13

Шелуха укрывает меня с головой. Я чистил арахис насколько лет и выбрасывал ядра в ведро. Теперь у меня есть своя ванная с шелухой. И я окунаюсь туда каждый вечер после работы.

Работа незатейливая. Сиди и пиши рассказы. А потом продавай каждый за миллион баксов. Я это и работой не считаю. Так, месячная повинность. Написал что-нибудь про вновь открытую звезду, — и живи себе безропотно месяц. С моими социальными потребностями на большее миллионного гонорара не хватает.

И куда же "человек с трубой на голове", как меня называют СМИ, девает такие деньги? На костюмы. Люблю устраивать балы и маскарады. И чтобы по классике: маски, интриги, Штраус.

Женщины, обмахиваясь павлиньими хвостами, просят прислугу ненадолго ослабить корсет. Я выбираю себе самую глазастую и реснистую среди молоденьких и приглашаю в центр зала. Моему примеру следуют остальные. А те мадемуазели, что без глаз да без ресниц, остаются зимовать на обочине (или танцуют друг с другом, ведь в наше время «кавалер» — существо бесполое).

Дирижерская палочка. Раз, два, три… Раз, два, три… Девочка у меня в руке так мала и хрустальна. Наступает на клюв моей туфли. Я улыбаюсь в четверть сантиметра под полумаской. Ямочки возле губ — пожалуй, наиболее привлекательная часть моего тела, потому что именно она сводит с ума женщин, раболепных мужчин, гомосексуалистов и прочее разнообразие. Девочка помещается у меня в ладошке и дрожит, как только вылупившийся птенец. Через каких-то полчаса солнечный утёнок превращается в дикого лесного лебедя из сказок про Бабу Ягу и бросается на мой пенис, съедая его всеми своими ртами.

На следующий день, вспоминая глазастого утёнка, оставившего у меня внизу живота следы кипяченых губ, я погружаюсь в ореховую шелуху и плачу, как плачут миллионеры, погружающиеся в ореховую шелуху.