещущий от наслаждения! Потом были могучие толчки, и знакомые удары мужского семени, бьющие в самую глубину...

На сей раз, волна наслаждения была такой сильной, что принцесса на краткое время потеряла сознание. Очнулась она в объятиях Фоллианы, покрывавшей её лицо лёгкими поцелуями. Прикосновения девушки пробудили в ней иной поток нежных чувств, отличающихся от предыдущих, как прохладные ароматные воды купальни отличаются от неистового бега горной реки. Их губы встретились, а груди прижались друг к другу, от чего соски сразу набухли, словно жаждали прикосновения и рук, и губ ещё и ещё!..

Анджелика вдруг вспомнила, как она посмеивалась над мужской тягой к женской груди. Какая она тогда была глупая! Сейчас её ладони сами легли на полушария подруги, наслаждаясь их мягкой упругостью, нежностью бархатистой кожи и твёрдостью двух страстных пирамидок, словно желающих вытянуться ещё немного подалее!

Фоллиана застонала и вдруг схватила ногу Анджелики и сжала её своими бёдрами! Принцесса почувствовала поцелуй влажного лона и его ритмичную пульсацию. Тогда она стала двигать своим коленом туда-сюда, постепенно наращивая темп, и вскоре Фоллиана забилась в судорогах, изо всех сил сжав её в объятиях.

Мысль о том, куда пропал Барбарус, пришла ей в голову, когда они с Фоллианой немного успокоились. (Анджелика тоже завелась и чувствовала неподдельное удовольствие от того, что ласкает чьё-то тело, почти так же остро переживая наслаждение, как и та, которая принимала её ласки.)

А, вот он где! Ненасытный сатир оставил девушек в объятиях друг друга, а сам присоединился к Драсе и Берёзке. Теперь они вместе ласкали девушку, слегка расслабленную после предыдущего соединения с могучим любовником, но вовсе не утратившую свой пыл. На их прикосновения Берёзка отвечала благодарными лёгкими постанываниями и трепетом любвеобильного тела.

Фоллиана и Анджелика переглянулись, и, поднявшись на ноги, направились к исходящему негою трио. Руки Фоллианы легли на плечи Драси, Анджелика обняла сзади Барбаруса, положив руку ему на грудь, а другой нащупывая мужское естество псевдо сатира, на котором умещались две её ладони...

Потом всё смешалось. Для всех перестало существовать пространство и время. Не было также ни прошлого, ни будущего. Был лишь единый непрекращающийся танец любви, при котором уже никто не мог стоять на ногах.

Кто-то входил в лоно принцессы, но она не видела, кто это был, так-как обзор ей закрывали бёдра одной из девушек, но она опять же таки не знала какой. Наверное, это была Берёзка, так-как сок её лона имел нежный растительный привкус. Анджелика никогда не думала, что способна на такое, но сейчас она жадно приникла к девичьему лону, с удовольствием перебирая сладкие складочки и ощущая, как дрожит над ней трепетное тело! Потом было что-то ещё… И ещё...

Девушка не чувствовала никакого намёка на стыд и стеснение. Всё на что до этого налагался запрет, невесть для чего и кем придуманный, теперь было возможно. Проделывая то, что люди ограниченные считают постыдным, она чувствовала, что на самом деле душа её обретает крылья!

Настал момент, когда находившаяся сверху девушка отстранилась, и Анджелика вздохнула полной грудью. Но для неё ничего ещё пока не кончилось! Хотелось ещё чего-то. Она увидела перед собой полурасслабленный мужской орган, протянула руку и схватила этот предмет, когда-то казавшийся ей нелепым и смешным, а теперь красивым и совершенным. Принцесса тихонько потянула его на себя, заставив его обладателя приблизиться.

Жёсткая шерсть на крупных, но меньше, чем у Драси яичках. Барбарус! Ей уже не надо было смотреть в лицо, чтобы узнать любовника. В это время к губам её лона прикоснулось что-то влажное, нежное и слегка шершавое. Язычок Фоллианы! Анджелика уже чувствовала его в себе, когда он побывал у неё во рту, теперь же этот настойчивый проказник добрался до другого места...

После всех взрывов, которые достались сегодня на её долю, это было как раз то, что надо! Волна тёплой неги прошла по её телу, и оно снова стало оживать для любви! Анджелика раскрыла рот и обхватила губами головку смотревшего на неё мужского органа, моментально ставшего прямым и твёрдым.

О, какое развратное и позорное действо! Там, где она выросла, это считалось знаком унижения и подчинения. А те, кто такое проделывал попадали в категорию «грязных развратниц», с которыми приличным девочкам даже здороваться не следует, а водиться тем более!

Какое дурачьё! Несчастные зашоренные люди. Сейчас она, «приличная девочка», всё это делает, но не только не чувствует унижения, но опасается как бы душа не вылетела от восторга наружу! А ещё, она знает, что ни Барбарус, ни Драся, ни девушки, ни оставшиеся в замке друзья, никогда не назовут её за это грязной! Потому и не назовут, что это была бы абсолютная ложь, а они ей лгать не будут!

Движения языка Фоллианы стали немного прерывистыми. Анджелика скосила глаза и с удовлетворением поняла, что происходит — Драся вошёл в её подругу сзади, и теперь она раскачивается под его толчками. От этого принцесса почувствовала, как нарастает в ней новый приступ острого наслаждения, уже не ожидаемый сегодня… Девушка инстинктивно подалась бёдрами навстречу Фоллиане и усилила работу губ и языка, ласкавших орган Барбаруса. Но при этом успела подумать — а где же Берёзка?

И тут раздался голос дриады — лесная богиня пела! Это пение не просто ласкало слух, оно проникало куда-то глубже, туда, где таится свойство всех живых существ, определяющее их естество и имеющее среди людей безобразное название — похоть! Взрыв, накрывший их всех, был так силён, что это наслаждение граничило с сильной болью! В горло Анджелики ударила тугая струя горячего семени, и она не захлебнулась только потому, что сама в это время перестала дышать!..

Потом они все попадали друг на друга, как кегли, не в силах стоять и даже двигаться, так-как силы их на сегодня действительно были исчерпаны. «Отходили» долго, около получаса, постепенно обретая возможность шевелиться, сгибать и разгибать руки и ноги. И всё это время Берёзка продолжала что-то тихо петь, меняя тональность в зависимости от того, как её друзья приходили в себя. Анджелике показалось, что благодаря этому пению в неё через траву, прямо сквозь голую спину, вливается что-то живительное, молодое, свежее и вместе с тем дикое, невероятно сильное, недоступное человеческому пониманию.

Возвращались в замок, не затрудняя себя натягиванием одежды на потные липкие тела. В отличие от прошлого раза, Анджелика теперь чувствовала не боль от перетруженных мускулов и не щемящую тревогу, («Ой, что я наделала?!»), а прилив жизненных, телесных и духовных сил. Хотелось бегать, подставляя обнажённое тело прохладному ветру, хотелось петь, хотелось всех расцеловать!

Но они шли тихо — Берёзка заснула, как раз в тот момент, когда они поднялись на ноги. Обеспокоенный Барбарус нёс её на руках, не доверяя никому, даже Фоллиане. Анджелика сама бы сейчас с удовольствием понесла это чудо, так она любила теперь маленькую лесную богиню! Она теперь любила всех друзей, которые были сейчас с ней рядом. Во всех отношениях любила, так вот! И если бы они захотели, она смогла бы прямо сейчас ещё разок!..

Но, нет. Не стоило перебарщивать, иначе можно было заработать себе мозоли в таких местах, где они были совершенно лишними.

Опасения Барбаруса были совершенно напрасны — Берёзка просто спала, по-детски причмокивая губами, и обняв любимого за шею. А вот в замке их ждал сюрприз.

Уже подходя к воротам, вся компания услышала странные звуки, смахивающие одновременно на вой ветра в печной трубе, завывание волков лунной зимней ночью и мычание Быка. Последнее предположение оказалось верным.

В главном зале замка, посреди разбросанных средневековых стульев и опустошённых корзин сидели на полу в обнимку два знаменитых гангстера — Граната Фигольчик и Быкович, по прозвищу Малютка Телёнок. Оба сохраняли сидячее положение только потому, что поддерживали друг друга, и оба выводили что-то протяжное дуэтом, что изначально видимо было задумано, как песня.

Судя по всему, пока третий, самый грозный гангстер банды Фигольчика/Драговски, предавался со своими друзьями радостям любви, эти двое решили вспомнить старые добрые времена за бокалом «козьей крови» и напились при этом в зюзю!