Глава 60. Ты никогда не постареешь!

— Ур-ра-а-а!

Босоногое создание в коротеньких штанишках, свободной рубашке и матросской шляпе, одетой поверх красной банданы, взлетело по вантам и бесстрашно повисло, уцепившись одной рукой за леер и упираясь ногами в рею фок-мачты. В другой руке был зажат обнажённый сверкающий кортик, которым этот юный пират указывал в сторону горизонта.

— Грейс, немедленно спускайся вниз, я приказываю!

Эту команду отдала красивая статная женщина в свободных одеждах, какого-то восточного покроя. На вид этой даме можно было дать не больше тридцати, но тридцать это была как раз разница между ней и семилетней дочерью. Леди Магдалене было тридцать семь, и ровно семь её беспокойному чаду.

Девочка, которую неискушённый взгляд принял бы за мальчика, солнечно улыбнулась и, словно шарик с горки покатилась вниз по снастям с головокружительной высоты, заставив нескольких пассажиров шхуны схватиться за сердце. Но мелкая бестия без происшествий докатилась до матери, и, сунув кортик за кушак, вопросительно взглянула снизу вверх, продолжая улыбаться по-детски щербатой улыбкой.

На маленькую Грейс сердиться было невозможно, поэтому мать только погрозила ей пальцем, после чего нашептала на ушко какое-то поручение, после чего девчонка пулей скрылась в трюме.

Леди Магдалена везла в Новый Свет очередную партию колонистов. Она и её дочь, выросшая на палубе, были давно известны мореплавателям, возившим людей на поселение в неосвоенные земли. В основном, переселенцы были голландцами, но те, которым помогала эта необычная дама, выглядели как-то странно.

Они напоминали толи итальянцев, толи цыган, но не были похожи ни на тех, ни на других. Особенно приводили всех в недоумение странные зелёные глаза будущих колонистов. Пугающие, очень красивые, но словно не совсем человеческие.

Сама леди Магдалена объясняла, что это просто крестьяне из одной очень бедной испанской провинции, которые не нужны своему монарху. Правда, среди голландских матросов кое-кто поговаривал, что видел подобных «крестьян» на кораблях испанских пиратов. Но, что бы там не говорили, эти переселенцы держались тише воды, ниже травы, а тёмное прошлое было у двух третей всех желающих переехать в Новый Свет. Так что, пусть безгрешный кинет камень!

Возившая этот странный народ леди, была со всеми приветлива, щедра и всегда готова прийти на помощь не только своим подопечным, но и всем нуждающимся. Она владела искусством врачевания и превосходно обращалась с кинжалом.

Последнее выяснилось, когда на беззащитную с виду женщину у всех на глазах напал один сукин сын. Дурак и пьяница, он не только не скрывал своих связей с бандитами и угонщиками скота, но на каждом шагу козырял и хвастал этим. На борту шхуны-перевозчика соблюдался сухой закон, а потому мерзавцу, не представляющему свою жизнь без бутылки пришлось в длительном плавании довольно кисло.

Как на грех, задолго до появления на горизонте первой портовой таверны, корабль попал в полосу сильного шторма, который свалил кучу народа в муках морской болезни. Леди Магдалена сама от этого недуга не страдавшая, принялась пользовать больных ромовой настойкой каких-то кореньев. Вот тогда-то дивный аромат спирта и достиг ноздрей страждущего подонка!

Всё случилось очень быстро и странно. Бандит не выпрашивал себе заветную флягу, не угрожал и не пытался её выкрасть. Он просто выхватил нож и набросился на женщину, замахнувшись, чтобы всадить ей клинок в грудь или горло.

По словам очевидцев, Магдалена не отступила, не вскрикнула и даже не испугалась. Она сунула свою флягу в руки женщине, которой помогала, и ловким движением перехватила руку нападавшего. Затем, сделав плавный разворот, совсем немного потянула его за кисть, одновременно подставив ножку.

Негодяй сделал пару гигантских шагов и со всей дури саданул рылом в стойку корабельной переборки. Звук удара услышали даже на палубе, поэтому к свидетелям случившегося происшествия прибавилось двое матросов, заглянувших узнать, что там происходит в трюме.

Между тем, в трюме Магдалена, как ни в чем, ни бывало, продолжала обход больных, к которым прибавился один находившийся без сознания. Конечно, дело на этом не кончилось.

Как и многие пьяницы, побитый бандит обладал странной живучестью. Удар, гарантировано уложивший бы обыкновенного человека в постель, вырубил его совсем ненадолго. Не прошло и двадцати минут, как этот урод сел, ощупал свою распухшую рожу, обнаружил на лбу свежую ссадину и в связи с этим счёл себя обиженным и смертельно оскорблённым. Так же обнаружилось, что его обокрали, так-как нож этого дурака перешёл к победительнице.

Но громкие жалобы «пострадавшего» вызывали только смех, а потому он счёл более правильным замолчать, затаив злобу и строя планы мести. Осуществить возмездие тайно у него почему-то мозгов не хватило. Может быть, не получив привычной дозы алкоголя, его мозг попросту не мог прийти в рабочее состояние, но по каким-то одному ему ведомым причинам, решил, что наступление темноты вполне достаточное условие для маскировки.

Магдалена, Грейс и два помощника помещались в отдельных каютах, если так можно назвать два тесных закутка отгороженных тонкими перегородками. К вечеру шторм утих, а потому, ну, и, конечно, благодаря стараниям Магдалены, больным стало легче. И тогда уставшая врачевательница отправилась к дочери, давно соскучившейся без неё, так-как выходить в шторм на палубу ей категорически запрещалось.

Магдалена должна была ещё зайти к своим помощникам, тоже страдавшим от морской болезни, несмотря на удивительное физическое здоровье.

Оба этих молодца обладали огромным ростом и такой физической силой, какая не снилась даже самым крепким матросам. Злые языки поговаривали, что оба они являются любовниками леди-врачевательницы, но этой клевете мало кто верил. Один из них, добряк и обжора по имени Ганс, действительно был бабник хоть куда, и во время стоянок в портах, если приходилось задержаться, не вылезал из местного борделя или набирал себе в номер гостиницы от двух до пяти портовых девок. Но к леди Магдалене он относился скорее, как к старшей сестре, что возможно было правдой, так-как люди наблюдательные находили в них много общего. Другой помощник этой необычной женщины, носил северное имя — Ольф, был ещё выше и сильнее Ганса и обладал огненно-рыжей, почти красной шевелюрой. Этот вёл себя с леди Магдаленой, как компаньон, а единственной женщиной, которая его интересовала, была малютка Грейс. Когда она не бегала вверх-вниз по вантам и не висела на носовых снастях, соперничая с гальюнной бабой, то помещалась на плечах Ольфа Хорсона, нередко колотя его по груди крохотными ножками и размахивая над головой настоящим абордажным кортиком — своей любимой игрушкой.

Однако сейчас от обоих здоровяков не было никакого толка. Оба страдали от морской болезни хуже крестьян, никогда не выходивших в море. Это было странно, так-как многие были свидетелями их особого способа погрузки и выгрузки пассажиров и багажа, в условиях, когда невозможно было спустить трап. Тогда один из них становился на берегу или в шлюпке, а другой, оставаясь на палубе корабля, передавал ему людей и грузы по одному. Тот же ловил их и ставил на землю, либо в лодку. При этом силачей не смущала качка, и они не делали разницы между мужчинами, женщинами и детьми. Не было случая, чтобы кого-то из переправляемых таким способом не докинули, либо не поймали. Правда, иных, перепуганных до смерти, приходилось потом долго приводить в чувство.

И вот теперь оба здоровяка лежали пластом, и за ними приходилось ухаживать. Но здесь Магдалену могла подменить маленькая Грейс, чрезвычайно довольная возложенной на неё обязанностью. Поэтому её мама не спешила.

Леди Магдалена вышла из трюма, где с относительным комфортом путешествовали несколько десятков семей переселенцев, (её пассажиров было на сей раз немного, меньше двадцати человек), когда сквозь разрывы в пелене клочковатых облаков на беспокойный, но уже не свирепый океан, глянули звёзды. В этот час палубу нельзя было назвать безлюдной. Вахтенные матросы были заняты своими обычными делами, да и офицеры не торопились отправляться отдыхать, так-как океан мог ещё преподнести неприятный сюрприз измотанным долгим штормом морякам.

Поэтому, когда марсовый смотрящий увидел вдруг внизу на палубе зажегшийся огонёк, он сперва подумал, что кто-то хочет раскурить трубку. Но опытный глаз моряка тут же определил разницу — там, среди закреплённого намертво палубного груза, тлел не мирный трут огнива, которое каждый матрос хранил в непромокаемом кожаном мешочке, а зловещий фитиль, применяемый для стрельбы из мушкетов.

— Эй, там, внизу! Что происходит? — крикнул марсовый так, чтобы услышали все и в том числе дежурный офицер, стоявший на капитанском мостике.

В это время на палубе произошло какое-то движение, и вдруг грянул выстрел! Судя по звуку, это был не мушкет и не пистоль. Грохот напоминал звук абордажного тромблона, но заряд картечи не разлетелся веером, а ударил узким клином в зарифленный парус фок-мачты, что было особенно странно. Кто и зачем будет с палубы дырявить свёрнутые паруса?

Всё выяснилось немедленно. Сбежавшиеся на шум моряки, увидели леди Магдалену, задумчиво стоявшую над телом мужчины, в котором кто-то узнал одного из пассажиров. Это был тот самый бузотёр, который напал на женщину днём на глазах у полутора десятков свидетелей. В руках у него дымился грубый разбойничий самопал с прямой деревяшкой вместо ложа, а из глазницы торчал его собственный нож, который Магдалена отобрала у него во время предыдущего нападения.

— Целил мне в спину, — пояснила Магдалена. — Чуть не застал врасплох. Спасибо тому парню сверху, а то бы...

— Но… кто же его так отделал? — с недоумением спросил капитан, прибежавший с остальными.

— Она его и приколола, — сообщил один из матросов со страхом в голосе. — Я сам видел — с десяти шагов, с разворота, на тебе! Как марсовый крикнул, так она этого… хмыря и пришила!..

— Это правда, леди? — спросил капитан, подозрительно глянув на Магдалену.

— Да, сэр! — ответила та, улыбнувшись. — Я надеюсь, что мне не придётся доказывать своё право защищаться от бандита, дважды за сегодняшний день пытавшегося меня убить?

Пока капитан размышлял, за спиной Магдалены появились оба её помощника. Всё ещё бледные, слегка дрожащие, но настроенные весьма решительно. Из-за колена рыжего Ольфа выглядывала, сверкая глазёнками, изготовившаяся к бою Грейс. Рука девчушки лежала на рукояти любимого кортика. На мертвеца с ножом в глазнице она обращала не больше внимания, чем на палубные доски под ногами.

Сомнения в целесообразности дальнейшего разбирательства, немедленно покинули капитана. В самом деле, всё и так понятно! А то, что на борту одним негодяем стало меньше, так это только к лучшему.

— Всё ясно! — объявил он своё решение. — Этого убрать, и всё здесь как следует отдраить. А вам, леди, позвольте принести мои глубочайшие извинения за причинённые неудобства! Право, мне очень жаль, что такое досадное происшествие случилось на моём судне. Хорошо, что всё закончилось благополучно.

В это время Ольф схватил труп бандита за ноги, и не вынимая ножа у него из глазницы, швырнул за борт, плюнув вдогонку, словно убитый мог почувствовать всю степень его презрения. Матросы неодобрительно зашумели. Отправить мертвеца на корм акулам таким способом, без совершения подобающего обряда, было скверной приметой! Неважно, был ли усопший достойным человеком или последним мерзавцем, над ним следовало произнести заупокойную молитву, иначе неупокоенный мертвец рано или поздно взберётся на борт, весь опутанный водорослями и облепленный ракушками, расправит гнилую плоть с жутким хлюпаньем и вытащит из пустой глазницы заржавленный клинок...

— Мы помянем эту заблудшую душу в наших молитвах утром, — заявил капитан, беря Магдалену под руку. А теперь все по местам! Позвольте, леди, пригласить вас на чашечку кофе в мою каюту. Я должен буду сделать соответствующую запись в судовом журнале, а потому хотел бы, чтобы вы рассказали мне всё с самого начала. А ещё, мне не терпится узнать, где вы научились такому сокрушительному удару? Нечто подобное я видел, когда в молодости сталкивался с берберийскими пиратами...

Их беседа затянулась до утра. На следующий день капитан выглядел не выспавшимся, но странно счастливым. На вопросы старших офицеров о леди Магдалене, он ответил, что она вдова одного из капитанов адмирала Дрейка, которая участвовала вместе с мужем в самых отчаянных экспедициях прославленного мореплавателя. Там она и обучилась разным премудростям, включая морское дело, врачевание и владение разного рода оружием. К сожалению, муж этой леди погиб во время неудачного нападения на Испанию английской Контрармады. Но он оставил ей кое-какое состояние и малютку Грейс, в качестве напоминания о себе. Теперь леди Магдалена занимается сопровождением будущих колонистов, желающих начать новую жизнь в Новом Свете. Зачем она это делает? Чтобы не прожить все деньги за несколько лет, как это бывает с вдовами.

— Эта женщина — само совершенство! — заключил капитан свой рассказ, но ничего не прибавил, предоставив товарищам самим догадываться, что заставило его так думать.

..........................................................................................

Всё это случилось год назад. Теперь Магдалена — старшая пиранья и бастард дома Самбульо сопровождала последнюю партию свирров, которых дон Мигель переправлял в Новый Свет на деньги, вырученные от продажи родового замка и прилегающих к нему угодий.

— Я здесь, Магда, звала?

Магдалена обернулась. Это был верный Ольф, служивший семье Самбульо уже семь лет. Именно Ольф спас тогда близ Исландии дона Мигеля, Ганса и её, Магдалену, когда их корабль «Анхелика», принадлежавший семейству Самбульо уже пять столетий, погиб вместе с хранителем и талисманом рода — попугаем по кличке Огонёк. К вечеру того же дня на борту кнорра, принадлежавшего Ольфу, родилась Грейс. Именно этому удивительному исландцу ребёнок должен быть благодарен за успешное начало жизни. Ольф оказался сведущим во врачевании, а потому принял у Магдалены роды с ловкостью, которой позавидовала бы любая опытная повитуха. Удивительно, но у него нашлись с собой не только кровоостанавливающие средства, но даже пелёнки и горячая вода в термосе!

С тех пор великан стал их добрым гением, заменив мудрого Огонька. Без него туго пришлось бы и Самбульо и их верным свиррам. Ольф с первых дней знакомства заявил, что обычай его народа, (не уточнил какого именно, но почему-то Магдалене казалось, что он не совсем исландец), велит ему проводить спасённых в море до самого дома, а также убедиться, что они будут хорошо себя чувствовать после возвращения. Если он этого не сделает, то заслужит гнев и проклятие старых богов, которым тайно поклоняется.

Конечно, дон Мигель не мог допустить, чтобы их спаситель заслужил немилость своих богов, тем более что, во-первых, его команда, состоявшая теперь из Ганса, Магдалены и Грейс, осталась без средств и нуждалась в помощи, а, во-вторых, только добравшись до родового гнезда, он смог бы отблагодарить Ольфа за оказанные тем неоценимые услуги.

Так они и доехали до замка Самбульо, став за время путешествия друзьями, ближе некуда! Прибыли домой они, конечно, не на кнорре Ольфа. Пришлось вернуться в Амстердам, потом проехать сухопутным путём до Франции, откуда удалось отбыть в Лиссабон, и, опять же посуху добраться до дома.

За это время Ольф вообще стал членом семьи, и расставание с ним казалось делом немыслимым. Но он никуда уходить не собирался, наоборот, по прибытии во владения дона Мигеля моментально вник во все дела, тонкости управления хозяйством, взаимоотношения со свиррами, разузнал даже семейные секреты, которые ему охотно выбалтывали и хозяева, и слуги.

Короче, через месяц после возвращения, Ольф утвердился в должности управляющего и взялся за дела с рвением достойным подражания. Первым его делом была организация свадьбы дона Мигеля и юной Алиссии, которую ввиду дефицита средств хотели, было отложить. Но Ольф средства изыскал, провернув какую-то махинацию с бесплодными землями, внезапно принёсшими разовый, но весьма ощутимый доход.

Затем, предоставив молодым предаваться радостям первых месяцев супружеской жизни, он списался от имени дона Мигеля с некоторыми друзьями и знакомыми его отца, и меньше чем через год, добился того, что сам адмирал Медина-Сидонья выхлопотал для него при Дворе скромную, но вполне приличную должность.

Дон Мигель сначала возмутился таким вмешательством в его судьбу, но Ольф мягко убедил его, что такой выход сейчас наиболее предпочтителен, как для него, так и для сеньоры Алиссии, которая, конечно предпочтёт судьбу придворной дамы, участи провинциалки, вечно ожидающей мужа из плавания. Что же касательно последнего, то с пиратством, прославившим княжескую фамилию Самбульо, придётся проститься. Нынче это дело перестало быть славным и выгодным. Конкурировать с великолепным флотом Дрейка и других английских головорезов Испания уже не могла. Даже если дон Мигель, хорошенько поджавшись, построит себе два-три новых галеона, (а скорее всего денег хватит только на подержанные суда), дело кончится тем, что англичане возьмут его где-нибудь в клещи и расстреляют из дальнобойных орудий, не дав шанса абордажной команде из умельцев-свирров проявить себя в деле. Разве такой доли хочет он для молодой супруги? Стать вдовой без средств к существованию, вместо того чтобы процветать при Дворе его Величества короля Испании?

Дон Мигель сопротивлялся недолго. Пиратство было не по душе его честной прямой натуре. Правда, жизнь при Дворе он совершенно не представлял, но после разговора с тестем, отцом Алиссии, понял, что в этом нет ничего сложного. Герой, отличившийся во время событий связанных с Непобедимой Армадой, имея высоких покровителей, мог рассчитывать на успех.

Итак, родовой замок Самбульо, находившийся слишком далеко от столицы, было решено продать, так-как ничего кроме расходов он уже не мог принести молодой семье. Вместо него приобрели небольшое прелестное поместье с красивым парком и домом в стиле итальянских палаццо на берегу живописного пруда.

Всё складывалось неплохо, но оставались ещё свирры, которых дон Мигель решительно отказывался бросать на произвол судьбы. Гений Ольфа сыграл роль и в этом вопросе.

Селиться близ Мадрида свиррам смысла не было. Оставаться на месте, занимаясь крестьянским трудом, тем более. (Они бы просто выродились в разбойников, так-как конкурировать с местным населением, изначально приросшим к земле, просто не вышло бы.) Оставалось одно — переселить маленький воинственный народец туда, где он мог бы вариться в своём котле, сохраняя традиции, а если контактировать, то только со свободными людьми, не попадая в поле зрения сил способных поработить его или уничтожить.

Это непростое дело было решено поручить Магдалене, Гансу и… Ольфу. Для Магдалены было сюрпризом, что Ольф вдруг оставил заботу о молодой чете Самбульо и переключился на устройство жизни их вассалов. Но Ольф в приватной беседе сказал ей, что сделал для них всё что мог и дальше его присутствие только всё испортит, как навязчивое внимание тёщи портит жизнь юным супругам. Дон Мигель взрослый мужчина, к тому же воин, прошедший огни и воды, повидавший такое, что довелось пережить не каждому искателю приключений. Донья Алиссия красавица и умница, которой не нужны больше няньки. Эти двое могут сами позаботиться о себе и преуспеть, тем пуще, если им не мешать. Что же касается свирров, то каковы бы они ни были, потеряв покровительство сеньора, они сейчас подобны детям, которых требуется и устроить, и наставить...

Вот тогда-то она и прижала его в одной из ниш замка, не перешедшего ещё в чужие руки! Прижала и задала вопрос, который давно вертелся у неё на языке — «Кто ты?»

...........................................................................................

Ольф поднялся из трюма, держа Грейс на руках, но после первого же шага на палубу девочка как обезьянка забралась ему на плечи и уселась, обхватив голыми ножками могучую шею.

— Да, Огонёк, взгляни сам, а то я боюсь, что мне мерещится!

Рыжий великан всмотрелся в океан, куда показывала Магдалена, и лицо его стало серьёзным.

— Надо сказать капитану, — изрёк он после недолгого разглядывания волн. — Похоже, это, то самое течение, которое втянуло нас в «поророку» на Амазонке. Правда, тогда был шторм, но всё равно не будем рисковать.

— И ты не хочешь побыстрее попасть в гости к Чига Шанки? — сузив глаза, спросила Магдалена.

— А тебе так не терпится с ним встретиться? — ответил Огнеплюй вопросом на вопрос.

— Откровенно говоря — да! — призналась воительница. — Он лучший мужчина из всех, что были у меня до и после того безумного похода. А ещё, я хочу показать ему Грейс. Если отбросить чисто девичье, то это вылитый папочка!

— Согласен, — подтвердил великан, потеревшись щекой о ножку девочки. — Но, поверь, от тебя в ней тоже очень много. А черты Анхе, вашей прародительницы ничем не скрыть. Эх, мне ведь тоже хочется повидать старых знакомых, пусть они меня и не узнают. Интересно, знаешь ли, как там дела у Ночной Выдры и Серебряной Куницы? А уж тем более интересно, кого Куница родила дону Мигелю?.. Но сейчас нам туда нельзя — эта посудина, хоть и больше «Анхелики», но сделана не так крепко. Она может не выдержать удар «поророки», а испанских лоций у нас нет. К тому же открывать путь к городу Чига Шанки всем, кто не имеет отношения к делу...

— Ясно! Тогда пойди, скажи капитану, что впереди течение, которое может вынести нас на рифы, и если мы не хотим разбиться к вечеру, то следует взять севернее, пока шхуна может ещё сопротивляться.

— Я это сделаю! — воскликнула вдруг Грейс, скатилась с шеи своего верного «скакуна» и припустила в сторону капитанской каюты.

— Не сказала бы она лишнего! — забеспокоилась Магдалена.

— Не волнуйся, — заверил её Огнеплюй, — мы не раз обсуждали с ней, что можно говорить чужим людям, а что нельзя. Я сейчас пойду и растолкую кэпу что к чему.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но в последний момент передумал и вдруг обнял Магдалену, притянул к себе и погладил по голове, как маленькую девочку.

— Не расстраивайся! — заверил хранитель рода одну из носительниц частичек своей принцессы. — Когда обоснуемся, я первым делом найду способ устроить следующую встречу «Царицы амазонок» и Великого вождя Колебателя земли и любимца Неба. Теперь прибавляют к прежнему титулу ещё что-нибудь вроде — «Дочь которого покорила мокеле мбембе!»

— Это было бы прекрасно! — улыбаясь сквозь слезы, сказала Магдалена. — Только боюсь, что я к тому времени буду совсем старенькая.

— Ты никогда не постареешь! — загадочно ответил ей Огнеплюй, взглянув в ту сторону, куда убежала Грейс.