ГЛАВА XXXIII

ГЛАВА XXXIII

Резкий запах ударил в носовые отверстия, пронзил мозг и заставил открыть глаза. Вокруг кромешный мрак. Рука нащупала переплетённые прутья настила. Мирт попытался подняться, однако резкая боль в правом боку помешала ему. Где-то совсем рядом раздался скрежет оселка и через мгновение кочали осветил тусклый свет от мерцающего пламени факельной чаши — наследие сиронгов. Аглакайя, не глядя на спутника, откинула дымящую ветку палисомы в кострище, осторожно установила ёмкость в ложе сучковатой коряги и присела рядом на настил, собранный из прочных ветвей кустарника. Мирт, издав лёгкий стон, откинулся на спину. Меньше всего ему сейчас хотелось выслушивать увещевания Аглакайи. Но промолчать она не сможет, это факт. Прикрыв глаза, он мысленно восстановил картину последних событий. Неплохая охота, хоть и закончилось всё так печально. Он словно специально искал встречи с Сам-Ру, испытывая терпение тёмного божества.

Девушка, как и предполагал Мирт, первой нарушила тишину:

— Ну как? Оседлал?

— Могло быть и лучше.

— Ты что специально все это затеял? С рассветом должны были начаться испытания, а что теперь? Неужели тебе так и хочется бродить по Периферии, не будучи нормальным тога? Мирт, раздери тебя агато, нельзя было немного подождать? Только рассвет! Хотя, если честно: идея так себе! Ты знаешь, что вообще-то сиронги обучают топорисков со скорлупы, а мурги их обменивают уже объезженных. Кто же берет дикого?

Воин вновь сомкнул веки. Терпкий запах палисомы по-прежнему будоражил разум, мешая заснуть.

— Посмотри на меня, кисару, я с тобой разговариваю!

Аглакайя подалась вперёд, намереваясь повернуть к себе юношу, но вспомнив о травме, вовремя остановилась. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Грудь девушки высоко вздымалась, заставляя сердце разгонять кровь.

— А что было бы, если бы по воле Сам-Ру вам не удалось выбраться?! Топориски Периферии не те дрессированные италы сиронгов. Ты подумал об этом?

Она повернулась к небольшому стянутому верёвками нагромождению из тюков, кожаных скаток и походных плащей, на вершине которого лежало яйцо — их с Миртом первое яйцо. Сразу после инициации они намеревались посетить цобо племени. Матовая поверхность скорлупы, тускло мерцала в свете разгоравшегося костра. Аруту юноши неприятно сжалось, ледяные пальцы Сам-Ру пробежали по сердцу.

— Прекрати. А если я не пройду, ему будет легче? Ты видела эти Висячие мосты?!

— Да! Да, легче! Он хотя бы не будет шекраном! Подумать только, лидер сопротивления Ра-Сом-ала, легендарный кочевник Периферии, не может решиться на обряд, через который проходит каждый воин племени!

— Не каждый!

— Испугался? А я то, решила, что ты …

— Чего ты от меня хочешь? Тебе и без меня все объяснили, никто не думал увиливать. Не нравиться иди к этому… своему Ушину. Там тебе и клеймо и отваги не занимать!

— Фокуру!

Глаза девушки вспыхнули алым пламенем. Костёр, расположенный по центру жилища, разгорелся с новой силой. Казалось, вот-вот и она наброситься на юношу с кулаками. Мирт брезгливо фыркнул, отвернулся к стене кочали. Иногда, она становиться, просто невыносима. Ситуация накалялась. Аглакайя не привыкла так легко отступать. Она никак не могла смириться с мыслью о том, что их малыш не сможет чувствовать себя уверенно среди сверстников, зная, что отец так и не стал тога. Верность древним обычаям предков, кисару впитывали с самого рождения. Девушка не стала исключением. Все заслуги перед Периферией меркли, если нет статуса тога, пусть даже без клейма-тух. Большие глаза Аглакайи сверлили могучую спину спутника. Так ли верен был её выбор? Что бы сказал на это Рахмая Короткая память? Сомнения, тонкими ручейками, стекались к сердцу по глубоким бороздам, оставленным на аруту когтями Сам-Ру. Взгляд зацепился за тёмное пятно на боку. Перед глазами мелькнул смутный образ оскаленной пасти хищника. Аглакайя интуитивно вздрогнула. Выждала паузу, затем, коснувшись холодными кончиками пальцев плеча воина, прошептала:

— Хорошо, будь, по-твоему. Я схожу к жрецу. Узнаю, что там, да как.

Мирт ничего не ответил. Гордость, смешанная с обидой, тугой сетью, стянула горло и не позволила произнести ни слова. Не успел полог кочали опуститься за Аглакайей, как внутрь прошмыгнул Нарух. Он словно только того и ждал. Кочевник приложил сжатый кулак к сердцу, приветствуя товарища, после чего сел на то место где только что сидела девушка. Острые глаза пробежались по телу юноши, на мгновение, задержавшись на тёмном пятне.

— Ну как? Всё обошлось, надеюсь? Сможешь выступить?

Юноша резко повернулся в товарищу. Гримаса боли исказила лицо. Осторожно опустив ноги на пол, выдавил из себя:

— Всё в силе. Бывало и хуже! Скажи: после того как жрец принесёт жертву я буду готов пройти испытания во славу Великой Ра-Аам.

Нарух недоверчиво покосился на чёрный воспаленный бок кисару. Он очень сильно сомневался в правильности принятого Миртом решения, но возражать не стал. Каждый тога в племени знал как это важно для молодой четы. Аруту неприятно шевельнулась внутри мощной груди. Воин решил не рассказывать, что до него дошёл слух, который распространял Ушин, будто кисару просто испугался и использует падение с топориска, как повод отказаться от состязания. Знала об том и Аглакайя. Про нее шептали за глаза разные глупости с подачи Ушина, боясь сказать в лицо, но от этого девушке не становилось легче, и Мирт это прекрасно понимал.

— Возьми, — тога протянул товарищу скрутку из тёмного листа. Мирт осторожно поднёс ладонь к носовым отверстиям и втянул запах.

— Палисома?

— Лучше! Сок молодняка, замещенный на корнях и сухих стеблях … Да в общем-то не так важно. Ненадолго ты сможешь забыть о боли, но помни, что эффект проходит быстро. Не забывай: главное для тебя успеть разобраться с Ушином. Будь острожен, Мирт. Он ещё тот прислужник Сам-Ру! Не позволяй мерзавцу вселить тебе в аруту сомнения. Остаться мне без гураму, если этот фокуру не попытается заполучить победу, прислушиваясь к зову Сам-Ру!

Нарух встал, собираясь покинуть кочали. Сделал шаг к выходу, обернулся.

— Ты не передумаешь?

— Поторопись, нужно опередить Аглакайю. Перехвати её, прежде чем она объявит о том, что я отказался проходить испытания. Они только этого и ждут.

Тога кивнул в знак согласия, а затем проскочил под пологом также быстро, как и появился. Мирт закинул в ротовое отверстие кусочек тягучей массы и принялся тщательно пережёвывать. Кисловатый вкус заставил морщиться, по телу пробежала дрожь. Пришлось часто сглатывать слюну. Если всё пойдет, как говорит Нарух, то очень скоро он сможет покинуть жилище, чтобы пройти инициацию и заполучить, наконец, заветное клеймо. Веки налились кровью, медленно опустились. В голове появился туман, перед глазами поплыли какие-то неясные образы тога. Отвернувшись к стене, юноша задремал.

— Поднимайся!

Кисару открыл глаза и уставился прямо перед собой.

— Поднимайся, мерзкий нечестивец! Чего таращишься, как охнос на агато? А ну, вставай, говорю!

Знакомый сильный голос с хрипотцой щекотал слух. Мерзкое ощущение. Звук шел как будто откуда-то изнутри. Юноша повернулся и тут же почувствовал, как муравьи страха побежали от хвоста до загривка.

«Рурсур!»

— Соскучился, недотёпа?! Грязь ты со стоп Сам-Ру! А ну иди сюда! Живее!

Мутная слюна слетела с клыкастой пасти. Глаза кочевника сверкнули пламенем Сам-Ру. Аруту Мирта съежилась, став не больше горошины. Тога ссутулился ещё больше, готовый в любой момент наброситься на жертву. Затем размахнулся и со всего маху ударил кисару по голове древком копья. Боль тёплой волной мгновенно расползлась по всему телу. Даже кончики пальцев начало покалывать. Кисару бросило в жар. Мирт перевернулся, соскочил на пол и бросился вон из кочали. Как же больно, раздери тебя агато! Как больно! Вокруг кочевника все свободное пространство кочали наполнилось теплым розовым светом.

— А ну стоять, мерзкий прислужник Сам-Ру! Куда собрался?

Рурсур вновь размахнулся и на этот раз попал юноше по ногам. Кисару быстро поднялся, но очередной удар буквально вдавил его в пыльный пол. Что происходит?! Раскатистый смех воина наполнил кочали. Тога ударил ещё раз и ещё. Руки закрыли голову, но древко проходило сквозь них, словно раскалённый клинок сквозь масло и достигало цели. Мирт прекратил сопротивляться. Рурсур поднял юношу и со всей силы брось на пол, и так несколько раз подряд. Кочевник закатывал глаза от нестерпимой боли, кричал, взывая к помощи Великой Ра-Аам. Наконец, Рурсур отступил, и ему удалось подняться на четвереньки. С большим трудом сдерживая себя, чтобы не закричать, он пополз к выходу. Пальцы стянуло судорогой. Приходилось буквально вколачивать их в холодную землю, дабы продвинуться хоть на пару шагов. Кисару безумными глазами смотрел по сторонам и не понимал, что происходит. Где Нарух, Аглакайя, где все?

— Куда?! А ну, стоять!

Рурсур неторопливо вышагивал следом. Земля под ногами того еле заметно вибрировала. Неужели снадобье Наруха не подействовало, и Сам-Ру все-таки прихватил его с собой? Несмотря на все усилия, которые прикладывал Мирт, тога не отставал ни на шаг. Страх огромными клыками Сам-Ру вгрызался в аруту, заставляя сердце трепетать подобно крыльям вопры. Вот же, никчемное охвостье кута! Колени вязли в земляном полу, словно в трясине. В ушных отверстиях звучал хрипловатый голос врага, заставляя мозг содрогаться от различных предположений и ещё больше съёживаться аруту в объятиях страха. Сам-Ру дышал кисару в спину.

Юноша думал о том, что если не поторопиться ненавистный соплеменник непременно отправит его к предкам тернистой тропою страданий и боли. Рурсур сыпал оскорблениями, не стесняясь в выражениях, рычал, словно топориск, грозился изувечить юношу. Это он умел, как никто другой. Мирт обернулся, взгляд выхватил из полумрака кочали знакомый до боли оскал. Мерзкий прислужник тёмного божества! Юноша зажмурился и сделал рывок навстречу спасению. Рурсур зарычал так, что напугал бы даже агато. Сильные пальцы схватили кисару за хвост. В одно мгновение, сотни иголок страха пронзили сердце Мирта. Злость прорвала плотину ужаса и отчаяния, выплёскиваясь наружу. Он повернулся навстречу опасности, подался вперёд всем телом и громко закричал.

Глаза воткнулись в темноту, грудь ходила подобно кузнечным мехам. Дрожащие руки нащупали вокруг холодную поверхность земляной насыпи утоптанной ногами кочевников. Мирт осмотрелся — никого рядом не оказалось. Привычная тишина кочали. Крепко задремав под воздействием экстракта палисомы и смеси неизвестных трав, он свалился с настила. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Его все ещё колотило после встречи с тога. Жар накалял аруту изнутри, но это, ни в какое сравнение не шло с тем ужасом, что ему только что пришлось пережить. Выдохнув с облегчением, воин присел на край переплетённых стеблей, всё ещё ощущая, как внутри грохочет сердце, перегоняя литры вспененной Сам-Ру крови.

Столько времени прошло, с тех пор как ненавистный тога ушёл тропой предков, но призрак врага по-прежнему не покидает его. Рука потянулась за флягой, висевшей у изголовья настила. Нужно принести хорошую жертву Великой Ра-Аам! Лучшую жертву! Сделав несколько глотков, юноша решительно поднялся и, слегка покачиваясь на ватных ногах, направился к выходу. Медлить нельзя! Однако не успел он сделать и пары шагов, как за стенами кочали послышался приглушенный стук жреческого бубна. Должно быть, пора выдвигаться к Висячим мостам. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Нарух выполнил поручение, как договаривались. Накидывая на плечи походный плащ, Мирт, на ходу, обратился за поддержкой к Великой Ра-Аам.

Как оказалось, юноша проспал намного дольше положенного. Большая часть племени уже отправилась на место проведения испытаний. Кочевье практически опустело, если не считать стариков и дозорных разъездов, расставленных по периметру у тирсов. Завернув по тропе за ближайшее кочали, Мирт заметил, стоявшего неподалёку от жертвенного столба, Наруха. Тога с улыбкой на лице поджидал товарища. Большой гураму кочевника топтался поодаль, бросая косые взгляды на спешащих к реке кисару. Ящер имел довольно плохую репутацию среди жителей кочевья, за свой буйный нрав, однако Наруху он нравился. Несмотря на темперамент, животное не раз спасало жизнь тога. Не каждый топориск отваживался напасть на такого гиганта. Воин гордился им.

— Поумерь пыл, кисару. Я предупредил жреца, что заберу тебя, как только всё будет готово. Пока нам там делать особо нечего. Жрец принесёт жертву, обратиться к богине и всё такое. Привычные дела. Ты как себя чувствуешь?

— Сам не пойму. Вроде легче, но знал бы ты, что мне сейчас пришлось пережить! До сих пор не могу прийти в себя.

Нарух довольно кивнул.

— Знакомо. Сам проходил. Старики говорят, оно вынимает из тебя корни Сам-Ру, как бы вычищает аруту от скверны, дает шанс ощутить прилив свежих сил, но, увы, это все ненадолго. Очень скоро ты почувствуешь такую слабость и боль, какой никогда не испытывал. Темный бог не очень-то любит, когда от него пытаются так грубо избавиться. Поэтому нам следует поторопиться.

Нарух понимающе улыбнулся. Это снадобье не раз выручало тога, когда другого выхода не оставалось, так как идти на поводу у Сам-Ру он не желал. Кочевник лишь умолчал о ещё одном побочном эффекте. Однако раскрыть его действие Мирту перед боем означало бы сломить боевой дух юноши, а это недопустимо. Он выдержит, главное пройти инициацию.

— Только не забывай, действовать нужно очень быстро, решительно. Ускоряйся, как только почувствуешь, что слабеешь. Там мы тебе не друзья, а враги. Понимаешь? Не жалей ни себя, ни соперника, я знаю о чём говорю. И помни про Ушина. Он непременно воспользуется ситуацией.

— Аглакайя …

— Уже на месте. Пришлось немного, правда, надавить, но всё прошло нормально. Ну и подарочек ты себе отхватил, скажу тебе. Та ещё бестия! А ведь сейчас она немного остепенилась. Натерпелся с ней Рахмая: вечно лезла, куда не следовало. Не девка, а топориск на службе Сам-Ру. Но за это отец её и любил. Мне иногда казалось, что она ему дороже, чем мы с братьями.

Воин потупил взгляд, и на мгновение Мирту показалось, что тога готов разрыдаться. Но лишь на мгновение. Тень страдания сошла с лица кочевника, уступив место широкой улыбке.

— Ну, ничего, с тобой она не пропадёт. Слышишь? Какие удары пошли, зовут. Нам пора.

Впереди раздался протяжный звук сиронзу. Воины забрались на спину, заворчавшего на увеличение количества седоков, гураму и медленно двинулись к Висячим мостам. Ехать пришлось довольно долго. Как только Мирт спрыгнул на землю и принял саяк из рук Аглакайи зазвучал призывный голос жреца, сопровождаемый ударами бубна. Процессия длинной вереницей перемещалась по тропе к обрыву над рекой, через который предстояло перебраться кисару. Каждое прикосновение шеста к натянутой на обруч дубленой коже гураму выбивало из аруту юноши желание одержать победу. Он всем телом ощущал присутствие рядом тёмного бога, несмотря на внутренний искусственно вызванный снадобьем Наруха. Сердце ритмично забилось о грудную клетку. Мирт почувствовал, как холодные лапы Сам-Ру касаются хвоста, ног, спины, подбираются к аруту, а горячее дыхание буквально выжигает мозг. Что происходит? Излишнее волнение могло испортить ему все планы.

Как же долго он к этому шёл! Бубен зазвучал в ушных отверстиях сильнее и сильнее, окончательно выгоняя из аруту решимость. Ноги стали словно ватные. Опять?! Нееужели действие ослабло? Где же ты, Великая Ра-Аам! Такого страха кочевник не испытывал даже в схватке с волосатыми воинами затерянного мира. Он никак не мог заставиться себя сделать шаг навстречу Наруху, первому противнику, кто встречал его на пути к статусу тога. Десятки глаз кочевников устремились на Мирта. Юноша буквально каждой клеткой тела ощущал их колющие взгляды.

Неожиданно Мирт почувствовал тепло от прикосновения чьей-то холодной руки. Обернулся. Аглакайя, сделала шаг навстречу спутнику, сжала плечо и посмотрела в глаза. Холодный взгляд девушки заставил прийти в себя, выбил Сам-Ру из аруту кисару. Она ослабила хватку, коснулась другой рукой сатунгасу на груди юноши и прошептала:

— Даже не сомневайся, ты сделаешь это. Да хранит твою аруту, Великая Ра-Аам. И прости!

Не успел кисару ответить, как Аглакайя со всего маху ударила древком копья кочевника в грудь. Ах, ты ж, охвостье кута! Острый приступ боли сменился внезапной агрессией. Такой злобы он ещё никогда не испытывал, с большим трудом юноша сдерживал себя, чтобы не переломать девушке все кости. Его буквально трясло от дикого желание вцепиться ей в горло. Не давая опомниться воину, она нанесла ещё несколько точных ударов. Именно про этот эффект умолчал Нарух, доверив эту часть плана Аглакайе. Иначе вряд ли бы получилось удержать кисару от немедленной расправой над обидчиком. Действие снадобья нужно постоянно поддерживать иначе оно возымеет обратный эффект. Его будет не достаточно даже для первого поединка, но оно подтолкнет кисару к действию, а там на все воля Великой Ра-Аам.

Кочевник стоял на корточках, глядя на спутницу налитыми кровью глазами. Из груди воина вырывался звериный рык.

— Готов? — поинтересовалась Аглакайя. Ей стало, ужасно его жаль, но иного выхода у них не было. Вызванный искусственно приступ агрессии должен запустить природные механизмы, отвечающие за работу инстинкта самосохранения кисару.

Мирт кивнул в знак согласия, повернулся, расправил плечи и быстрым шагом двинулся к ветхому сооружению, где Нарух уже встал в боевую стойку, обнажив саяк. Жрец громко завыл, обращаясь к богине. Старца поддержали остальные кочевники. Их голоса взметнулись к куполу, туда, где кисару услышит Великая Ра-Аам. Аглакайя сжала рукоять саяка, наблюдая как Мирт начал первый поединок. Она знала, что Нарух не будет особо упорствовать, но и просто так пройти у Мирта мимо тога не получиться. Как бы воин к нему не относился, перед ликом богини все равны, а значит получить клеймо, кисару сможет, только преодолев испытания. Девушка почувствовала, как вибрирует аруту при воспоминаний о ранений спутника. Она также понимала, что совсем скоро палисома окончательно перестанет действовать и тогда Мирту придётся очень тяжело. К ранам от поединка прибавится жажда Сам-Ру. Темное божество захочет вернуть себе все сполна. Правильно ли она сделала, что высказала всё Мирту? Сердце вздрогнуло, когда Нарух, серией точных ударов заставил Мирта отступить. Толпа взвыла. Сейчас начнётся самое интересное. Чувствуя, как азарт битвы затягивает и её, а кровь воина закипает, Аглакайя постаралась вытеснить сомнения и страх из груди, но Сам-Ру всё ещё тревожил её разум. Что-то должно произойти, и часть ответственности, как ни крути, лежит на ней.

Тем временем, Мирту удалось, несмотря на сопротивление темного божества, раздуть внутри себя жажду к победе, до нужных размеров. Сам-Ру, наконец, отступил. Нанося удар за ударом, кисару продвигался по мосту. Пустили первую кровь, и толпа вновь взвыла, восхвалял прелести богини. Юноша стойко противостоял противнику. Но из-за того, что приходилось себя контролировать при каждом шаге, чтобы не провалиться между хрупких стеблей, получалось у него это не совсем хорошо. Нарух старался, как мог, подготовить друга для следующего противника, но выходило из рук вон плохо. Ему ещё никогда до этого не приходилось биться на мечах в подобных условиях, чего нельзя сказать о противниках. Кисару никак не мог подстроиться под технические особенности ветхой конструкции и того и гляди норовил перевалиться через ограждения из лиан. Бубен и звуки голосов распаляли тога, заставляя действовать решительно. В конце концов, клеймо-тух нужно заслужить.

Наконец-то Мирт, после очередной атаки тога, изловчился и нанес серию крепких ударов, которую завершил выпадом, выбив из руки Наруха саяк. Толпа охнула. Раздались громкие вопли одобрения. На мгновение ему показалось, что среди множества голосов кочевников он явно различает ликующий крик Аглакайи, однако коварный Сам-Ру тут же заставил аруту юноши вернуться в тело. Нарух двумя мощными ударами могучих рук вынудил кисару упасть на спину. Тога почувствовал привкус крови и вошел в раж. Он колотил Мирта так, что тому на мгновение показалось, что ему не суждено закончить этот поединок. Чего уж говорить о ещё двух, ожидавших своей очереди!

Саяк юноши улетел вниз, вспорол бурлящий поток реки и потонул в ледяной толще. Наступила тишина, лишь приглушенный стук бубна, да далёкое рычание агато, напоминало о том, где он находиться. В глазах противника стоял азарт от схватки. Как бы кочевник не относился к Мирту, он оставался тога в жилах которого кипела кровь воина и бойца. Юноша встал на четвереньки, зарычал, ухватился за лианы и, рывком поднявшись с колен, бросился на соперника. Удар, ещё удар. Кровь, тонкой струйкой брызнула из свежей раны на лице Наруха. Ах, ты ж, охвостье кута! Захват, пошли в ход колени, хвост, снова колени. Удар, ещё удар! Зубы почувствовали тёплую плоть и кровь врага. Толпа вновь взвыла от удовольствия. Бубен стал громче, темп возрастал, а жрец монотонно продолжал призывать богов стать свидетелями такого значимого события для племени Рахмая Короткая память.

Аглакайя ужасно нервничала, особенно когда Мирту стало изрядно доставаться. Нарух не знал пощады. Она понимала, что тога все делает правильно, однако ничего с собой поделать не могла. В один момент, когда кисару оказался практически за ограждением, а Нарух продолжал наносить удары, она готова была кинуться на мост и успокоить зарвавшегося тога. Сам-Ру искушал девушку, заигрывая с ее воображением. Ну, ничего, она с ним ещё поквитается при случае. Фокуру!

Удар, ещё удар. Выпад, удар. Один глаз Мирта заплыл, что могло серьезно осложнить ему прохождение всей полосы. Кисару выжимал из себя всё, до последней капли. Он помнил, о чем предупреждал Нарух, но как дойти до Ушина, если не удаётся справиться даже с первым соперником?! Но вот, постепенно, тога стал уступать. Как бы крепок он не был духом, Мирт всё же оказался сильнее. Стиснув Наруха в крепких объятиях, кисару заставил соперника поднять обе руки вверх. Хвала Великой Ра-Аам! Треть моста пройдена.

Возглас ликования вырвался из груди Аглакайи. Он справился! Не победа, конечно, но уже кое-что. Девушка подалась вперёд, стараясь угадать по движениям Мирта, сколько силы Великой Ра-Аам ещё осталась в нём. Глаза жадно впитывали общую картину схватки. Кисару, один за другим, издали победный клич племени! Волна одобрения прокатилась по разношёрстной массе кочевников. Стоя на краю обрыва, кисару с горящими глазами наблюдали за жарким поединком лучших воинов племени. В этот момент Сам-Ру в каждом из них разжигал природную жажду крови. Руки большинства тога, непроизвольно потянулись к саяку. Ещё чуть-чуть и они сами вступят в схватку. Сам-Ру распалил сердца воинов. Над долиной пронесся очередной крик ликования.

По краю обрыва вспыхнули факелы, ранее предусмотрительно расставленные кочевниками по большей части скалистого обрыва. Смеркалось. Нарух осторожно прошёл по мосту и присоединился к ликующей толпе. С противоположной стороны навстречу Мирту двинулся Гнот. Могучий тога, которому не было равных в бою на копьях. Грозно глядя на Мирта, воин приготовился выбить из него аруту с первого удара. Уж он-то точно не собирается щадить чужака кем бы, он не приходился Аглакайе. Тут вопрос принципиальный, вопрос чести и кодекса тога. Сам-Ру облизнулся, предвкушая очередную схватку.

Носовые отверстия воина втянули запах догоревшего костра. Рука приподняла забрало, обнажив единственный зрячий глаз. Ашат-Рар наблюдал с высоты за суетившимися у подножья горы сиронгами. Последний временный лагерь. Совсем скоро они доберутся до кочевья кисару где скрывается Мирт. Всадник хищно оскалился, представляя долгожданную встречу. В аруту вспыхнул тлеющий уголек неистового гнева. Сахигарл вспомнил Мия-Ру. Её лучезарное лицо и такой чистый заливистый смех! Зубы сиронга заскрипели от желания вонзиться в горячую плоть ненавистного врага. Он обязательно найдет кисару и утолит жажду кровью уранга. Обязательно!

Мысль о том, что очень скоро он наконец-то сможет поквитаться за смерть сестры, согревала аруту воина. Это буквально стало навязчивой идеей, целью его жизни. Как-то незаметно Ситуст-Ра ушла на второй план, отойдя в прошлое, позабылись планы, которые они строили совместно с Миртом, каменоломни Тиглура и Ра-Сом-ала. Схватка с кочевником и смерть — единственное, что теперь интересовало Ашат-Рара. Любой ценой, даже с риском оказаться на месте Сабатаранги, следовало найти кисару и уничтожить. Хадрат извел себя бесконечными переходами и вылазками по джунглям. Изводил всадников, изнурительными марш-бросками, не жалея ни воинов, ни топорисков. Он прочесал практически всю Периферию, добравшись до Перевала, сея везде после себя смерть и оставляя разрушения. И вот сейчас, когда до кочевья Рахмая Короткая память оставались считанные сикели пути, сахигарл никак не мог заставить себя заснуть. Близость врага будоражила сознание сиронга, принуждая таращиться ненавидящим взглядом в темноту спящей Периферии. Как же он презирает ее! Воин даже не догадывался, что именно в этот самый момент, жизнь Мирта висит на волоске от гибели. Гнот стиснул стальной хваткой горло кисару и не собирался отпускать. Сам-Ру вгрызался в сердце юноши, высасывая жизненную силу. Темное божество вознамерилось отнять у хадрата Ситуст-Ры его победу!

Где-то в низине зарычал агато, по кустам зашелестели куты. Ашат-Рар понял, что сегодня ему не заснуть. Хадрат отдал приказ седлать топорисков, они справятся с кисару и так, нет смысла отдыхать.