Глава 50. Её, а не их имя

Анджелика думала, что Запретный лес будет переполнен чудовищами, как заросли кустов птицами. Но ничего подобного здесь не было. Во время всего пути к юго-восточному краю этого массива, они наткнулись всего на одного монстра под названием — «шипан».

Шипан представлял собой растение безобидное на вид, но странно не вписывающееся в здешнюю природу. Выглядел шипан, как невысокая пальма с очень толстым, в два обхвата, если мерить драсиными руками, стволом.

О существовании этого ботанического хищника Фиг и Бык знали лишь понаслышке, а потому, путешественники едва не попались, вдруг почувствовав дивный аромат, исходящий от ярко-жёлтых плодов, напоминающих сливы, но размером с крупный грейпфрут. Плоды эти располагались в соблазнительной доступности, у основания пальмовых листьев, растущих из верхушки ствола. Даже девушки могли бы дотянуться до них, встав на цыпочки, а мужчинам совсем не стоило труда снять это соблазнительное чудо.

— Стойте! — вдруг закричала Берёзка, когда путешественники раздвинули кусты и собрались выйти на поляну, где рос шипан. — Там… оленья смерть!..

Все переглянулись.

— Оленья? — спросил капитан Барбарус. — А мы-то здесь причём?

Из всех присутствующих он больше всего раздувал ноздри, поводя носом, в сторону ароматных плодов, и даже притоптывал от нетерпения.

— Всё дело в питательном рационе этого, м-м, существа, — вступил в разговор Фиг, который сообразил, что именно им встретилось почти на самом выходе из леса. — Самым лакомым блюдом этого псевдо растения, (на самом деле у него двойственная природа), являются парнокопытные. Поскольку в этом лесу их, по большей части представляют именно олени, то это чудище получило прозвище — «оленья смерть», в то время как её официальное название — «шипанус плотоядус». На самом деле этому обжоре решительно всё равно кого жрать. Коз от оленей шипан совершенно не отличает. Поэтому, сеньор капитан, я бы на вашем месте даже не ставил копыто на эту поляну. Бык, тебя это тоже касается!

— Вся беда в том, — продолжал свои объяснения Фиг, — что для коз, оленей, быков, а также прочих млекопитающих, плоды этого растения крайне привлекательны. Поэтому, несмотря на то, что местная живность давно уже привыкла обходить шипанов стороной, время от времени находится тот, кто, либо слишком глуп, либо чрезмерно смел, а потому попытки добраться до угощения всё же происходят. Это неизбежно заканчивается трагично, да вот — взгляните сами!

Все посмотрели туда, куда указывал их учёный лектор, и увидели белеющие тут и там кости, почти скрытые травой. Судя по тому, что нигде не было видно полусъеденных тушь, шипан давно не получал живую подкормку. Видимо плоть, способная бегать, не была для него необходима. Скорее она являлась лакомством для хищного растения, также как для всех остальных лакомством были его плоды.

— В былые века, — говорил разошедшийся Фиг, — у герцогов Менских считалось признаком особой доблести добыть несколько таких плодов для дамы своего сердца.

— Ага, теперь я вспомнил! — воскликнул Бык. — Козаура категорически запретило это Мену.

— Он ей, что пообещал такой подарок? — поинтересовалась Анджелика.

— Нет, не успел, — ответил Бык. — Она опередила его и завела разговор первой. Дело в том, что когда-то на это опасное дело решались не только герцоги Менские, но и другие местные сорвиголовы рыцарского толка. В легендах о Рогелло Бодакуле говорится, что он приносил эти плоды своим возлюбленным не менее пяти раз. А ведь даже одного раза хватило бы, чтобы снискать славу отчаянного храбреца!

— Неужели это настолько опасно? — спросил Драся, внимательно рассматривавший поляну и сам шипан, словно что-то прикидывал.

— Не просто опасно, — внушительно заявил Фиг, разгадавший его намерения, — а совершенно невыполнимо для любого из нас, по крайней мере, без специального снаряжения. Дело в том, что рыцари Козляндии приближались к этому чудовищу только в тяжёлых турнирных доспехах. Понимаешь? В таких доспехах, в которых нельзя воевать из-за их тяжести. Эта защита включала даже стальные башмаки, в то время как боевые более лёгкие доспехи обуви не предусматривали. И всё равно, время от времени, кто-нибудь из храбрецов погибал. Дело в том, что шипан потому так и называется, что поражает свою жертву тонкими иглами-стрекалами, густыми, как у морского ежа. Каждый из таких шипов представляет собой полую трубочку с парализующим ядом. Эти шипы также являются частью пищеварительной системы этого существа, а яд играет роль желудочного сока. Так что имей в виду — если ты захочешь попробовать добыть здесь сливу-другую, то не только погибнешь, а лишишь нас возможности предать твоё тело земле. Придётся стоять и смотреть, как шипан тебя переваривает!

Драся почувствовал, как пальцы Анджелики впиваются в его руку. Девушка боялась, что его желание сделать для неё что-нибудь приятное или героическое пересилит соображения благоразумия и здравого смысла.

— Не беспокойся! — сказал он, приобняв её за плечи. — Я не хочу, чтобы ты видела, как меня переваривают...

— Я сделаю это! — вдруг воскликнула Берёзка, и раньше, чем кто-то успел её остановить, сбросила вои ковровые сапожки и побежала через поляну.

Друзьям пришлось всем вместе навалиться на капитана Барбаруса и Фоллиану, рванувшихся вслед за возлюбленной. Остановить их было непросто — девушка-библиотекарь успела даже зажечь свою страшную искру между пальцев, увидев, что дриада уже срывает с шипана волшебные фрукты.

Все замерли, не расцепив сдерживающих объятий. Тем временем, Берёзка набрала целый подол самых спелых «слив» и повернула обратно.

«Вжжух!»

За спиной девушки ствол шипана оброс иглами полуметровой длины, и дерево действительно стало походить на морского ежа.

«Вж-ж-ш-ша!»

Волна таких же, только более длинных шипов, вспухла, вырастая из земли у ствола, и побежала вслед за дриадой, выстреливая со скоростью и силой сжатой пружины. Теперь уже все друзья бросились Берёзке на выручку, и последние три шага девушка пролетела воздетая в воздух сразу несколькими парами рук!

За пределы поляны шипы не заходили. По-видимому, на этой границе заканчивались корни хищного растения. Вся компания дружно полетела с ног, продолжая держать на руках изумлённую Берёзку. Ошарашенная дриада круглыми глазами посмотрела в сторону оскалившейся смерти и произнесла сдавленным голосом:

— Он… признал меня человеком!..

— Это потому что ты человек, детка! — назидательно сказал Фиг. — Человек снаружи и изнутри. Удивительно не то, что шипан признал тебя человеком, а то, что он не сразу это сделал. Несомненно, в тебе осталось ещё немало, э-э, берёзового, но пожалуйста, больше так не рискуй!

Упрекать дриаду никто не стал. Если урок получен и усвоен, то нет никакой необходимости в назидательных речах. Если же нет, то менторские наставления тем более врядли помогут. Скорее наоборот — вызовут протест и подтолкнут следующий необдуманный шаг.

Чудом спасшуюся подругу, облобызали, подняли на ноги и почти насильно обули. Теперь ей приходилось терпеть повышенное внимание и заботу от своих любовников и друзей, что впрочем, Берёзку не тяготило, так-как она была действительно озадачена и напугана. Её трофеи, тоже чудом сохранившиеся целыми, решено было съесть вечером, когда предполагалось выйти за пределы Запретного леса.

— Теперь я понимаю, почему Козаура запретила Мену идти ради неё на такое безумство! — сказала Анджелика, оглянувшись в сторону поляны, которая осталась у них за спиной. — Весьма разумное решение.

— Возможно! — со вздохом ответил Фиг. — Но ведь Мен всё-таки добыл несколько этих фруктов намного позже. Правда, сделал он это уже для Дунды. Не всегда следует мешать своему возлюбленному, быть безрассудным! Конечно же, добыча плодов шипана, это большой риск даже в тяжёлых доспехах. Случалось стрекала проникали в неплотно пригнанные сочленения или в забрало, если рыцарь не успевал загородиться щитом. Но храбрецы всё равно шли на подвиг во имя тех, кто был этого достоин. Поэтому, может быть, не стоило быть такой перестраховщицей, ведь за века жизни в этом лесу хозяева Менского замка научились справляться с самыми разными чудовищами. В этом с ними только наш Волк может сравниться, ведь его нора где-то здесь поблизости. А Козаура… Понимаешь, она всегда была мать-командирша, а это не во всех жизненных ситуациях является правильной жизненной позицией!

— Понимаю, — проговорила Анджелика, украдкой бросив взгляд на Драсю. — Но ведь не случай с шипаном их развел, в конце концов?

— Нет, — ответил Фиг, улыбнувшись. — Это случилось намного позже. Были у них счастливые годы. Оба радовались своим детям. Оба искренне любили друг друга, но… Вышло так, что они стали подолгу проводить время врозь, вдали друг от друга. Это получалось из-за беспокойной натуры нашей Козы. То у неё какие-то дела у тура на рогах, то особое правительственное задание, то ещё что-нибудь, что заставляет всё бросить и мчаться неведомо куда. И далеко не всегда они могли отправиться в эти приключения вместе. Это меня она почти всегда брала с собой. Догадываешься, почему?

— Потому, что нет надёжней друга, бдительнее сторожа и разговорчивее собеседника, чем Фи, — проговорила Анджелика, озорно взглянув на того, кого знала не только в этой, но и в альтернативной жизни.

Фиг несколько секунд хлопал глазами, а потом расплылся в улыбке и прослезился.

— Спасибо, Ан! — сказал он с чувством. — Не будет преувеличением сказать, что таких девушек, как ты и Коза, мне приходится встречать не каждую эру… Так вот! Что касается Козауры и Мена, то их брак дал трещину, когда Коза стала появляться дома раз в полгода, а то и реже. Да и то, останавливалась на недельку или даже меньше. Какая же это семейная жизнь?

— И тогда Мен сошёлся с Дундой?

— Да. Но его за это никто не осудил, в том числе и сама Козаура. Видишь ли, она ведь тоже небезгрешна и никогда не скрывала этого!

— Ясно!

— Только не пойми неправильно, — продолжил Фиг, подбирая слова. — Их развели не связи на стороне. Такое у коз, видишь ли, изначально за большой грех не считается. Решающим фактором была разлука. Вот почему, принцесса, я восхищаюсь твоим консортом, которого рад называть другом!

— Ну, ты меня вогнал в краску! — рассмеялся Драся.

— И нечего тут смущаться! — вмешался в разговор Бык. — Я, то же самое могу сказать — этот парень и во сне твоё имя бормотал, и в драке выкрикивал, и в бреду повторял, когда из него пули доставали.

Анджелика вдруг прижалась к Драсе, словно боялась, что его у неё отберут прямо сейчас. Ей вдруг припомнились его признания о том, что он имел знакомства и связи во время их разлуки. Возможно, какое-то время назад, это плохо повлияло бы на её мнение о нём. Возможно, она бы обиделась и даже порвала бы с ним, будь она прежней… Но теперь она была совсем другой Анджеликой. Теперь она действительно чувствовала себя принцессой своего дракона, и такая мелочь, как его встречи с девушками за семь лет их разлуки, не могла сбить её с толку. Какое же отношение эта физиология может иметь к любви?! Это её имя, а не их Драся повторял и во сне, и в битве, и под ножом хирурга. Нет, теперь ничто не помешает их любви, потому что она его больше никуда не отпустит!