ГЛАВА XVII

ГЛАВА XVII

Солнце согревало своим теплом территорию племени Уму, разгоняя дремотную лень кроманьонцев. Ночь прошла без особых происшествий, если не считать двух пропавших неизвестно куда псов. Мувати предположил, что здесь не обошлось без вутов, и большая часть племени его поддержала. Лютые зимние морозы отступали. Весенние силы, наконец-то, брали верх, выгоняя обитателей долины из своих жилищ на свежий воздух. День стал длиннее, а значит можно не спешить. Собачий лай смешался с детским криком, дополняя привычную атмосферу, царившую на стоянке древних людей. Весна вступала в сои права.

Прошло несколько недель, после того как Кагай Рваное ухо спас детей из цепких волчьих лап. Мирт с Тунайем, стараниями Мувати, очень быстро шли на поправку. Старый шаман был благодарен кочевнику за спасение внучки. Поступок кисару настолько растрогал сердце старого Мувати, что кроманьонец согласился забыть прошлые обиды. Однако не все оценили подвиг друзей по достоинству. Амак авторитет, которого серьезно пошатнулся, постоянно искал способ, чтобы насолить Тунайю с фухом. Камот стал поводом для постоянного беспокойства. Отношения кроманьонца с Калати в конец разладились. Всё чаще её видели в компании с мальчишками или кисару. Юноша затаил злобу и пообещал матери-шуцу при первом же удобном случае отомстить ненавистной троице. Несколько дней подряд воин выслеживал саблезубую кошку и когда обнаружил её логово, решил воплотить, наконец, свой план мести.

— Чего расселись не дороге? — злобно прошипел Амак, толкнув Тунайя коленом в спину. Дети разместились рядом с тропинкой, ведущей к озеру Мо.

— Что такого, кому мы помешали? Трудно обойти?

Мука вскочил, подтягивая штанишки за кожаный пояс. После возвращения, он ещё больше стал гордиться дружбой с Тунайем и Гу, поэтому при каждом удобном случае демонстрировал им свою преданность. Прежние обиды прошли и казались сном, особенно после того как вождь лично всем четверым вручил по настоящему охотничьему ножу за спасение крошки Му. Мальчик быстро заморгал, подумав, что на этот раз видимо, погорячился, но отступать было поздно — вызов брошен.

Амак улыбнулся про себя — наживка проглочена, все складывалось, как нельзя лучше, осталось только подсечь и рыбка у него в руках. Кроманьонец резко развернулся на месте, подошел, покачиваясь к взъерошенному мальчишке, и схватив за ухо, больно дёрнул вниз. Мука закричал.

— Амак!

— Тебя кто спрашивал, ушастый? Надо будет и ещё раз пройду. Давно я что-то не упражнялся. Побудешь сегодня для меня яской?

Кроманьонец дотронулся до висевшего за спиной копья.

— Отпусти его, Амак! Яска себе ищи в лесу, — Тунай решил не затягивать перебранку и сразу выхвати нож, — топай, куда шел.

Противник улыбнулся — всё шло по плану. Не обращая внимания на слова мальчика, он ещё сильней оттянул и без того большое ухо маленького камота. На глаза Муки выступили крупные слёзы. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не разреветься от боли и обиды. Какое унижение, приходиться переживать на глазах у соплеменников, после триумфа Тунайя?

— Думаешь, смог отбиться от ухты и стал воином, гадёныш? Убери зуб на место и давай поговорим как взрослые камоты. Если, конечно, не хочешь чтобы я загнал его тебе в зад! Чего уставился, два раза повторять не собираюсь?

Тунай понимал, что верзила не шутит. У Амака красовался на поясе отличный нож, обращаться с которым он мог не хуже вождя. Это знал каждый воин племени. Поэтому вряд ли получится выстоять против него даже один круг. Кроманьонец не раз бил своих сверстников и даже выходил в круг против взрослых камотов племени. А на что надеяться ему?

— Отпусти!

Амак с силой оттолкнул покрасневшего Муку. Обида душила кроманьонца. Он попятился назад, споткнулся о кочку и упал в лужу, весь вымазавшись в грязи. Тихо всхлипывая, кроманьонец отполз в сторону, стараясь не смотреть на друзей.

— Давай, говори.

— Я не стану больше трогать твоего дружка, если увижу, что передо мной настоящие воины, а не никчемные хлюпики подтирающие плевки за Мувати. Докажешь, что настоящий камот, клянусь матерью-шуцу не подойду ни к тебе, ни к этому ушастому погонщику яска.

Тунай знал, что доверять Амаку опасно, но отступать слишком поздно. Кроманьонец раструбит на всю долину, что они с Мукой законченные трусы, схватка с вутами выдумка, а волка добила старость. Мальчик живо представил, как Амак будет хорохориться перед Калати, расхваливая свою доблесть, а заодно и смекалку. Раздуваться, расписывая, с какими никчёмными воинами она по глупости связалась. Да, что в принципе, может придумать этот тупоголовый?!

— Хорошо! Говори.

— Тунай! Тунай, может не стоит? — заволновался Мука, поднимаясь из грязной лужи. Вытирая лицо рукавом, он испуганными глазами смотрел на товарища. Мальчик натерпелся достаточно, не раз получал от Амака и на собственной шкуре ощутил, насколько хитёр кроманьонец. Вспомнить только последний случай на озере Мо, когда по прихоти Амака и доверчивости Муки, последнему пришлось таскать воду из одной проруби в другую, в надежде выиграть спор. Амак никогда не проигрывал.

— Говори, Амак. Если действительно то, что ты предлагаешь достойно воина племени Уму, я соглашусь.

Юноша лукаво улыбнулся, посмотрел на Муку и пригрозил мальчишке кулаком.

— Только влезь, поганец, вмиг выбью глаз! Понял?

Мука сделал шаг назад. Нахмурился и стал внимательно слушать вместе с Тунайем, что на этот раз задумал губастый верзила.

— Так вот, я считаю: не нужно особой смелости, чтобы справится с ухтой. Это я и сам могу, а вот коснуться рукой хвоста кихойя — дело другое. Тут одной удачей не отделаешься! Ну, как?

Амак выпятил нижнюю челюсть, показывая Муке увесистый кулак. Мальчик прикусил губу. Чего ещё ждать от этого верзилы? Рыжеволосый кроманьонец едва сдержался, чтобы не оскорбить воина. Предстояло бросить вызов самому Гутунду. Тунай слышал о таком, и знал, что среди кроманьонцев авторитет его поднимется чуть ли не до самого Кагая. Обычно камоты проделывали подобное с самцом амаха. Кихой в разы опасней, а значит, ценится подобное безрассудство, будет больше. К тому же мальчишку прельщала перспектива отделаться от камота-переростка — раз и навсегда.

— Ну, а если ты ещё и срежешь клок волос с хвоста кихойя, отдам тебе свой нож.

Амак снял с пояса увесистый клинок и блеснул на солнце тонко отбитым лезвием. Какой кремень! Глаза мальчишки вспыхнули желанием заполучить орудие. Виданное ли дело, в таком возрасте иметь два охотничьих ножа. Калати точно выбросит навсегда Амака из головы. Туда ему и дорога!

— Хорошо.

— Ты чего?! Ты чего? — не выдержал Мука и больно толкнул друга в плечо, — да Кагай с нас шкуру спустит, если только узнает! Шутка ли — кихой! Брось, не слушай его Тунай. Подумаешь, пусть и дальше лезет, когда-нибудь я отвечу, да так, что мало не покажеться.

— А ну! — Амак сделал шаг в сторону мальчишки, но остановился когда увидел в руке Тунайя нож.

— Я сказал своё слово, Амак. Уходи. Как только ото перевалится за Печальную гору, я буду ждать тебя здесь. Договорились?

Амак похвалил себя за сообразительность. Кивнул Тунайю и пошёл своей дорогой, бросив злобный взгляд на Муку.

— Наши тропки ещё пересекутся, ушастый!

Мальчик нервно сглотнул, подтягивая штаны. С кихойем не забалуешь — тут никакая дубина не поможет. Их прошлый следопыт случайно набрёл на голодную самку и пропал. Искали несколько дней и уже решили, что не вернётся, а он пришёл. Кроманьонец принёс в руках содержимое своего кишечника. Ему удалось спрятаться в расщелине между скал, пока кихой терзал его внутренности. Мука вздрогнул, вспомнив, чем закончилась эта история. Тунай выслушал причитания товарища, а затем направился на поиски Гу, который остался помогать Калати по хозяйству. Он запретил Муке говорить друзьям о сговоре с Амаком и о том, что они собирались провернуть на следующий день. Мука остался недоволен, но пообещал держать себя в руках, хотя его так и распирало от желания пожаловаться Калати.

За две недели Мирт успел обжиться среди кроманьонцев. Клетка осталась в прошлом. В племени ящерицу — переростка уважали и относились, как к домашнему питомцу. Правда, время от времени подшучивали над его странной внешностью. Кисару не обижался, а порой и не понимал, что значит тот или иной жест. Изучить язык кроманьонцев у него не получилось. Строение гортани не позволяло повторять даже простейшие слова. Но благодаря стараниям девочки, он очень скоро смог довольно сносно общаться с ними при помощи жестов. Постепенно стража Гутунда стал понимать не только Тунай, но и Мука. Хотя мальчик по-прежнему довольно скептически относился к воину, побаиваясь его внешности. Когда Мирт узнал от мальчишки, что завтра ему придётся опять провести весь день с Калати, то даже не придал этому значения.

С рассветом они запаслись скребками и отправились на чистку шкур.

— А я, было, подумал не придёшь! Больно уж страхом от вас вчера попахивало. — Амак посмотрел на Муку. Мальчик нахмурился, почесал ухо и демонстративно положил руку на пояс, где висел нож. Амак презрительно фыркнул на это.

— Показывай, — коротко сказал Тунай.

Эту ночь он спал очень плохо и не хотел сбивать внутренний настрой перебранкой с тупым соплеменником. Амак, не проронив больше ни слова, повернулся и повел мальчишек по лесной тропе. Снег местами растаял, зазеленела первая травка, но среди елей ещё виднелись серые массы, которые, в некоторых местах, могли пролежать до самого лета. Шли довольно долго, Мука успел изрядно проголодаться и, чтобы как-то заглушить позывы стал мусолить во рту хвостик рыбки. Дойдя до плавника, он обратился за поддержкой к матери-медведице и закинул кости под ближайший куст. Мальчик надеялся, что Амак пошутил и скоро остановится, заявив, что всё это просто проверка и можно возвращаться домой. Но мечты Муки превратились в прах, как только над лесом раздался грозный рык кихойя.

Они взобрались на невысокую гору, с которой открывался шикарный обзор на ближайшую долину. Под массивным выступом располагалось логово саблезубой кошки. Самка с двумя детёнышами, не подозревая о появлении не прошенных гостей, нежилась на солнышке. Все трое ощутили внутри ледяной холод, словно снова, на короткое мгновение, наступила зима. Мука поёжился, посмотрел на товарища. Ещё не поздно повернуть назад. Тунай боролся с желанием признать победу за Амаком и вернуться на стоянку Уму, интуитивно чувствуя подвох. Амак подмигнул Муке.

— Ну, чего напыжились? — зашептал толстыми губами кроманьонец, — Дерзай, великий камот. Племя в моем лице смотрит на тебя.

Амак самодовольно ухмылялся. Кроманьонца забавляла реакция Муки, который то и дело теребил ухо, не отрывая серых глаз от пепельной спины кошки. Тунай решил не затягивать, иначе его не остановит даже возможность опозориться перед Калати и прослыть первым трусом среди воинов племени. Он откинул руку Муки, который попытался задержать друга, и пополз вниз.

Медленно, метр за метром, Тунай приближался к заветной цели. Котята играли с матерью, время от времени всматриваясь вдаль янтарными глазками, словно чувствуя приближение опасности. Их саблезубая мамаша, щурясь от удовольствия, наблюдала за потомством, даже не подозревая, что на неё открыта охота. Кто посмеет нарушить покой саблезубого убийцы? Широко зевнув, она продемонстрировала камотам свою зубастую пасть, от которой у Муки перехватило дыхание. Глупая затея! Напрасно они сюда пришли, ох, и достанется им от Рваного уха!

— Ты куда это, ушастый, собрался?

Амак схватил мальчика за рукав куртки. Мука больно пнул соплеменника по колену, вырвался и отбежал на пару шагов.

— Сиди сам здесь и дожидайся смерти. Я домой! Хватит!

— Из-за тебя, поганец, он там оказался. А ты, тикать?

— Сейчас вот обо всем доложу вождю, а там посмотрим, кто прав!

Камот пригрозил обидчику огромным кулаком. Он ещё разберётся с ним, но позже. Юноша не стал спорить, боясь, что капризный мальчишка привлечёт внимание саблезубой кошки. Амак, на всякий случай, продумал план побега. За бугром у него был спрятан небольшой плот, поэтому рисковать побоялся. Да и желание увидеть последние минуты жизни надоедливого Тунайя было куда сильнее, чем перебранка с трусливым мальчишкой. Кроманьонец махнул рукой на убежавшего Муку и вновь стал наблюдать, как соплеменник, борясь со сторахом, ползёт в лапы к опасному хищнику.

Тунай старался не поднимать головы. Постепенно он осознал, что вся затея была ужасной глупостью, но, к сожалению, уже нельзя ничего изменить. Не получится просто так встать и уйти домой, как это поспешил сделать Мука. Котята зарычали, услышав вой ухты доносившийся с вершины холма. Мальчик кинул взгляд на гору, где в безопасности отсиживался его соперник и почувствовал, как ком обиды подступает к горлу. Вот тебе и заработал авторитет! Вся надежда на Муку. Тунай догадывался, что нервы мальчишки не выдержат и если не вмешается Амак, то друг обязательно побежит за помощью. В нос ударил запах кошки, мальчик поморщился — хищник совсем рядом. Сердце било так, что казалось, вздрагивают горы. С каждым метром все труднее заставлять себя ползти. Какую же глупость они затеяли!

Неожиданно кихой вскочила на все четыре лапы, пригнулась к земле и глухо зарычала. Вот так, да! Сейчас она прекрасно видела и чувствовала глупого кроманьонца, который решил проявить мужество, заигрывая со смертью. Такой нахал ей повстречался впервые. На мгновение открытие остановило хищника, кихой анализировала ситуацию. Не желая подвергать потомство неведомой опасности, она грозно зарычала во всю пасть, отправляя котят в пещеру. Поджав уши, они друг за другом поспешили убраться с глаз матери.

Разорвать сразу или для начала размять немного мышцы погонявшись за жертвой по лесу? Кихой нервно хлестала себя по бокам толстым хвостом, раздумывая над планом дальнейших действий. В то время как Тунай обливался, потом, моля матерь-шуцу о том, чтобы Амак сжалился над ним и помог выпутаться из ситуации. Однако губастый кроманьонец даже не думал вмешиваться. Он решил, что, как только саблезубая кошка накинется на мальчишку, сразу побежит к Аюн. Спустившись по реке, окажется как раз напротив стоянки племени Уму. А там, как ни в чём не бывало, присоединится к камотам, которых Мука отправит спасать неудачника, и то, если наберется смелости рассказать обо всем соплеменникам.

Пока Амак строил догадки, а Тунай молился Гутунду о спасении, Мука бежал не жалея сил. Ему везло, как никогда — навстречу попались Калати с Гу. Они отправились на их поиски, так как ни один, ни другой не явились к обеду. После короткого общения, Мука с Калати побежали за помощью к вождю племени, а кисару бросился на помощь к Тунайю, прихватив с собой гарпун девочки. Мирт бежал в гору, прося Великую Ра-Аам о прощении. Он постепенно привык к мальчишке и начал забывать о своём желании вернуться назад. Сон, в котором Рату предрекал ужасное будущее из-за его возвращения, очень сильно запал в аруту. Поэтому юноша решил пока не спешить и попробовать узнать лучше, этот новый для него неизведанный мир. За пару месяцев спокойной жизни, столкновение с кровожадными вутами позабылось, кисару не спешил покидать племя Уму.

Когда Мирт забрался на гору, то увидел на дальней плите распластанное тело Амака внимательно наблюдавшего, как внизу от саблезубой кошки убегает соплеменник. Ах, ты ж, мерзкое охвостье кута! Как только Тунай направился к скалистому выступу, губастый воин поднялся и побежал на другую сторону горы. Мирт заметил кое-что ещё на горизонте, но из-за спешки не придал этому особого значения. Издав воинственный клич кисару, юноша бросился вниз навстречу слуге Сам-Ру, благо склон оказался не так крут. Он понимал, что шансов выжить у него не много, но медлить нельзя. Самка практически догнала мальчишку. Она остановилась, вглядываясь в силуэт зеленого воина бегущего им наперерез. Тунай не обращая внимания на то, что происходит вокруг, прилагал все усилия, чтобы увеличить разрыв. Саблезубая кошка сорвалась с места и в несколько прыжков оказалась около кроманьонца. Мальчик с разбега наскочил на стену, зацепился рукой за выступ и попробовал подтянуться.

— Амак! Амак, помоги! Амак!!! Где ты?

Кроманьонец улыбнулся, раскидывая ветки, скрывавшие от посторонних небольшой плот на котором он собирался бежать к стоянке. На мольбы соплеменника он не обращал никакого внимания, следовало поторопиться: мало ли что взбредет в голову саблезубому хищнику! Воин поздравил себя с победой и столкнул конструкцию на воду. Раздалось гневное рычание кихойя, Амак испуганно оглянулся и тут же прыгнул на брёвна. Помогая себе длинным шестом, он стал плавно спускаться вниз по течению. Громко смеясь над неудачником, которого покарала матерь-медведица, очень скоро, подгоняемый течением, камот скрылся за поворотом Аюн.

Пальцы мальчишки разжались, он сорвался, приземлившись, как раз перед мордой хищника. Кошка облизнулась, встала так, что лежащий на спине камот оказался между передних лап. Ноздри кошки втягивали сладкий аромат юного тела. Слюна упала на куртку кроманьонца. Тунай взял себя в руки. Что толку просить о помощи — Муки наверняка уже там нет, а Амак никогда не поможет. Губастый верзила сразу знал, чем всё закончится. Мальчик закрыл глаза не в силах выдержать желтый блеск хищных глаз. Иглы страха пронзали юную душу. Хватит! Пора! Сейчас или никогда! Выдохнул и с силой погрузил нож в грудь саблезубой кошки.

Зрачки хищника расширились. Такого поворота она точно не ожидала. Резким взмахом когтистой лапы кихой разорвала куртку мальчишки, сильно расцарапав при этом грудь. Замахнулась, намереваясь отнять у наглеца жизнь. Однако следующий удар нанести не получилось, в лопатку зверя воткнулся гарпун Калати. Боль пронзила позвоночник. Кошка раскрыла пасть и огласила округу громким рычанием. Тунай перевернулся. Воспользовавшись моментом, откатился на сторону. Он заметил сквозь пелену слез, как Гу с разгона запрыгнул на шею кихойя и покатился кубарем под гору вместе с кошкой. Слава Гутунду!

Мирт успел нанести несколько ударов ножом, прежде чем мохнатая лапа наградила его увесистой оплеухой. Кисару отлетел, поднялся. Издал боевой клич племени. Нож остался лежать у стены, поэтому Мирт оказался безоружным перед слугой Сам-Ру. Кошка зарычала, пригнулась и уже готова была совершить последний прыжок. Как вдруг над долиной прозвучал трубный звук, и в её пепельный бок вошло мощное копьё. Хищника качнуло на сторону, но не остановило. Она сделала шаг по направлению к кочевнику, надрывно выдохнула и рухнула на землю. Копьё, прилетевшее следом за первым, прошло чуть ниже уха, выбив из свирепой кошки остатки жизненной силы. Кихой издала утробное урчание, лёжа у ног кисару и замерла навеки. Вот же, охвостье кута! Мирт, тяжело дыша, уставился круглыми глазами на огромную мохнатую гору на спине, которой восседал незнакомый ему воин. Всадник что-то прокричал на языке камотов, а затем занес руку, намереваясь метнуть в Мирта ещё одно копьё. Все, добегался!

«Да хранит мою аруту, Великая Ра-Аам!»