Глава 35. Пан профессор

Здесь было прохладнее, чем на родине, намного прохладнее, но вовсе не так холодно, как об этом рассказывали путешественники, заходившие в Венецию. Просто из тех болтунов мало кто на самом деле бывал в Кракове — далёком северном городе. Северном по отношению к Венеции, но далеко не самом северном из городов, построенных людьми на планете Земля.

Почему Краков? Потому что это достаточно далеко от пристальных глаз и цепких рук Святой Инквизиции. И вместе с тем, это цивилизованное место. Настоящий развитый город, украшением которого является один из лучших университетов Европы.

И никакого вечного снега, никаких белых медведей, слоняющихся по улицам и поедающих зазевавшихся прохожих. Монгольских шатров и бескрайней степи за городом тоже нет. Живут здесь обычные люди, отличающиеся от привычных ему горожан и крестьян, разве что более светлыми волосами и чуть менее смуглой кожей. Впрочем, и на родине он видел светлокожих сероглазых и светловолосых людей, видимо потомков пришельцев с севера. Почему бы нет? И те, и другие могут быть по-своему прекрасны или безобразны, как кому повезёт.

Профессор Рамовски подошёл к окну и с удовольствием окинул взглядом город, хорошо видимый с университетской башни. Не такой пышный, изысканный и роскошный, как города Италии. Не такой строгий, причёсанный и вычищенный, как немецкие города.

Нет, порядок здесь был образцовый, но чувствовалась особая славянская домашняя небрежность, не имеющая ничего общего с восточной неопрятностью и неряшливостью. В этом готическом городе всё же чувствовалось что-то простое, свободное, дикое, (в хорошем смысле этого слова). И жители были под стать этому месту.

Когда он впервые увидел этих великанов, (Это было не здесь, а в Гданьске — портовом городе, который стал окончанием очень долгого и утомительного морского путешествия), то сразу вспомнил Драгиса Драговски. Здесь он сошёл бы за своего. Только совершенно белые волосы отличали бы его от местных жителей, сочетавших в себе северную мощь и славянскую мягкость. Совсем в духе Драси — белого дракона, младшего и самого миролюбивого в семье. А волосы у местных были в основном русые разных оттенков, от светлых с золотым отливом, как у сеньориты Анджелики, до тёмных, почти чёрных.

— Пан профессор, вас ожидают студенты!

Малорослый служка, одетый по-монашески, согнулся в почтительном поклоне. Да, вот-вот начнутся экзамены, где он должен присутствовать, но у него в запасе есть ещё минут пять-семь — как раз, чтобы дойти до аудитории.

Странно — город польский, столица Речи Посполитой, а в университетах учатся почти одни немцы. Нет, он ничего не имеет против прилежных аккуратистов, которые, впрочем, после выхода из университетских ворот, бывают непрочь напиться в местных кабаках, потискать развесёлых девок и подраться где-нибудь в переулке, а заодно попугать мещан. Но его удивляет то, что среди этих студентов так мало детей местной шляхты, этих северо-восточных родичей привычных ему кабальеро.

Здешнее дворянство учит своих наследников, прежде всего конному и пешему бою. Надо сказать, в этом деле они мастера. Видел он польскую «крылатую» кавалерию. О-о-о! Такие, пройдут сквозь плотный строй конкистадоров, как нож сквозь масло и не остановятся. Хорошо, что родная ему Испания не имеет с Речью Посполитой конфликта интересов. Великолепные кабальеро Кастилии и Арагона здешним рыцарям едва под мышку, а то и по локоть ростом. И знаменитая ловкость отчаянных идальго тоже не поможет — шляхта владеет своими страшными саблями, как профессиональный фокусник гипсовыми шариками, как жонглёр кеглями!

Но вот науками заносчивые паны пренебрегают. Ограничиваются изучением грамоты, простого счёта и разговорной латыни. Для всего остального нанимают в поместье немца-секретаря и еврея-управляющего. Что ж, вольному воля!

Ну, вот и аудитория. Так и есть — полтора десятка бедненько одетых юных немцев. Евреев в Университет не допускают, а зря — у них головы работают не хуже, а частенько даже лучше, особенно, когда речь касается точных наук.

Худенькие, голубоглазые юноши, с длинными, ниже плеч соломенными волосами. Глаза у всех красные — к экзаменам готовились за кружкой местного превосходного пива, которое по общему признанию, ничуть не хуже, чем у них на родине. Тем не менее, аттестации у всех превосходные, а самая лучшая вот у этого...

Профессор Михал Рамовски приложил некоторое усилие, чтобы скрыть дрожь в голосе, который при разговоре со студентами должен звучать твёрдо и уверенно.

— Студиозус Иоганнус Фаустус, встаньте! — приказал он строго и даже немного перестарался, потому что невзрачный невысокий юноша взглянул на него со страхом.

Ох, и удружил ему профессор Прыск! Впрочем, он сам был непрочь отправиться в отрезок человеческой истории, лежавший на столетие раньше того, который соответствовал его времени. Как ему хотелось встретиться с великими людьми, которых он почитал и которыми восхищался! Вот только встреча эта была неоднородной. С венецианским издателем Альдом он подружился и получил его покровительство, а знаменитого, непревзойдённого доктора Фауста будет обучать практической магии, так-как здесь в этом времени тот ещё студент и до его потрясающих экспериментов придётся подождать пару десятилетий.

Но это ничего! Уж он этого юношу научит! Такому научит, и такое расскажет, чего не снилось, скажем, Христиану Розенкрейцу или даже самому Агриппе фон Неттесгейму.

Ведь ему есть, что рассказать этим пытливым мальчикам, и есть чему их научить, не будь он падре Микаэль Рамирес! Или, как теперь его здесь называют — профессор Михал Рамовски...