Глава 56. Победа Ангела

Кто же выдумал все эти —

"надо", "не надо"?

(Александр Вертинский)

— Фи-иг! Фигушка?!

Красная, как рак, но настроенная решительно, принцесса, подкараулила друга возле входа на винтовую лестницу, от чего он едва не свалился вниз.

— Вух! Ан, ты что ли? — переполошился её кругленький друг, схватившись за сердце. Ты чего это здесь делаешь?

— Поговорить нужно.

Фиг подслеповато вгляделся в силуэт принцессы, выступившей из ниши, словно привидение, и даже рот открыл от зрелища, которое пред ним предстало. Анджелика была в рыцарском шлеме!

— Что с тобой? — спросил он после того, как поставил рукой на место упавшую челюсть.

— Что? А, это. Не обращай внимание! Просто металл всякие там волны экранирует, а я не хочу, чтобы он знал, что я беспокоюсь по поводу того, э-э… того что было… у нас с Барбарусом...

...................................................................................

В замке все знали о том, что было у них с Барбарусом, но, как и предупреждал Драся, никто не бросил на неё не только косого, но даже изучающего взгляда. Единственно, кто вообще как-то отреагировал на то, что с ней приключилось, это была Фоллиана.

— Ну, как? — спросила она после завтрака, остановив Анджелику на кухне, куда они относили посуду. — Он тебя не обидел? Больно не сделал? Я, почему спрашиваю — Барб иногда начинает сходить с ума, так я его осаживаю, чтобы он не увлекался с Берёзкой, а то поломает!

— Н-нет, — ответила вспыхнувшая Анджелика, — не сделал… Послушай, Фолли! Я ведь виновата перед тобой. Скажи — ты меня не ненавидишь?

— Тебя? — искренне удивилась Фоллиана. — За что я тебя должна ненавидеть? Ты своя ведь, не чужая! Знаешь, как тебя Берёзка называет? «Третья жена нашего мужа»!

Они вместе рассмеялись, а когда закончили, Фоллиана добавила:

— Я её спрашиваю — как же так, ведь у принцессы уже есть муж, а она мне отвечает: «Так это её первый муж, а Барб второй. А она у него третья жена!»

Анджелика ещё немного посмеялась над наивностью очаровательной дриады, поблагодарила Фоллиану и поспешила удрать. На сердце у неё немного полегчало. Фолли не было смысла её обманывать, и если она говорит, что не держит на Анджелику зла, значит, так оно и есть.

Немного подумав, стоит ли беспокоить расспросами Берёзку, она решила, что не стоит, и отправилась искать Быка. Первоначально у неё не было намерения кого-то расспрашивать о таких интимных вещах, но Фоллиана сама начала этот круг вопросов, и теперь Анджелике захотелось узнать мнение друзей о себе, после того, как её приключение с Барбарусом стало известным.

Быкович нашёлся в том самом внутреннем дворе-колодце, где она когда-то училась, (будет учиться?), летать. Анджелика застала его в фартуке и с метлой в руках. Бык занимался уборкой!

— Привет!

Любитель чистоты обернулся и подарил ей точно такую же светлую открытую улыбку, которую она видела у него при первой их встрече в овраге, несколько жизней тому назад. Интересно, будь её друг человеком, смог бы он смотреть на неё также приветливо и ласково, как смотрит сейчас тот, кто на самом деле человечнее любого из людей?

— Привет! — радостно промычал Бык. — Гуляешь?

— Э-э, да, вроде того! В общем — гуляю! — проговорила Анджелика, не зная с чего начать.

Какой вопрос задать другу в такой ситуации? Например — «Как ты думаешь, шлюха я или нет?» Стыдно… В таком случае — «Скажи, я хорошо поступила или плохо?» Глупо!

— М-м, Бык, как ты думаешь, — выдавила она, наконец, — ведь это правильно было бы, если бы Драся оторвал мне голову?

От неожиданности Быкович выронил метлу. Несколько секунд он смотрел на неё, хлопая ресницами, и видимо не верил своим ушам, а потом проговорил слабым голосом:

— Он этого не сделает!..

— Нет, не сделает, — вздохнула Анджелика, как будто сожалея об этом. — Но, может быть, стоило?

Прежде чем ответить, Бык вытер пот, выступивший у него на лбу, затем уселся на деревянный помост, который подметал и похлопал по доскам рядом с собой, приглашая Анджелику сделать то же самое. Девушка подчинилась и уселась рядом с ним, с удовольствием опустив босые ноги в зелёную траву.

— Я уж испугался, что вы поссорились! — признался Бык. — Нет, конечно, Драся не поднимет на тебя руку, а то бы ему лично от меня не поздоровилось. Да что я! Фиг бы его в порошок стёр, и мокрого места не осталось бы! Но дело не в этом. Драся не такой, и он тебя любит, не сомневайся!

— Я в этом не сомневаюсь, — снова вздохнула Анджелика и опустила голову, чтобы скрыть подступившие слёзы.

Бык опять хлопнул пару раз ресницами, потом в его глазах засветилось понимание.

— Вот что тебя тревожит! — догадался он, наконец. — Знаю, у людей на этот счёт свои закидоны имеются. Никогда не понимал такого! У нас всё проще. Ялочка — хорошо, ярочка — ещё лучше! Коровка с телятей — вообще святое! А в каком стаде эта красота паслась, и в каком ещё пастись будет, это дело десятое. Коровку могут купить и продать. Бывает и такое, что её отгонят куда-то на время, а потом вернут. Так что же, если она после этого с телёночком придёт, её из стада гнать? Не бывает такого! Другое дело, если в стадо чужой бычара сунется. Тут вожак ему покажет, где волки зимуют! До плохого может дойти, если тот сразу не отступится. Но случается и такое, что вожак против пришлого ничего не имеет. Почему? Это уже ему одному ведомо. Может, тот новенький, его знакомый какой или родственник? А может, рогатый собрат ему просто симпатичен? Или просто драться лень. В таком случае при стаде бывает два быка, и ни один другого не главнее. Коровки у них общие, телятки тоже, и не делят они их на своих и чужих. И знаешь, что? При таком раскладе свежей крови в стаде больше, приплод здоровее и стадо быстрее полнится! А чтобы бык взял, да коровку обидел… Если такое случается, то значит, он состарился совсем или подурнел на голову. А может и то, и другое! В любом случае, такого дурня пора, значит, гнать на мясо! Хоть и не люблю я такое говорить, но в стаде ему точно делать нечего, а без стада с него совсем никакого толку нет.

Анджелику развлекли и развеселили рассуждения Быка, хоть конкретных ответов на свои вопросы она не получила. Но всё равно девушка поблагодарила своего друга за интересный разговор, чмокнула в щёку и побежала обратно в замок, чтобы найти Фига.

Сделать ей это удалось далеко не сразу. Фиглориус куда-то делся, его не было ни в трапезной, ни в библиотеке, ни в подвале. Случайно заглянув в оружейную, Анджелика с удивлением обнаружила там Берёзку, которая внимательно разглядывала доспехи, держась при этом подальше от всего острого.

— Какая тяжёлая кора! И холодная… — заметила дриада, приветливо кивнув Анджелике. — Но в ней можно не бояться топора и пилы. А ещё, вот в этом можно скрывать мысли.

Она взяла в руки круглый рыцарский шлем с традиционными отверстиями для козьих рогов на макушке.

— Скрывать мысли? — удивилась Анджелика.

— Если кто-нибудь захочет прочесть твои мысли, то ему это не просто будет сделать, когда у тебя на голове такая штуковина! — пояснила лесная богиня.

— А ты можешь читать мысли? — поинтересовалась Анджелика.

— Могу, — охотно кивнула Берёзка. — Не так хорошо, как твой главный муж, но могу.

— Не так хорошо? — спросила Анджелика, не удивляясь уже эпитету — «главный муж».

— Он видит твои мысли на расстоянии, — пояснила дриада. — Даже сквозь камень, но не сквозь железо. Мне, чтобы их увидеть, надо подойти к тебе совсем близко и прикоснуться. Вот так!

С этими словами девушка шагнула к Анджелике, обняла её и нежно поцеловала в губы. В последнее время в жизни принцессы было немало открытий, касающихся её самой. К одному из таких открытий относилось, что ей могут быть приятны и даже доставлять наслаждение ласки такой же девушки, как она сама. Интимные ласки...

Анджелика и раньше думала об этом, но всегда приходила к выводу, что эта сторона любви не для неё. С Кристой они целовались при встречах и расставаниях в щёчку, как это делают многие девушки. Но никакого продолжения этот невинный жест не имел, и в душе Анджелики не было ни малейшего притяжения к подруге. Но с тех пор столько всего изменилось!

Губы Берёзки имели вкус свежей зелени, и принцессе показалось, что она приникла к источнику восхитительного сока, подобного сказочной живой воде! Она невольно ответила на поцелуй подруги, чувствуя, как её снова подхватывают волны вожделения и удовольствия. (Который раз за сегодня?)

Но намерения дриады были иными. Ей был приятен этот поцелуй, но переходить к чему-то большему она не собиралась.

— Тебя беспокоит то, что сегодня утром случилось между тобой и нашим мужем! — сказала Берёзка, высвобождаясь из объятий Анджелики, выпустившей её неохотно. — Какая ты смешная — думаешь, что поступила дурно!

— А ты так не думаешь?

— Но что может быть дурного в любви?

— Ничего, — тихо ответила Анджелика. — Но кроме любви существует ещё и ревность. Ты ведь знаешь, что это такое?

— Знаю, — грустно сказала Берёзка. — Это желание владеть кем-то, как владеют частью мира, которая лишена воли. У вас это называется словом — «вещь». А ещё, люди так поступают с животными. Когда кто-то пытается так владеть тем, кого любит, то случается беда. Я ведь тоже была так глупа, что пожелала одна владеть нашим мужем и не отдавать его первой жене. За это я была наказана — чуть не погибла сама, едва не погубила Барбаруса и лишилась своих древесных чертогов. Правда, потом я раскаялась и была за это вознаграждена Фоллианой, тобой и твоим мужем, который теперь муж и нам, а самое главное, тем, что Барб вернулся. Но чертоги придётся теперь растить заново. Так что ревность это дурно, а творить любовь — хорошо!

— Да, но иметь двух мужей непринято, — возразила Анджелика.

— Непринято или неприятно? — поинтересовалась дриада, хитро прищурившись.

Принцесса вдруг поняла, что лесная богиня совсем не такая наивная глупышка, какой кажется.

— Непринято, — не совсем уверенно повторила она.

— Но ведь приятно! — рассмеялась дриада. — Так почему же непринято? Потому что кто-то это не принял за тебя? А он имел такое право — принять что-то за тебя или не принять? Разве кто-то владеет тобой, чтобы указывать? Разве ты — вещь?

Анджелика, у которой от этого разговора, а может быть немного от близости манящего своей свежестью и чистотой тела Берёзки, давно уже кружилась голова и колотилось сердце, не нашла что возразить.

— Возьми этот покров для кроны, — сказала Берёзка, протягивая ей шлем. — Ты не хочешь, чтобы Драся слышал твои мысли во время разговора с духом высшей категории, которого называешь — Фиг. Твой муж уважает право на сокрытие мыслей, а потому он сейчас удалился на стену замка. Но и оттуда он может услышать тебя, а потому надень это железо на голову. Фиглориус сейчас на чердаке, но скоро спустится оттуда, так что поторопись. Не забудь прикрыть крону во время разговора, а то не слышать тебя, это тоже самое, что пытаться не слушать того, кто кричит что-то прямо в уши!

Анджелика поблагодарила Берёзку, схватила шлем и выбежала из оружейной. Интересно, что Фиг делал на чердаке? Впрочем, ей сейчас было не до этого, надо решать свои вопросы.

Чтобы не упустить свой шанс, девушка бросилась к лестницам, по которым они с Козаурой когда-то гнались за Чикадой. Она нашла подходящее место, водрузила шлем на голову и стала ждать.

— Фи-иг! Фигушка! — позвала принцесса, когда увидела своего друга спускающегося сверху.

................................................................................

Через некоторое время Фиг за руку ввёл её в свою комнату и прикрыл за ними дверь.

— Подними забрало, — порекомендовал он, — а то с непривычки можно задохнуться.

Это было правдой. Лицо Анджелики было совершенно мокрым от пота, из-под волос на шею струились целые водопады, а утереться не представлялось возможности.

— Металла, окружающего твоё темя и затылочную часть вполне достаточно для экранирования мыслей, — заверил её Фиг, усаживая подругу за стол. — Чая не предлагаю — всё равно ты не сможешь поднести чашку ко рту, но вот есть сок в пакетах и коктейльные трубочки. Так что ты хотела у меня спросить?

— Просто назови меня шлюхой и скажи, что я заслуживаю хорошей порки! — попросила Анджелика.

— Ладно, — совершенно серьёзно ответил Фиг. — Ты — шлюха и заслуживаешь хорошей порки. Я даже могу тебя по-дружески выпороть, если ты того пожелаешь.

У Анджелики защипало в носу. Она почувствовала, что может прямо сейчас заплакать, но вместе с тем ей почему-то стало смешно.

— И ты не будешь меня оправдывать? — спросила она таким тоном, словно услышала самую приятную новость за сегодняшний день.

— Не буду, — ответил Фиг. — Ты не нуждаешься в оправдании, а вот в порке нуждаешься!

— И ты действительно можешь это сделать? — почему-то едва не задохнувшись, прошептала Анджелика.

— Конечно, когда захочешь! — ответил Фиг, не моргнув глазом.

— Тогда… давай прямо сейчас. Не будем откладывать, а то я с ума сойду!..

— Хорошо, — сказал Фиг, соскакивая со стула. — Встань и подойди сюда.

Он подвёл её к окну и заставил взяться за подоконник.

— Попу оголять не будем — ткань предохранит кожу от повреждений, ведь шрамы нам не нужны, — приговаривал экзекутор, занимаясь приготовлениями к предстоящей процедуре.

— А будет больно? — осведомилась девушка, с некоторой долей страха в голосе.

— Конечно! — сообщил Фиг. — Иначе во всём этом нет смысла. Но ты не бойся — всего получишь в меру. Один совет — не напрягайся, расслабься, так будет легче. Не передумала? Тогда приступим!

Что-то коротко свистнуло в воздухе, и ягодицы обожгло, как кипятком от удара длинного тонкого предмета. Анджелика вскрикнула, но не выпустила подоконник. За первым ударом последовал второй, потом третий, четвёртый и пятый. Все с небольшим интервалом, как раз для короткого замаха руки.

— Хватит, — сказал Фиг. — Не будем увлекаться, для первого раза вполне достаточно.

Он мягко, но настойчиво отцепил руки девушки от подоконника, подвёл её обратно к столу и усадил в кресло. Мягкое место обожгло, как крапивой, но боль тут же стала угасать и вскоре совсем исчезла.

— Ну, как? Полегчало? — спросил Фиг, без тени иронии, участливо заглядывая ей в глаза.

— Не знаю… Кажется, да! — ответила Анджелика, заливаясь слезами. — Спасибо, Фи!

Фиг извлёк откуда-то белоснежный накрахмаленный платок, и, сначала протянул его девушке, но тут же отобрал и сам промокнул ей слёзы и высморкал нос, так-как через забрало шлема это было сделать непросто.

Анджелика почувствовала, что ей и впрямь полегчало. Появилось чувство искупления, заглаженности вины и даже некоторое удовольствие от перенесённой боли. Никогда бы она не подумала, что наказание такого рода может вызвать положительные эмоции. Правда, сейчас это было связано с особыми чувствами, но, тем не менее, к открытиям дня можно было прибавить ещё одно.

— Чем это ты меня? — полюбопытствовала принцесса, когда слёзы немного подсохли.

— Вот этим, — ответил Фиг, показывая ей нечто гибкое, толщиной с палец, примерно метровой длины и обёрнутое длинной шёлковой лентой. — Это арапник — кнут, в данном случае, предназначенный для наказания одалисок. Артефакт из средневекового Востока. Причиняет боль, но вреда не наносит, если, конечно, находится в опытной руке.

— Какая у тебя рука, оказывается опытная! — улыбнулась Анджелика. — И откуда такой навык?

— Практика, — пожал плечами Фиг. — Мы с Бесом специально эту штуку придумали, чтобы особо ретивые господа девчонок не калечили.

— А совсем обойтись без этого было нельзя?

— Как видишь, оно иногда необходимо даже принцессам! — улыбнулся Фиг.

— Верно, — вздохнула Анджелика, — так легче принять тот факт, что я шлюха.

— С какой точки зрения? — хитро прищурился её умудрённый собеседник.

— С человеческой, — пожала девушка плечами. — С цивилизованной!

— Ах, с цивилизованной! — победно потёр руками Фиглориус и откинулся на спинку стула. — Добро! Только о какой цивилизации идёт речь? Ладно, не буду тебя мучить — речь идёт о развитой индустриальной цивилизации современной тебе, поскольку ты в ней родилась. Так вот! Как и обещал, я не буду тебя оправдывать, но замечу, что такое понятие, как «шлюха», которое существует в культуре этой цивилизации, заимствовано непосредственно из самого дремучего, самого безобразного, невежественного, отвратительного инквизиторского Средневековья! Иными словами, цивилизация, которую ты знаешь, и которая незаслуженно гордится своей вышиной, страшно отстаёт в этом важном для человечества вопросе от всех цивилизаций прошлого. Здесь, в твоём мире господствует безобразная дикость, выдаваемая за мораль.

— Ладно, — отступила на шаг Анджелика, — не будем смотреть с цивилизованной точки зрения. Значит, я шлюха просто по-человечески.

— Да? Прямо по человечески? Изначально?

— Ну, я так думаю, — без особой уверенности сказала девушка.

— Зря ты так думаешь! — возразил ей Фиг. — Изначально человечество не имело таких понятий. Эта глупость противоречит человеческой природе, она привнесена извне враждебными людям силами, и культивирована в вашем обществе, как болезненный нарост, вызванный искусственно. И здесь я могу опять вернуться к цивилизациям, если хочешь, конечно.

— Давай! — согласилась Анджелика, которой было интересно его послушать.

— Возьму только те, о которых ты имеешь представление, — начал Фиг. — Итак — Древний Египет. Один очень умный человек в своё время заметил, что люди не всегда осознают его древность. Дело в том, что он был древен уже тогда, когда в Элладе, колыбели современной цивилизации, не было ни городов, ни сколько-нибудь приличных человеческих поселений. Только дикие пастухи пасли полудиких коз. Так вот — в Древнем Египте женщина пользовалась куда как большей свободой, чем в цивилизации, которую ты знаешь. Во-первых, никакого запрета на обнажение. Одежда играла свою настоящую роль — защита от холода и жары, гигиена и украшение. Всё! Никаких там — «прилично-неприлично». Во-вторых, быть женщиной девочку учили с младенчества. И никакого разврата при этом! Сначала была теория, которую старшее поколение растолковывало младшему, чтобы не было глупейшей ситуации, вроде — «Ой, мама, я же не знала!». А при вхождении в возраст происходила и практика. Никто не пытался затормозить, ограничить и задушить естественный процесс взросления, как это делают в семьях и школах, вроде той, в которой ты училась. Никто не запрещал вошедшей в возраст молодёжи заниматься тем, что ей предписано природой. И это, заметь, касалось не каких-нибудь рабынь, наложниц, невольниц и так далее. Так воспитывали принцесс, дочерей знатных семейств, богачей и просто людей состоятельных. Чаще всего девушка выходила замуж, уже имея опыт, но это не считалось пороком, а наоборот, ценилось, потому что невеста считалась обученной, готовой к супружеской жизни. В-третьих, женщина могла завести себе любовников, не опасаясь репрессий со стороны мужа и осуждения соседей. А все, потому что любовь считалась делом тонким и не терпящим принуждения. Запихивать её в какие-то рамки означало исковеркать собственную жизнь, а это никому не было нужным и даже осуждалось обществом, как дело вредное и постыдное. Так в каком же смысле там, в этой цивилизации, которая впятеро старше твоей и между нами скажем развитее, можно применить слово «шлюха»?

Но оставим Египет. На самом деле про него можно долго рассказывать, даже не меняя нашей темы. Теперь заглянем в античную Грецию, где собственно твоя цивилизация и зародилась. Нравы чуть построже, но не намного. Очень часто свободные женщины выбирают не замужество, а путь гетеры — блистательной любовницы, умеющей такое, что не снилось даже жрицам Афродиты Порны — покровительницы любви вульгарной, в которую входило понятие проституции. Надо ли говорить, что гетеры меняли любовников по своему усмотрению. При этом эти женщины были настолько развиты, умны и образованны, что многие из них, бывшие подругами великих людей, влияли на политику и развитие древней Эллады и окружающего мира. О них до сих пор остались восторженные отзывы современников, а их имена упоминаются наряду с именами великих полководцев, учёных и художников той эпохи. И как тебе эти «шлюхи»? Плохие? Между прочим, благодаря ним мы имеем современную поэзию. Стихотворные размеры, такие, как ямб, хорей и дактиль, были придуманы гетерами-сочинительницами, в то время как поэты мужчины предпочитали гекзаметр — стиль, прославляющий богов и героев, по-своему красивый, но тяжёлый и слишком уж торжественный.

Ладно, поехали в Италию, но не в современную и не в древний Рим, и даже не в эпоху Возрождения, которая славилась вольностью нравов. Заглянем в загадочную Этрурию, которая владела полуостровом до Рима. Там была не просто свобода нравов, а существовал интересный обычай — девушки зарабатывали себе приданое, занимаясь проституцией. Не такой проституцией, о которой тебе рассказывали. Это выглядело совершенно по-другому — как священный ритуал и как искусство одновременно. Притом не имело значения, из какой семьи происходит невеста — богатой или бедной, знатной или простой. Зачем такое нужно было? Объяснения того времени разные, а главное — так угодно богам, чтобы женщина познала несколько мужчин, прежде чем будет жить с одним. На самом деле боги здесь не причём, а люди заботились о свежести крови среди своего народа, и попутно девушки набирались опыта. Подобное повторяется в самых разных эпизодах человеческой истории. В Африке, в некоторых племенах никто не женится на женщине, если у неё нет уже, как минимум, двух детей. А в одном из моих любимых племён, охотник, доказавший свою храбрость и взрослость тем, что собственноручно убил в единоборстве льва, имеет право воткнуть копьё перед хижиной любой из женщин. Супружества, как такового там нет, есть предпочтения. Но я отвлёкся от цивилизаций.

Итак — Рим. Тот, кто заглядывал в историю дальше школьного учебника, знает о сатурналиях — празднике в честь бога Сатурна, во время которых снимались все запреты. Патриции при этом частенько окунались в жизнь трущоб и напивались с плебеями и рабами в каком-нибудь низкопробном кабаке. А в это время их жёны и вошедшие в возраст дочери пользовались случаем и беспрепятственно меняли любовников, не делая различия между свободным человеком и рабом, знатным и незнатным, римлянином и приезжим. Сатурналии длились три дня, но надо ли говорить, что находилось немало желающих продлить для себя эти праздники на весь оставшийся год. Следовало только соблюдать минимум осторожности, потому что лезть в чужую жизнь там считалось делом крайне неэтичным, а на личные пристрастия и вкусы смотрели сквозь пальцы.

Можно много говорить о таких вещах и приводить бесчисленное количество примеров! Не даром же лихие оргии до сих пор называются «афинские ночи». А ты знаешь, что в Спарте было принято, чтобы женился только старший брат, а остальные жили с его женой, если она была не против. А страстные спартанки редко были против. У спартанцев было в порядке вещей поменяться жёнами на время, а тем самим было интересно сравнить мужчин. Не возбранялась также любовь между девушками или мальчиками, но это уже другая тема. Главное — они были свободны и сильны, как всегда бывают сильны свободные люди. А вот рабы согнутые цепями физическими или духовными, как правило, слабы и физически, и духовно, но как они кичатся своими моральными высотами!

Нечто подобное бытовало и у викингов. Там младшие братья могли жить с женой старшего, пока он в походе. Викинги перестали быть викингами, когда забыли про эту свободу. Точно так же сгинули и спартанцы, и многие другие. Человечество приняло привычные тебе нормы и стало слабеть и вырождаться. Да, да — слабеть и вырождаться, несмотря на увеличивающуюся численность!

Знаешь, я не призываю тебя отказаться от того, что тебе по нраву или просто привычно. Но, если честно, то я больше уважаю то свободное человечество, цивилизованное духом и телом, чем это — развитое технически и научно, но дикое душой и рабское сердцем. Поэтому, принцесса, извини, но я тебя никак не оправдываю, поскольку в оправдании нет никакой необходимости. И, конечно, не осуждаю, ведь здесь не за что осуждать! Я вообще не так об этом думаю.

— Но как? Как ты обо мне думаешь? — спросила Анджелика со смехом.

— Как думаю? — улыбнулся Фиглориус. — Очень просто — моя дорогая Ан выросла! Вот как я думаю.

На некоторое время повисло молчание. Вид у задумавшейся Анджелики, которая так и не сняла шлем, был, по меньшей мере, забавный. Но Фиг не смеялся, а украдкой любовался своей подругой.

— Зачем же ты тогда меня выпорол? — спросила она, поднимая на него глаза, в которых теперь был смех и лукавое любопытство.

— Прежде всего, потому, что тебе нужна была встряска, — пояснил Фиглориус. — Затем, чтобы убрать чувство вины, которое тебе не нужно, тем более что никакой вины на тебе нет. И, наконец — так ты лучше запомнишь мои слова и лучше поймёшь их. В общем, если тебе ещё разок понадобится что-то подобное — обращайся без стеснения, всё будет сделано в лучшем виде!

Анджелика смотрела на него несколько секунд, хлопая глазами, а потом громко захохотала, откинувшись на спинку кресла и болтая ногами в воздухе! Потом они ещё долго хохотали вдвоём. Победа Ангела была полной.