VIII ГЛАВА

Долгое молчание стало утомлять. Колючий взгляд длинноголового пробуждал неприятное чувство душевного дискомфорта в каждом из кисару. Особенно неуютно чувствовал себя Рурсур. Тур прекрасно знал вспыльчивый характер брата, из-за которого они не раз попадали в сложную ситуацию. Затягивать больше нельзя. Он следил за незнакомцами, прикидывая различные варианты решения проблемы. Мирт оказался напуган не меньше тога. Он понимал, что необходимо как-то разрядить обстановку, но никак не мог сообразить, с чем можно обратиться к странной компании. Тога крепко сжимали костяные рукояти мечей, готовые в любой момент пустить их в ход. Тишину, кроме привычных звуков джунглей, нарушало лишь сопение четвероногого ящера, сидящего возле больших стоп старика.

Наконец, удовлетворившись беглым осмотром, отшельник обратился к Цоробо-ох:

— Что ртупу, из племени Напада, нужно в землях старого Шуму?

Сиплый голос старика, мгновенно привел лежащего воина в движение. Цоробо-ох, кряхтя, перевернулся на другой бок и даже попытался сесть. Но, не добившись результата, предпочёл не тратить силы понапрасну, а общаться как есть — лежа на боку. Все кисару, как один, насторожились, прикидывая про себя возможные варианты дальнейшего развития событий. Для всех было очевидным — тот, кто не желает жить в племени вряд ли будет рад видеть у себя не званых гостей. Тур оценил шансы и пришёл к выводу, что открытого столкновения сейчас им нужно по возможности избегать. Одной стрелы будет достаточно, чтобы сразу вывести кисару из игры.

— Юный воин ранен, нести его дальше опасно — не выдержит. Грако-ох просит Шуму о помощи. Он велел мне дождаться твоего возвращения, передать кисару из рук в руки, а затем вернуться к Забытым пещерам.

На лице старика не дрогнул, ни один мускул. Он посмотрел в сторону Мирта, не обращая внимания на стоявших перед ним тога. Шуму сделал вид, что не замечает их, чем ещё больше разозлил Рурсура. Отшельник оказался слеп на один глаз. Скромных размеров вырост по центру лба выдавал в нём принадлежность к племенам ртупов. На нижнюю часть лица от большого рубинового глаза до подбородка нанесена краска, как у большинства ртупов. Но в белый цвет, вместо синего добавлен ярко-красный. Через носовые отверстия проходило костяное кольцо. Правда, на высохшем лице Шуму, оно казалось куда больше, чем то, что носил Грако-ох. Юноша моргнул и почувствовал прикосновение Сам-Ру к своей аруту. Кисару боролся с желанием отвернуться от замутнённого пеленой воспоминаний неживого глаза ртупа, но никак не мог на это решиться.

— Шуму не хочет помогать вам. Глупо. Кисару приведут других — поганый народец. Грязный, упрямый, к тому же довольно тупой. Мне проще убить вас всех и скормить топорискам, — старик продолжил, обращаясь к связанному воину.

Цоробо-ох поменялся в лице.

— А как же гостеприимство кочевых племен? У нас просто не было выбора, Шуму. Решать тебе, но Грако-ох очень надеялся на твою помощь.

Мышцы на лице Шуму заиграли, напряглись, а затем вновь замерли. Он максимально раскрыл единственный видящий глаз, но ничего на это не ответил. Ни от кого из присутствующих не ускользнуло, что отшельник с трудом подавил в себе возмущение. Наконец Шуму выдохнул. Следом выдохнули и остальные. Старик повернулся к Туру и заговорил на ломаном наречии племен кисару, чем нимало, удивил гостей:

— С каких это пор воины кисару чувствуют себя хозяевами в землях ртупов? Вы зашли ко мне без приглашения, словно мурги, а с мургами в любом племени разговор короткий. Не отводи очей, тога, когда я с тобой говорю. Иначе ты их просто лишишься, раз они тебе больше не нужны.

Кочевники стояли моча. Как Тур не старался успокоить аруту, у него ничего не получалось. Ощущение, что он ученик, который стоит перед наставником не покидало кисару. Было что-то в этом хлипком на вид старике, какая-то внутренняя мощь, которой они ничего не могли противопоставить. Тишина затянулась. Шуму снял с плеча данак, продолжая сверлить глазом Рурсура. Отшельник хотел показать, что начнёт именно с него. Напряжение между воинами вновь возросло. Тога, почувствовал себя довольно неловко, словно нашкодивший кут. Прищёлкнул языком и уставился на большие ступни старика. Нет, это просто не возможно, видимо требовалось больше смирения и выдержки, которой Рурсуру катастрофически не хватало.

— Мы пришли с миром. Клянусь светлым ликом богини Ра-Аам, мы только хотим забрать своё. Получим то, зачем пришли и тут же покинем эти земли. Парень бежал из племени и нам поручили его вернуть. Он принадлежит народу кисару из племени верховного жреца Рату. Ничего чужого нам не нужно. Можешь проверить, мы ничего у тебя не взяли. Кисару не ищут войны с ртупами.

Тур немного успокоился, услышав понятную ему речь. Разбирать конфликтную ситуацию при помощи жестов и мимики у тога не было никакого желания. Да и закончится, всё это могло для них довольно печально. Предугадать, как поведёт себя Рурсур всегда очень сложно. Кисару в трудной стрессовой ситуации мог легко впасть в бешенство, принеся вред, как себе, так и окружающим. Подобное случалось не раз, и только умелая дипломатия Тура спасала их головы от верной гибели. Рурсур намного комфортней себя чувствовал на поле боя. Когда вокруг крики, вопли, кровь и звук скрещенных клинков. Переговоры уж точно не его конёк!

— Это, по-твоему, мирное решение?

Зоркий Шуму указал на связанного Цоробо-ох.

— Или может это?

Отшельник кивнул в сторону лежащего Мирта.

— Мне поручено … В общем, парнишку необходимо вернуть, кисару не бросают своих, а он часть племени. К чему нам ссориться, ртуп. Ещё раз повторюсь — мы не ищем войны с тобой.

— Ха! Он просто врёт! Я — харуту, и больше не обязан подчиняться законам этого племени. Гнусная ложь! Происки верховного жреца! Скажи правду, Тур! Зачем мне бежать из племени. Ну, зачем? Любой знает: такой путь выбирают либо глупцы, либо отверженные. Чего молчишь, тога? Наши тропы разошлись уже давно, так чего теперь кривить арутой. Клянусь ликом, Великой Ра-Аам, все, что пытается сейчас наговорить этот тога, сплошная лож и ничего более!

— Захлопни пасть, сын кута! — рявкнул на юношу Рурсур.

Отшельника передёрнуло — слишком часто кисару клялись своими богами. Неожиданно вместо Шуму заговорил «большеголовый» воин, сделав два уверенных шага в сторону Рурсура.

— А тебе, верзила, советую пока не встревать. Раненный кисару так-то гость в землях Шуму, и только Шуму будет решать, жить ему или нет! Уяснил?

— Ну, это мы ещё посмотрим, фокуру!

Воин резко присел, сделал кувырок. Быстрым движением маленьких рук выхватил одновременно оба кинжала, и направил их остриём в пах тога. Смоль глаз малыша поглощала и завораживала аруту. Кисару нервно сглотнул — на такой поворот в беседе он явно не рассчитывал. Одно неловкое движение и Рурсуру никогда не сможет сесть верхом на гураму. Тога буквально ощущал прикосновение клинка, в то время как по загривку поднималась волна страха.

— Уно, не спеши! Не стоит так горячиться. Думается мне — тога осознали всю абсурдность этой ситуации и готовы принять верное решение. Так ведь?

— Послушай, старик, лопни твоя скорлупа! Не слишком ли ты зазнаёшься? Мальчишка, принадлежит нам, он воин нашего племени, а значит, мы решаем, как с ним поступить! Если сейчас этот головастый не уберет клинки в ножны, я за себя не отвечаю!

Рурсур не выдержал. Самые худшие опасения Тура сбывались. Кисару отступил на шаг назад, а затем с силой ударил ногой по кинжалам Уно. Грозно зарычал, демонстрируя неприятелю звериный оскал. Ссутулился ещё больше, и приготовился отразить нападение. Адреналин, накопленный в крови кочевника, искал выход. Тур занервничал. Если Рурсура сейчас не остановить мало никому не покажется! Маленький воин отскочил назад, звонко лязгнул кинжалами и зарычал на тога в ответ. Казалось ещё мгновение, и они накинутся друг на друга. Тур в очередной раз пожалел, что не оставил брата сторожить гураму, там от него было бы куда больше пользы.

Шуму действовал очень быстро. Привычным движением вытянул стрелу из колчана, и, натянув тетиву данака, направил остриё снаряда в голову Тура. Кисару никогда в жизни не видели такой скорости у стрелка. Он даже не успеет моргнуть, а Сам-Ру уже получит его аруту. По синему древку скользнул лучик света и отразился в больших чёрных глазах маленького воина, готового, по команде старика, вогнать оба кинжала в сердце Рурсура. Четвероногий зверь, издав громкое рычание, начал переминаться с ноги на ногу, ожидая сигнала к атаке. Стоило не сомневаться, что он будет действовать также стремительно. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! В воздухе ощущалось явное присутствие тёмного божества.

Красуясь расписными крыльями, словно специально желая привлечь к себе внимание, перед лицом Зоркого Шуму, пролетела бабочка. Она сделала небольшой вираж вокруг стрелы и уселась на гребень шлема к Рурсуру. Тога не сводил глаз с отшельника.

— Довольно! Успокойтесь и сложите оружие. Мы уходим, — чересчур громкий голос Тура заставил заволноваться гураму на противоположной стороне поляны.

Поначалу самцы лишь прислушивались к беседе, задрав вверх головы, а затем принялись рёвом выражать своё недовольство. Сильные животные, проявляя суровый нрав, начали расталкивать более слабых. Стадо отшельника пришло в хаотичное движение, свойственное стадам гураму в стрессовых ситуациях. Наступая друг на друга, они так и норовили зацепить, кого-нибудь рогом. Шуму нахмурился.

— Да ты чего, братец, мы ещё даже не начинали! Кого ты испугался?

— Заткнись, Рурсур! И делай, как говорю.

— Да я …, да чтоб …

Остановив жестом руки тираду возмущения готовую сорваться с губ Рурсура, Тур добавил, обращаясь к Зоркому Шуму:

— Но клянусь чистой аруту Великой Ра-Аам, старик — ты совершаешь серьёзную ошибку. Рату никогда не отступает от своих слов и всегда получает, то чего хочет. Запомни это.

— Ну, это мы ещё поглядим. Мне нет никакого дела ни до вашей богини, ни, тем более, до её жреца. Но на своей земле хозяин я! Так и передай Рату!

— А ты, нечестивец, не спеши радоваться, лопни твоя скорлупа! Мы ещё вернёмся и тогда уж я закончу начатое! Ты меня знаешь! — рявкнул Рурсур.

Хромоногий тога осторожно попятился назад, косясь на рычащее животное. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Рурсур оскалился, демонстрируя острые клыки, словно это могло отпугнуть ящера. Крючковатый нос малыша практически касался земли, так что два небольших рога оказались, направлены на воина. Расчет был сделан на то, чтобы кисару не вздумал бежать.

— И тебе достанется, коротышка! Всем вам! Слышите? Я лично накажу каждого. Никто не может безнаказанно присваивать то, что принадлежит племени Рату.

— Так чего же откладывать? — задал вопрос Уно.

— Лучше молчи! — Тур толкнул Рурсура принуждая идти впереди себя.

Отойдя не безопасное расстояние, кисару ещё добавил несколько оскорблений в адрес Шуму и, прихрамывая, бросился догонять брата. Тога уже успел скрыться в густом ограждении из листвы и ароматных цветов. О том, что здесь кто-то, только что прошел, напоминала лишь стайка бабочек, пёстрыми брызгами, разлетевшаяся в разные стороны. Перед тем, как Рурсур, следуя за братом, погрузился в заросли, ему навстречу выбежал кут. Удивлённый и напуганный не меньше чем тога, самец подпрыгнул на месте и стрелой рванул в сторону, сверкая желто-коричневой подошвой когтистых лап. Вот же, мерзкий прислужник Сам-Ру!

Шуму наклонился и примирительно похлопал по зелёной крупной голове своего маленького четвероного друга.

— Ну-ну, Яка, тише! Тише, малыш. Уно, осмотри раненного, а я пока разберусь с этим ртупом.

После того, как освободили Цоробо-ох и обработали раны Мирта, ртуп с Уно занялись разведением костра, так как на кочевье постепенно опускалась тьма. Гураму, наконец, успокоились. Вокруг установилась привычная для Периферии «тишина». Дремотно-сонную атмосферу кочевья лишь изредка нарушал полёт припозднившегося жука, грозный рёв голодного хищника или стрекотание маленьких ящеров, снующих по кустам взад и вперед.

Пока Уно и Цоробо-ох занимались разделкой тушек кутов, которых отшельник предусмотрительно оставил на краю поляны, Яка развлекал сам себя, приставая к полусонным гураму. Мощные животные, по обыкновению, топтались на месте, негодуя на выпады неугомонного существа. Яка же, в отличие от грузных ящеров, получал неописуемое удовольствие, пробегая между ними и больно ударяя носовым выступом, либо своими недоразвитыми рожками по их колоннообразным ногам.

Шуму, сгорбившись, сидел возле костра, задумчиво перебирал цветные камушки, и время от времени подбрасывая сухие ветки в огонь. Яркий свет пятнами вырубал на его лице следы прожитых лет. Смутное предчувствие скорой беды не покидало аруту. Нет ничего хорошего в появлении кисару, да и в самих кисару тоже. Старик то и дело задирал голову верх и что-то шептал, обращаясь к куполу, издавая при этом щёлкающие звуки пальцами. Временами щепотка, предварительно измельчённого травяного сбора, отправлялась в огонь, слетая с ладони ртупа. На короткое время тьма расползалась, уступая место свету, но очень быстро возвращалась назад. Отшельник тяжело дышал, пристально всматриваясь в пламя, словно хотел там разглядеть для себя что-то важное.

Аромат, исходивший от котелка, висящего над костром, напомнил кисару, запах порошка, которым часто пользовался жрец его племени. Мирт, удобно расположился на походных мешках, прямо напротив старика. Размышляя о своей судьбе, он и с интересом наблюдал за действиями Шуму. Ушные отверстия юноши не могли разобрать бормотания, но всё, что ртуп делал, явно имело для него сакральное значение. Единственный глаз старого воина, то широко открывался и смотрел, куда-то вдаль, сквозь кисару, то почти полностью смыкал веко, оставляя, небольшую, едва заметную щель. При этом зрачок перекатывался из стороны в сторону. Довольно жуткое зрелище. Иссохшие, почти чёрные от старости, пальцы методично перебирали камешки. На каждом, одна из сторон была украшена причудливым символом, похожим на маленькую букашку, каких много водилось вокруг любого кочали. Кисару не знали письменности, поэтому Мирту знаки-букашки ни о чём сказать не могли.

Дождавшись окончания обряда, кочевник робко заговорил:

— Братья вернуться и скорее всего уже не одни. Рурсур чуть не съел собственную сатунгасу от злости. Этот точно ничего не простит и не забудет. Поганый сын кута!

— Конечно, вернуться.

— Да и Рату, никогда не смирится с поражением. Он обязательно найдёт способ отомстить тебе, даже если к их возвращению меня здесь уже не будет. Жрец отправит к тебе тога, а то и сам заявиться.

— Всё может быть.

— Ну, раз так, — Мирт сделал небольшую паузу, — может, я останусь в вашем кочевье, идти мне всё равно некуда? Да и раны ещё толком не затянулись. Поживу, осмотрюсь, что здесь да как?

После появления братьев, кисару решил отложить запланированный ранее поход к сиронгам. Спешка могла только навредить.

— Нет! Даже не думай.

— А что такого-то?

Зоркий Шуму, прикрыл глаза и застыл в таком положении на довольно продолжительное время. Только жесткие подушечки пальцев продолжали прощупывать камешки.

«Да, старика не так-то просто разговорить, лопни моя скорлупа! Видимо общаться с камнями ему нравится куда больше. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!»

Не довольный результатом беседы, Мирт отвернулся. В голове зародились некоторые соображения по поводу того, против кого или чего выступал отшельник. Каждый кочевник Периферии, знает — просто так носить боевой окрас никто не будет. Старик ведет какую-то свою войну, но с кем?

— Хм! Грако, считает, что я должен помочь тебе, — Зоркий Шуму, собрал разноцветную гальку в потёртый кожаный мешок, перетянул шнурком из сухожилия кута, а затем подвесил себе на пояс.

— А как считает Шуму?

— Шуму чувствует в тебе силу Цоронга, но Шуму, пока сомневается. Сильно сомневается, знаешь ли. Зачем она такому кисару как ты? Что такое бесполезное создание способно сделать? Напрасная трата божественной силы Цоронга, как мне кажется, но кто я такой, что судить его?

— Цоронг — это что-то вроде Великой Ра-Аам для ртупов?

Свет от костра выхватил из темноты рубиновый глаз старика.

— Он истинное божество, вы же кисару обыкновенные отступники! Глупцы и неряхи от веры, коим нет числа. Забери у вас жрецов и станете не чем не лучше мургов, а то и хуже. За это Цоронг и не любит вас.

— Слышал бы тебя сейчас Рату, — усмехнулся Мирт.

— Шуму нет дела до жрецов кисару. Они все лжецы и лицемерные палачи. Их место у хвоста гураму.

— А ваши жрецы, чем же лучше?

— Хм! Вздор! Зачем мне жрец? Цоронг вездесущ, — старик развёл руками по сторонам, — Он способен услышать Шуму, где бы тот не находился. Я говорю с ним от своего лица и не нуждаюсь в поводыре. Плохой жрец — что кривая стрела и летит не туда и бьёт мимо.

Кисару улыбнулся. Ему понравилось, как Шуму сказал о Рату. Но вот выпады против богини задели нежные струны в аруту юноши. Как можно сомневаться в могуществе и силе Ра-Аам?! Робко, словно боясь, что боги его услышат, он пробубнил, обращаясь к Шуму:

— Ну-у, не знаю, надеюсь Великая Ра-Аам не лишит тебя единственного глаза, за такие слова, старик.

Костяное кольцо Шуму завибрировало, реагируя на дерзкое высказывание кочевника. Мирт прикусил язык и предпочёл сменить тему:

— А кто научил тебя понимать речь кисару? Не каждый ртуп, как я заметил, расположен к этому. Возьми хотя бы того же Цоробо-ох.

Отшельник прикрыл глаз, перейдя на внутренний диалог с собой и не желая больше отвечать на глупые вопросы юноши.

— Ты часто кочевал по соседству с племенами кисару? Вот я, например, почему-то, никогда не слышал о тебе, даже от хиз? — не унимался юноша, всматриваясь в тёмное лицо старика, на котором играли причудливые тени костра. Шуму негромко выругался и обратился к подошедшему Уно на наречии ртупов:

— Уно, как поедим, возьми Цоробо, и отнесите кисару в кочали. Устал я от него. Что-то дремота одолевает, а парень весьма болтлив, как погляжу. Даже слишком! Боюсь, такая назойливость помешает мне вздремнуть. Да и не забудь дать парню выпить из фляги. Хороший, крепкий сон ему сейчас точно не повредит.

После того как все до отвала наелись, чертоги безмятежного сна распахнули ворота для обитателей кочевья. Цоробо-ох устроился у входа в жилище, рядом с тем местом, где обычно спал Яка. Они очень быстро сблизились. Маленькому ящеру сразу понравился сильный, как агато, ртуп. В знак их дружбы, он не стал протестовать против такого соседства и заснул рядом, свернувшись калачиком. Уно забрался на небольшой шест, возвышавшийся над кочали, в сооружение, чем-то напоминавшее издалека гнездо охноса. Спал он весьма оригинально: ноги торчали из конструкции и свисали вниз, а руки были сцеплены, над головой.

Отшельник, ещё какое-то время сидел у костра, пытаясь разобрать скрытый смысл выпавшей комбинации знаков на камнях. Шуму искренне верил в то, что ничего просто так не происходит. А значит, если Цоронг решил привести в его земли этого юношу, то он определённо преследовал какую-то цель. Но какую? Загадка появления хвостатых кочевников на территории ртупов, после того, как они прекратили всякое общение с кисару, не давала ему покоя.

Старый ртуп, конечно, не боялся угроз тога, слишком долго Цоронг удерживал его аруту в телесном плену. Настолько долго, что цвет кожи давно уже из светло-зелёного стал практически черным, а некогда белые зубы покрылись ржавым налётом. Но нарушать размеренный ритм жизни ему не хотелось. Шуму и так отошел от своих принципов, когда позволил, надолго задержатся у себя Уно и Яке. Он всегда считал, что идти против собственных убеждений, стоит только ради великой цели. Но, к сожалению, она не всегда понятна ему, а, не разобравшись во всем как следует, можно легко оступиться и потерять ориентир.

Все оставшееся время до самого рассвета Шуму провел в размышлениях. Отшельник никак не мог успокоиться, безуспешно пытаясь, настроится на сон. Ситуация довольно непростая. Как бы он не убеждал себя, она все-таки вызывала в нем сильное беспокойство. Но в итоге не найдя выхода, решил просто выждать время. Он понадеялся на то, что Цоронг поможет и подскажет какую тропу ему стоит избрать. На худой конец, если что-то пойдет не так, от кисару всегда можно избавиться, используя острый саяк.

— Ну, так тому и быть, — сказал Шуму сам себе, поднялся, и уверенной походкой направился в кочали.

Тёмная пелена прояснялась, стало намного теплее, а необходимость поддерживать огонь отпала. Редкие лучи кое-где рассекали и начинали будоражить темноту, обжигая светом верхушки зелёных исполинов. Сам-Ру отступил. Зашевелились гураму, почувствовав приближение рассвета. В глубинах леса, сытые хищники, отправились в свои норы. А так как дневные обитатели ещё не проснулись, вокруг кочевья, совсем ненадолго, воцарилась умиротворяющая тишина. Зоркий Шуму сделал глубокий вдох, точно пытался вобрать в себя весь воздух Периферии. Как же хорошо и привольно! Цоробо с Якой мирно сопели у входа в жилище. Старик посмотрел рубиновой грустью на поляну и проскользнул под пологом кочали.

Крупный чёрный жук, приминая подушку мха, направился на слабый свет углей потухшего костра. Не успел он проползти и несколько шагов, как над ним нависла тупоносая морда кута. Набравшись смелости, животное, давно наблюдавшее из кустов за передвижением насекомого, наконец, решилось и выскочило на поляну. Кут не стал задерживаться на территории врага. Ловко подхватив жука, из которого тут же потекла зелёная жидкость, стремительно скрылся в зарослях саговника. Сам-Ру получил от Великой Ра-Аам очередную жертву.