ГЛАВА XI

ГЛАВА XI

Волны сомкнулись над головой, пробудив сознание. Лёгкие горели пламенем Сам-Ру от нехватки кислорода. Мирт вынырнул, жадно хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег ро. Он постарался сориентироваться в ситуации, чтобы понять, что происходит. Течение Аюн потихоньку уносило кисару на юг. Вот же, мерзкое охвостье кута! Воин видел, как на берегу началась суматоха, но звать на помощь не стал, боясь обнаружить себя перед врагами. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что кроманьонцы попали в беду.

Стараясь двигаться как можно тише, Мирт добрался до берега. Холод стоял жуткий. Не смотря на то, что кочевник стал привыкать к климату нового мира, терпеть холодную воду, в купе с морозным воздухом, было просто невыносимо. Промокший насквозь, он крался вдоль берега к тому месту, где кричали о помощи дети. Трясло так, что зуб не попадал на зуб. Осталось только заболеть, сделав долгожданный подарок Сам-Ру! Кочевник наблюдал за вутами, прячась за сугробом. Он боролся с желанием всё бросить и убежать, отыскать пещеру и больше никогда сюда не возвращаться. Мирт сидел на снегу, ощущая как медленно, но верно коченеет от холода хвост. Хвала Великой Ра-Аам — они вскоре ушли, прихватив с собой пленных кроманьонцев. Аруту кисару поначалу терзали сомнения. Стоило ли рисковать жизнью ради детей? Однако, вспомнив о том, что только Тунай мог привести его к заветной пещере, Мирт, терзаемый морозом и ледяным ветром, двинулся, через лес, по следам вутов. Одежду пришлось скинуть. Проследив путь вутов, кисару отошел на безопасное расстояние, так, чтобы его не заметили обитатели пещеры, развел костер и просушил одежду. Ходить по снегу в сандалиях, не лучшая идея, последствия от которой могут пойти на пользу только Сам-Ру.

Общение между коренастыми захватчиками сводилось к двум — трём коротким фразам, но при этом они весьма активно использовали жестикуляцию. Внешне вуты показались Мирту намного страшнее кроманьонцев. Скуластые лица с торчащими вниз клыками, низкие покатые лбы, массивные надбровные валики, а также лохматые бороды сближали их обладателей с хищными монстрами этого мира. Самцы вутов своей привлекательностью могли составить конкуренцию разве что агато, чей внешний вид заставлял вздрагивать аруту любого отважного воина.

Однако, развитой мускулатуре неандертальцев и массивному торсу мог позавидовать самый рослый ртуп Периферии, чего нельзя сказать о племени в котором кисару провел столько времени, после того как оказался на поверхности. Соплеменники Тунайя, были намного выше, стройнее. Не каждый кроманьонец мог похвастать такими развитыми мышцами. Но вот на лица камотов, по мнению кочевника, смотреть было куда приятней, хотя до кисару им, конечно, очень далеко. Судя по цвету кожи, всё племя Тунайя, включая детей, имело солидный возраст, так как они были намного темнее неандертальцев. Вутов же на снегу выдавали только шкуры зверей, в которые они кутались, прячась от холода.

Весь путь до пещеры дети активно отбивались, кричали, звали на помощь, но в ответ раздавался лишь волчий вой, да рык саблезубой кошки вышедшей на охоту. Неандертальцев забавляли жалкие попытки маленьких камотов, освободиться. Каюм разрешил братьям пресекать любую агрессию со стороны мальчишек, чем не преминул воспользоваться Урум. Воин специально задирался и провоцировал Муку, вынуждая мальчишку плакать. Кроманьонец от стресса кричал так, что белки тряслись на ветвях елей. Он вопил во всё горло даже, если Урум просто делал замах, метясь попасть мальчику по рыжей голове. Калати повезло больше, вождь тащил её сам, не позволяя никому приближаться к девочке. Этих двоих съедят в ближайшее время, а с Калати он будет забавляться, пока не надоест, поэтому пугать её, раньше времени, не стоило, чтобы девчонка ненароком не попыталась сбежать. Гоняться по холоду за беглецами занятие неблагодарное — их легче убить! Чего Каюм делать пока не собирался. Хотя очень хотелось.

Бегали кроманьонцы из плена исправно. Вуты не отличались сообразительностью, поэтому камоты зачастую находили способы избежать казни. Каюм всегда помнил о стройной самке, которая, однажды, выжгла глаз Гатогу, пожелавшему поразвлечься на досуге. Здоровяк не удосужился позаботиться о собственной безопасности, за что и поплатился. Самка лишила Гатогу зрения, а затем скинула со скалы, когда последний истекая кровью, попробовал ее придушить. Он прихватил ее с собой, но мало что изменило. С тех пор вуты стали осмотрительней, однако каждый раз пленницы придумывали что-то новое.

Неандертальцы забрались на утес, где располагалась пещера, из которой тонкой струйкой к небесам тянулся дым. Мирт посмотрел на голубой купол и попросил Великую Ра-Аам о помощи. Он вскарабкался на дерево, стал наблюдать за всем происходящим у входа в жилище неандертальцев. Прежде чем что-то предпринимать нужно, убедиться, что это рационально. Кочевник нащупал среди складок одежды нож кроманьонца и поблагодарил Великую Ра-Аам, пообещав что, как только представится возможность, обязательно принесёт богине жертву. Рядом с пещерой лежала мохнатая туша, на которую поначалу Мирт не обратил внимания. Лишь когда один из неандертальцев забрался на неё и начал с дикими воплями прыгать, размахивая дубинкой, аруту кочевника покрылась ледяной коркой.

«Какое же оно огромное, раздери меня агато! Даже тот, что гнался за нами, просто детёныш топориска по сравнению с этим порождением Сам-Ру. Сила твоя не знает границ, о, Великая Ра-Аам!»

Охота для вутов на это раз оказалась очень удачной. Группа во главе с Тотом вернулась ещё утром, притащив разрезанного на большие куски мамонта. Животное спасалось бегством от неведомого хищника и случайно наскочило на сломанное дерево, которое припорошило снегом. Тоту с соплеменниками оставалось лишь добить, истекавшего кровью, маку. Разделали быстро. Используя сухие ветви в качестве настила, они скатили, то, что осталось от мамонта с горы практически к самому входу пещеры, чем вут не переставал хвастать перед Каюмом, намекая на свою не дюжую силу. В тайне Тот надеялся, что рано или поздно удача изменит Каюму и место вождя станет вакантным. Тут уж он ничего не пожалеет, чтобы заполучить его.

В ответ вождь демонстрировал телесную красоту пойманной камота, заставляя краснеть от стыда маленьких кроманьонцев. Каюм заявлял, что не позволит никому к ней прикоснуться, пока юная самка не принесёт ему сыновей. Гнев когтями разрывал душу Тота, когда воины вдруг начали дружно расхваливать прелести девочки, сравнивая её с Яо. Жена неандертальца пахла молодостью и цвела, но не шла ни в какое сравнение с добычей Каюма. Всё могло закончиться дракой, если бы Соу не позвала вутов к костру. Перебрасываясь злобными взглядами воины, вгрызались в полусырые куски мяса, заставляя души маленьких кроманьонцев трепетать от страха. Настала очередь Калати дрожать, борясь с предчувствием скорой беды. Она стыдливо опускала глаза, стараясь не встречаться взглядом с Тунайем. Женская нагота не считалась чем-то зазорным в племени Уму, но то, что проделывал с ней вождь вутов при осмотре, для кроманьонцев было табу. Глаза Каюма, горящие неприкрытой похотью, не сулили девочке ничего хорошего. Она зажмурилась и попросила защиты у матери-медведицы. Рассказы о том, как вуты используют женщин камотов ходили по стоянке от тамку к тамку, внушая молодому поколению трепетный ужас. Лучше быть растоптанной амахом или разорванной кихоем, чем стать забавой для вута.

Когда солнце начало садиться, прячась за горные хребты, холод добрался до кочевника. Сидеть дальше на дереве не имело никакого смысла, к тому же пришла пора действовать, иначе аруту кроманьонцев отправятся к праотцам, а кисару навсегда останется пленником заснеженного мира. От мысли, что ему больше не представится возможность вдыхать аромат цветов долины Диких Голубых озёр, у кочевника защемило в груди. Видимо до обители богов нет прямой тропы, как могло показаться на первый взгляд. Мирт быстро спустился, обгоняя вертлявых белок, но не успел пройти и десяти шагов как оказался в яме. Ловушку на кабана соорудил сын Каюма, долговязый Коу. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Мальчик пришёл из-за реки вместе с последней группой, возглавляемой Тотом. Соу была рада видеть сына, чего нельзя сказать об отце. Молодому неандертальцу приходилось из кожи вон лезть, желая доказать вождю свою полезность для племени. Яма, рассчитанная на дикого зверя стала одной из таких попыток, к которой Каюм отнёсся весьма скептически. Вождь не стал отговаривать сынишку, так как не желал, чтобы отпрыск мешался у него под ногами, когда наступало время охоты. Коу только сегодня прикрыл её настилом и надо же, какая удача!

Мальчик поспешил к ловушке, пока солнце окончательно не село, иначе ему пришлось бы ждать до утра. Громкий крик ликования разнёсся над лесными вершинами, когда молодой неандерталец обнаружил на дне ямы кисару. Мирт ещё не успел сделать ни одной попытки выбраться из ловушки вута, когда на фоне окрашенного закатом неба появилась коренастая фигура охотника. Воины вутов быстро прибежали на крики мальчишки и, громко обсуждая добычу, обступили яму. Зелёная ящерица, укутанная в шкуры, вызвала неподдельный интерес. Кочевник не стал сопротивляться, решив выждать удобный момент для побега. Каюм угрожая размозжить голову существа дубинкой, вытянул за куртку кисару из ловушки. Вут сразу признал в звере выброшенную им в реку ящерицу, о чём тут же сообщил соплеменникам. Есть зеленого уродца у них не было никакого желания, тем более, когда у пещеры лежал целый мамонт, да имелись два молотых камота. Поэтому вождь отдал добычу сыну, чему тот ужасно обрадовался.

Наутро, едва лучи солнца коснулись вершин елей, неандертальцы отправились на разведку, так как, по словам Тота, он видел поблизости воинов племени Уму. Кагай Рваное ухо отправил следопыта Таока на поиски детей. В пещере остались женщины с Соу во главе и вут Коу, которому поручили сторожить кроманьонцев. Мальчиков собирались съесть по возвращении — асы нуждались в хорошей жертве. Дети пролежали всю ночь голыми на холодном полу пещеры, перекидываясь редкими фразами. До рассвета их охранял Урум, жестко пресекавший своей дубинкой любые разговоры. И вот оставшись наедине с Гу и маленьким вутом, они, наконец, смогли поделиться впечатлениями от увиденного.

— Им всё же удалось поймать Гу, не уберегла нас матерь-шуцу!

Тунай посмотрел на кисару, с которым пытался играть Коу, больно тыкая кочевника в живот тупым концом палки. Он улыбался, пуская на оголённую грудь липкие тягучие слюни. Маленький неандерталец светился счастьем, когда от боли у кисару глаза начинали лезть на лоб.

— Тут самим бы выбраться, а ты всё про фуха! Я уже ног не чувствую, видел как этот белолобый смотрел на меня, носом чую не к добру все это! У него пасть, что у ухты! — Мука, вздрогнул от собственного сравнения, наклонил голову и почесал ухо о выступ стены.

— Ума у тебя не больше чем у шу! — Тунай слегка толкнул плечом друга. — Только у Гу может быть мой нож, а значит, только у него получиться выбраться. Гу спасет нас!

— Ну, я бы так не радовался, помнишь, как он поступил с Мувати?

Тунай презрительно фыркнул на слова друга.

— Рано или поздно вуту надоест то, чем он занимается и он развяжет Гу. Я уверен, Гу специально терпит, выжидая удобного момента.

Мука скептически посмотрел на кочевника, шмыгая носом.

— Как по мне, так твой фух не намного умнее Румы Амака.

— Нет, Тунай прав, — вмешалась в разговор Калати, которую положили к противоположной стене пещеры. Мы ничего о нем не знаем, но я тоже надеюсь, что Гу нам поможет.

— Поможет, не поможет! Есть хочется, да и от водички я бы не отказался, — заворчал Мука.

Тунай толкнул Муку и с укором посмотрел на товарища, затем перевел глаза на Калати, как бы напоминая другу, что он, прежде всего воин племени Уму. Если терпит девочка, то уж ему-то тем более следует стойко сносить все тяготы плена. Однако на Муку это практически не произвело никакого эффекта.

— Тут ещё надо посмотреть, кому больше досталось. Подумаешь зуб, выбили — великое дело! Вот Мау, к примеру, вообще без них как-то справляется. И ничего, — не унимался Мука.

— Замолчи лучше, или нам придётся оставить тебя здесь! Вообще-то из-за тебя нас поймали вуты, лежи тогда молча, если нечего предложить.

— Конечно, вали всё на меня! А по чьей вине мы вообще оказались в капе, а? Кто решил услужить Гутунду, а?

— Тихо, ты! — Тунай толкнул друга плечом, так как его слишком громкий голос привлёк внимание неандертальца.

— Нет, пусть продолжает. Давайте все вместе! — послышался хрип Калати. — Он возится с верёвками Гу, если сейчас отвлечь вута, у Гу появится шанс. Да поможет нам матерь-шуцу. Ну, же! Нужно как можно больше шума!

Троица камотов начала вопить на всю пещеру не жалея голосовых связок. Мука для убедительности принялся перекатываться из стороны в сторону, изображая бешеного червя, чем развеселил товарищей. Смех сквозь слёзы отчаяния, разлетелся над пещерным сводом и сгорел в пламени костра. Коу бросил наскучившее занятие, тяжело ступая на своих кривых ногах, подошел к мальчишке. Мука от страха прикусил язык и уставился мокрыми глазами на сгорбленного неандертальца. Ноздри широко раздувались, а верхняя губа поползла наверх, обнажив матовые клыки. Мысль, созревшая в мозгу неандертальца, не предвещала камотам ничего хорошего. Несмотря на свой юный возраст вут не уступал по силе взрослому камоту, поэтому с лёгкостью смог поднять Муку за торчащее ухо. Мальчик взвыл от боли, призывая всех злобных духов, расправится с обидчиком. Тунай попробовал подползти к Коу, но тот отступил, назад волоча за собой Муку. Кроманьонец выл, умоляя вута сжалиться.

Неожиданно пальцы неандертальца ослабили хватку. Мука шлёпнулся, больно ударившись лицом о каменную поверхность пещеры, и завыл ещё больше. Коу открыл рот, тихо опустился на колени, пуская кровавые пузыри. Со спины, словно откет, на него вскарабкался кисару, жестко орудуя рыболовным ножом Тунайя. Мальчику стало не по себе, когда Гу рассёк вуту горло, чтобы тот не успел позвать на помощь. Капли рубиновой крови попали на лицо Тунайя, он тут же откатился в сторону. Мука перепугался не нашутку, что же Гу может с ним? Кроманьонец таращился на кочевника строя предположения как может повести себя фух, когда расправится с вутом.

Тем временем кочевник вскочил на бочкообразную грудь лежащего Коу, Несколько раз с силой погрузил нож в тело врага. Сам-Ру испытал истинное наслаждение. Колени неандертальца в последний раз дернулись, и душа навечно отправилась к праотцам. Мука почувствовал, как по мохнатой макушке побежали мурашки от одного вида Гу, стоящего над мёртвым вутом. Свирепый оскал кисару, блеск Сам-Ру в янтарных глазах и кровь, стекавшая алыми нитями по зелёному телу, производили на юную душу устрашающее впечатление. Мирт действительно походил на злобного стража Гутунда. Мука нервно заёрзал на месте.

— Гу, скорее! — прокричал Калати, которая первой вышла из оцепенения. Она повернулась к нему спиной, подставляя засаленный узел под нож.

Мирт не нуждался в подсказке, так как, пока лежал, успел продумать все до мельчайших подробностей. Он быстро освободил троицу и повёл их за собой, поясняя на ходу свои действия жестами. Тунай вернулся и прихватил одежду, грубо сваленную в кучу у стены пещеры. Одевались, не прекращая движения. Когда спустились с небольшого уступа, на который приходилось забираться, прежде чем попасть в пещеру, кисару побежал к огромной туше мамонта. Он начал переваливать крупные куски животного, отдирая вместе с шерстью от мёрзлой земли.

Дети не сразу уловили, в чём смысл манипуляции кисару, но когда кочевник забрался под большие куски из туши маку сомнений ни у кого не осталось. Последним между костей мамонта протиснулся Мука. Мальчик сокрушался, спорил, упирался и доказывал друзьям, что соглашаться с Гу опасно для жизни и лучше бежать, пока вуты не нашли их, но кроманьонцы не поддавались на уговоры. Только после того, как Тунай предложил ему убираться, на все четыре стороны, мальчик надув губы, забрался внутрь маку. Пока кисару занимался тем, что пытался спрятать следы, накладывая пирамиду из огромных кусков, между мальчишками разгорелся очередной спор.

— У меня шкура только стала просыхать, а теперь вот ещё и вонять будет. За нами же все ухта округи будут гоняться. Вы подумали про это?

Мальчик шмыгал носом.

— Значит, снимешь и выкинешь! — резко оборвал друга Тунай.

— Прекратите. Мука, может, станем думать об этом, когда избавимся от вутов? Запах маку ещё не самое плохое, что может приготовить нам матерь-шуцу по пути домой, — постаралась снизить накал между соплеменниками Калати.

Мальчик смахнул с лица кровь мамонта, громко чихнул и возмутился:

— А зачем мне вообще-то бежать, если за первым оврагом нас поджидают голодные ухта? Они же пойдут на кровь маку как детёныш коцу за мамкой! Вы меня сюда притащили вам и выводить!

— Ты думаешь, вуты поступят лучше? Забыл верзилу, который таскал тебя, словно щенка Му?!

— А ты… ты… Хочешь произвести впечатление на Калати, да? Амак устроит тебе тёплый приём, если нам удастся выбраться! Даже не сомневайся.

— Мука, что с тобой? Мы же всегда вместе.

— Да, до тех пор, пока ты не притащил этого и не вязался с этой.

Кисару развернулся, протолкнул руку между мясистых кусков мамонта, кончиком ножа больно уколол мальчишку, призывая к тишине. Тунай закрыл ладонью рот Муке, чтобы кроманьонец своими воплями не созвал к мамонту всех вутов. Мирт рассчитал всё правильно. Не успел он подобрать шкуру так, чтобы она не бросалась в глаза, как из пещеры раздались женские крики. Соу с подругами, вернувшись с реки обнаружили мёртвого Коу и путы оставленные беглецами. Мальчик её первенец, которого она очень долго выпрашивала у асов, и который помог Соу удержать Каюма рядом, подло убит. Вождь несколько раз порывался расправиться в назойливой женщиной, считая её помеченной злыми духами. Как теперь поступит Каюм? Гнев моментально вспыхнул в душе Соу и перекочевал к соплеменницам, требуя немедленного отмщения. Похватав дубинки, они кинулись догонять сбежавших камотов.

Ещё не стихли вопли удалившихся женщин, как Мука возмущенный подобным отношением к себе, со стороны друзей, с силой ударил Тунайя по лицу. Ответ не заставил себя ждать. Началась драка. Мука барахтался среди внутренностей мамонта, пытаясь добраться до товарища. Вцепившись друг в друга, они рычали, словно два волчонка за право грызть кость после вожака стаи. Сооружение из костей и мяса, которое возвел Мирт, не выдержало натиска молодых кроманьонцев и развалилось. Камоты вывалились из-под мясистых кусков животного, увлекая за собой Калати, а с ней и Мирта. Вся компания оказалась у ног Урума, который, только что, вернулся к пещере привлеченный женскими криками. Неандерталец свирепо оскалился и занёс динку для удара. При точном попадании, оружие вутов могло с лёгкость раскроить череп пещерному медведю, не говоря уже о кроманьонце. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Входа нет, придется атаковать.

Луч солнца заиграл на рубиновых пятнах покрывших тела беглецов. Мирт скинул шкуру, сжал рукоять рыболовного ножа и, издав боевой клич кисару, бросился на огромного вута. Урум зарычал в ответ, предвидя хорошую схватку. Калати закрыла глаза руками. Крик боли вызвал из чёрных глубин силу Сам-Ру. Только кровь сможет утолить голод тёмного бога. Стервятник взмыл высоко в небо, ощущая внутренний зов смерти.