ГЛАВА VIII

ГЛАВА VIII

Размеренное потрескивание костра убаюкивало, вселяя покой в юную душу. Пламя покусывало темноту тамку, стараясь достать огненным языком до кожаных мокасин мальчишки. Мука, засыпая, клевал носом, из последних сил борясь с наседавшей дремотой. Кроманьонец всю неделю наведывался к Тунайю, каждый вечер, посещая жилище Шицу и по несколько часов просиживая рядом с другом. С утра он не забывал забегать к Мувати, чтобы проведать Мирта, а после обеда, когда солнце заходило за горизонт, просился посидеть рядом с другом, где не редко благополучно засыпал. Пару раз Шицу даже приходилось относить мальчишку в тамку Копи.

— Мука, отправляйся-ка к себе, сегодня Тунай не придёт, душа его ещё блуждает во тьме. Видишь? Мы с Шицу какой день просим матерь-шуцу и верим, что она услышит. Иди мальчик. Иди, — прошептала Хипо, проведя рукой по торчащим в разные стороны рыжим волосам кроманьонца. Мука кивнул, почесал ухо и поплёлся домой, скованный дремотой.

Поскрипывая снегом, кроманьонец приблизился к своему тамку. Тяжело вздохнул, а затем уставился на звёздное небо, продолжая громко шмыгать носом. Искры звёзд, как и сотни, раз до этого притянули внимание мальчика.

«Как же они высоко — аж, дух захватывает. Вот бы дотянуться рукой! Хоть разок. Подержать в ладони, чуть-чуть. Тунай, как-то говорил, что они должно быть сильно колются. Рассказывал, что снег это искры, получаемые при их ударе и чем сильнее удар, тем больше снега. Оттого и не видно их, когда приходит метель. Может, брешет? С него станется. Нет, тут он врать мне вряд ли стал бы, хотя Амак заявил на это, что Тунай, как был Лопотун, так им и останется. А я все же ему верю. А как иначе? Если не верить тогда для чего все это?»

Открыв рот, Мука с интересом наблюдал за блеском звезд, пока морозный воздух не сковал ресницы. Кроманьонец вспомнил, как выглядел Тунай после встречи с медведем и почувствовал, как мурашки поползли по всему телу. Мальчик уже собирался пролезть под пологом тамку, когда послышались крадущиеся шаги, которые ему предательски выдавал хрустящие снег. Кроманьонец пожалел, что у него нет с собой ножа как у Тунайя. Затаив дыхание, он подтянул штаны и, готовый в любой момент кинуться внутрь жилища, повернулся.

— Ну чего уставился, подойди ко мне?! Смелее!

Шепот девушки немного успокой Муку. Делая над собой усилие, он шагнул в темноту. Плотная тень от соседнего тамку практически полностью скрывала от него стройную фигуру Калати.

— Ну, как он сегодня?

Мука пожал плечами.

— Мувати сказал, когда я проверял Гу, что матерь-шуцу оставит его с нами. Может завтра?

Калати ухватилась за капюшон куртки Муки и, с силой притянула к себе, после чего быстро зашептала в оттопыренное ухо малыша.

— Скоро празднество, Амак хвастался мне, что Мувати готовится провести жертвоприношение. Если завтра Тунай не проснётся, нам вдвоём с тобой придётся спасть Гу.

— От кого? — громче, чем следовало, задал вопрос Мука и тут же получил лёгкий подзатыльник.

— Тише ты! От Мувати, конечно, от кого же ещё. Я точно знаю, что задумал старик, но сейчас не об этом. Мне нужно, чтобы ты достал нож. Наверняка для жертвоприношения они с Амаком постараются связать Гу.

— Ну, это у них просто так не получится! Помнишь, что стало с рукой Мувати?!

Мука пригнулся так, чтобы не получить ещё один подзатыльник, потому что опять высказался слишком громко.

— Говорят ты смышлёный, голова работает — видимо плохо тебя знают. Ты, что забыл кто такой Мувати? Гу, как и все мы хочет пить!

Мука уставился себе под ноги, раздумывая над словами девочки. Щеки вспыхнули, мальчик широко улыбнулся, демонстрируя собеседнице два широких передних зуба.

— А, понял! Ты думаешь, шаман просто усыпит его?

— А всё таки не так туп, как погляжу! Значит — надежда есть.

Мука почесал ухо, надул губы, но говорить больше ничего не стал. Что взять с девчонки, он вообще не понимает, чего Тунай в ней такого нашел. И зачем вообще водиться с Калати? Если уж кого брать в соратницы, так это Весёлую Тушку, с ней хоть посмеяться можно, а эта что?!

— Все детали обговорим позже. Главное постарайся придумать, где взять нож.

Кроманьонец подтянул штаны, сделал гордое выражение лица и чуть громче, чем следовало, заявил Калати:

— Нож — оружие воинов. Просто так он где попало, не валяется. Но я могу сделать свой. Много раз наблюдал, как это делает отец, а он лучше всех умеет отбивать кромку, сама знаешь!

Калати улыбнулась, вспомнив, как ещё совсем недавно отец отчитал Копи за скребки, которые отказывались сдирать мездру. Мальчик буквально раздулся от гордости. А он забавный. И хвастун не хуже Тунайя, как погляжу.

— Мука, если из-за тебя план не сработает, я возьму копьё отца и понаделаю в твоём заду столько дырок, что огней на небе! Ладно, я побежала. Сегодня поймали большерогого хувати — нужно помочь женщинам разделать тушу. У нас с тобой осталось не больше трёх лун. Смотри, не подведи!

— Подумаешь! Тоже мне задание.

Рыжеголовый кроманьонец привычным движением подтянул спадавшие штаны. Он ещё всем им покажет, кто такой Мука, сын Копи. Не прощаясь, девочка скрылась в темноте, оставив маленького Муку наедине с тревожными мыслями о будущем. Задумка Калати меняла привычный для него ритм жизни, что ужасно не нравилось мальчишке. Он повернул голову и посмотрел на тусклую луну, практически скрытую пеленой. Да, в опасное дело приходится ввязываться, если узнает Хипо, то сидеть ему в яме не один день.

Мука поругал себя за длинный язык, но слов назад не вернуть. Уж больно захотелось прихвастнуть перед дочерью вождя. На самом деле, он всего пару раз видел, как отец изготавливал охотничий нож, поэтому имел весьма поверхностное представление о технической стороне процесса. Пожав плечами, мальчик подтянул штаны, а затем, погруженный в раздумья направился к себе в тамку. Из лесной темноты раздался, привычный волчий вой, в ответ на который дружно залаяли собаки племени, а затем вновь наступила морозная тишина.

Тяжело дыша, Мука бежал к тамку Калати. Два дня пролетели незаметно. Повседневная суета проглотила время, не оставив даже минутки на встречу с девочкой. Как только Калати освобождалась, рядом с ней, словно из снега, появлялся Амак. На этот раз, Мука принёс ей отличную новость — Тунай наконец-то вернулся и сегодня они с ним даже успели немного поговорить, пока Хипо не выпроводила Муку.

Калати обрадовалась новости, однако предупредила, что основную часть плана придётся воплощать им, так как Тунай вряд ли сможет окончательно выздороветь, чтобы помочь, а время не ждёт. Довольный собой, Мука побрел, домой раздумывая над тем, как ему все же поступить. По пути он повстречал Веселую Тушку, с которой проболтал до обеда. Вспомнив о поручении отца, мальчик бросился к тамку, пообещав Тушке, как-нибудь сводить её на то место, где они храбро сражались со свирепым шуцу.

Время шло, а поручение Калати Мука исполнять не спешил. Мальчик мучился чувством вины, но ничего с собой поделать не мог. В голове все выглядело очень просто, но на деле выходило из рук вон плохо. С десяток попыток самостоятельно изготовить нож уже закончились неудачей, а Гу вряд ли согласиться вернуть кроманьонцу оружие друга. Сообщать об этом Калати мальчик не стал. Он решил принести от себя скромную жертву матери-медведице и попытать счастье ещё раз.

День празднества в честь лесного духа матери-шуцу выдался солнечным и, как никогда, тёплым. С самого утра на стоянке племени Уму царила предпраздничная суета. Вернулись охотники и притащили с собой огромную, разделанную на куски тушу мамонта. Кагай Рваное ухо был в хорошем расположении духа и это передалось каждому члену племени, от мала до велика. Однако у Муки было далеко не праздничное настроение. Выкрасть нож у него так и не получилась, а тем более изготовить достойный аналог. Признавшись себе в собственной никчемности, мальчик решил, наконец, повиниться перед Калати. Ох, и задаст она ему трепку! Их план с Тунайем стоял под угрозой срыва. Когда Мука пришёл к тамку вождя, девочки дома не оказалась, поэтому мальчишка решил наведаться к шаману, чтобы, скоротать время ожидания, ещё раз попытать счастье и попробовать уговорить Гу, отдать ему рыболовный нож Тунайя.

Кисару, на протяжении всего времени пока отсутствовал Тунай, занимался тем, что продумывал до мелочей план побега. Кочевник старался запомнить распорядок дня старика, лица людей навещавших шамана, а также внутреннее убранство жилища. Когда с рассветом на пороге появился лопоухий кроманьонец, Мирт окончательно утвердил разработанный им план, решив бежать на следующее утро. Амак перед охотой, как правило, забегал к Мувати, а кисару оставляли наедине с Румой. Но привыкший к обществу кочевника, пёс не редко покидал пост и отправлялся к хозяину за очередной порцией ласки. Как раз таким моментом решил воспользоваться Мирт, чтобы распороть ремни клетки и бежать.

Ставка была сделана на нож Тунайя, поэтому кисару довольно агрессивно воспринял попытки Муки забрать у него оружие. Мальчик жестами, уговорами, даже угрозами, топая ножкой, пробовал объяснить кочевнику, что ему крайне важно заполучить этот нож. Однако Мирт оказался глух к мольбам мальчишки. Мука предлагал ему жирный кусок ро, но кисару не поддался соблазну, несмотря на то, что шаман не часто баловал его свежей рыбкой. Ро пришлось отдать Руме, чтобы пёс подпустил Муку к клетке Гу. Однако жертва оказалась напрасной. Слишком много зависело от ножа Тунайя. Потеряв терпение и смирившись с поражением, кроманьонец обругал Мирта, как мог, после чего расстроенный отправился на поиски Калати.

Мука пробегал полдня, но так и не повстречал дочь вождя. Окончательно упав духом, мальчик вернулся домой. Тёмная атмосфера жилища ещё больше вогнала его в депрессивное состояние. Попросив помощи духов, он принялся за изготовление очередного ножа. Исцарапав пальцы в кровь, вдоволь поплакав, и получив глубокие порезы, мальчик до вечера трудился над поделкой. Ему всё же удалось изготовить жалкое подобие рыболовного ножа кроманьонцев.

Кремень оказался на удивление капризным материалом, сколы получались неровными и портили общую форму ножа. Несколько раз заготовка лопалась у него в руках, и приходилось начинать все сначала. За испорченный материал, ещё придется держать ответ перед отцом. Какой позор! Но это все-таки был нож. Смирившись с окончательным вариантом, Мука обмотал тупой конец кремневого осколка полосками из кожи зубра и, как полагается, пошептав над оружием, спрятал нож за пазухой. Сердце малыша трепыхалось, словно его самого должны были принести в жертву. Подтянув штаны повыше, мальчик отправился за Тунайем, который должен был присоединиться к ним и стоять на страже, пока они с Калати будут освобождать Гу.

— Получилось? — спросил друга взволнованным голосом Тунай.

— Конечно, делов-то! — Мука постарался придать уверенное выражение своему лицу. — А как Калати, забегала? Я что-то не нашел её.

— Да, вот только ушла перед тобой. Они собирали хворост за Мо, совсем недавно вернулись. Нужно больше огня для матери-шуцу. Мяса-то много. Даже не знаю получиться у неё отвязаться от Амака. Этот губастый тупица ни на шаг не отходит. Вчера заявил, что собирается просить её у вождя.

— А что она?

— Сказала, подумает. А чего тут думать-то, я ее спрашиваю?! Одни губы, да ума не больше чем у Румы!

Мука шмыгнул носом.

— Ну, так-то, он лучший следопыт после Кагая, самый быстрый, силен и …

— Хватит! А то, я без тебя не знаю! Ты за этим пришёл? Позлить меня?

Мука ничего на это не ответил. Его голову занимали мысли о том, как поведёт себя нож в самый ответственный момент. Мальчик даже боялся подумать, чем грозит обернуться для них подобная шалость. На этот раз одной ямой и поркой они точно не отделаются. Кроманьонец, провёл рукой по пухлой, обсыпанной веснушками, щеке, вспоминая, как больно бьёт кулак Амака. Он бы с радость хотел оказаться на месте Тунайя, но матерь-медведица решила по-другому. Малыш тяжело вздохнул и помог товарищу собраться. Когда мальчишки покинули тамку Шицу, на стоянку Уму опустились сумерки. Вдоль невысокого бревенчатого забора бродили угрюмые воины, бросая завистливые взгляды на центр поселения, где уже начиналось торжество. Вуты приблизились к граница их земель, что вынудило Рваное ухо усилить охрану, часто меняя дозорных. Это нововведение не всем пришлось по вкусу, но сильные руки и острые зубы Кагая послужили хорошим аргументом для всех сомневающихся.

На свежем воздухе Тунай почувствовал себя намного лучше, и Муке практически не приходилось ему помогать. Прячась в тени тамку, они окольными тропами, добрались до жилища шамана. Мувати как раз закончил сборы. Напоив кисару раствором, он отправился на празднество, откуда должен был вернуться вместе с внуком и закончить обряд. Снаружи стали различимы удары ритуального бубна, началось! Ухмыляясь и нахваливая себя за сообразительность старик проковылял как раз мимо того места, где за сугробом спрятались два маленьких кроманьонца. Они дожидались появления Калати, которой предстояло хитростью и уловками избавиться от внимания назойливого Амака. После столкновения с пещерным медведем, молодой воин стал особенно настойчив в своих ухаживаниях, что отпугивало девочку. Ей всё чаще приходилось придумывать предлоги, чтобы как можно реже оставаться с ним наедине.

— Готовы? — прошептала Калати, подкравшись сзади к кроманьонцам.

Перепугавшись, Мука чуть было не выскочил на площадку перед жилищем шамана освещённую лунным светом.

— Ты чего? Принесла? — Тунай дернул друга за рукав.

Мука от страха, сделался белее снега. Им всё-таки придётся войти внутрь. Мальчик живо представил грозный взгляд Мувати и почувствовал, как холод обволакивает сердце, а внизу живота начинается пожар. Калати улыбнулась и подняла мешок так, чтобы мальчишки смогли сами убедиться, что первая часть плана выполнена. Тунай, одобрительно кивнул, повернулся к свету и, мысленно попросив матерь-медведицу о помощи, шагнул на тропу, ведущую в тамку шамана. Пропустив Муку с Калати внутрь, он присел за сугроб и стал наблюдать за центром поселения, где полыхали костры, стучали в бубен и раздавался вой старого Мувати. Празднество в честь матери-шуцу было в самом разгаре.

Через мгновение из-под полога тамку выскочил хвостатый зверёк. Огляделся по сторонам и бросился через сугробы в направлении темного леса, черневшего за забором стоянки. Громко лая, за белкой, прыгая по сугробам, устремился Рума. Сидя днями напролёт рядом с клеткой кисару, пёс не был против того, чтобы размять лапы и погонять жертву, пока не вернулся хозяин. Тунай на мгновение закрыл глаза, успокаивая внутренне волнение. Ещё один пункт плана прошёл без проблем.

«Калати — молодец, не смотри, что девчонка! Вся в отца!»

Тем временем Мука потел так, словно его черти собирались поджарить на костре. Засаленные ремни никак не хотели поддаваться режущей кромке его ножа. Мальчик рычал, кряхтел, теребил ухо, но ничего всё было бесполезно. Он то и дело оглядывался на вход тамку возле которого притаилась Калати, держа наготове гарпун. Девочка намеревалась пустить оружие в ход, если Тунайю не удастся вовремя их предупредить криком ночной птицы. Калати нервничала не меньше Муки, то и дело, порываясь подбежать к клетке, чтобы помочь. Но перепуганный Мука, боясь выдать себя, никак не соглашался отдать ей нож, а тем более встать с гарпуном к входу. Больше чем быть застигнутым за кражей, он боялся встретиться лицом к лицу с Мувати, да ещё угрожать шаману рыболовным гарпуном. Легче сунуть голову в пасть пещерному льву. Если дочери вождя такая шалость могла сойти с рук, то с него-то шаман точно шкуру живьём сдерёт.

Неожиданно среди тишины раздался громкий крик Муки. Мальчик порезался и, перепугавшись, выронил оружие. Мирт, сидевший в клетке, под воздействием напитка Мувати, зарычал и кинулся на мальчишку, размахивая перед собой ножом. Кисару видел вместо маленького кроманьонца верховного жреца, пытавшегося, в очередной раз, добраться до его аруту. Рату протягивал сквозь костяные прутья клетки свои тощие руки. Скрежетал зубами и призывал из преисподней Сам-Ру.

Вой шамана долетавший до слуховых отверстий кисару, буквально сводил кочевника с ума. Клетка перевернулся и, падая, придавила Муку. Опять тишину тамку нарушил громкий крик. Калати бросила гарпун, кинулась на помощь кроманьонцу. Она перекатила конструкцию с беснующимся внутри Гу, а затем помогла мальчишке подняться. Он только хлопал глазами и открывал рот, как вытянутая из озера ро. Калати удостоверившись, что с ним всё в порядке подобрался нож Тунайя, и быстро перерезала ремни клетки. Девочке удалось вытянуть два толстых ребра из общей конструкции. Тем временем Мирт впал в бессознательное состояние и практически не реагировал на раздражение.

— Ну, чего уставился? Мука! Тебя, что тоже опоили? — Калати дёрнула за капюшон мальчишку и подтолкнула его к ногам кочевника. — Ох и получишь ты у меня, матерь-шуцу!

Взвалив на себя тело кисару, и прихватив гарпун, они осторожно протиснулись под пологом тамку, где их встретил встревоженный криками друга Тунай.

— Не знаешь, кого спасать, матерь-шуцу! — зашептала Калати, возвращая Тунайю нож. От него помощи как от Гу, а то и ещё меньше!

Мука бросил на снег ноги кисару и, с вызовом в глазах, подтянул штаны, готовясь вступить в перепалку, но лай Румы, помешал ему.

— А ну, живее!

Тунай подтолкнул друга и, оглядываясь назад, поспешил за товарищами. Быстро преодолев опасный участок, они оказались у забора. Останавливаться было нельзя. Как только пёс обнаружит пропажу, он непременно последует за ними. Обливаясь потом, они перекинули кисару через ограждение, а затем друг за другом попрыгали в сугроб. Действовать нужно быстро, так как помимо собаки Амака, их могли заметить воины Уму патрулировавшие периметр стоянки. Каждый камот помнил, что следы вутов стали очень часто попадаться охотникам, поэтому Кагай Рваное ухо пошёл на крайний меры, укрепив стены и выставив круглосуточный дозор.

Дальнейшее продвижение оказалось самым опасным. Оглядываясь по сторонам в ожидании скорой погони, маленькие кроманьонцы пробирались по глубоким сугробам к тёмному лесу, где возрастал риск быть пойманными хищными зверями или, того хуже, попасть в руки к неандертальцам. Тунай всего один раз видел живого вута, когда ходил с Шицу на охоту. Кровожадный пожиратель младенцев произвёл сильное впечатление на юного воина. Даже Кагай казался добродушным зайцем в сравнении с этими коренастым чудовищем.

Мальчик бросил взгляд на пыхтевшего впереди него Муку, подумав о том, что друг, возможно, умрёт от страха, повстречавшись в тёмном лесу с вутом. Не успел Тунай, скрыться среди елей, засыпанных снегом, как позади, послышался звонкий лай Румы. Всё, попались! Пёс обнаружил кражу. Мука тут же вспомнил про свой нож, оставленный, в попыхаха, на месте преступления, и почувствовал, как от страха отнимаются ноги, однако говорить сейчас друзьям ничего не стал. Калати и так на него зла, чего доброго надает тумаков, еще до Мувати.

Девочка остановилась, как вкопаная — впереди захрустели ветки. Кроманьонцы присели, накрыв собой Мирта. Тунай посмотрел на маленький нож, зажатый в руке, и с завистью вспомнил о мощном копье Амака, с которым тот ходил на охоту. Как он сможет защитить соплеменников, этим обрубком, если впереди окажется серьёзный противник. Девочка схватилась за куртку Муки, который от страха позабыл всё на свете и уже был готов броситься назад к стоянке. Мальчик посчитал, что лучше получить хорошую трёпку от Кагая, чем попасть в лапы голодного кихойя. Он живо представил, как выглядел Тунай после последней встречи с шуцу. Лохматые ветки расступились, пропустив сгорбленного кроманьонца, который нёс на спине тюк с рыбой.

— Ну, матерь-шуцу, дёрнуло меня, тащится наперерез! Сократил путь, нечего сказать! Теперь ещё кап может унести! Эх, помоги мне Гутунд!

— Такой! — прошептала Калати.

Такой был одним из тех рыболовов, которые предпочитают речную ловлю озёрной и всегда уходил за горный перевал, где пропадал неделями. У него у одного, из немногих в племени Уму, имелось отличное каноэ, которым он бесконечно гордился. Река Аюн располагалась на востоке от поселения племени Уму. Она не была полноводной, но для каноэ Такойя подходила идеально. Боясь опоздать на празднество, кроманьонец решил рискнуть и пошёл напрямки через лес, но заблудившись в темноте, едва смог выбраться, ориентируясь по звукам, доносившимся из поселения и громкому лаю собак. Единственное, что печалило воина, так это каноэ, оставленное около берега, он не боялся диких животных, но вот вуты, желая, навредит камотам, могли свободно позаимствовать плавучее средство передвижения. Понимая, что праздник будет ему не в радость, пока каноэ остаётся не спрятанным на берегу, Такой решил вернуться назад, как только донесёт улов до своего тамку и передаст жене.

Мысль, которая больно укусила Тунайя, заставила мальчишку отказаться от первоначального плана.

— Нам нужно идти к Аюн!

— Это, ещё зачем? — возмутился Мука, — Ты же сказал, что до его пещеры не далеко. Я не хочу провести праздник в лесу, где бродят ухта. Нет, не пойдем. Вернём Гу домой, а затем окольными тропами назад. Да и Рума скоро окажется здесь. Слышите?

— Правильно. Рума не даст нам дойти до пещеры, а если Мувати обнаружит пропажу? Нет! Матерь-шуцу поможет нам. Такой переживает за свой кап, значит, он не успел толком его спрятать. Понимаете, о чем я толкую? Если нам удастся по следам Такоя добраться до реки, Рума не догонит нас. Пёс не сможет взять след. Поплывём вдоль берега, там выберемся и отведём Гу к пещере. Такой даже не подумает на нас: мало ли, кто мог сделать. Унесло течением, или забрали вуты. О планах Мувати знал только Амак, остальным будет не важно, куда пропал Гу. Всё очень даже неплохо складывается. Нужно только по возвращении задобрить матерь-шуцу, без ее помощи тут явно не обошлось.

— Ну-у, не знаю, — почесал ухо Мука. Близость вутов очень сильно беспокоила рыжеволосого кроманьонца, он их боялся даже больше кихойя или того же шуцу.

— Согласна. Бежим! Рума наверняка направляется сюда, если его не задержал Такой. — Калати понравилась идея Тунайя, которая, при удачном раскладе, могла помочь им довести начатое дело до конца.

Мирт по-прежнему находился под воздействием веществ, которые шаман добавил в лечебный напиток. Он стал приучать к нему кисару, как только воин попал в его тамку, каждый раз увеличивая дозу. Поэтому кочевник не обратил на это никакого внимания, когда продержав его дольше обычного без воды, старик подсунул чашу наполненную до краев. Вот же, никчемное охвостье кута!

Добраться до реки оказалось делом не простым. Темный лес, пугающий своими леденящими душу звуками, непроходимые сугробы и лай Румы, поселили сомнения в души юной троицы. Они смогли вздохнуть с облегчением, лишь, после того как забрались в каноэ Такойя. Однако когда течение медленно стало уносить кап, выяснилось что на деле управлять им не так-то просто. Плыть против течения никак не получалось и вопреки желанию кроманьонцев их унесло намного дальше от того места где Тунай намеревался найти пещеру Гу. Лай Румы больше не долетал до беглецов. Поначалу Мука ещё делал скромные попытки выбраться из лодки и добраться до берега вплавь, однако когда Тунай предрёк ему скорую гибель в водах Аюн, передумал. Переполненными страхом глазами все трое смотрели, как украденный кап уносит их от родных мест в неизвестность. Лишь Мирт по-прежнему мирно посапывал на дне лодки, прикрытый тёплой шубкой Калати.

В ответ на трубный призыв мамонта на берегу раздалось рычание самца саблезубой кошки. Тунай нервно сглотнул и посмотрел на Калати с Мукой. Сможет ли он защитить друзей от смертельной опасности вооруженный лишь детским ножом и маленьким гарпуном для рыбной ловли. В каноэ кроманьонца кроме рыбьей чешуи ничего не оказалось. Лунный свет померк, скрыв от него опечаленный образ девочки. Скоро проснётся ото и наполнит их души ещё большим страхом.