VII ГЛАВА

VII ГЛАВА

Противная ноющая боль пронизывала всё тело. Жжение в ноге опять не позволило нормально выспаться. Ступня отекла, надулась и стала похожа на уменьшенную копию ноги гураму. Как только наступал рассвет, Мирт начинал тщательно осматривать себя. Каждый раз он ожидал заметить улучшения, но судя по всему — Сурмо-ох сильно ошибся. Голень кисару потемнела, намекая на серьезные проблемы со здоровьем. Тропа его жизни явно становилась короче! Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Плохие мысли всё чаще тревожили покой воина. Что если придется пожертвовать ногой?! Какой из него после этого выйдет тога? Тут даже Зоркому Шуму придется позавидовать. Дело — дрянь! С какой стороны на это не посмотри. Сам-Ру непрерывно напоминал о себе, явно не желая признавать себя проигравшим. Жар, пожиравший тело изнутри, никак не проходил, а с каждым рассветом становился все сильнее и сильнее. Следующий рассвет Мирт, как и ожидалось, встретил в жарком бреду.

Пробираясь по непроходимым лесным тропам, ртупы к рассвету добрались до кочевья Зоркого Шуму. Около двадцати гураму, со спутанными ногами, как было заведено у кочевников, паслись недалеко от кочали, на просторной, залитой ровным светом поляне. Стадо состояло только из взрослых особей, молодняк отшельник держал где-то отдельно, судя по всему, на случай внезапного нападения топорисков.

Гураму величаво расхаживали по лугу, изредка отрываясь от привычного занятия. Ловко орудуя крючковатыми носами, они выкосили практически всю траву на прилегающей к жилищу отшельника территории. При появлении чужаков крупный самец поднял массивную, словно вытесанную из камня, голову, прищурился, угрожающе заворчал. Желтые глазки, заалели. Ящер впился подслеповатым взглядом в приближавшиеся фигуры, силясь рассмотреть пришельцев. Казалось ещё чуть-чуть, и он броситься в атаку. Действовать стоило осторожно, так как в период спаривания самцы становились, особенно агрессивны, а судя по наличию в стаде молодых, необъезженных, самок, этот точно не собирался ни с кем их делить.

Чтобы не поднимать лишнего шума, ртупы предпочли обойти стадо, и зашли с подветренной стороны. Даже стреноженное по всем правилам животное, впадая в гнев, могло доставить весьма серьёзные неприятности. Ртупы Забытых пещер не держали у себя гураму, поэтому совершенно не знали, как с ними взаимодействовать. Шуму же, завёл ящеров больше от скуки и желания вести независимый образ жизни. К тому же старость мешала доброй охоте: он был уже не в том возрасте, когда можно пешком преодолеть не один десяток сикелей в надежде заполучить хороший трофей.

Пришельцы осмотрелись.

Жилище отшельника пустовало. После не продолжительного совещания, воины пришли к выводу, что старик вероятней всего отправился на обход территории, следовательно, вернётся не скоро. А если, к тому же, надумает поохотиться, то и подавно. Выслеживая добычу, он преодолевал достаточно большое расстояние и мог отсутствовать несколько рассветов. Мурги побаивались заходить на земли Шуму, поэтому воин особо не переживал за сохранность стада. Одного раза, после которого Алилой Таг лишился головы, хватило, чтобы отбить желание у наемников связываться со своенравным стариком. Ртуп не жаловал гостей, тем более кровожадных воинов удачи, совершающих набеги из-за Перевала.

Ждать возвращения Шуму Грако-ох не собирался. Ещё до наступления сумерек ртупы намеревались отправиться в пещеры, на поиски Напада. Однако состояние Мирта стремительно ухудшалось, поэтому им пришлось заночевать в кочевье. После того, как Цоробо-ох убедил соплеменников, что опасность миновала, Грако стал собираться в путь.

Ещё только первый, скромный лучик света мелькнул в отверстиях купола, а воины во главе с Грако-ох уже спешили по узкой тропинке вверх к Забытым пещерам. Дожидаться Шуму, а заодно присматривать за кисару оставили Цоробо-ох.

— После того как передашь отшельнику нашу просьбу — смотри не задерживайся. От парня не отходи ни на шаг. Да, и приглядывай за стадом, мало ли что, мурги Сахра не дремлют — давал наставления ртупу Грако.

Проговаривая это, он смотрел на не привычное серое, покрытое крупными пятнами лицо кочевника и гадал, сможет тот выбраться из цепких лап Сам-Ру. Мирта трясло, юноша то и дело просил пить, временами бредил на языке своего племени. Кричал, размахивая руками в воздухе над собой. Вскакивал. Иногда начинал выть, то ли от боли, то ли от кошмарных видений, которые никак не покидали его.

Грако-ох, положил руку на плечо товарища и тихо добавил:

— Да поможет вам сила Цоронга!

— А что, если Зоркий Шуму не согласится? Он …

— У нас нет выбора, Цоробо. — резко оборвал собеседника ртуп, — Главное дождись отшельника. Откажет — просто оставишь мальчишку здесь и уйдёшь, пусть старик своей волей отправит его к Цоронгу, если пожелает — воин посмотрел себе под ноги. К нему подползло довольно крупное насекомое. Бросив взгляд на кисару, Грако-ох наступил на жука, затем уверенно сказал, — Нет. Он не сможет отказать, Шуму старой закалки, он не из таких. Да, спасет ваши аруту Цоронг.

Крупная фигура Цоробо-ох выделялась на фоне кочали. Мощный и необычайно сильный воин — лучший из тех, кого прихватил с собой Грако-ох. Зоркие глаза оранжевого оттенка пристально вглядывались вдаль. Он наблюдал, как соплеменники бодро маршируют среди густой растительности в гору, поднимаясь по тропе топориска. Им предстояло проделать долгий нелегкий путь. Когда, широкую спину, последнего воина в группе, поглотила ярко-зелёная листва, ртуп отправился к юноше, жизнь которого угасала быстрее, чем пламя дежурного костра.

Время шло. Цоробо-ох и Мирт, провели в кочевье уже два рассвета, а отшельника всё не было. Ртупа не радовала перспектива встречи со старым и очень упрямым ворчуном. Сколько он себя помнил, Зоркий Шуму, как правило, сторонился соседних племён кисару и, по возможности, избегал общения с ртупами, даже с теми, кто приходил из родного ему племени. Только хизам он никогда не отказывал в гостеприимстве — хорошая сбруя всегда пригодится для хозяйства. Поговаривали, что Шуму ушел из племени Напада, когда их отцы ещё даже не пробили скорлупу яиц. В Забытых пещерах не осталось никого, кто бы помнил отшельника молодым, а тем более знал причину, побудившую ртупа навсегда покинуть племя. Сам Цоробо-ох видел Шуму всего один раз в жизни, будучи совсем юным воином.

Это случилось, когда они откочёвывали из района Забытых пещер в пещеры Цоронга и проходили рядом со становищем Шуму. Цоробо-ох не помнил точно из-за чего, тогда, ещё молодой и горячий на расправу, Напада крепко повздорил со стариком. Аргументы у Шуму были весьма убедительны. Перед затуманенным взором воина всплыл образ Напада с приставленным к горлу копьём. Шуму всегда вел себя довольно резко. Это был единственный, раз, когда Цоробо видел страх в глазах своего вождя. Отшельник никогда не отличался особым гостеприимством, поэтому, у ртупа не было никаких оснований надеяться на радушный приём со стороны Шуму.

С наступлением очередного рассвета, когда воздух окончательно прогрелся, Цоробо-ох отправился на поиски пищи. Мирту, благодаря стараниям ртупа, к тому времени, стало немного лучше. Воин Забытых пещер знал своё дело. Юноша больше не походил на пылающий костёр. Дышал ровно, практически прекратил бредить. Цоробо понимал в травах, не хуже тех бабок, что лечили травмы и раны кисару. Мирт, наконец, перестал просить воды и пришёл в сознание. Однако слабость, а также боль в ноге, по-прежнему, ограничивали свободное передвижение кочевника по становищу. Поэтому приходилось отлеживаться на топчане, разглядывая дымовое отверстие кочали.

В жилище старого ртупа стоял затхлый, немного кисловатый запах с легкой примесью подгнившего мяса и сырой кожи. Это усиливало контраст с атмосферой утренней свежести царившей вокруг кочали отшельника. Воздух на поляне насытился ароматами от роскошных красно-белых и лиловых цветов, которые осыпали невысокие кусты, росшие по всему периметру владений Шуму, так, словно их кто специально высадил. Лёжа на жесткой тростниковой подстилке, Мирт размышлял о том, что хорошего и плохого произошло с ним за все это время. Проводил невидимые параллели между своей жизнью в племени, и судьбой уготованной Великой Ра-Аам отшельнику.

«Возможно, мне тоже стоит выбрать тропу, по которой идёт старый ртуп. А, что такого? Конечно, кочевать одному — то ещё удовольствие. Ну, а с другой стороны: жизнь среди кисару разве была безопасной? Сколько пришлось пережить?! Всего так сразу и не упомнишь! Никто кроме Сиены, да старого Ма-Карай, никогда меня не поддерживал, как бы я не старался заслужить уважение соплеменников. Рату, раздери его охнос, то и дело, оказывался поблизости. Мерзкий прислужник Сам-Ру! Вот, возьми хотя бы, того же хромоногого Рурсура! Дай ему волю, и он, не моргнув, переломает мне все кости. Хотя, нет. Сразу не переломает. Сначала поиздевается, помучает, как следует, а уж потом … Да, думаю, тропа отшельника не самое худшее из того, что может предложить таким как я Великая Ра-Аам!»

Юноша тяжело выдохнул и осторожно повернулся лицом к выходу из кочали. Ему нравилось смотреть на сочную зелень, усыпанную большими душистыми бутонами цветов. Если глубоко вдохнуть, то можно ощутить их аромат через дух времени, пропитавший жилище отшельника. Внутреннее убранство кочали отличалось суровой скромностью аскета, не характерной даже для кочевых кисару. По мнению юноши — Шуму мог вообще не утруждать себя разбивкой лежака-тапчана, а просто спать, где придётся.

Хотя возможно это свойственно всем ртупам?

В рассуждениях об особенностях кочевой жизни Мирт забрался глубоко в кладезь собственных воспоминаний. Он попробовал представить лицо отца, про которого ему иногда рассказывала жрица Сиена, но безрезультатно. Как тут представить, когда даже смутно его не помнишь? Со слов девушки мать юноши — Ни-Соок, исчезла сразу после того как Мирт проклюнулся. Среди старух, до сих пор ходили слухи, что к её исчезновению причастен лично Рату. Правда или нет, но после этого происшествия в отношениях между жрецом и Росой — пролегла пропасть. Роса пытался найти возлюбленную. Воин упорно нарушал запреты жреца, доходя с отрядами тога, до самых границ земель сиронгов.

Ситуст-Ра, конечно, не могла не обращать на это внимания. Сабатаранга выражал крайнее недовольство и обеспокоенность — всё чаще разъезды всадников появлялись в долине Диких Голубых озёр. И так продолжалось до тех пор, пока однажды, Рату не объявил на совете о героической гибели лучшего тога племени — отважного Росы не стало.

Несмотря на мужество и подвиг могучего воина, отношение соплеменников к Мирту нисколько не изменилось. Скорее даже наоборот: казалось, кочевники давно ждали кончины храброго кисару. После гибели отца, они, практически перестали интересоваться жизнью мальчика. Мирт искренне надеялся на помощь из чертогов Сам-Ру. Однако аруту родителей оставались глухи к мольбам малыша. Регулярно получая тумаки да затрещины, мальчик продолжал твёрдо верить — рано или поздно всё настроится. Хотя порой наказание было вполне заслуженным. Впоследствии, став юношей и осознав своё незавидное положение, он все ещё надеялся заслужить доверие со стороны соплеменников. Именно с этой целью, юный кисару вызвался охранять единственную дочь жреца. Казалось, вот оно, то самое — сейчас всё переменится. Он наконец-то перестанет быть предметом, для насмешек и колкостей. Однако не тут-то было! Опасаясь прослыть трусом и пасть ещё ниже в глазах Ситы и ее ровесников, Мирт поддался на провокацию девушки.

Юноша тяжело вздохнул. Воспоминания сильно взволновали аруту. Почувствовав, что конечности стали затекать, аккуратно перевернулся на спину. И, неожиданно, прямо над собой, обнаружил изумрудного цвета небольшую кари. Свет, проходящий сквозь дымовое отверстие, падал на чешуйчатую спину хищника. Змея начала старательно ощупывать бардовым языком воздух, при этом, практически касаясь им лица юноши. Взгляд Сам-Ру пронзил Мирта до кончика хвоста. Вот же, немытая скорлупа Цоронга! Только этого ему не хватало! Ужас сковывал конечности, выгоняя из глубин аруту полчища муравьёв. Они ринулись со спины к пяткам, вынуждая кисару трястись от страха.

Кочевник мгновенно забыл про слабость и боль. Он готов был сорваться с лежанки, как только представится такая возможность. Но как? Мирт не мог заставить себя даже отвести глаз от взгляда, наполненного золотым блеском песков Сам-Ру. Главное её не провоцировать. Всего одно неловкое движение и тогда его от тропы праотцов уже ничто не спасет. Вопрос: стоит ли пытаться противостоять или нет, терзал мозг кисару. Жажда безжалостно скребла по пересохшему горлу. Внезапно раздался свист выпущенной стрелы, сопровождаемый громким криком. Тёмный бог, наконец, получил свою жертву. Внутреннюю стену кочали Шуму окропили тёмно-алые брызги густой крови.

Тур не сразу смог отыскать следы юного кисару. Поначалу надежда на то, что Мирт выжил, ему казалась довольно призрачной. Мало ли что — джунгли не лучшее место для того кто лишился защиты племени. Но когда удалось набрести на покинутую стоянку ртупов, а затем на подгнившие останки кари, которые ещё не успели растащить хищники, со множественными следами воинов — шансы значительно возросли. Надежда на то, что воины Забытых пещер могли что-то знать про сбежавшего кисару, затаилась в арату тога. Хотя маршрут, выбранный охносом, все же вселял некоторые сомнения. Обычно земли ртупов, включая Забытые пещеры, не привлекали летающих ящеров. Охотиться в густых зарослях крылатым вестникам Сам-Ру было всегда довольно неудобно, да и делиться с агато добычей не очень-то хотелось, а в землях ртупов этих могучих хищников было не меньше чем кутов.

Суровый воин, никогда открыто не симпатизировал Мирту. Как истинный тога, уважающий, прежде всего силу и доблесть, а также чтивший кодекс — он предпочитал, просто не замечать юношу. Словно боялся, что тот догадается о чем-то важном. А скрывать Туру было что. Одна из тайн касалась родителей подростка.

Тога не обращал внимания на проделки Мирта. Конечно, кроме тех случаев, когда мальчишка грубо нарушал обычаи племени. В своё время молодой Тур сам был учеником Росы — лучшего тога среди кисару Долины. Друзьями они не являлись, но Тур всегда относился уважительно к своему старшему товарищу. Поэтому, несмотря на все старания Рату, желавшего настроить тога против юного кисару, воин вёл себя, как правило, очень сдержано.

Чего не скажешь про его братца.

На беду Мирта, у Рурсура отсутствовали даже зачатки какой-либо благодарности. Мерзкое порождение Сам-Ру! Он, никогда не мог найти общего языка с Росой. Где-то глубоко в аруту, Тур признавал брата худшим учеником наставника. Ленивым, недальновидным, но ужасно хитрым. В дальнейшем вся скопившаяся в Рурсуре неприязнь, зависть и злоба против Росы обернулась для юного кисару постоянными затрещинами, зуботычинами, хлесткими шлепками и пинками. Только это и дало повод Туру, не отказываться от совместной поездки — Рурсур сделает всё, чтобы в очередной раз получить удовольствие от созерцания мучений юноши. А значит, искать беглого кисару станет с большим энтузиазмом. Воин не забыл, как брат, ещё совсем недавно, собирал остатки сил, для нанесения ритуальным хлыстом последнего удара по телу Мирта, висящего на Столбе Позора. Позже Рурсур хвастался перед ним, демонстрируя стертые в кровь ладони.

Осторожно раздвинув густую листву, Тур, вдохнул приятный аромат. Бегло оценил обстановку: небольшая поляна с одиноко стоящим кочали, полтора десятка, или чуть больше, пасущихся гураму, слабый дымок потухшего костра. Именно ароматный запах жареного мяса, доносившийся сквозь благоухание цветов, привлёк их внимание. Рурсур издал щёлкающий звук, подмигнул брату, и хищно оскалился. Началось! Как же сильно он жаждет поймать этого юношу! В оранжевых глазах вспыхнул, знакомый тога, злобный огонёк. Он живо представил искажённое от страха лицо Мирта, а затем страдания, которым его непременно захочет подвергнуть Рурсур.

Внимание воина привлекло движение внутри кочали. Там явно что-то происходит. Цоробо-ох с наступлением рассвета всегда откидывал полог, для того чтобы свежий воздух помогал восстанавливаться юноше, вытесняя привычную затхлость кочевого жилища Шуму, поэтому Тур сразу смог легко оценить обстановку. Мускулистая рука в одно мгновение слилась с рукоятью саяка. Крепкий как тысячелетний дуб, воин, покинул жилище, прихватив с собой данак. Ртуп! Ах, ты ж, охвостье кута! Передвигаясь на длинных ногах обутых в высокие сандалии, он направился в противоположную сторону от того места где притаились тога.

— Пора?

Тур отрицательно покачал головой, давая понять Рурсуру, что тому лучше оставаться на месте.

Перед тем как яркая зелень скрыла ртупа, он повернулся на звук, хрустнувшей под ступней Рурсура, ветки.

Вот же, упрямый фокуру! Ну, погоди!

Тур сверкнул глазами на брата.

Бестолочь!

Временами ему казалось, что Рурсур, принципиально игнорирует его распоряжения, отдаваемые в самый ответственный момент, нарочно. Вглядываясь в густую листву, Цоробо-ох втянул ноздрями воздух, прислушался, а затем растворился среди ветвистой зелени леса. На это раз, пронесло! Тога одновременно выдохнули. Не то, чтобы они сильно боялись встречи с представителем соседнего племени, просто поручения Рату нужно всегда стараться делать быстро и желательно без лишних свидетелей. Жрец ужасно не любил, когда его имя связывали с темными делами, происходившими на Периферии, и обсуждали с негативным оттенком от кочали к кочали.

Не успел Рурсур сделать и пары шагов, как листва, на нижних ветках, гинктового дерева, за которым исчез ртуп, вновь зашевелилась.

Ах, ты ж, охвостье кута!

Сердце кочевника сжалось, от недоброго предчувствия. Тур прищёлкнул языком, оба тога, присев, замерли на месте.

Все-таки вернулся, мерзкий прихлебатель Сам-Ру!

Однако их опасения оказались напрасными. На поляну, друг за другом, выскочили два кута. Рурсур выдохнул, после чего не громко выругался. Животные тут же застыли, насторожились, сканируя маленькими глазками кусты на противоположной стороне кочевья. Так просто их не проведешь. Убедившись, что им ничего не угрожает, ящеры стрелой перебежали поляну и скрылись в зарослях папоротника, издав на прощание протяжный свистящий крик.

Терпеливо выждав некоторое время, пока всё стихнет, кочевники стали осторожно пробираться через цветущие кусты зарослей. При малейшем шорохе кисару прятались в тени деревьев. О том, кто ещё мог находиться в кочали, можно было только догадываться. Они обступили жилище отшельника с двух сторон. Тур до боли в плече натянул тетиву данака. Шаг, ещё один. Ещё и ещё. Сердце воина билось ровно, страх перед встречей с ртупами испарился. Плавно и практически бесшумно, переступая, он оказался, как раз, напротив входа в ветхое кочали Зоркого Шуму. Сделав ещё пару шагов вперёд, так, чтобы было удобно видеть обстановку внутри помещения, тога аккуратно встал на одно колено. Главное не издавать лишних звуков. Наконечник стрелы слегка задрожал. Кисару замер, разглядывая кари, нависшую над Миртом.

Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Медлить было нельзя. Издав боевой клич кисару, который использовался для того, чтобы ошеломить жертву и одновременно отвлечь внимание противника, Тур отпустил тетиву. Тем временем, Рурсур с противоположной стороны, услышав призывный клич брата, одним ударом распорол сыромятную кожу гураму, натянутую на каркас кочали. Буквально ввалившись внутрь, воин, ловко орудуя саяком, рассёк на несколько частей зелёное тело змеи, пробитое меткой стрелой Тура.

На этот раз Сам-Ру отступил.

Как только снаряд поразил цель, Мирт скатиться с лежанки. Он таращился по сторонам, широко открытыми глазами, не понимая, что произошло. Кисару! Юноша сразу подумал о Цоробо-ох. Противные муравьи страха исчезли, но вот холодок внизу живота, не спешил уходить. Осознание действительности подтолкнуло противоречивые чувства нахлынуть на аруту. Волну благодарности за спасение, мгновенно сменила лютая ненависть, которую тут же вытеснил леденящий страх. Особенно угнетало юношу появление рядом с собой, ненавистного ему, хромоногого Рурсура.

— Давно не виделись, поганец! Соскучился, али нет? Значит, решил-таки от меня спрятаться, да? Лопни твоя скорлупа! Ничего, ничего, теперь не сбежишь, уж поверь, я об этом позабочусь! Ну, что уставился, нечестивец, не признаёшь своих?! Пора обниматься или может жаркий поцелуй? Как тебе? Ха-ха-ха!

Рурсур тут же отвесил юноше хорошую оплеуху, чтобы, наконец, привести в чувства. Мирт уткнулся лицом в сырую землю. Трясло не то от страха, не от непомерной злобы на мерзкую выходку Сам-Ру.

Тур, осмотрелся вокруг, после чего осторожно присел рядом.

— Сколько с тобой ртупов, малец?

— Один.

Рурсур расплылся в ухмылке.

— Один? Ну-у-у, это меня радует. Хорош топтаться попусту. Собирайся, фокуру, Рату жаждет встречи, вот велел доставить тебя домой. Хватит, нагулялся! Говорит: не могу уснуть, когда думаю о том, как там холодно и голодно нашему харуту! И не вздумай бежать, раздери тебя агато! Переломаю кости в один миг! Понял?

Воин больно щелкнул пальцем по лбу юноши.

Обида захлестнула кисару. Он, зарычал, попытался подняться, но, ударом ноги в челюсть, Рурсур отбросил жертву назад. Отлично, не придётся выслушивать наставления братца! В одно мгновение воин оказался на спине юноши, с размаху шлёпнул рукой по затылку, после чего крепко придавил голову к земле. С силой ударил между лопаток локтем. Выругался и нанес ещё несколько ударов кулаком по корпусу. Мирт стиснул зубы, корчась от боли.

Вот же, презренный сын кута! Когда же, наконец, Сам-Ру приберет тебя?

— А я-то, как соскучился! Ух! Хорошо размяться, а то от долгой езды все затекло. Если будешь злить, отрежу тебе никчёмную башку, лопни твоя скорлупа! Такому мерзавцу, она все равно ни к чему. Согласен? Ну, что ты с ней будешь делать, скажи на милость? А я, вот, стану носить в качестве сувенира. Обращусь к хизам, они это умеют. Лучше не дергайся! А то, уже начинаю жалеть о том, что поспешил и отправил, кари в обитель Сам-Ру. Не смей больше огрызаться, поганец! Ух ты, напугал! Тур, ты посмотри, как он на меня пялится?! Ух! Жуть! Ха-ха-ха!

Аруту Мирта сжалось. Кисару застонал от осознания собственной обреченности. При всем желании справиться с тога у него не получится. Мирт сопротивлялся злому року. Ему никак не хотелось верить, что богиня так быстро забрала желанную свободу. Не иначе очередные происки Сам-Ру. Злоба точила изнутри, заставляя ненавидеть соплеменников всем сердцем. Мерзкие, поганые прислужники безумного старика! Когда же вы угомонитесь и оставите меня в покое?

— Прекрати! — Тур приподнял брата за сатунгасу, стащил с юноши, а затем оттолкнул в сторону выхода, — Иди, лучше присмотри за ртупом, наверняка он слышал нас. И успокойся, наконец! Хватит с него. Чего разорался-то как голодный охнос? Он и так от страха едва дышит.

— И пусть! Чего с ним канителиться? Брат, как тут стерпишь-то? Мы поганцу жизнь спасли, а эта мерзкая грязь со стоп Сам-Ру ещё и не довольна! Это как, по-твоему, а?

— Проваливай, говорю, Рурсур! Не зли меня. Без тебя разберемся. Ну! Живее!

Повернувшись, воин, прихрамывая, с большой неохотой, поковылял к выходу. Глаза его покраснели, а внутри клокотало возмущение. Ничего, скоро он напьётся крови поганца и даже Тур не сможет этому помешать. Главное доставить мальчишку к Рату, а там … Но не успел воин выйти из кочали, как хлёсткий удар, длинной жердью, по ногам, свалил его наповал. Следующий удар пришелся как раз по хребту, на этот раз жердь переломилась пополам.

Тога, сам не понял, как оказался на коленях с приставленным к горлу топором, когда, опомнившись от удара, попытался подняться. Неожиданное нападение ртупа окончательно лишило Рурсура сил к сопротивлению. Кисару оставалось испугано вращать глазами по сторонам, ожидая помощи от брата. Тур обнажил саяк, прикидывая в голове варианты по обезвреживанию противника. В дверном проёме мелькнуло раскрашенное, синее с белыми полосами, лицо ртупа. Цоробо-ох осторожно попятился назад. Пришлось изрядно напрячь мускулы, чтобы оттащить пленного тога, за ремни на сатунгасу, от входа в жилище.

— Оставайся на месте, если не хочешь чтобы я отрезал твоему спутнику голову. Как только мы отойдём, медленно выходи на свет. Медленно, слышишь? Руки держи так, чтобы я их видел. Не вздумай шутить со мной! И выбрось саяк, — запыхавшийся Цоробо-ох обратился к стоящему по центру кочали тога.

Тур водил глазами по сторонам, обдумывая план защиты. Однако скудные пожитки отшельника мало в чем могли ему помочь. Оставалось надеяться только на милость Великой Ра-Аам.

— Мирт! Мирт! Эй, парень, ты меня слышишь? Чего хочет этот ртуп?

Тур поднял руки раскрытыми ладонями вверх, так, чтобы лишний раз зря не провоцировать воина. Такой прием безотказно действовал даже на мургов. Он понимал отдельные слова, но сложить из них логическую цепочку пока не получалось. Слишком редко приходилось общаться с ртупами Забытых пещер. Соплеменники Напада, вели довольно закрытый образ жизни, придерживаясь консервативных, а порой весьма ортодоксальных взглядов, чего нельзя сказать о других представителях их народности. Напада не терпел смешивания диалектов, отказываясь проводить переговоры даже с ртупами соседних племен, если те использовали универсальный диалект мургов, среди которых всегда много представителей данного вида.

— Хм! Я мало что понимаю. Но как мне кажется, ему нужно, чтобы ты бросил оружие и вышел из кочали на свет Ра-Аам. Да, чуть не забыл, что-то ещё про руки …то ли выгни их, то ли вытри, то ли загни, но это не точно.

— Серьёзно? И как это я сам-то не догадался?! Ты так мне сейчас помог, парень. Ума не приложу, чтобы я без тебя делал?!

Воин полоснул жестким взглядом по лицу Мирта и, осторожно переступая через куски кари, покинул кочали. Юноша выдохнул. Жилище старика, после ухода бывшего соплеменника, словно наполнилось свежим воздухом и светом.

Тур расправил плечи, встал напротив Цоробо, оценивая свои шансы на победу. Тога пристально смотрел в глаза противника не желая выдавать внутреннее волнение. Без меча справиться с могучим воином будет труднее, но иного выхода не оставалось. Нельзя же позволить ртупу пленить себя без боя, иначе, вся Периферия будет потешаться над братьями. Рату подобного унижения уж точно не простит, раздери его агато!

— Эй, недотёпа! Чего притих-то? Ползи сюда, будешь хоть что-то мне переводить. Надо же нам как-то с ним теперь договариваться. А с тобой, Рурсур, я ещё, как следует, позже, поговорю!

— А я-то тут причем? — просипел кисару.

— Захлопни пасть. Как всегда, ни при чём! Надо было стоять на карауле, а не потешаться в своё удовольствие над мальчишкой. Говорил, же отстань от него, так нет! Тупица!

Цоробо-ох так сильно вдавил лезвие сору в твёрдую кожу Рурсура, что на режущую кромку выступила капля ярко алой крови. Постепенно бусинка за бусинкой, она начала скапливаться у обуха топора. Рурсур закатил глаза, застыв в почтительной позе, боясь, лишний раз пошевелиться. Ах, ты ж, никчемное охвостье кута! Про какое достоинство тут вообще может идти речь? Ртуп немного ослабил хватку, когда из кочали показался Мирт. Цоробо-ох чувствовал явное намерения тога — этот просто так не уступит. Ртуп пристально смотрел на подходящего к нему, Тура, изучая внешность и делая для себя определенные выводы.

Неожиданно общее внимание привлекло движение листвы с той стороны, где, ещё совсем недавно, мирно паслись гураму. На короткое мгновение ртуп отвлёкся, потеряв контроль над ситуацией. Однако этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы пальма первенства перешла в мускулистые руки тога. Рурсур отпрыгнул в сторону, выбив при этом сору из руки воина. Тур, не позволяя сопернику опомниться, накинулся на ртупа. Одна ошибка может стоить им жизни, поэтому он не позволит Сам-Ру перехватить инициативу, если тот вдруг пожелает переиграть исход поединка.

Мощные кулаки кисару старательно выбивали аруту из тела противника. Удар, ещё один, уклон, выпад. Удар! Тога не жалел себя, нанося сокрушающие удары по голове Цоробо-ох. Ртуп в сою очередь не собирался уступать кисару, проверяя на прочность грудь и живот противника. Оба рычали и глазами буквально испепеляли друг друга. Со спины на Цоробо-ох запрыгнул Рурсур, произвел захват и начал душить. Но не так-то просто взять воина Забытых пещер! Ртуп изловчившись, ударил тога по лицу затылком. Кочевник завыл, скатился вниз, а когда пришел в себя, снова набросился на Цоробо.

Три мускулистых тренированных воина сцепились в смертельной схватке, стремясь нанести, как можно больше, увечий сопернику и перехватить инициативу. Особенно яростно бился Рурсур, он не использовал саяк, а пускал в ход — зубы и когти, боясь ненароком зацепить в ближнем бою брата. Как бы ни был силен, опытен и ловок Цоробо-ох, но преимущество оказалось на стороне превосходящих сил противника. Опытным кисару не раз приходилось биться с теми, кто намного сильнее и опасней ртупа. И, как правило, они выходили победителями.

Не зажившие раны лишили Мирта возможности хоть чем-то помочь товарищу. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Аруту юноши металась в груди, изнывая от осознания собственной беспомощности. Пальцы сжимали воздух в бессильной злобе. Избиение продолжалось, а ему оставалось лишь молча наблюдать со стороны за ходом схватки. После того, как Рурсур потерял зуб, ртупа, наконец, удалось завалить на спину и связать по рукам и ногам. Воина бросили, словно походный мешок, рядом с лежащим на боку Миртом, при этом Рурсур успел несколько раз ударить врага ногой по лицу, как он считал для верности.

Кто знает, на что способен этот верзила?!

— Ты посмотри, Тур, лопни моя скорлупа! Он мне зуб выбил, поганец! Ах, ты ж! Болотная гниль! Ну, погоди! Вот же фокуру! Просто так тебе это с рук не сойдет, помяни мое слово, грязь со стоп Сам-Ру! Ничего, ничего, ещё сочтёмся! — Рурсур отошёл в сторону. Наклонился, уперев руки в колени, как следует, прокашлялся, после чего сплюнул кровь себе под ноги. — Ах, ты ж, верзила-переросток, так я, этого не отставлю! Сейчас, вот, отдышусь и перережу твою поганую глотку, вражина ты недобитая!

Мирт улыбнулся. Глазами полными благодарности юноша посмотрел в окровавленное лицо ртупа. Поверженный воин ни проронил, ни слова.

— Успокойся. Чего молоть чушь попусту, не больно-то он тебя испугался, если учесть, что, скорее всего, ни слова не понял из всего, что ты тут наплел. Скажи спасибо Великой Ра-Аам, что этот парень оказался здесь один, — посоветовал брату Тур.

Он присел сверху на связанного воина, чтобы перевести дух. Ртупы никогда не были слабыми воинами, но этот стоил десятерых. Тяжело дыша, тога снял остатки растительности и прилипшей почвы со своей сатунгасу. Рурсур, брезгливо шаркнул носком ноги по кровавому островку мха. Бросил угрюмый взгляд на жёлтый зуб, одиноко лежавший на земле. Затем с важным видом поправил сатунгасу и подошел к лежащему ртупу.

— Воин, ты, конечно, не плохой, соглашусь, тут не поспоришь, но вот с рожей-то явно не повезло. Бедолага. Такой сразу вылупился или может, кто помог? Ха-ха-ха! Чего это тебя скособочило-то? Ха! Не нравится расклад. Погоди, еще не то будет. Тур, как думаешь — они все такие мерзкие отпрыски Сам-Ру или этот особенный? Чего уставился-то, непуть. Жить тебе осталось не долго, погоди чуток. Я вот сейчас немного передохну и поквитаюсь с тобой, поганый сын кута!

Кисару противно захихикал, а затем принялся увлеченно разглядывать костяной выступ на крепком лбу Цоробо-ох. Несколько раз щелкнул по нему пальцем. Ему не раз приходилось видеть подобные роговые выросты у мургов, но так близко впервые. Попробовал потереть краску на лице воина, слюнявой ладонью. Цоробо поморщился от боли. Не добившись желаемого, Рурсур достал саяк, поскрёб им по щеке ртупа. При этом он старался причинить противнику как можно больше страдания. Довольная ухмылка выплыла на лицо кочевника.

Ну, хоть что-то!

— Хватит! — сквозь зубы прорычал Мирт и тут же получил сильный подзатыльник.

— Цыц, поганец! Ещё ты будешь разевать на меня свою немытую пасть! Вот тебе-то, нечестивец, лучше сейчас помалкивать. Посмотрим, как запоёшь, когда привезём тебя обратно к Рату. Ох и обрадуется старик, такому подарочку! Эх, даже руки зачесались, — Рурсур опять расплылся в хищной ухмылке, демонстрируя присутствующим отсутствие переднего зуба.

Вид слюнявых губ с запёкшейся кровью в уголках рта, заставил юношу вздрогнуть и отвернуться в сторону безмятежно пасущихся гураму. Какой же, все-таки, мерзкий гад этот Рурсур. Падаль, а не кисару!

— Братец, как быть с переростком? Или может …?

Рурсур провёл рукой по шее, разминая затекшие мышцы.

— Нет. Бросим здесь. За мальчишкой ртупы — ясное дело, не погонятся! Ссориться с ними лишний раз нам ни к чему, сам понимаешь, и без этого проблем хватает. Ещё не известно, что придумает Сабатаранга. Мы забрали то, что принадлежит нам, а остальное дело Великой Ра-Аам.

Беседуя с братом, Тур рассматривал рукоять сору. Его, как бывалого воина, заинтересовало оружие Цоробо-ох. Он покрутил топор в руках, затем попробовал нанести рубящие удары по воздуху. Подкинул, поймал, оценил вес, обтекаемую форму оружия, способного раскроить даже череп агато.

— Не плохо, да? Думаю …

— Эй, нечестивец, ты на кого это там пялишься, лопни твоя скорлупа?!

Кисару одновременно повернулись в том направлении, куда был устремлён перепуганный взгляд Мирта.

Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Через поляну к ним, неспешно, направлялась довольно странная процессия. По центру шёл худой, поджарый старик из племени ртупов. Он держал в жилистых длинных руках большой, почти в рост взрослого кисару, данак. Такому оружию позавидует любой тога. Почтенный возраст воина выдавал тёмно-фиолетовый цвет кожи. На нём был длиннополый жилет без рукавов, отделанный кожей и набедренная повязка цвета увядшей листвы. С острых плеч свисал походный плащ с большим капюшоном, какой имеется у любого кочевника. На поясе с левой стороны висел сору, а за спиной покачивался колчан, наполненный длинными синими стрелами.

Слева от старика, слегка подскакивая при ходьбе, шло серое существо ниже отшельника раза в три. Форма головы пришельца поразила кисару — черепная коробка напоминала плод солота, тянувшийся маковкой к куполу. Через высокий лоб пролегла красная вертикальная полоса, небрежно нанесенная большим пальцем чьей-то руки. Нижняя половина лица, начиная от больших чёрных глаз, была выкрашена в белый цвет. Из одежды на нём присутствовал лишь широкий кожаный пояс с медными накладками и скромных размеров набедренная повязка. Два кинжала в ножнах, засаленными верёвками, крепились на длинных доходивших почти до колен сандалиях.

Животное, бежавшее на четвереньках справа от старика, издали напоминало детёныша гураму. Однако оно не имело такого большого костяного панциря с рогами. Отчего казалось довольно полным. Зато обладало вполне увесистым хвостом, которому мог позавидовать топориск. Благодаря ярко-зелёному окрасу с желтыми прожилками, ящер, судя по всему, довольно успешно маскировался под местный ландшафт, охотясь на кутов.

Не успели кисару прийти в себя, как пришельцы уже остановились перед ними в десяти шагах.

Самец гураму приветственно заворчал, когда разглядел группу кочевников. Смахнул толстым языком с верхней губы маленькое насекомое. Облизнулся. Шустрые глазки животного фокусировались на самом высоком объекте из трех пришельцев, и через мгновение ящер подал голос.

Рурсур громко чихнул, переведя растерянный взгляд с незваных гостей на брата.

Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!