IV ГЛАВА

IV ГЛАВА

Каждый взмах перепончатых крыльев, увенчанных острыми когтями, отдалял от родных мест. Потоки воздуха, время от времени, глухой пробкой, закладывали слуховые отверстия. Зрелище, представшее перед ним, завораживало. Глаза жадно впитывали красоты бескрайней Периферии, ни один кочевник не мог даже мечтать о таком. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Какая же она огромная — эта Периферия дикого мира Ситуст-Ры?! Сколько ещё неизведанного и не познанного? Стада диких гураму пасущихся на полях, стаи голодных топорисков рыщущих по лесам в поисках еды, ленты горных рек заполненных диковинной живностью, кочевья не знакомых ему племен — да мало ли, что ещё скрывают эти необъятные леса. Важно, что все это теперь только для него! Он сам будет решать, как и где ему жить! Внезапно свалившаяся на него свобода опьяняла юношу, как и сам, полет верхом на одном из ужаснейших хищников Периферии.

Страх, наконец, отступил. Аруту кочевника приятно вибрировала от волнения. Видел бы его сейчас Рату! Ах, ты ж, охвостье кута! Он и мечтать не мог о подобном! Пролетели уже довольно большое расстояние. Мирт даже боялся предположить, сколько сикелей осталось позади. Так далеко могли заходить только дозоры тога, да и то, по специальному указанию верховного жреца. Без особой надобности воины кисару не нарушали чужих границ. Это не мурги! Мирт жадно впитывал глазами, все, что попадалось по пути. Кочали неизвестных ему племен кисару, джунгли, снова кочали, гураму, джунгли и так до бесконечности. Как же тут много всего!

Жадно хватая ртом воздух, юноша впитывал глазами информацию, боясь пропустить малейшую деталь. Какая же она все-таки огромная — Периферия! И все это жило какой-то своей, особенной жизнью, отличной от той, что привычна ему! Будет чем поделиться с племенем, если придется вернуться. Ма-Карай не раз рассказывал про отдаленные участки Периферии: о большеголовых воинах долины Сигуренти, злобных агато Кривой Туи, огромных откетах извилистой Саландра-Отоха, но одно дело слушать байки старика, а совсем другое соприкоснуться со всем этим самому. А главное никакого тебе Рату и его постоянных наставлений! На короткое мгновение юноша вспомнил, что отныне является харуту, однако подступившее ненадолго уныние не смогло понизить уровень возбуждения от увиденного ранее.

Тем временем, охнос зашёл на крутой вираж. Под желтым брюхом ящера мелькали густые, окрашенные темным изумрудом, заросли, а пышные шапки древесных исполинов, практически цеплялись за лапы ящера. От просторных долин и холмов, покрытых островками растительности, осталось лишь одно воспоминание. Привычный глазу, приземистый лес, с частыми прорехами, окружавший земли его племени отступил назад. Высоченные секвойи, смотрящие пиками в купол, покрывали территории, к которым устремился охнос. Зелёное море, раскинувшееся внизу, дружно заполняли сосны и распухшие кипарисы. Полысевшие возвышенности, покрытые гигантским папоротником стали встречаться намного реже, как и кочали кисару и ревущими стадами гураму. Так далеко от долины Диких Голубых озёр кисару не забрасывало ещё никогда. Вот она — истинная свобода! Радостная эйфория очередной волной накрыла юношу, заполнив аруту теплым благостным светом богини.

Однако суровая действительность быстро вернула его в реальность. Руки и ноги практически задеревенели. С большим трудом, удавалось держаться за чешуйчатую хребтину ящера. Как будто специально, мышцы под толстой кожей хищника, вздувались и начинали перекатываться в самый не подходящий момент. Мирт даже предположил, что хитрый от природы, охнос, делает это специально. И словно вторя, желанию монстра пытавшегося, всеми правдами и неправдами, освободится от тяжёлой ноши, усилился поток встречного воздуха. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Кисару отлично понимал — цепляйся, не цепляйся, а рано или поздно, ему суждено будет сорваться со спины кровожадной твари. Мирт прекрасно помнил слова Ма-Карай о том, что Сам-Ру никогда не дремлет, даже когда ты уверен, что он о тебе забыл, божество находиться где-то поблизости. Сам-Ру не спит, а значит всегда нужно быть готовым к любому варианту развития событий, кто бы, что не говорил

Как только юноша набрался смелости и решил, наконец, попробовать спрыгнуть на вершину подходящей секвойи, раздался громкий трубный звук сиронзу. Кочевники, или может мурги? Ящера резко повело в сторону. Ах, ты ж, охвостье кута! Только этого не хватало! Мирт напряг мышцы, чтобы охнос ненароком не сбросил его, зайдя на очередной вираж. После сигнала сиронзу, сквозь поток воздуха кисару смог различить свист от пущенных по цели стрел. Воин ощутил сильный толчок, после чего юношу подкинуло вверх, а затем приземлило на спину ящера. Охнос пролетел настолько близко к вершине древесного исполина, что у кочевника перехватило дух. Стрела пронеслась над головой кисару. Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру! Свист повторился и по резкой смене траектории полета, Мирт сразу догадался, что на этот раз в них попали! Мышечные волокна хищника в одно мгновение напряглись, затем произошло что-то странное — ознос вытянулся в стрелу, громко прокричал, после чего они начали медленно падать. Пальцы юноши почувствовали, как мускулы под кожей сбитого животного резко расслабились, став на удивление мягкими и податливыми. Крик возмущения провалился куда-то в глубину пустого желудка хищника — началось стремительное пике.

Хорошенькое дельце, нечего сказать!

Мирт ощущал внутри аруту ледяной холод. Охнос зашел на повторный круг. Тело кисару трясло не столько от потоков ветра сменявших друг друга, сколько от страха. А вот и Сам-Ру пожаловал! Давненько не виделись! Воин судорожно пробовал сообразить, как же спуститься со спины хвостатого убийцы, чтобы не свернуть при этом себе шею, раньше времени. Но получалось не очень. Как он не прикидывал, а кроме обычного падения на ум ничего не приходило. Прежде чем кисару, сорвался и полетел вниз — в охноса попало ещё как минимум с десяток стрел. За короткий промежуток времени, гроза кочевого мира стал походить на огромную сосновую ветвь. И дело тут не в везении, а просто кто-то явно очень сильно хотел его приземлить!

Однако, вопреки ожиданиям кисару, всё закончилось довольно быстро. Тело Мирта, сделав несколько кувырков в воздухе, с шумом погрузилось в густую шапку зелени из листвы и веток. Получив серию болезненных ударов, он окончательно запутался и повис среди лиан на длинных червеобразных отростках. Зеленые в красную крапину стебли растения, плотной сетью опутывая мощный ствол исполина. Они начинались где-то высоко наверху и тянулись практически до самого низа, касаясь узловатых корней дерева. Упругие лианы бугристыми канатами прошили до земли ветвистую крону. Такого, юноша, выросший среди невысоких лесов долины Диких Голубых озёр, не видел ещё никогда. Подумать только: гигантские стволы и не менее, гигантские листья на ветках. Что, если и топориски здесь размером с агато? Бурная фантазия кочевника мгновенно отреагировала, создав образы огромных ящеров, вышедших на охоту. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Когда кисару пришёл в себя, после падения, то обнаружил, что висит вниз головой, медленно раскачиваясь, подобно маятнику, из стороны в сторону. Обломанные ветки, колючими копьями, втыкались в тело, причиняя неимоверную боль. Нужно срочно выбираться, пока не нагрянули хозяева тех стрел, что так ловко приземлили его ездового охноса. Кто знает, кого к нему приведет Сам-Ру!

В то время как юноша пытался сориентироваться в окружающей обстановке, вокруг него началось, едва заметное, движение. Не сразу, но очень скоро стало понятно, что с деревом что-то явно не так. Какая-то невидимая сила заставляла листву перемещаться, издавая едва различимый шелест. По началу Мирт не придал этому значения, тем более, что и повлиять на процесс он был не в состоянии. Раскачиваться пришлось довольно долго, прежде чем стало что-то получаться. Наконец, ему удалось зацепиться свободной рукой за один из ближайших стеблей. Мирт ощутил подушечками пальцев, крепко сжимавших растение, лёгкую пульсацию. Это невероятно! Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Под толстым слоем плотных растительных волокон ощущались явные признаки движения. Ничего подобного ему ещё не приходилось видеть. Приступ панического страха, холодными лапами Сам-Ру, вцепился в аруту. Воин, будто укушенный языком жаркого пламени, одёрнул руку. Выдержал паузу. Прикоснулся ещё раз, результат тот же. Кисару отказывался верить своим глазам. Оно живое! Что это, если не происки Сам-Ру?

«Клянусь светлым ликом Великой Ра-Аам — оно движется! Движется! Эти стебли извиваются, словно кари, гореть мне на ладонях Сам-Ру! Подумать только! А что, если …, Нет, не может быть!»

Юноша вспомнил, как однажды Ма-Карай рассказывал ему о землях, где можно повстречать растения, которые по кровожадности нисколько не уступают хищникам Периферии. Старик уверял, что лично видел, как они переваривали не только кутов, но и раненных тога, до которых смогли добраться. Мирт в очередной раз пожалел, что считал рассказы кисару выдумками и не придавал им особого значения.

«Как бы сейчас пригодился его совет! Да чего теперь об этом горевать. Вот интересно: чем же, я так прогневал богиню, что она позволила темному божеству устроить мне подлую западню?»

Кисару попробовал освободиться — бесполезно! Он настолько запутался при падении в длинных стеблях растения, что выбраться самостоятельно не представлялось возможным. Мирт почувствовал себя мухой в сетях откета. Вскоре, кочевник ощутил довольно неприятное прикосновение по всему телу. Ах, ты ж, болотная гниль! Лианы едва заметно двигались вдоль всего тела, вызывая нестерпимы зуд от макушки до пяток и вибрацию внутри аруту. Вот же, фокуру! Внизу живота ощущался неприятный холодок, а по рукам забегали ненавистные муравьи страха. Кисару заметил, что каждый стебель действует совершенно самостоятельно, и даже имеет едва различимую, густо заросшую листвой, «голову». Страх заигрывал с воображением юноши, забавляя Сам-Ру. Кто мог знать, что произойдёт дальше?! Какое коварство со стороны темного божества: сохранить аруту в схватке с охнусами, чтобы погибнуть на ветвях хищного дерева! Мирт не выдержал напряжения: поддавшись эмоциям, закричал, да так, чтобы даже самый глухой ящер Царогских скал мог его услышать. Оставалась призрачная надежда, что те, кто так ловко снял его со спины охноса, придут на помощь, кем бы они в итоге ни оказались.

Несмотря на дикие вопли жертвы Сам-Ру, растение продолжало методично оплетать кочевника, сантиметр за сантиметром, притягивая его к древесному стволу. Мирт кричал, но это мало чем могло помочь. Страх отказывался покидать аруту, разгоняя кровь по телу. Змееобразное чудовище обвивало и крепко пеленало кочевника, никак не реагируя на отчаянное сопротивление. И как только его угораздило вляпаться в очередную историю? Ещё не зажили раны после похищения Ситы, а тут такое! Ах, ты ж, никчемное охвостье кута!

Тугие кольца лиан не допускали, даже малейшего движения со стороны кисару. Паника буквально вгрызалась в аруту юноши, вытесняя напрочь рассудок. Вот же, болотная гниль! Он кричал до хрипоты, надеясь на прощение богини. Это единственное, что оставалось в данной ситуации. Попытки перегрызть лианы зубами не увенчались успехом. Хуже смерти для кочевника не придумаешь! Мирт призывал богиню на всех известных наречиях кочевых племен, но кто может услышать вопли кисару, кроме рыщущих по лесам хищников? А от них, как известно помощи ждать, точно не стоит.

Страх стал значительно разрастаться, когда пульсирующие стебли начали сочиться из овальных отверстий тёмно-зелёной жидкостью, которая, очень быстро превратилась в прозрачную плёнку. Да, чтоб тебя! Только этого не хватало! Глаза юноши готовы были вывалиться из орбит. Что вообще здесь происходит? Более нелепой смерти нельзя придумать даже для кута. Постепенно, висящий вверх ногами, юноша стал походить на огромную древесную грыжу в виде зелёного кокона сплетенного неведанным гигантским монстром под раскидистой кроной.

Дальше произошло то, от чего у юного кисару перехватило дыхание. К своему ужасу, Мирт заметил, что липкие стебли начали стремительно расширяться в диаметре. Только этого не хватало, мерзкое ты охвостье кута! Набухая, они распространяли вокруг себя весьма неприятный запах. Казалось, будто растолстевшие лианы наполнились сотнями маленьких кутов, бегающих по стеблю из конца в конец. Они толкались между собой, желая быстрее выбраться наружу. Через какое-то время, всё тело кочевника онемело, начался нестерпимый зуд в носовых отверстиях. Ужасно хотелось пить.

Мирт сладко зевнул, появилось непреодолимое желание закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Ощущалось лёгкое головокружение, от которого вскоре ещё больше потянуло в сон. Однако, кисару не сдавался, раз, за разом пробуя оказывать сопротивление. Напрягал поочередно мышцы рук и ног, кусал жилистую субстанцию, сыпал проклятиями и угрозами в адрес Сам-Ру — все напрасно. Ничего не помогало. Несмотря на многочисленные потуги, стебли растения успели довольно плотно спеленать жертву. Мирту оставалось лишь, прикрыв глаза, прося помощи у богини света и тепла, так как кричать он больше просто не мог.

«Великая Ра-Аам — дарительница жизни! Прошу обрати свой всевидящий взор на злой рок уготованный мне кровожадным Сам-Ру. Да не откроются его очи, не треснет скорлупа младенца и останется навсегда сомкнутой пасть любого прислужника темного божества! Неужели на этот раз ты уступишь презренному Сам-Ру и позволишь так рано забрать мою аруту? О, Великая Ра-Аам! Да будут …»

Не успел кисару закончить обращение, как где-то, внизу под самой головой воина послышались приглушенные голоса. Кочевники? Или может мурги? Скорее всего, последние. А кто ещё мог бродить по непроходимым джунглям вдали от кочевых пастбищ Периферии?! Юношу обдало изнутри жаром Сам-Ру. Мурги! Кто из них Сахра или может — безумный Сандо Толстогуб? Не понимая, пока, стоит ли радоваться такому открытию или может лучше оплакивать тропу, по которой вела богиня, он закончил молитву, в надежде на скорейшее избавление от склизких пут. Мурги для него ничем не лучше тога, эти вообще дикари, готовые убивать и грабить налево и направо. Тот же Толстогуб прослыл тем, что любил баловать желудок, тушеным языком поверженного врага, не говоря о сердце. Юношу начало трясти от одной мысли, что «спасителем» окажется именно Сандо, о кровожадности которого ходили легенды по эту сторону от Перевала. Но тут уж на все воля Великой Ра-Аам.

Несмотря на едкие выбросы растения, Мирт открыл глаза. Превозмогая боль, неестественно выгнул шею, желая лучше рассмотреть пришельцев. Ах, ты ж, охвостье кута!

Снизу на него таращились удивленные лица незнакомых воинов. Телосложением они мало чем отличались от соплеменников, если не считать более высокого роста. По их мускулистым фигурам и тёмно зелёному цвету кожи, Мирт догадался — перед ним стояли зрелые воины. Яркий боевой окрас на лице и мощных руках, недвусмысленно намекал на их враждебность. Племя явно находилось в состоянии войны — подобное часто встречалось на Периферии. Особенно на её окраинах. Мелкие кочевья в борьбе за территорию с пастбищами то и дело конфликтовали между собой, порой истребляя друг друга до последнего воина в кровавых сражениях. И судя по всему эти не исключение.

Нанесение краски на открытые части тела, во время военных походов, было характерно и для племен кисару. Но соплеменники Мирта уже давно не вступали ни с кем в открытый конфликт: «тучные» времена и политика «изоляции», проводимая жрецом Рату, позволила вырасти целому поколению, не знавшему серьёзных войн. Если не считать набегов кланов Беглой Сойки. Да и тут сталкиваться с ними приходилось больше тога, охранявшим территорию. К тому же Рату умел находить с главарями наемников общий язык, поэтому о том же Сахра или Сандо Мирт знал по рассказам опытных воинов и видел мургов только издалека.

А тут такое! Аруту кочевника появление незнакомцев взволновало ещё больше, чем недавний полет верхом на охносе.

На короткое мгновение терзаемый страхом рассудок юноши представил их как слуг самого Сам-Ру, пришедших за аруту кочевника. Группа вооруженных до зубов пришельцев произвела на него довольно сильное впечатление. Суровый вид воинов внушал трепет перед их мощью и силой, Сам-Ру словно специально издевался над юношей заставляя его раз за разом испытывать приступы страха. Как Мирт не старался, избавиться от презренного чувства, ненавистного любому тога Периферии, у него не ничего не получалось. От одной мысли о том, что могут сделать с ним эти грозные обитатели лесов, стыла кровь в жилах, и холодел хвост. Ах, ты ж, болотная гниль!

Особенно уродливо, по мнению Мирта, смотрелся роговой выступ по центру лба, который отсутствовал у его соплеменников. Что-то подобное встречалось у мургов, как поговаривали кисару, однако наемники порой носили такие причудливые доспехи, что сразу не разобраться, что это — часть тела или защитный элемент экипировки. Юноша знал, что среди банд Беглой Сойки присутствуют представители большинства племен Периферии, но сталкиваться с ними самому ему никогда не приходилось. Кисару так разволновался, что даже позабыл, как принято вести себя при встрече с воинами других кочевых племен. Возможно, это Сам-Ру прислал их к нему, решив окончательно закрепить победу над силами могущественной Великой Ра-Аам.

Кочевник также успел обратить внимание на существенное различие в экипировке между воинами его племени и незнакомцами. Пришельцы не носили на голове привычный для его народа бронзовый шлем или кожаный подшлемник и не скрывали грудь за сатунгасу из кожи грубой выделки. Хотя, возможно, так выглядели воины одного конкретного племени. Прекрасно развитые грудные и дельтовидные мышцы, явно намекали на не дюжую физическую силу их обладателей. На небольших макушках красовалось только очелье из толстой стеганой кожи и зубов топорисков, с которого сзади свисали кроваво-алые ленты, доходившие практически до лопаток. Полоски кожи, тонкой выделки скрывали мощные шеи, которым мог позавидовать сам агато. У некоторых, по очелью располагались, похожие на наконечник копья, небольшие тонкие «пластины», на вроде тех, что на грудных ремнях носили при себе наемники. Мурги пускали их в ход, если завязывалась драка, а кинжал уже не достать. Как позже выяснил Мирт, ртупы выдирали эти лепестки из голов поверженных в бою сиронгов. И чем больше таких «пластин» насчитывалось на головном уборе воина, тем он стоял выше по социальному статусу среди соплеменников.

Все пришельцы, как один, носили небольшие, выполненные из толстой кожи, нагрудники, едва ли доходившие до середины живота, а также набедренные повязки из широких полос, свисавших чуть ниже колен. Выделка кож — очень качественная. Мастерская работа хиз, стоившая, судя по всему, довольно дорого по меркам Периферии. Тут подопечные Асам-Ги-Рапида постарались. Значит перед ним, скорее всего отряд элитных воинов. За спиной у каждого незнакомца висел небольшого размера упругий составной данак. А привычный для всех кисару саяк, заменял обоюдоострый топор-секира. Главной конструктивной особенностью которого, была очень широкая рабочая лопасть, закреплённая на, сравнительно скромном, по размерам, топорище. Издалека могло показаться, что воины держат в руках остро заточенные бронзовые диски. Внешний облик незнакомцев даже при быстром осмотре говорил о природной силе и мужестве, внушал глубокое уважение, отбивая у кисару всякое желание вступать с ними в конфликт.

По направлению взглядов незнакомцев Мирт понял, что они смотрят немного выше того места, где его пленили хищные стебли. Собрав последние силы, юноша изловчился: выгнул шею, как мог, однако разглядеть что-либо получилось не сразу — тугие лианы, наполненные мощью Сам-Ру, плохо подавались давлению. Неожиданно для себя, юноша обнаружил, что выше него буквально на пару ярусов сидел воин, носивший на теле, как и остальные его соплеменники, следы боевого раскраса. Пришелец, приветственно, улыбнулся, обнажив ленту острых, как саяк, зубов. Ухватившись за одну из лиан, незнакомец быстро спустился ниже. Двигаясь подобно откету, он приблизился к Мирту, затем парой точных взмахов, рассёк пленившие кисару стебли. Растение, булькая и пузырясь, исторгло из себя дурно пахнущую желеобразную субстанцию. Словно по команде, уцелевшие лианы начали возвратное движение наверх, издавая при этом тихий едва различимый шипящий звук недовольства. Все это действо сопровождалось ликующими возгласами пришельцев. Кисару наконец-то смог вздохнуть полной грудью. На этот раз Сам-Ру проиграл схватку, вот только надолго ли?

Следом за смердящим содержимым стеблей, вниз полетел и сам Мирт. Больно ударившись о выступающий корень секвойи, юноша застонал, не лестно отзываясь о нерадивом спасителе. Оказавшись на твёрдой почве, кисару сделал несколько неудачных попыток подняться. После очередной бесполезной потуги встать хотя бы на колени, кочевника водрузили на крепкие плечи одного из пришельцев. Мирт попытался задать вопрос спасителям, но у него получилось не лучше чем у того же гураму — затянутое мычание с обильным слюноотделением, да гортанные хрипы больше похожие на брачные призывы охноса, чем на речь кисару. Видимо от изрядной дозы токсических веществ растения, язык кисару распух и просто отказывался повиноваться. Когда один из пришельцев попробовал обратиться к нему на неизвестном наречии — то кроме невнятного бормотания, да порции липкой слюны прямо в лицо, воин так и не смог ничего добиться.

На протяжении всего пути, кисару развлекал себя тем, что разбирал диалект, на котором переговаривались между собой его спасители. Временами даже получалось выхватить некоторые, слегка исковерканные, знакомые слова, но общий смысл беседы оставался неуловим. Вскоре кочевник окончательно смирился со своим положением, надеясь только на милость богини. Да и что можно было, в принципе, предпринять в его-то положении? Свисая, мешком солота, с могучего плеча, Мирт мог лишь удивлённо вращать глазами по сторонам, да пускать на спину воина мутные слюни. Прелесть, а не путешествие! Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Как же это все должно быть унизительно для настоящего тога! Видел бы его сейчас Рату!

Детёныш кута, пристально наблюдал за стрекозой, севшей на длинную ветку саговника. Желтками маленьких глаз он рассматривал её длинное вытянутое саяком тельце. Предательское урчание внутри голодного желудка, тут же напомнило о себе. Кут подпрыгнул и звонко щёлкнул челюстями. Насекомое вспорхнуло, но словно подразнивая наглеца, перелетело на соседний папоротник. Так повторялось раз за разом. Игра понравилась малышу. Синий хитин брюшка завораживал ящера. Он приоткрыл пасть и сделал осторожный шаг в сторону маленькой вопры. Затем ещё один и ещё!

Шум позади кута заставил стрекозу вспорхнуть, и, ловко маневрируя между ветвями кустарника, исчезнуть из поля зрения. Не успел раздосадованный кут юркнуть в спасительную зелень папоротника, как мимо его любопытного носа прошли несколько пар ног обутых в кожаные сандалии. Взгляд маленьких глаз, был направлен на толстые когти, торчащие между засаленных полосок кожи. Издав стрекочущий звук негодования на довольно бесцеремонное появление не прошеных гостей, кут, махнул хвостиком и исчез среди густых зарослей вслед за вопрой.

Проделав довольно долгий путь и преодолев не один сикель, отряд, наконец-то, остановился, намереваясь разбить лагерь. К этому времени Мирт окончательно пришёл в себя, а последние пару сикелей и вовсе шел самостоятельно. Хвала Великой Ра-Аам, организм кисару устроен так, что они довольно быстро восстанавливаются! Юношу удивило отсутствие, каких-либо средств передвижения. У его новых знакомых не было привычных для кочевников ворчливых гураму. Даже хизы используют ящеров, не говоря уже о мургах.

Преодолевать расстояние больше пятнадцати сикелей пешком — соплеменникам Мирта, наверняка, показалось бы непростительной глупостью. Кисару искренне верили, что именно с этой целью богиней созданы рогатые ящеры. Да и как пешком перетаскивать весь кочевой скарб? Те же сиронги активно используют топорисков. Ма-Карай поговаривал, что племена каруша, освоили управления огромными кари, но в это Мирт верил слабо. Хотя чего не встретишь на Периферии?! От старейшин племени, кисару знал о существовании подобных племен, так называемых «ходоков», обитающих за долиной Диких Голубых озёр, но самому встречаться с ними никогда не приходилось.

Воины племени Рату просто не видели смысла в том, чтобы уходить с территории, на которых вдоволь еды, как для них, так и для гураму. К тому же изоляционная политика, проводимая верховным жрецом, существенно ограничивала территорию кочевого племени. Ходили слухи, что после Большой войны с сиронгами, ввиду отсутствия возможности быстрого перемещения, племена за границей земель кисару были истреблены сахигарлами Ситуст-Ры. Эта война закончилась очень давно и с тех пор контакты кисару с жителями района Забытых пещер окончательно прекратились. Тем более что соплеменники Мирта слабо интересовались как своей, так и чужой историей. По мнению Рату настоящий кочевник должен заботиться только о пастбищах, защите от набегов мургов, да о тучных стадах гураму. Остальное — происки Сам-Ру, а значит опасно. Жрец всячески ограничивал контакты молодых кисару с той частью Периферии, что не признавала его власть над племенем и величие богини Ра-Аам.

Группу из двенадцати рослых воинов возглавлял статный «крепыш», как про себя обозвал его Мирт. Правый глаз предводителя украшала витиеватая татуировка, такие он не раз встречал на лицах хизов, а из дыхательных отверстий торчала крупная костяная серьга овальной формы. Костяные вкладыши украшали также надбровные дуги, причем их количество разнилось, видимо подчиняясь какой-то племенной иерархии. Смотрелось довольно жутковато. Помимо этого, от собратьев, воина отличали широкие голубые ленты из крашеной кожи кутов, превосходной выделки. Тут хизы постарались. Ленты спадали с очелья на мощную спину, прикрывая небольшие гребни, идущие вдоль всего позвоночника.

Взгляд Мирта упал на пояс, на котором покоился рог — сиронзу в красивой бронзовой оправе. Отличная работа хиза! Именно звук из этого рога гураму послужил сигналом к атаке, перед тем как они подстрелили охноса. На очелье, дружной компанией, торчало с десяток перьевых пластин, причём большая часть из них имела ярко красный оттенок. «Крепыш» произвел впечатление хмурого и не многословного воина. За весь путь, который им пришлось преодолеть вместе, Мирт слышал от него, разве что пару сухих фраз, да и то по крайней необходимости. Болтливость не являлась отличительной чертой этого народа. Они, вообще, мало общались между собой, предпочитая обмениваться знаками. Весьма полезный навык, как отметил про себя Мирт, учитывая земли, в которых они теперь находились. Если даже деревья способны лишить тебя аруту, так чего уж говорить о других хищниках!

Умение держать язык за зубами порой может спасти тебе жизнь, особенно в диких районах бескрайней Периферии.

Кисару решил для себя, что прежде чем попытается сбежать, а об этом он начал думать сразу после спасения, попробует лучше узнать представителей незнакомого ему племени. Любопытство снедало его изнутри. Когда, если не сейчас? Тем более одной Ра-Аам известно насколько длинной окажется его тропа кочевника! К тому же статус харуту не обещал юноше ничего хорошего, останься он в землях кисару или окажется на чужой территории.

Изгои редко находили поддержку и понимание среди других кочевых племен. Кисару боялись впасть в немилость к богине, к тому же в каждом кочевье имелся какой-никакой жрец, который обязан был поддерживать все решения, верховного ставленника Великой Ра-Аам. Тут от Рату точно не спрячешься, найдет, используя связи, и выгрызет аруту всему правдами или неправдами! Такой уж этот верховный жрец, а другого кисару не знали! Любой тога соседнего племени или, к примеру, тот же мург мог покуситься на его аруту, не боясь кровной мести со стороны соплеменников. Жизнь изгоя стоила не больше дохлого кута, так к чему спешить? Плюс природное любопытство свойственное юноше все-таки брало верх над страхом, быть принесенным в жертву во славу богини.

«В конце концов, я верю, что Великая Ра-Аам не оставит меня! Для начала хорошенько осмотрюсь, что здесь, да как, а там уж посмотрим. Узнаю куда держим путь, а главное — как они вообще собираются поступить со мной дальше? Может не все так страшно, как кажется на первый взгляд? Сбежать-то я всегда успею!» — так про себя рассуждал юный кисару, прежде чем заснуть, под мирное потрескивание костра и приглушенные разговоры воинов.

Пара крупных мотыльков заигралась, кружа над лагерем, и вспыхнула синеватым пламенем, залетев на территорию охваченную пламенем Сам-Ру. Их подпалённые крылья, некогда украшенные красивым пёстрым узором, мягко упали, подхваченные лёгким дуновением ветра. Смешались с остывшим пеплом костра и выгорели до основания. Кут, все это время внимательно следивший за мотыльками из зарослей папоротника, недовольно крякнул, а затем удалился в поисках новой жертвы. Порой мы не знаем, где нас поджидает опасность, и какой путь окажется действительно верным, но продолжаем следовать ему с надеждой на лучшее.

Грако-ох, задумчиво всматривался в угловатые каменные столбы, уходившие вершинами далеко ввысь — там, по поверьям ртупов, правил, восседавший на огромном панцире, склеенном из костей древних вождей, могущественный Цоронг. Почитаемый ртупами, как воинственный бог света, жизни, а также мудрости, он пристально следил за всем, что происходило на землях Периферии и за её пределами. Зоркие глаза воина не могли различить сквозь тягучую дымку основание столбов, но под самым куполом можно было разглядеть отвесные склоны и острые выступы. Едва заметными мушками на их фоне, высматривая очередную жертву, мелькали летающие убийцы Периферии — кровожадные охносы.

Воин вышел из состояния оцепенения, когда в темной чаще леса раздалось глухое рычание невидимого хищника. Нижняя губа ртупа едва заметно дернулась вверх, обнажая клыки. Быстрым движением рука выхватила из-за спины сору. Встретить агато на пути в светлое время удаётся не так часто, а вот столкнуться с ним, когда возрастает сила Сам-Ру, проще — простого. Грако-ох посмотрел в ту сторону, откуда раздавался рёв. Возможно, именно в это мгновение мощные челюсти лесного гиганта разрывали плоть очередной жертвы. Удача — штука капризная! Как ни крути, а слабым духом не место на Периферии! Крепкая, опутанная мышцами, рука непроизвольно сжала рукоять топора. Он всегда помнил, как первый раз ему, совсем ещё юному ртупу, посчастливилось столкнуться лицом к лицу с этим грозным противником. Позже он повстречался с ним ещё раз, и тогда уже для агато все закончилось довольно печально. Одна тропа на двоих и ни тот, ни другой уступать не собирался. Но первый раз Грако был вынужден признать поражение.

Вместе с отрядом из пяти ртупов, среди которых был и отец Грако, они совершали утомительный ночной переход от Парящих холмов, что скрываются за долиной Диких Голубых озер к Забытым пещерам. Холодный влажный воздух, неприятно окутывал тело. Хищник появился внезапно из-за поворота и преградил им путь, выбравшись на лесную тропу. По воле Цоронга, скрыться удалось только мальчишке. Увлеченный схваткой, ящер просто не обратил на него внимания. С тех пор с наступлением тёмного времени, ртуп, несмотря на всё своё мужество и смелость, а также немалый боевой опыт, всегда ощущал тревожный ветерок где-то глубоко внутри аруту. Свирепый взгляд убийцы всплывал перед глазами, возвращая память воина к тому неудачному для него походу. Возможно, когда-нибудь они вновь встретятся и одному Цоронгу известно, чем все это закончиться.

— Послушай-ка, зачем мы тащим за собой этого мальчишку? — воин очелье, которого украшали два длинных клыка, расположенных вертикально, и несколько красных пластин, дружески похлопал по мощному плечу соплеменника. Он встал рядом, желая проследить за направлением взгляда товарища, — Напада ждал нашего прихода ещё пару рассветов назад, боюсь, мы опоздали. А вдруг, сохрани их аруту Цоронг, поганые сиронги добрались-таки до границы или того хуже …

Ртуп оборвал фразу, словно боялся произнести вслух свою мысль до конца.

— Сурмо, прекрати, ты прекрасно всё понимаешь. Сейчас наше племя слишком малочисленно. Мы не сможем справиться с творцами Каменной Кари. Даже, если поставим в строй весь молодняк, всех ртупов племени, да хоть собери хоть всех ртупов от Перевала до Долины — воин вложил сору на место, развернулся к костру, рядом с которым, мирно похрапывал Мирт, — Нужно узнать у парня, зачем он явился в наши земли? Очередная уловка несносного Рату или что-то больше? А может происки жрецов Ра-Аам? Или наоборот? Подумай: что, если это знак самого Цоронга, если нам удастся вновь объединить племена Периферии, как в прошлый раз?! Помнишь, те славные рассветы, великих героев. Не забыл, ещё? А? Зубы сводит, от желания разобраться с поганцами! Ты только представь, Сурмо-ох, насколько возрастут наши шансы, используй мы все силы кочевых кисару против армии Ситуст-Ры?! Свобода! Свобода, дружище, она опьяняет, похлеще ругу. Сколько ртупы могут кочевать по пещерам, пора бы вернуться к истокам. Ради такого стоит попробовать пошатнуть власть Сабатаранги над землями Периферии, а заодно пощипать жреческую братию. Как считаешь, дружище?

— Эх, Грако. Сколько можно? Когда из тебя уже выветриться вся эта наивность юнца? Мне одного Напада хватает, а тут ещё ты со своими планами. Угомонились бы вы оба, пока от пастбищ Периферии не осталось лишь пепелище. А тропа нас к этому и ведет, уж поверь. Доиграетесь.

Мрачный лик Грако-ох озарила сдержанная улыбка. Воин живо представил, какой шум начнётся в приграничных рампа сиронгов, когда им донесут о готовящемся сопротивлении. При благоволении богов ртупы возглавят кочевников и разобьют в прямом столкновении Сабатарангу. Ненавистного им сына Ситуст-Ры, посланного поработить свободные народы Периферии. Если поспешить, агатра не успеет перекинуть через Пояс необходимое количество воинского контингента, способного эффективно противостоять объединенной армии Периферии. Главное, чтобы сейчас до их прихода в земли Забытых пещер продержался Напада. С таким вождём и скрытой мощью кочевого мира, ртупы могут надеяться на скорую победу.

— Это единственное, что заставляет меня жить и бороться.

Сурмо-ох саркастически усмехнулся в ответ, глубокий шрам, полумесяцем, заиграл на верхней губе.

— Проходили уже! Вспомни хотя бы Большую войну. Посмотри на него: все твои доводы просто наивны, эти хвостатые не способны справится даже с древом множества стеблей — они же не воины, Грако! Глупо. Как по мне, очень глупо! Вспомни сам! А этот, так, вообще смешно — да он же вовсе безоружный! С кем, ты собираешься идти против Ситуст-Ры?! Это тебе не мургов гонять по долине. Сабатаранга сомнёт нас, при первом столкновении и даже не заметит. Не важно успеет он нагнать в рампа фарангов или нет. Ты готов подставить под удар григеров остатки племени? Во имя чего? Нет, дружище. Как по мне, так нужно убедить Напада увести ртупов от границ, пока ещё не поздно. Сколько голов молодых воинов требуется ещё положить, чтобы вождь утолил свои амбиции, раздери его Цоронг?! Ведь и так понятно одним нам не выстоять, а от этих, одурманенных жрецами, помощи ждать, что от кутов. Хватит смертей, Грако, это глупо. Повторюсь: глупо и бессмысленно. Нет в этом никакого особой чести и уж тем более славы достойной великих предков. Нет и быть не может! Прекрати грезить наивными мечтами! В конце концов, это тебя погубит.

— Ты видел его руки, Сурмо? — словно не слыша товарища, продолжил Грако-ох. Ртуп вопросительно посмотрел на соплеменника желтыми глазами, наполненными сочувствием. В них совсем ненадолго вспыхнул огонёк надежды, который так упорно пытался потушить соплеменник — Лютая жестокость. Слабый сердцем не перенесёт подобное. Я верю в мудрость и помощь Цоронга. Вот увидишь, мы не просто так повстречали здесь кисару. Это знак свыше только не нужно спешить с выводами, а во всем, как следует, разобраться. С чего-то же надо начинать. Не противься воле творца, Сурмо. Не стоит судить обо всей Периферии по одному неудачному примеру.

— О, Грако, прекрати, ради Цоронга! Сколько можно? Иногда ты меня просто поражаешь. Мало ли кисару бродит по лесам Периферии. Ну, с чего ты вдруг решил, что он посланник Цоронга? Выдохни. Я понимаю, что ты настолько отчаялся, что готов любую божью тварь принять за свет Цоронга. Но поверь, дружище, это совсем не тот случай. Никакого отношения этот малый не имеет ни к жрецам, ни к их желанию объединиться с нами. Эти пастухи гураму и так прекрасно уживаются с сиронгами. А шрамы на нем, от того, что он, наверняка, смутьян или пройдоха, как свет не видывал, и больше ничего!

Грако-ох, вновь отвернулся к лесной чаще. Тяжело вздохнув, он дополнил сказанное ранее, но так, чтобы слышал только собеседник:

— Подумай сам: в нашем положении глупо привередничать. А вдруг сиронгам удалось выбить Напада, да не допустит этого сила Цоронга, из Верхних пещер? Что тогда? Бежать? Куда, за Перевал, на поклон к Цабиру Кривому когтю? Или заявимся к Ги-Рапиду, с требованием приютить нас под желтым шатром? Ртупам некуда будет возвращаться. Не исключаю, что фаранги разыскали цобо?! Если Сабатаранга возьмёт след — его не остановить, и как нам тогда поступить? Что тогда, Сурмо? Где искать прибежища и защиту? У кого? Хотим мы этого или нет, но, нам придётся договариваться с кочевниками Диких Голубых озёр. Ни у этого племени, так у другого мы вынуждены будем просить помощи. Периферия широка и обильна кочевьями, кто-нибудь да согласиться. Да на худой конец, я готов заключить сделку с кланами Беглой Сойки, если так будет угодно Цоронгу!

Сурмо-ох недовольно хмыкнул, посмотрел задумчиво вдаль. Как же с ним непросто! Грако носился с этой идеей давно, однако Напада, как и большинство ртупов весьма скептически относился к союзу с Рату или с иным приграничным племенем, не говоря о головорезах того же Растика Пройдохи. Появление мальчишки, лишь в очередной раз всколыхнуло в нем несбыточную мечту. После встречи с Напада, Грако наверняка успокоиться, как бывало сотни раз до этого. Вождь умел жестко приземлять мечтателя на землю. А пока придется, терпеливо сносить его мудрствования. Резким движением, Сурмо прихлопнул комара, примостившегося на его мощном плече.

— Ладно, думаю, нам тоже стоит пойти вздремнуть. Хоть немного. Неизвестно, что принесёт следующий рассвет, — воин хрустнул костяшками четырёх пальцев и, не глядя на Грако-ох, направился в сторону спящего лагеря. Разговор не задался, и продолжать его дальше не имело никакого смысла. Сурмо всегда был жестким противником любых контактов с хвостатыми кочевниками долины Диких Голубых озер, а уж сейчас тем более.

Постояв ещё немного в отблесках костра, предводитель отряда ртупов обошёл дозорных, после чего отправился спать, вслед за Сурмо-ох. Грако был встревожен не только, вероятной неудачей Напада, но и судьбой своей Лои. Они ждали первенца. Именно после возвращения, из пограничного дозора, возлюбленные собирались вместе наведаться в цобо. Воин прекрасно знал — сиронги забирают женщин с собой, а наткнувшись на цобо ртупов не оставляют целым ни одного яйца. Ради безопасности и сохранения племени, Грако-ох пошёл бы на любой эксперимент, включая новый союз с кочевниками долины, от чего до сих пор воздерживался Напада. Вождь ртупов предвзято относился к племенам кисару, считая их весьма легкомысленными, трусливыми и даже дикими. Ещё не успели истлеть в памяти соплеменников воспоминания о былой войне с сиронгами. Опытные воины, кому посчастливилось выжить, до сих пор не простили позорного бегства союзных племен кисару. К тому же, промеж ртупов, ходили слухи, что некоторые из кисару состояли в сговоре с командованием рампа Ситуст-Ры. Сабатаранга вёл своеобразную и довольно подлую политическую игру среди отсталых, полудиких племён Периферии, включая кланы Беглой Сойки и многочисленные торгово-ремесленные караваны хизов.

Однако, Грако-ох, считал, что нельзя судить по одному гнилому плоду обо всём дереве. Воин не сомневался в рискованности плана, но другого выхода для своего народа, он пока, не видел. Слишком долго соплеменники терпели притеснения от приграничных разъездов сиронгов. Сабатаранга не выносил присутствия своенравных ртупов на границах с рампа. Размышляя над всем, что произошло, воин закрыл глаза, перевернулся на бок, подставив широкую спину костру, и крепко заснул. Будь, что будет, на все воля Цоронга!

Желтые глаза лягушки с интересом наблюдали за смелостью мухи, которая добралась до самого края листа. На мгновение они оба замерли, словно окаменели. И прежде чем её липкий язык смахнул насекомое с зелёной поверхности растения, земноводное само оказалось в зубастой пасти охноса. Коварство Сам-Ру не знало границ. Иногда, чтобы принять важное решение нужно смотреть немного дальше собственных амбиции. Хищник взмахнул крыльями, довольно щелкнул челюстями, ощущая желеобразный комок внутри. Отличное завершение охоты. Ящер в несколько прыжков оторвался от земли, стремительно набрал высоту. Вглядываясь в тёмную даль джунглей, свирепый убийца отправился к Царогским скалам. Однако пролететь ему удалось немногим больше сикеля. Всадник верхом на запряженном боевом охносе атаковал хищника. Несколько точных попаданий, вынудили искать убежище среди скалистых выступов, но это ему не помогло. Всадник догнал охноса и отправил прямой тропой в обитель Сам-Ру.