Глава 19. Цель прогресса

Последняя линия обороны была сломлена, вражеский слон съел пешку и замер, молча угрожая королю, который и так находился под прицелом двух ладей. Шах и мат.

Падре Микаэль улыбнулся и поднял обе ладони в знак того, что признаёт поражение.

— Вы опять проиграли мне! — с удивлением воскликнул синьор Альд и испытывающе взглянул на своего партнёра сквозь очки-половинки. — Это непостижимо! Как вам удаётся сначала уверенно теснить противника, а потом сдавать позиции одну за другой, словно вы устаёте обороняться?

— Возможно, это так и есть, друг мой! — ответил странствующий священник. — Мне доставляет огромное удовольствие играть с вами, но перспектива выигрыша остаётся непривлекательной. Гораздо интереснее любоваться на то упорство, с которым вы идёте к своей цели и на мастерство, с которым добиваетесь победы.

— Давайте лучше сыграем в кости! — предложил издатель, который был не в силах до конца понять философию своего гостя. — Я знаю, что вы не способны хитрить и шельмовать, а значит, мы полностью можем положиться на волю Фортуны.

Воля Фортуны была такова, что падре Микаэль выиграл у него пятнадцать раз подряд.

— Это похоже на жизнь, — задумчиво проговорил хозяин типографии. — Бог одаряет человека своей милостью, но последний не принимает этого дара, желая сам пройти весь путь, как бы тернист он ни был. Так дитя, едва научившись стоять, рвётся прочь с материнских рук, желая дать работу неуклюжим своим ножкам, несмотря на то, что неспособно ещё и двух шагов пройти без падения.

— Воистину так, друг мой! — улыбнулся падре Микаэль. — Но именно потому, что младенец стремится ходить, невзирая на падения и ушибы, он, в конце концов, ходить научается. И не только ходить, но и бегать и танцевать тоже!

— Вы поэтому проигрываете мне в шахматы? Хотите научиться этой игре, чтобы быть в ней искусным "танцором"?

— Говоря по чести, я это делаю бессознательно, — пожал плечами священник. — Наверное, я способен одержать победу, если перестану задумываться над игрой. Но тогда она потеряет для меня интерес.

— Всё-таки вы потрясающий человек, падре Микаэль! — воскликнул синьор Альд, собирая кости. — Давайте-ка лучше выпьем вина, и вы расскажете мне ещё что-нибудь о мирах, в которых побывали. Мне, конечно, интересны механизированные повозки и беспламенные светочи, но расскажите мне лучше о книгах. По крайней мере, в них я кое-что понимаю, а потому мне всегда любопытно, каковы они в тех местах, где мне самому не суждено побывать.

Падре Микаэль гостил у преуспевающего венецианского издателя уже четыре недели, и за это время они успели так подружиться, как будто знали друг друга всю жизнь. Альд очень любил слушать рассказы странствующего священника о его жизни и приключениях, а тот, скрепя сердце, пользовался покровительством уважаемого человека, понимая, что он рискует, укрывая у себя подозрительного путешественника, в сторону которого уже косо посматривает инквизиция.

Странного священника выловил в венецианской лагуне таможенный шлюп. Перед этим прошла буря, и не было ничего удивительного в том, что в море оказался человек, который не мог быть никем иным, кроме как пассажиром с потерпевшего крушение корабля.

То, что это было духовное лицо, тоже никого не удивило. Почему бы испанскому священнослужителю не посетить благословенный итальянский берег, где находится сердце католической Церкви? Возможно, у него здесь есть какое-то дело или он выполняет поручение.

Вот здесь и всплыла первая неприятная деталь — спасённый никак не мог вспомнить, что за нужда привела его в Венецию. Не помнил он также, что это был за корабль, на котором он прибыл сюда, и откуда это судно отправилось в плавание. Такое поведение так же не было новостью — выжившие после крушения нередко страдали провалами в памяти, но этот священник пострадал больше других. Фактически он мог назвать лишь только своё имя.

Другой бедой было полное отсутствие денег в его карманах. Венеция — морская республика, и среди местных обычаев было заботиться о тех, кого постигла неудача в море. Потерпевшие получали еду и кров, а также медицинскую и духовную помощь. Но это не значило, что республика готова была кормить их за свой счёт всю оставшуюся жизнь.

Духовная власть не оставила бы одного из своих сыновей на произвол судьбы. Микаэль, конечно, не мог бы рассчитывать здесь получить даже самый захудалый приход, но место в одном из монастырей для него нашлось бы. Правда, отцы-инквизиторы поморщились, когда узнали, что тот, кто призван нести людям Слово Божье, не может даже назвать орден, к которому принадлежит. Такой, с позволения сказать, служитель Господа, запросто мог оказаться еретиком, хоть прямых доказательств тому не было.

По счастливой случайности кто-то спросил падре Микаэля, не знает ли он кого-нибудь в Венеции. Священник, немного пришедший к тому времени в себя, задумался и вдруг назвал имя издателя Альда, уважаемого и преуспевающего гражданина города посреди моря. Правда, откуда он знал имя этого человека и был ли вообще с ним как-то связан, так и осталось невыясненным.

Что же касается самого Альда, то он видел этого священника впервые, но всё же взял его под своё покровительство, с одной стороны из христианского милосердия, а с другой из присущего ему любопытства, так-как в тайне надеялся, что падре Микаэль принадлежит к числу несогласных с политикой официальной власти Испании и вынужденных покинуть пределы родины, чтобы остаться в живых. В таком случае он мог бы рассказать много интересного, чего нельзя было узнать, слушая городские сплетни или обычные рассказы негоциантов. Но то, что поведал своему благодетелю и покровителю священник, который оказывается, никогда не терял память, превзошло все ожидания любопытного книготорговца и издателя!

Учение о множественности миров было не ново, имело свою логику и представлялось вполне возможным человеку здравомыслящему. Однако именно оно подвергалось самым яростным нападкам и преследованию со стороны Святой Инквизиции, занимая третье место среди течений враждебных Римско-католической Церкви. (Первое место в этом списке занимали конфессии не признающие Святого папского престола, второе — откровенные язычники и дьволопоклонники.)

Теперь падре Микаэль был не просто гостем, но бесценным источником информации для любопытного издателя. Конечно, Альд рисковал, взяв на себя такую ответственность, но искушение было слишком велико. Странствующего священника удивляло одно — почему этот любознательный человек верит ему настолько безоговорочно? Когда же он как-то задал ему этот вопрос напрямую, то получил ответ, заставивший его призадуматься:

— Ваши рассказы, падре Микаэль, — говорил хозяин роскошного дома и преуспевающей типографии, — не похожи ни на что другое, что я слышал до сих пор. Обычно, когда человек сочиняет какую-нибудь ложь, он пользуется готовыми враками, придуманными кем-то раньше. Как ни странно, именно лгуны проявляют наибольшую убогость фантазии и довольствуются тем, что воруют идеи друг у друга. Поэтому их совершенно несложно изобличить. Я ведь постоянно слушаю рассказы путешественников и просто купцов, которых рок посредством злой стихии заносит в неведомые земли. Так вот, когда начинается очередная ерунда о берегах из золотого песка, серебряных скалах и реках наполненных вином вместо воды, когда я слышу о левиафанах, глотающих корабли и гигантских спрутах, похищающих моряков с палубы, или когда очередной болтун пытается накормить меня историей о встрече с псоглавцами в надежде, что я оплачу его выпивку, тогда я говорю всем этим людям, что всё это я уже слышал вчера, что никогда не поверю, что человек, побывавший на берегу с золотым песком не догадался положить горсть себе в карман, что людям добывающим китов, вполне под силу загарпунить также левиафана, а что касается псоглавцев, то дюжим морякам ничего не стоит отловить несколько штук и привезти сюда, хотя бы для того чтобы обеспечить себя куском хлеба до конца дней, показывая это чудо на ярмарках. Все эти рассказы откровенная ложь, именно потому, что они так похожи при полной своей бездарности. Ваши же повествования выходят за рамки традиционных человеческих выдумок. Поэтому я вам верю, падре Микаэль. А ещё, потому что за это время я узнал вас достаточно близко и могу с уверенностью сказать, что вы не лжец!

Альд был проницателен, образован, умён и прогрессивен. Один из первых в Европе он начал печатать удобные небольшие томики, взамен окованных металлом неподъёмных фолиантов. Рассказать ему о книгах просвещённого времени, это означало поведать изобретателю о его собственном изобретении. Но падре Микаэль нашёл, что рассказать.

— Самым главным достижением производства книг в том мире, где я пребывал долгое время, — говорил странствующий священник, — является возможность их быстрого переиздания и производства в огромном количестве. В связи с этим книги делаются более дешёвыми и менее долговечными, чем те, которые производите вы, синьор Альд. Это также позволило открыть массово доступные библиотеки, обладающие внушительными фондами. Правда, эта доступность вызывает подчас варварское обращение с книгами, но зато люди научились ценить, прежде всего, их содержание, а не воспринимать книгу, как ценный предмет роскоши.

— Наверное, этот мир изобилует учёными и людьми просвещёнными, раз в нём все обучены грамоте, а книжные сокровища настолько доступны? — спросил издатель.

— Увы, но это не так! — вздохнул падре Микаэль. — Там творится то же что и здесь — люди заняты кто обогащением, кто выживанием, кто властвованием за счёт унижения ближнего своего.

— Выходит человек, по сути, не меняется, независимо от того, на какой стадии прогресса он стоит?

— Приходится признать, что это так. Прогресс мира, о котором я говорю, несравнимо более высок, чем тот, что был там, где я родился. Но поведение людей из обоих миров удивительно схоже.

— Неужели нет никаких отличий?

— Есть. Например, мыслители мира с высоким уровнем прогресса, всё больше задумываются об исключительной ценности человеческой жизни и всячески продвигают свои идеи в политику государственного управления. И это им часто удаётся.

— Неужели в том мире достигнута мечта о создании царства добра и справедливости?

— Нет, наоборот — там воюют оружием чудовищной разрушительной силы. От стрелкового, с помощью которого один человек способен в считанные секунды уничтожить несколько десятков воинов, до сверхмощного, убивающего одним ударом целую армию и разрушающего вражеский город или крепость до фундамента.

Альд помолчал.

— Зачем же тогда прогресс? — спросил он.

— Цель прогресса до конца не определена, — задумчиво ответил падре Микаэль. — Обычное же объяснение таково, что он делает жизнь людей удобнее, служит на благо человечеству, обеспечивая его всем необходимым. Например, прогресс в ремёслах делает нужные людям вещи более дешёвыми и доступными. Прогресс в крестьянском труде позволяет произвести достаточно продуктов, чтобы победить голод. Прогресс в медицине помогает справиться с такими болезнями, которые многие века считались неизлечимыми.

— И?

— Рост населения периодически сводит усилия прогресса на нет. Сытая обеспеченная жизнь приводит к увеличению количества народа и в какой-то момент продуктов и товаров начинает на всех не хватать. Что же до медицины, то на смену старым болезням приходят новые. Но прогресс не останавливается, и его развитие покрывает нужды человечества на некоторое время.

— Это похоже на бессмысленное хождение по кругу, — хмуро сказал Альд.

— Скорее, это движение по спирали, — возразил падре Микаэль. — Но вы правы, здесь есть определённая тенденция к повторению.

— Так неужели нет никакого выхода?

— Это промысел Божий! — развёл руками священник. — Нам ли, смертным, пытаться постигнуть то, что он предназначил детям своим? Но облегчить свою участь в пути мы всё же способны.

— И как же это сделать?

— В пределах Земли уже кое-что делается, — уверенно сказал падре Микаэль. — Открытие Нового Света серьёзный шаг к освоению новых земель для расселения человечества. Но этого недостаточно. Люди просто заполнят пустующие земли, плотно заселят их и все проблемы вернутся, только в новом качестве и многократно увеличенном объёме. Но этот путь всё же наиболее правилен, только идти по нему надо в несколько ином направлении.

— Объясните!

— Я имею в виду заселение человечеством многочисленных пустующих миров, коих множество вокруг нас. Сейчас людям пути туда закрыты, но я хочу найти способ их открыть. Не стихийно, как рассказывал вам, и ни в коем случае не случайно, а после тщательной разведки и анализа каждого пригодного для жизни мира. А после его освоения создать переходы из мира в мир. Сделать их такими же естественными и простыми, как ваш выход из гостиной в спальню или в сад.

— Но ведь люди также заполнят эти миры?

— Несомненно. Но для этого им понадобятся миллионы лет. Пусть себе заполняют! За это время Господь благословит ещё кого-нибудь, и этот человек найдёт новый выход.

— Но есть ли в тех мирах Бог?

— В тех, где мне удалось побывать, Он, несомненно, присутствовал, — с уверенностью сказал падре Микаэль. — У меня нет никаких причин подозревать, что существуют миры, где его бы не было. Он вездесущ и всеобъемлющ, и мы можем рассчитывать на его покровительство в равной степени здесь и в самой невероятной из вселенных.

— Видимо вам понадобится поддержка? — проговорил Альд после некоторого молчания. — Простите, что предлагаю деньги… Только не подумайте, что хочу вас обидеть...

— О, благодарю вас, мой дорогой друг! — улыбнулся падре Микаэль. — Я с радостью приму посильную помощь и надеюсь, что смогу отблагодарить вас в будущем. Мой план таков — переселиться в одну из северных стран Европы, чтобы начать работать подальше от внимания Святой Инквизиции. А там с Божьей помощью...

— Думаете поселиться среди еретиков?

— Вообще-то, нет. Я хотел бы жить в окружении добрых католиков, несмотря на то, что с некоторых пор терпимо отношусь к тому, что мать наша Церковь называет ересью, а следовало бы называть соисканием истины. Однако мне придётся сложить с себя духовный сан и принять новое имя. Но я не хотел бы удаляться от людей в какую-нибудь пустыню. Накопленные знания и опыт нельзя хоронить вместе с собой ни в отшельнической хижине, ни в монашеской келье. Короче говоря, я намерен попытать счастья в качестве университетского профессора, например, в Кракове. Там же у меня будет достаточно возможностей для моих исследований. А вот опубликовать результаты я намерен с помощью еретиков, так-как они люди более демократичные, чем мы — католики. Иными словами, я надеюсь на издательства Голландии, и здесь мне очень кстати была бы ваша рекомендация и консультация.

— Вы получите и то, и другое! — воскликнул Альд, подавая падре Микаэлю руку. — Счастливая судьба занесла вас в Венецию. Конечно, здесь тоже не всё гладко, но это страна больших возможностей и здесь многое можно достать за деньги. О расходах не беспокойтесь, я оформлю их, как вклад в долгосрочный проект, рассчитанный на прибыль в отдалённой перспективе. Но вы должны пообещать мне одну вещь, падре Микаэль.

— Какую, друг мой?

— Право на переиздание ваших трудов, после того, как они выйдут в Голландии. Эх, хотел бы я потребовать у вас исключительное право на первое издание, но думаю, что ваше намерение передать это дело в руки еретиков, справедливо. Церковь задержит любое начинание. Увы, но святые отцы предпочитают топтаться на месте, отдавая в науках пальму первенства еретикам и язычникам. Это потом придёт осознание того, что мы безнадёжно отстаём, а те, кого мы презирали, ушли далеко вперёд. Но даже тогда в своих ошибках врядли кто-нибудь признается.