ГЛАВА XXIV

ГЛАВА XXIV

Лёгкий ветерок приподнимал волосы на макушке. По тёмному лбу стекла капля пота. Солнце пекло, как никогда. Дрожь пробежала по телу, застыв на загривке. Тяжело победить соблазн. Тёплый луч прополз по напряжённому лицу мальчика, застыл на кончике конопатого носа, а затем перескочил на ветку. Мука зажал нос, еле сдерживая чих. Если сейчас разбудить Амака, мало ему не покажется. Нужно терпеть! Умереть от недостатка кислорода, но терпеть! Мальчик даже не хотел думать о том, что губастый соплеменник сделает с ним, если поймает. В памяти живо всплыл образ Хануки, которого Амак изувечил так, что Мувати пришлось выхаживать юношу несколько лун подряд. Выждав время, кроманьонец опустил руки и вздохнул полной грудью. Амак по-прежнему мирно похрапывал, не подозревая о коварном замысле соплеменника. Вот будет, что рассказать Тунайю с Калати! Амак, конечно, не кихой, но тоже довольно свиреп.

Мука отогнал назойливую муху от лица. Спешить не стоит, для начала нужно удостовериться. Мало ли, что! Он просунул прутик под веткой и пощекотал ухо юноши. Лицо исказила недовольная гримаса. Спит, мерзавец! Воин отмахнулся, что-то пробурчал, повернулся на бок, но не разомкнул век. Всё нормально. Камот выдохнул. Стук сердца гулко отдавался в ушах. Мальчишка потянулся за ножом Амака. Потёртая кожаная оплётка манила завистливый глаз. Как же он мечтал хотя бы подержать в руке этот образец силы и красоты. Лучше — только у Кагая Рваное ухо, но то Кагай! От волнения в горле пересохло. Слегка прикусив язык, он вытянул нож за рукоять из-под руки здоровяка и впился глазами в поверхность кремния. Да — сила, выкидывать такой жаль конечно!

Мука не раз наблюдал, как Амак ловко орудуя этим ножом, разделывал рыбу и мясо. Ростки зависти толкали маленького кроманьонца на безумные поступки. Рука потянулась к уху, почесала мочку. Можно конечно закинуть нож в Аюн, но как расстаться с такой красотой. Ух, ты! Нет! Глаза заблестели, он облизнулся и принюхался. От рукояти пахло сырой кожей и потом Амака. Воин захрапел, словно старый коцу, сердце кроманьонца остановилось. А, что, если проснётся? Нет он не выбросит нож и не оставит себе — пока.

Мука осторожно выбрался из кустов. Добежал до стоянки и зарыл оружие в маленьком тайнике, где хранил разную мелочь. Костяные иглы, осколок кремния, сушёная ро, зуб маленького кихойя и прочая ребячья ерунда. Мука облизнулся. Теперь с появлением ножа это место стало для него самым ценным. Попросив у матери-медведицы защиты, он, в приподнятом настроении, отправился на поиски Тунайя с Гу. То и дело, подтягивая спадавшие штаны, камот вышагивал мимо стоящих полукругом тамку. Да, большелапая шуцу явно на его стороне! Но рассказывать друзьям пока не стоит. Мало ли что! Сила ножа всё ещё держала мальчишку. Нет, он ни с кем не станет делиться своей добычей. Возможно, когда Амак успокоиться и окончательно смириться с потерей, Мука покажет нож друзьям, но не сейчас. Слишком рано! Мальчик улыбнулся сам себе, посмотрел на солнце. Высоко над головой парил грозный шу. Расправив громадные крылья, стервятник патрулировал территорию. Весело и легко на душе!

Скрюченные пальцы шамана зачерпнули пригоршню белого порошка и осыпали массивную голову медведя. Могучий самец уставился пустыми глазницами на выход из тамку. Густая шерсть покрылась седым пеплом. Мувати тихо завыл, пританцовывая вокруг тотема. От запаха ароматных трав слегка кружилась голова. Старость брала своё. Камот опустился на колени, боясь потерять равновесие. Много лет он таскал за собой эту медвежью голову. К ней обращались кроманьонцы в самые трудные времена, у неё просили защиты и еды в голодные зимы. Великая матерь-шуцу общалась с Мувати и, как правило, редко оставалась глуха к зову племени.

Шаман задумался. Как же давно это было! Он вспомнил как вместе с лучшими воинами племени, ходил за данным трофеем. Мувати медленно, словно в зыбучие пески, провалился в память. Бой был горяч, ох, как горяч! Не один камот попрощался с жизнью. Именно тогда Кагай получил свой первый серьёзный шрам. Кожа со лба застила обзор, но кроманьонец продолжил бой. После были другие и куда серьёзней, но этот первый, запомнился навсегда, запав навечно в душу. Схватка длилась не долго, зато какая это была схватка!

Мувати с теплотой в сердце вспоминал, как они окружили свирепого хищника со всех сторон. Дикие вопли и азарт погони, распалял горячие сердца юношей. Им нужен тотем. От молодого и сильного медведя, как и все они. Какое же это племя, когда нет тотемного оберега. Для этой цели Кагай выследил самого крепкого и сильного шуцу бродившего в тех краях, где они какое-то время проживали. Это был могучий и свирепый зверь. Вождь не ошибся. С тех пор матерь-шуцу никогда больше не подводила их. Мувати выдохнул. Пепел слетел с клыкастой морды и растаял во тьме. Старик приоткрыл зубастую пасть, а затем насыпал немного порошка внутрь. Ешь. Этого добра не жалко.

Шаман поднялся. Пританцовывая надрезал палец и провёл по жёлтым клыкам зверя. Рваное ухо поручил задобрить матерь-медведицу. Дело плохо! Следопыт принёс не лучшую весть, и нужно было срочно заручиться поддержкой духов. По ту сторону Аюн практически не осталось живности. Ушла. Толи угнали вуты. Но зверя нет. А значит, голодающее племя Большой ноги, очевидно, скоро снимется с места стоянки, и переправиться через реку.

Старуха стягивала к себе неандертальцев, со всех сторон, стремительно набирая силу. Они потом разбредутся по долине, но для начала разобьют камотов. Два больших враждующих племени не смогут ужиться вместе. На этот раз кроманьонцам, судя по всему, придётся уступить. Племя Хати с соседями намного сильнее, чем были воины Каюма. Кагаю не выстоять. Вождь предупредил Мувати о том, что в ближайшее время они снимаются со стоянки и уходят на юг. Шаман должен заручиться поддержкой матери-шуцу, попросив защиты и прощения. Да и леса эти стали не столь гостеприимны. Живности едва хватало хищникам, чего уж говорить о кроманьонцах. Так чего ради губить камотов, в конце концов, земли вокруг предостаточно. Одно дело потрепать за холку Каюма, а совсем другое выступить против союза племен вутов, во главе с безумной старухой.

Тако Погонщик знает, где можно пройти через перевал и попасть в долину щедрых лесов. Там больше оленей и мамонтов, нет, пока, вутов. Но до этого места не простой путь. Сложный и долгий. Поэтому защита духов им точно не помешает. Мувати втянул широкими ноздрями дым от жертвенного костра, запрокинул голову и прислушался. Из-за полога тамку, сквозь лёгкое потрескивание костра, пробивались детские голоса. Опять этот ушастый притащился к Тунайю! Вот ходит и ходит, мерзкий мальчишка! От него одни неприятности. То похлёбку разольёт, то шкуры сваляет, а то подпалит мокасины. Да и Тунай с ним — будто сам не свой. Нужно отвадить этого ушастого, раз и навсегда

Кагай сказал готовить Тунайя на место шамана племени. Мувати стареет. Ему всё труднее справляться с обязанностями, а если не ровен час — захворает?! Старый камот и сам всё прекрасно понимал. Пришел его час. На Амака никакой надежды. Парень стал грубым и озлобленным. С таким не сладишь. Шаман вздохнул. Тут с вождём спорить бесполезно. Для некоторых снадобий стало очень сложно искать ингредиенты самому. Да и возраст уже не тот, чтобы лазить по горам и пещерам. Мувати ещё не забыл, как поступил Кута Медвежий клык со старым Сиютой. Вождь скрутил несговорчивого старика и держал над дымом жертвенного костра до тех пор, пока дух Сиюты не покинул тело. Не захотел камот искать себе замену, да по недогляду или сослепу напоил пол племени не тем зельем, перед большой охотой. Нет, у него путь иной. Мувати умнее и не станет испытывать терпение большелапой шуцу. Уйдёт тихо, но правда не сейчас.

Камот подошёл вплотную к пологу тамку и уже собирался выбраться наружу, когда услышал, о чём сговаривались мальчишки и решил повременить. Кроманьонец застыл на месте, как вкопанный. Вот так да!

— Ты не ошибся, Мука? — раздался шёпот Тунайя.

— Да нет, же — я тебе говорю. Стоял точно такой, как наш. Ну, далековато, конечно. Но точно как Гу. Руку отдам кихойю! Ну, может чуток поменьше росточком, а так точь в точь наш Гу. И спрятался, как только я его окрикнул. А вдруг их там, столько, что на всех хватит. Вот веселуха-то!

Мувати прислонился вплотную к пологу. Запах сырой кожи щекотал ноздри. Если не получиться удержать равновесие — он непременно вывалится наружу прямо на стоявших у тамку мальчишек. Но старик не думал об этом, весь, с пяток до кончика седых волос на голове, превратившись в слух. Не может быть! То, о чём говорили мальчишки, вызвало внутри кроманьонца сильное беспокойство. Ещё один фух! Или больше? Как Гу — только поменьше? Мувати прильнул карим глазом к небольшой щели между пологом и костяным каркасом входного отверстия. Яркий свет бил по зрачку, мешая сосредоточиться.

Тунай приблизился к Мирту и положил руку на плечо кисару.

— Ты пришёл не один Гу? Скажи нам.

Фух посмотрел на мальчишку непонимающим взглядом, затем перевёл глаза на Муку. Малыш почесал ухо и присел на лежавший рядом горшок. Тунай попробовал обрисовать ситуацию кочевнику при помощи жестов и палочки, которой чертил по земле. Из всего этого Мирт вынес только: что где-то за рекой есть точно такой же фух как он. Кисару? Юноша вспомнил. Он достал из потайной складки на куртке оселок и посмотрел на него внимательно. Мирт нашел поясное точило кочевников в пещере, где произошла схватка с огромным вутом. Тогда воин подумал, что это просто совпадение и возможно в этом мире есть племена, которые возможно также используют оселок для выправки мечей. Но просто он пока не встречал таких, а камотам они явно без надобности.

И вот сейчас всё встало на свои места. Это оселок кисару! Значит, кто-то ещё проник следом за ним! Или может быть пришёл в этот затерянный мир до него? Кто знает? О, Великая Ра-Аам! Аруту юноши затрепетала, словно пойманный в силки кут. Ситуст-Ра, не отпускала сердце Мирта! Перед глазами пронеслись бескрайние долины Периферии, кричащие ящеры и конусообразные кочали с длинными хвостами седого дыма. Сердце ёкнуло, маня кочевую аруту назад. Там его дом — там, не здесь!

Мирт не собирался пока возвращаться назад, но проверить-то можно. Кто помешает? Мало ли, что там сказал Рату! Это всего лишь сон. Он не прогневит богиню, если попробует разыскать кочевника. Неужели здесь, сейчас бродит тот, кто с ним одной крови. Совсем рядом. Рука непроизвольно сжала оселок. Родственная аруту, из тех же глубин Ситуст-Ры что и он. Ком из тоски и печали подступил к горлу. Да этот мир все-таки принял кисару, он нашел среди местных обитателей друзей, но аруту не проведёшь. Её по-прежнему тянуло назад. К тем просторам, запаху зелени, к тому кочевому образу жизни. Он свыкся со своей участью, однако до конца не смирился. Нужно найти кисару и всё выяснить. Даже если путь назад будет закрыт. Он попробует. А там на всё воля Великой Ра-Аам.

Уговаривать кроманьонцев долго не пришлось. Все трое, включая Калати, горели желанием увидеть ещё одного стража Гутунда. Кто знает, что там преподнесёт им матерь-шуцу. Быстро собравшись, они отправились к берегам Аюн. Мука, подтягивая на ходу штаны, вёл друзей к тому месту, где последний раз видел фуха. Важно вышагивая по звериной тропе, малыш гордился собой: он не только провёл Амака, заполучил отличный нож, но вдобавок помог Гу. Словно большой вождь маленького племени он вёл за собой друзей. В кое-то веки ему не пришлось плестись позади Тунайя! Камот заметил, как загорелись глаза фуха, когда до него дошло, то, что он рассказал товарищам.

Мувати никак не мог успокоиться. Шаман вдруг почувствовал жуткую ревность, а после — страх за себя и за племя. Что, если появление нового зверо-ящера нарушит равновесие и планы старика. Фуха приняли в племя, опеку за ним переложили на Мувати. Не сразу, но всё же пришлось смириться. Старый камот даже стал пользоваться ещё большим уважением со стороны соплеменников. Кагай не обижал старика. Лучший кусок мяса, лучшее место у костра, почёт и всеобщее признание. А что сейчас? Кто получит нового фуха? А если он окажется лучше прежнего? Что если существо, к примеру, достанется Шицу, Азу или, того хуже — Тако Погонщику? Ах, ты ж, матерь-шуцу! Нет, Мувати такого не переживёт!

Он не позволит появиться в племени новому фуху. Хватит и одного. Мозг лихорадочно перебирал все возможные варианты. Некоторые, казались весьма удачными. Потирая ладони, шаман ожидал прихода Амака. Вскоре послышалось недовольное бурчание, и вот уже коренастая фигура завалилась в тамку Мувати. Камот привычно плюхнулся на мохнатую шкуру коцу. Юноша был вне себя от гнева: мало того что лесные духи сморили его сном и тем самым помогли сбежать Муке, так ещё куда-то пропал лучший охотничий нож! Возмущенный до глубины души, воин в пол уха слушал наставления старика. Меньше всего ему сейчас хотелось бегать по лесам за группой подростков, которые отправились на поиски ещё одной ящерицы-переростка. Будто одного им мало?!

— Ты услышал меня, Амак? — Мувати нахмурил лохматые брови и пристально посмотрел в губастое лицо юноши, — Вернуться в племя должен только наш. Один! Понял? Делай что хочешь, но помешай мальчишкам притащить камотам нового фуха.

— Да понял я — никого не тащить!

Мувати хлёстким ударом попытался привести кроманьонца в чувство. Шлепок вышел сильнее, чем требовалось. Амак зарычал, выражая крайнюю степень недовольства поведением старика.

— Только того, что был с нами! Бестолочь! Если эти непутёвые, всё же отыщут нового фуха, ты должен убить его! Понял? Это-то ты умеешь, как никто другой в племени.

— Да понял, понял я!

Кроманьонец развернулся и, протиснувшись под полог тамку, поспешил к Аюн. Мало того, что потерян нож, упущен Мука, Калати связалась с этими горе-войнами, так ещё и получил тумаков от старика. Ну, держитесь, поганцы! Внутри Амака всё клокотало. Руки сами тянулись расправиться с ненавистными мальчишками. Они решили обзавестись ещё одной ящерицей! Мало ли, что там несёт этот дряхлый старик. Он избавиться и от одного и от другого. Именно с приходом Гу в племени Уму всё перевернулось Никчёмные камоты вдруг стали цениться больше чем он. Кто ходил в одиночку на коцу, кто распугивал зимой стаи ухта? Нет, пора всё это прекратить. Амак рисовал кровавые картины мести в своём воображении. Возможно и Калати, как бы она не была красива, заслуживает смерти. Мерзкая девчонка отвергла лучшего молодого воина племени, а значит тоже, достойна когтистых лап шуцу.

Ненависть, замешенная на лютой зависти, дала ростки и сетями опутала душу кроманьонца. Даже образ Кагая померк. Справившись с вождем, он сможет сам выбирать себе жен, не слушая никого. Да и кто, вообще решил, что Рваное ухо непобедим?! Терзаемый гневом, воин быстрым шагом спустился к реке. Он отомстит всем и сразу. А старик, как-нибудь, переживёт. Ведь жил он как-то, столько лун, без ящерицы и ничего. Всегда пользовался уважением соплеменников. Да и Кагай не забывал про него. Обойдётся!

— Вот здесь.

Рыжеволосый Мука вытер рукавом капли пота. Мокрые волосы облепили лицо. Шмыгая носом, мальчик почесал ухо и присел рядом с кисару, который внимательно осматривал следы. Сомнений не осталось. Носовые отверстия втягивали воздух, стараясь уловить знакомый запах кочевника. Судя по следам — здесь действительно совсем недавно кто-то был. И не исключено, что именно кисару. Мокасины камотов не оставляют чёткого следа, да и ноги вутов, куда крупнее этих следов. Нет, это определённо кочевник.

Юноша быстрым шагом направился по следам, не обращая внимания на окрики кроманьонцев. Детям ничего не оставалось, как только пойти следом. Мокрые после переправы через Аюн, шмыгая носами и кутаясь в куртки, которые перенесли, держа над головой, боясь замочить, они побежали за воином. Путь оказался не лёгким. Следы плутали: то поднимались в гору, то вновь спускались к берегу Аюн. И вот когда над Печальной горой зависло солнце готовое спрятаться за косые вершины, они подошли к знакомой расщелине. Сердце кисару ёкнуло. Так значит — это правда! Кто-то действительно приходил из глубин Ситуст-Ры! Но зачем, с какой целью?

Мирт посмотрел на кроманьонцев. Глаза юноши сказали больше, чем жесты и мимика. Тунай почувствовал, как защемило сердце. Они понимали, что Гу нужно возвращаться. Но как тяжело. Он, возможно, ещё вернётся, хотя планы меняются. Вдруг воин мрачного Гутунда больше не захочет навестить камотов племени Уму? Тунай присел рядом с Миртом, всматриваясь в темноту расщелины. Глаза мальчика пытливо сверлили черноту подземелья. Что там на самом низу? Мир страшного Гутунда с сотнями таких вот Гу? Калати нервно теребила меховую опушку капюшона. Она, как и остальные привыкла к не похожему на них, но очень отважному воину и не хотела расставаться. Он стал для юных камотов родным. Они так и не смогли поговорить, используя человеческую речь. Мука, не переставая теребил ухо, косясь на товарищей. Он только сейчас осознал, что совершил глупость. Ну, кто тянул его за язык?! Ах, ты ж, матерь-шуцу!

Первым молчание нарушил Тунай:

— Видимо и вправду ему пора возвращаться. Матерь-шуцу тому свидетельница. Остаётся надеяться, что Гу вернётся к нам, но вот когда?

— А чего ему там делать-то?! — Мука попытался изобразить улыбку, — Вот увидите, долго Гу не задержится. Пришёл раз — придёт и другой.

Калати тихо всхлипнула. Никто не ожидал, такого поворота. Девочка посмотрела блестящими глазами на изрезанное шрамами лицо Мирта. Аруту кисару терзали сомнения. Внутри всё трясло от негодования. В голове то и дело всплывали слова Рату. Может, ну это всё? Да мало ли кто пришёл за ним? А почему он вообще решил, что за ним? Ещё совсем недавно он не собирался возвращаться, что с ним происходит? Однако мысль о том, что где-то совсем рядом кисару не давала кочевнику покоя. А, что, если это очень важно? Значит, есть путь от Ситуст-Ры до затерянного мира камотов? Кочевник поднял глаза на растерянные лица детей. Он привык к ним. Великая Ра-Аам провела рукой по аруту Мирта.

В этом диком холодном мире они приняли юношу как своего и оберегали всё это время. А что ждёт его внизу? Кто? Зачем? Сомнения гроздью вопросов засели в голове, а ответов на них не найти. Мирт терялся в догадках. Прикрыл глаза и попросил помощи у Великой Ра-Аам. Зелёные долины Периферии, словно паучьи сети, не отпускали аруту. Нужно успокоиться. Но как? Судьба Ситуст-Ры не на шутку взволновала кисару. Чем же закончилось противостояние? Как же теперь жить среди камотов зная, что кто-то приходил в этот мир и возможно именно к нему? За ним! Если не поспешить сейчас, второго случая может и не представиться. Нет, нужно всё выяснить, а там будь, что будет!

Мирт как мог, жестами объяснил кроманьонцам, что должен возвращаться к себе. Позже, если всё сложиться удачно, он обязательно вновь объявится в племени. Никто из друзей тогда ещё не знал, что Кагай распорядился сниматься со стоянки. И пока они мирно беседовали и строили планы на будущие, прежде чем расстаться навсегда — соплеменники, в спешном порядке, разбирали тамку. С наступлением ночи кроманьонцы двинуться на юг. Следопыт доложил, что Хати со дня на день собирается переходить Аюн, а значит, чем раньше они покинут эти земли, тем лучше. Даже, если кисару вернётся в эти края, он вряд ли сможет встретиться с камотами племени Кагая Рваное ухо. В земли Хати они, скорее всего, больше никогда не вернуться.

Мука первым попрощался с Гу. Долгие расставания не для него. Мальчик всячески старался подчеркнуть, что он теперь настоящий воин. Подтягивая штаны, камот стоял в сторонке, наблюдая, как Калати с Тунайем крепят на шее Гу костяное украшение, которое девочке подарил отец. Засаленный шнурок с гроздью раковин-каури, Кагаю привёз Тако Погонщик, а вождь передал дочери. Ценный подарок для любого камота, тем более для ребёнка. Мука даже немного позавидовал Гу. Как блестят полированные створки!

Мальчик отвёл взгляд, чтобы лишний раз не видеть ракушек. Неожиданно острые глаза кроманьонца выхватили знакомый силуэт. Из темноты лесной чащи прямо на них уставилось злобное лицо Амака. Холод прокатился по всему телу мальчишки. Хорошего мало! Но больше Муку заинтересовал не сам губастый соплеменник, а то, что он собирался сделать. Кроманьонец отвёл руку назад. Догадка больно кольнула в сердце. Копьё, которым с одного удара убивали хувати, оказалось направлено в спину Гу. Мальчик открыл рот, не зная, что лучше сделать. Ах, ты ж, матерь-шуцу! Паника — худший советчик!

Раздался глухой шелест, и оружие по дугообразной траектории устремилось в кисару. Мука закричал во всё горло, бросился наперерез. Голос мальчишки резко оборвался. Приглушённый треск костей. Послышались жуткие вопли и на поляну выпрыгнул разгневанный Амак. В руках камота зажат большой нож подаренный Мувати. Мука рухнул на землю, подобно сбитому на лету мотыльку. Друзья обернулись. Из груди мальчика торчало древко копья. Оно застряло глубоко в теле, навсегда выбив жизнь из камота. Калати закрыла глаза от ужаса ладонями. Всё произошло настолько быстро, что только Мирт успел сориентироваться. Когда Тунай наконец-то сорвался с места, кисару успел пробежать полпути навстречу бегущему на них Амаку.

Оскалившись, словно огромный шуцу, кроманьонец нёсся к лесной чаще. Силы, конечно, не равны, но в аруту юноши горел такой пожар, что даже Сам-Ру было не под силу его потушить. Азарт от предстоящей схватки полностью завладел сознанием кисару. Он выкинул из сердца жалкие остатки страха. Над долиной разлетелся боевой клич тога. Разогнавшись до максимальной скорости, Мирт запрыгнул на грудь камота и с силой вогнал нож в мускулистое тело, скрытое от глаз толстой шкурой мамонта. Амак заревел. Нож вылетел из руки кроманьонца. На короткий период он забыл обо всем на свете, сосредоточившись на невыносимой боли. Удар ещё удар. Мирт посмотрел в искаженное гримасой ужаса лицо противника. Но длинный клинка не хватило для того чтобы пробить могучее сердце кроманьонца и, раз и навсегда, лишить его жизни. Бешенство вспенило кровь камота, и залила алым цветом белки глаз. Два воина сцепились не на жизнь, а на смерть. Амак с остервенением колотил противника, вымещая на кисару всю накопившуюся злобу.

Пока Мирт пытался наказать зарвавшегося юношу, Тунай кружил вокруг, в надежде поймать момент, когда можно будет вступить в бой. Наконец, судьба подарила мальчику долгожданный шанс. Амак вцепившись зубами в плечо кисару, несколько раз с силой ударил кочевника по голове. Вот же, фокуру! Мирт почувствовал головокружение и ослабил хватку. Камот сорвал с себя тело обмякшего врага, а затем бросил на землю. Калати громко вскрикнула, как раз в тот момент, когда Тунай со спины заскочил на плечи могучего воина. Гнев притупил чувство страха. Мальчик позабыл о собственной безопасности.

Амак рычал, пытаясь, ухватить соплеменника за голову, чтобы стащить с себя и разорвать на части. Но это оказалось не так-то просто. Тунай не позволил противнику осуществить задуманное. Резким движением руки кроманьонец перерезал горло врага, а затем с силой вогнал нож в самое сердце. Жар окатил камота с головы до пят. Глаза воина остановились, словно нашли долгожданную цель. Булькая кровавыми пузырями, Амак завалился на колени, а затем распластался у ног кисару. Мирт, тяжело дыша, смотрел на лежащего перед ним мертвого камота. Что наверху, что под землёй: дети Великой Ра-Аам продолжают выбивать друг из друга аруту на потеху Сам-Ру.

Тунай откатился на сторону. Он ещё не осознал до конца, что произошло. Убитая горем Калати бросилась на помощь другу, боясь, что рассерженная матерь-шуцу заберёт и его душу. Но Сам-Ру не собирался так просто уступать победу. Амак вздрогнул всем телом и попытался подняться. Мускулистые руки выпрямились. Кровь лилась из распоротых ран. Тёмное божество взглянуло на кочевника из глаз поверженного противника. В них не осталось даже искры жизни, только пустота. Мирт подошел вплотную, крепко стиснул рукоять ножа, грубо схватил за мохнатую голову губастого кроманьонца и вогнал оружие снизу в череп противника. Послышался хруст. Алая струя ударила в плечо. Кисару разжал пальцы, отступил назад. Амак испустил дух, уткнувшись покатым лбом в землю. Всё кончено!

Кисару слегка покачиваясь, подошёл к Муке. Маленький кроманьонец, как и прежде, смотрел в почерневший небосвод стеклянными глазами. Духи даже не оставили ему шансов. Копьё пробило сердце, пригвоздив его к рёбрам. Кочевник сглотнул ком боли. Ах, ты ж, мерзкое охвостье кута! Как же так? Опустился рядом на колени, глядя как Калати помогает Тунайю подняться. Вот так прощание! Ещё одно близкое ему существо забрал Сам-Ру. Чем мальчишка помешал темному божеству? Мирт опустил голову, чувствуя, как глаза наливаются злобой. В руках он сжимал оселок, утерянный незнакомцем. Стоило ли, всё это таких жертв? Первым желанием кроманьонца было выкинуть оселок и навсегда забыть про Ситуст-Ру. Однако очень скоро мнение кочевника кардинально поменялось. Посмотрев на то, как дети оплакивают друга, Мирт решил идти до конца. Можно, конечно, отступить, убежать, забыться, но ради чего тогда погиб этот рыжеволосый малыш? За что тогда сложил голову Уно в битве с покасту? Нет, он пойдёт! Только оказавшись у врат в обитель Сам-Ру Мирт, наконец, успокоиться. Это его тропа и другой ему не дано!

Выдернув копьё из груди друга, Тунай завернул остывшее тело в тёплые шкуры снятые с Амака. Убийце не место на стоянке. Они расскажут обо всем случившимся племени, но не потащат здоровяка с собой. Больно надо! Пусть Мувати старается. Мирт смотрел на это по-другому: он решил забрать камота с собой. Юноша помнил, что голодные италы снуют по пещерам Ох-Ра, а значит, может возникнуть необходимость в том, чтобы отвлечь их внимание. Вот здесь-то мёртвый кроманьонец поможет ему. Дотащив Амака к краю расщелины, они протолкнули тело вниз. Пришлось изрядно поработать ножами, расширяя проход — расщелина оказалась слишком узка для крупного кроманьонца. Амак рухнул на небольшой выступ. Готово! Дальше Мирт уже справиться сам.

Кочевник ещё раз подошёл к меховому кокону, в котором покоился Мука. Затем попрощался с Калати и Тунайем и полез в тёмные коридоры Ох-Ра. Последнее, что он увидел — это два тёмных силуэта мальчика и девочки, нёсших на плечах мертвое тело товарища. Ни Тунай, ни спутница даже не пытались остановить кисару. Они настолько были потрясены случившимся и расстроены, что не подумали о возможности остаться вместе с Гу. Страж Гутунда ушёл из их жизни, так же внезапно, как и появился, навечно оставшись в памяти, отважным зелёным воином из темных глубин подземелья Гутунда.

Поколение за поколением, потомки кроманьонцев, будут слагать легенды о появление маленьких зелёных существ. Постепенно внешняя схожесть с ящером исчезнет из человеческой памяти, оставив лишь цвет кожи. Люди станут верить в существование подземных существ, наделяя их человеческими чертами, но так никогда и не узнают настоящей правды. Кисару ушёл, оставив заметный след не только в душе юных камотов, но и в истории всего человечества. На долгие тысячелетия странные существа поселяться в самых тёмных уголках планеты. Маленькие воины подземелья навсегда останутся в душах людей. Время сотрёт воспоминания об отважном племени Кагая Рваное ухо, но вот о кисару будут помнить вечно. Он горел ярко, обжигая души людей, но не долго.

Подслеповатые глаза старухи щурились в темноте, стараясь рассмотреть тени молодых кроманьонцев спускавшихся к Аюн. Хати Большая нога привела за собой вутов. Всё чаще камоты приходили в земли неандертальцев, будь они не ладны! Она ещё помнила времена, когда увидеть длинноногого камота было равносильно чуду. Но становилось теплее, и с юга потянулись племена темнокожих воинов. Кровь от самок камотов брала верх над вутами. Дети неандертальцев всё больше походили на врага, стремительно теряя белый оттенок кожи. Мулаты не редкость даже среди ее соплеменников. Хати сплюнула себе под ноги. Мерзость! Старуха догадывалась, что происходит, но ничего поделать с этим не могла. Ясно одно — чем меньше вокруг бродит камотов, тем дольше вуты будут править в этих землях. Когда-нибудь черноволосые возьмут верх, но она этого уже не увидит.

Женщина налитыми кровью глазами посмотрела на кроманьонцев и махнула рукой. Темнота дрогнула. Из-за спины старухи показался коренастый вут. Надутые вены пульсировали на мускулистых жилистых руках. Кровь призывала воинов. Луна повисла на мохнатых бровях вута. Передёрнув плечами, неандерталец еле слышно присвистнул. Добыча совсем рядом. Азур хищно оскалился, зарычал и бросился вниз по склону. Следом за воином поспешила группа вутов. Хати спокойно наблюдала, как мужчины её племени догоняют маленьких кроманьонцев, уносящих на плечах поклажу. Так просто камотам не уйти! Хати бросила щепотку сухого порошка. Ветер подхватил песчинки и понёс вниз по склону. Всё ещё только начинается!