Сделайте себе друга!

«Пора просыпаться, Роланд. Пора вставать», — прошептал на ухо будильник.

Роланд открыл глаза, зевнул и потянулся. Сегодняшний день будет чертовски отличным: он идёт на свидание с Лидией, на котором предложит ей начать отношения. Зафиксировав движение в постели, включённый будильник медленно поставил кровать из горизонтального положения в вертикальное. Роланд опустил ноги на пол, придерживая рукой лёгкое одеяло. Умываясь, он прослушал рекламу. Крутилась всё та же запись:

«Вы одиноки? Не с кем поделиться? Теперь эта проблема разрешима. Голографический дисплей Вранка даст вам возможность приобрести новых друзей! Благодаря дисплейным настройкам вы сами можете смоделировать внешний вид и характер вашего будущего друга. Мощнейший искусственный интеллект будет совершенствовать психологию голограммы, что будет давать вам ощущение живого общения.

Спешите! Только в этом месяце голографический дисплей продаётся с тридцатипроцентной скидкой! Купите своего голога! Сделайте себе друга!»

Гологом сокращённо называли голографического человека.

Роланд оделся и спустился в столовую. Солнечный свет проникал в комнату через окно, выходившее в сад и занимавшее целую стену. Он отражался от белых стен и белой сферической мебели. По утрам здесь всегда было светло. За круглым обеденным столом сидел отец Роланда — Виктор Вранк. Он поприветствовал сына и принялся листать финансовый отчёт «Голографик Мэн Корпорейшн». Кибернетический поднос подал обоим кофе и яичницу с беконом. Роланд сел и сказал:

— Сегодня после уроков у меня свидание с Лидией, так что я вернусь позже.

— Будь твоя мать здесь, она бы устроила тебе допрос! — ответил Виктор, усмехнувшись.

— Она в Швейцарии, так что просить мне приходится тебя.

— Без проблем. Сколько времени вы знакомы с Лидией?

Роланд отвечал на этот вопрос уже много раз, но отец каждый раз пропускал ответ мимо ушей. Он был таким во всём.

— Больше года, — ответил Роланд.

— Она красивая? — спросил Виктор, улыбаясь.

И на этот вопрос Роланду приходилось отвечать не раз и не два. Как и в раньше, он ответил утвердительно, потом спросил, глотая яичницу:

— Что там в отчёте? Сколько ещё гологов продали?

— Ох, я и не запомнил. Просто просмотрел. Когда вся эта шумиха только начиналась, я радовался каждому проданному гологу, а теперь их продают миллионами. Я только должен сидеть в сторонке и получать свои проценты.

— Они никогда не забудут того, кто создал гологов.

— Главное, чтобы моё изобретение приносило пользу людям.

«А приносит ли оно пользу? — подумал Роланд. — Хорошо, что у нас дома нет голографического дисплея.»

У Роланда не возникало желания приобрести изобретение отца. Даже когда казалось, что весь мир увлечён новой игрушкой, ему было всё равно. Именно во время проектирования дисплея отец ушёл в себя и свёл общение с семьёй на минимум. Он не стал любить своих жену и сына меньше, — просто не уделял им внимания. Его единственной страстью были гологи.

— Сегодня мне звонил Николсон (Он был главой совета директоров «Голографик Мэн Корпорейшн».) и просил зайти к нему на неделе, — сказал Виктор почти равнодушным тоном. — Наверно, хочет обсудить модернизацию дисплея.

— Ну всё, мне пора, — сказал Роланд, допивая кофе и вставая с места.

— Хорошенько повеселитесь с Клаудией… Лидией.

***

Лидия сидела на скамейке в парке и ждала Роланда. Она до сих пор не могла понять, почему так легко согласилась на встречу с ним, если из чистого каприза отказывала первым красавцам колледжа, — а он хоть и был сыном миллионера, но привлекательностью не отличался. Роланд не скрывал своих чувств к ней: почти каждый день посылал дорогостоящие подарки, букеты цветов. Каждый день после уроков он предлагал ей подвезти до дома на своём лимузине. Подружки начали завидовать Лидии, а одноклассники подшучивали над ней.

Она достала из сумки планшетный телевизор и начала смотреть. Документальная программа была посвящена истории гологов.

«Когда „голограммная лихорадка“ была в самом разгаре, многие создавали голога с лицом своего злейшего врага и высказывали ему в лицо всё, что думали об его оригинале, другие воскрешали образы умерших родственников и друзей. Находились озабоченные мужчины, которые создавали копии моделей, певиц и актрис и приказывали им раздеваться, используя пиратскую программу обнажённого тела.

Многие фанаты, получившие голографический дисплей, создавали образы своих кумиров. Физическому воздействию гологи не подвергаются, но деятели, чьи лица копировались фанатами, всё равно были недовольны. Тогда ввели запрет на создание образов знаменитостей, и с помощью специальной программы министерство внутренних дел принялось следить за каждым гологом. Общественность назвала этот акт вторжением в личную жизнь; это вызвало такой шквал протестов, что запрет был заменён рекомендацией с угрозой штрафа.»

Та страсть, с которой Роланд пытался ухаживать за ней, смущала Лидию и одновременно приводила в восторг. Это был первый поклонник, который так страстно, искренне любил её. Несмотря на это, Лидия твёрдо решила отказать ему, если он предложит начать отношения.

На дорожку перед Лидией приземлился чёрный лимузин. Роланд выскочил из машины и подбежал к Лидии с пышным букетов цветов в руке.

— Ты пришла раньше, — заметил он. — В следующий раз учту, чтобы не заставлять тебя ждать.

— Ничего. Здесь приятно сидеть, — ответила Лидия. — Это единственное место в городе, где можно подышать чистым воздухом.

— Там в букете есть сюрприз для тебя.

Лидия заметила красную коробочку, прицепленную к стеблю цветка. Взяла её и открыла. Золотое кольцо он ей ещё не дарил, — значит, сегодня сделает решительный шаг. Она поблагодарила его за подарок и надела кольцо.

Они сели в лимузин. Лидии ещё не приходилось летать на таких роскошных автомобилях. Роланд налил им обоим шампанского и, сев рядом с Лидией, начал с улыбкой разглядывать лицо. Она застеснялась: под его взглядом она чувствовала себя скованно. А он всё зачарованно смотрел на неё.

— Куда едем? — спросила Лидия.

— В «Синюю звезду», — ответил Роланд повседневным тоном.

«Ого!, — подумала Лидия. — Лучший ресторан в городе!»

За окном возвышались небоскрёбы с стеклянным покрытием на стальном каркасе, сверкавшие под тусклым сиянием осеннего солнца. Внизу сновали люди — спешили по своим делам. Изредка можно было заметить зелёные прогулочные зоны, втиснутые между небоскрёбами.

Когда лимузин пролетал рядом с небоскрёбом «Голографик Мэн Корпорейшн» Лидия заметила перед зданием скопление людей. Роланд посмотрел в ту же сторону и сказал как можно более небрежным тоном:

— Это демонстрация. Выступают против применения голографического дисплея.

— Да, я об этом слышала. Они считают, что гологи вредны для людей?

— Что-то вроде того. По их мнению, чрезмерная страсть человечества к гологам может иметь плачевные результаты.

— А ты как считаешь? — спросила Лидия, повернувшись лицом к Роланду.

Роланд пожал плечами:

— Меня это не волнует. Хоть мой отец и изобрёл голографический дисплей, я никогда им не интересовался.

— У меня ещё не было голога, — сказала Лидия.

— У меня тоже. Да и зачем? Гораздо интереснее общаться с реальными девушками.

Он улыбнулся и как-то по особенному посмотрел на свою спутницу. Она улыбнулась в ответ: с ним было приятно общаться. И всё же… она осталась непоколебима.

Ресторан «Синяя звезда» находился на пятьдесят пятом этаже развлекательного центра. Здесь же была посадочная площадка. Лимузин приземлился, водитель учтиво открыл заднюю дверь. Роланд усадил Лидию за забронированный столик. Это было лучшее место в зале; отсюда открывался прекрасный вид: город представал во всём своём великолепии. Лидия окинула взглядом серебряные небоскрёбы, потоки летящих между ними машин, мостики для пешеходов, связывающие между собой небоскрёбы на нескольких уровнях, — величественное зрелище.

Подошёл официант и сказал:

— Добрый день, мистер Вранк, мисс…

Роланд представил Лидию.

— Жара идёт на спад, — продолжал официант. — Холодеет с каждым днём.

— Да, скоро начнутся дожди, — ответил Роланд.

«Они знакомы, значит, Роланд здесь далеко не в первый раз», — подумала Лидия.

Записав заказ в сенсорный блокнот, официант удалился. Минут через десять подали еду, и всё это время Роланд активно поддерживал разговор. Лидия отвечала ему вяло, но вежливо, — она подметила, что Роланд умел вести разговор.

Итак, он был из богатой семьи, образован, общителен. Тогда почему она так твёрдо решила отказать ему? Он же прекрасный вариант. Немного импульсивен, принимает решения на скорую руку, но это ничего.

Потому что главное — чувства. А Лидия не испытывала к нему никаких чувств. Она ещё очень молода и встретит того, кто будет ей не безразличен.

После ресторана они поехали на карнавал в одну из прогулочных зон, где покатались на нескольких аттракционах и потанцевали под романтичную блюзовую мелодию. В девять часов вечера лимузин сел у крыльца дома Лидии на тридцатом этаже. Пока они сидели в машине, Роланд сказал:

— Лидия, я хотел тебе сказать, что уже долгое время люблю тебя, — он запнулся, но быстро продолжил: — Давай будем встречаться.

Это был самый тяжёлый миг для Лидии. Как лучше выразиться, чтобы не задеть его чувств? Она начала ласково-успокаивающим тоном:

— Роланд, ты хороший парень, ты умеешь ухаживать за девушкой и произвести превосходное впечатление. Я уверена, что любая девушка не устоит перед тобой, но… Пойми, мы не подходим друг другу. Ты мне очень нравишься, но у нас с тобой ничего не получится. Давай просто будем друзьями.

— Но… я… я… — Роланд был шокирован. Лидии стало жаль его. Она положила руку ему на плечо и сказала:

— Пойми, это не из-за тебя. Просто из этого ничего не выйдет.

— Хорошо, — ответил он, собрав всю волю в кулак. — Увидимся в колледже.

Он торжественно пожал ей руку и дал знак водителю. Тот открыл дверцу, и Лидия вышла на крыльцо, больше ничего не сказав. Она обернулась, чтобы посмотреть на Роланда, но окна машины были затемнёнными. За ними Роланд заливался слезами, в ярости он разбил бутылку шампанского об маленький холодильник. В нём было столько страсти к Лидии, что она не могла угаснуть за одну минуту.

На следующий день он пытался подойти к Лидии в колледже, но она избегала встречи с ним, боясь его настойчивости. После уроков Роланд позвонил ей, но она дала ему понять, что всё сказала ещё вчера.

Роланд был в отчаянии: без неё он не сможет больше жить. Неужели всё потеряно?

И тогда Роланд пошёл к своему отцу и сказал ему:

— Пап, поставь у меня в комнате голога.

***

Виктор Вранк не спросил сына, почему это он вдруг решил завести голога, будучи безразличным к этому столько лет. Он даже не задумался об этом, а просто позвонил в Корпорацию и попросил поставить у него дома голограмму. Через три часа приехали рабочие и установили в комнате Роланда голографический дисплей и компьютер управления.

Дисплей состоял из множества лазеров с вращающимися зеркалами, которые давали изображение в определённой точке пространства. Контроль над лазерами осуществлял компьютер, благодаря чему получалось цельное изображение.

— Спасибо, папа, — сказал Роланд, когда работа была закончена.

— Да ну, что тут трудного? — ответил Виктор, улыбаясь. — Ты же знаешь, они для меня всё сделают.

Виктор ушёл к себе в кабинет, чтобы заняться проектом усовершенствования трансляции дисплея, а Роланд второпях включил компьютер и начал моделировать внешность голога.

Пол женский. Волосы светлые, длина — до плеч. Глаза чёрные. Приблизительный рост, приблизительные габариты. Черты лица: губы, брови, скулы, подбородок. Изображение на компьютере с каждой минутой всё больше становилось похожим на Лидию.

Роланд выбрал ту одежду, в которую была на Лидии в день их последней встречи.

Дело дошло до выбора характера. Роланд выбрал только самые лучшие черты характера Лидии. «Пусть будет лучше оригинала, тогда уж точно не откажет», — усмехнулся он про себя.

Роланд настроил голос и запустил голога. Лазеры заработали, и в центре комнаты в синей пелене появилась человеческая фигура, собранная из пучков электромагнитных лучей. Роланд остался доволен проделанной работой: голог был поразительно похож на Лидию.

Голограмма вопросительно посмотрела на Роланда и улыбнулась ему. «Как же похоже на человека», — подумал Роланд и сказал:

— Привет, меня зовут Роланд.

— Привет. — Голограмма помахала ему ручкой. — А меня…

— Тебя зовут Лидия.

Ему ещё многое предстояло ей подсказывать.

— Как дела, — спросила «Лидия» всё с той же лучезарной улыбкой на губах.

— Теперь уже хорошо…

На минуту воцарилось молчание, и Роланд почувствовал всю непривычность ситуации.

— Давай узнаем друг друга поближе, — сказала голограмма, «сев» на ковёр.

— Узнаем?

— Расскажи мне о себе, а потом обо мне.

Роланд сел на стул и начал рассказывать. Говоря с голограммой он мог не стесняться своих чувств и ничего не утаивать. Он рассказал о себе всё: где учится, чем занимается, в каких условиях живёт, — голограмма сама задавала наводящие вопросы. Поведав новому другу свою биографию, Роланд начал описывать Лидию. О ней он не мог рассказать так же много, как о себе, но во всех подробностях описал её характер, повадки, привычки, реакцию на то или иное происшествие.

Закончив, он с удивлением заметил, что голограмма ещё больше стала похожа на Лидию. Она усовершенствовалась, использовав его описания!

Нужно было сказать ещё кое-что, чтобы поменялось её отношение к нему.

— Я люблю Лидию больше всех на свете, — сказал он.

Голограмма посмотрела на него с выражением бесконечной преданности и нежности на лице.

— Я тоже люблю тебя, Роланд, — сказала «Лидия».

— Ты не представляешь, как я хотел это услышать, — ответил Роланд, просияв.

С этого дня Роланд почти круглые сутки проводил у себя в комнате и разговаривал с гологом. Он выходил, только чтобы ехать в колледж или поесть, а через несколько дней просто уносил еду к себе в комнату и отказывался ехать в колледж, мотивируя это простудой.

Виктор был по горло занят работой над новым проектом и потому не заметил такого резкого изменения в поведении сына.

Роланд отключал дисплей только перед сном, или когда выходил из комнаты. Остальное время он беседовал с «Лидией».

Как он ни старался гнать эту мысль, но после каждого разговора с гологом она промелькала у него в голове: голог никогда не заменит живого человека. Он — программа, он будет таким, каким его сделает владелец, к нему невозможно даже прикоснуться. И всё же это было лучше, чем ничего. Голог хотя бы не строит интриг, не разыгрывает из себя важной персоны, — он честен, чего не скажешь о многих людях. Голог никогда не откажет в общении. С каждым днём голог приобретал всё более реальные очертания.

Однажды, беседуя с голограммой, Роланд сказал:

— Я люблю тебя, Лидия, а ты мне отказала, будто я — какая-то мелкая сошка, недостойная тебя.

— Я тебе не отказывала, Роланд, — мягко ответила Лидия.

— А разве я был недостоин тебя? — продолжал Роланд. — Мой отец — один из богатейших людей в мире. Давай будем честными: я был для тебя лучшим вариантом.

— Конечно, Роланд. Ты — лучший вариант для любой девушки. Именно поэтому я люблю тебя.

Роланд замолчал, потом улыбнулся Лидии и сменил тему:

— Как ты относишься к голограммам?

— О, это прекрасная вещица!

Роланд усмехнулся. В Корпорации даже это продумали.

Прошло несколько недель. Жена Виктора со дня на день должна была вернуться из командировки в Швейцарии, где проводила исследования. Именно в это время на Роланда нашла тоска: голог не мог заменить настоящую Лидию.

Вместе с тем в нём заиграли мужские инстинкты. Он скачал из интернета пиратскую программу, с помощью которой можно было оголить голога. Роланд сразу же установил её и включил дисплей. Лидия предстала перед ним во всём неприкрытом великолепии своего виртуального тела. Она стояла и смотрела на него улыбаясь своей лучезарной, не угасающей улыбкой. Он сидел в кресле, раскинув руки и задрав голову.

Роланд был настолько возбуждён, что не услышал, как перед крыльцом села машина, как его мать вошла в дом и обняла Виктора.

— С приездом, дорогая, — сказал Виктор, целуя её. — Ну, как прошло?

— Отлично! — ответила она. — Они подписали договор. А где Роланд? Почему не встречает?

— Он у себя в комнате с гологом.

— С гологом? Странно, он никогда не говорил мне, что хочет иметь голога…

— Да вот пришёл ко мне и попросил поставить у него дисплей. Я удивился, но отказывать не стал.

— Надеюсь, Роланд с ним много времени не проводит? — побеспокоилась мать.

— Н-не знаю…

Жена Виктора решила сама пойти к Роланду. Она постучалась в дверь и сразу же вошла, застукав сына при чисто мужском занятии. Увидев голую Лидию, она подняла такой шум, что жители верхних и нижних этажей сбежались к ним в дом.

Роланд, слишком поздно, отключил дисплей, выбежал из комнаты и попытался оправдаться перед матерью. Но она и слышать ничего не желала. Позже, когда страсти улеглись, мать приказала Роланду убрать «эту гадость» из комнаты.

— Но, мам, это был первый раз, — говорил Роланд, — до этого мы просто общались!

— Не хочу слушать твоих оправданий! — ответила мама. — Чтобы завтра голограмму вынесли из нашего дома. Или слово матери для тебя ничего не значит?

— Пожалуйста, не лишай меня дисплея, — умолял Роланд со слезами на глазах. — Он слишком дорог для меня.

— Ну конечно… дорог… Я своё сказала, и отец со мной согласен. Завтра приедут из Корпорации и уберут дисплей.

Роланд больше ничего не сказал. Он заперся у себя в комнате и уткнулся лицом в подушку. Дисплей он больше не включал.

На следующий день приехали рабочие и отсоединили все лазеры. Роланд отрешённо наблюдал за их действиями, сидя в том же кресле. Проведя пару дней без голога и походив в колледж, он снова попытался встретиться с Лидией, но ответ был тем же: она избегала его.

Роланд перестал общаться с друзьями, почти не разговаривал с родителями. Приходя из колледжа, он запирался в комнате и подолгу лежал на кровати, уставившись в потолок. Мать советовала ему познакомиться с другими девушками, но он не хотел никого видеть кроме Лидии. Однажды отец зашёл к нему.

— Роланд, ты занят?

— Нет, пап, заходи, — ответил Роланд, лежавший на кровати.

Виктор сел рядом с кроватью и сказал:

— Сынок, что было, то прошло. Ну подумаешь, один раз не повезло — ты ведь ещё так молод. Найдёшь ещё себе спутницу жизни.

— Мне вполне хватало голога. С ней было очень легко.

— Понимаю, но теперь её нет. Смирись и попробуй жить по-новому.

«По-новому? — подумал Роланд. — После всего этого я больше ни с кем не смогу общаться нормально. Только с гологами. Зачем мне такая жизнь?»

На следующее утро к нему зашла мать. Она открыла дверь, заглянула в комнату и бросилась вниз, взвизгнув. Шок и рыдания мешали ей объяснить всё отцу, который схватил её за плечи и вытаращил глаза.

— Роланд… — наконец выговорила она сквозь слёзы. — Роланд повесился!..

Виктор взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, пинком открыл дверь комнаты сына. Прямо в центре комнаты на ковре лежал опрокинутый стул, а над ним раскачивалось тело Роланда. Его ступни висели там, где совсем недавно стояла голограмма Лидии и улыбалась жизнеутверждающей улыбкой.

***

Миссис Вранк организовала панихиду. Пришли коллеги родителей, друзья Роланда по колледжу. Пришла и Лидия, которая так никогда и не узнала, что некоторое время имела виртуального двойника. Роланда отпели в храме и похоронили на фамильном кладбище. Вся местная пресса осветила это событие. Вранки заблаговременно позаботились о том, чтобы никто не узнал об истории с гологом.

Виктор был потрясён. Он сразу же связал смерть Роланда с гологом, которого он подарил сыну. Он потерял сон от тяжёлых дум: приходил к выводу, что сам виноват, а потом пытался оправдать себя. Ещё больше Виктора удручали обвинения со стороны жены. После панихиды она сказала ему:

— Это ты во всём виноват! Не надо было дарить ему дисплей. Эти штуковины никогда не доводили людей до добра.

А после похорон, поговорив с одной женщиной о вреде дисплея, она подошла к нему и сказала:

— Зачем только ты создал эту гадость? Теперь доволен?

Он не отвечал ей, — делал вид, что игнорирует, но на самом деле очень болезненно воспринимал подобные укоры. В перерывах между работой над проектом Виктор смотрел планшетный телевизор. Однажды он натолкнулся на передачу «Голограммы. Враг или друг?». В другой раз прочитал в новостном блоге статью под названием «Голографический дисплей вреден для детей». В передаче и статье упоминалось несколько случаев попытки суицида. Виктор заинтересовался ими и с помощью своих каналов в Корпорации узнал подробности.

Виктор понял, что его сын не единственный, кто не смог перенести разлуки с гологом. Выходит, что дисплей действительно опасен. Он вызывает зависимость, которая может иметь самые трагические последствия.

Когда Виктор получил очередной отчёт о количестве продаж дисплеев, то вспомнил все эти случаи и невольно ужаснулся. За всю историю «Голографик Мэн Корпорейшн» продала более шестисот миллионов голограмм. Сколько из них достались подросткам? Сколько — детям? Теперь Виктор понимал, что все противники голографического дисплея правы.

Набравшись духу, Виктор позвонил Николсону. Выслушав нескольких заместителей и секретарш и представившись, он смог пробиться к главе совета директоров Корпорации.

— Добрый день, Виктор, — сказал Николсон. — Ну, как вы, держитесь?

— Спасибо, Николсон, справляюсь, — ответил Виктор.

— Очень жаль… Такой молодой парень.

Николсон замолчал, ожидая пока заговорит Виктор. Последний решил больше не тянуть.

— Николсон, пока я работал над проектом, меня тут заинтересовал один вопрос… Чисто теоретический вопрос… Скажите, гипотетически можно ограничить продажу гологов?

— Ограничить? — Николсон был откровенно изумлён.

— Да, — Вранк запнулся, — скажем, запретить продавать голограммы лицам, не достигшим совершеннолетия.

Николсон на минуту задумался.

— Вряд ли, — ответил он. — Сейчас почти пятьдесят процентов покупателей приобретают дисплей для своих детей. Даже если бы (хотя такое невозможно) вопрос о подобном запрете и был поставлен, то совет директоров отклонил бы его. Никто не захочет терять половину дохода.

— Ясно. Ещё один гипотетический вопрос. Могло бы ли правительство провести акцию и конфисковать гологов у всех детей?

— Нет, конечно. После покупки гологи — частная собственность, которая неприкосновенна для правительства, если не представляет опасности.

— А что, если гологи представляют опасность? — выпалил Виктор.

— Опасность? Дорогой Виктор, всем известно, что гологи абсолютно безопасны. Правительству это известно лучше всех: ведь это они финансируют нас.

Всё правильно. Вранк поблагодарил Николсона за уделённое время.

Кроме него, никто не видел опасности в гологах. Кому-то было невыгодно видеть, другие просто закрывали на это глаза. Но ведь опасность есть, и он это знает! Он не мог закрыть глаза на столь очевидное, как поступали другие.

Виктор решил действовать. Он бывал в здании Корпорации не так уж часто, но знал, что там находится центральный сервер, куда собираются данные всех голограмм. Именно этот сервер модифицировал психологию каждого голога. Если уничтожить его, то все гологи перестанут существовать; останутся пустые болванки, внешняя оболочка, которая никому не нужна.

Ему доверяют, — и он может подобраться к серверу, а установить в компьютер вирус не составит труда.

Виктор собрался реализовать свой план незамедлительно. Чем раньше эта зараза будет уничтожена, тем лучше для людей. Он взял с собой флэш с вирусом и старенький револьвер, оставшийся от отца, так как знал, что здание охраняется.

Лимузин долетел до здания Корпорации за пятнадцать минут. Виктор вышел у главного входа, дрожащими руками поправил ворот плаща, и вошёл. Нужно вести себя непринуждённо. Видя его, все служащие почтительно кланялись и пропускали его без лишних слов. Он поинтересовался у администратора, где находится сервер.

— Мне нужно кое-что посмотреть для своего нового проекта, — объяснил он.

Администратор назвал двадцатый этаж. Виктор направился к лифту, по дороге послушав объявление:

«Совет директоров обсудил новый проект, предложенный мистером Николсоном. Глава совета предложил производить роботов, работающих на том же сервере. Гологи станут осязаемы!»

Кошмар, — подумалось Вранку. Он сел в скоростной лифт. Вышел на двадцатом этаже и направился в восточное крыло, где и находился центральный сервер, судя по указателям.

Он постучался в стальную дверь. Ему открыл худощавый программист в очках и сразу узнал его.

— Конечно, входите, мистер Вранк, — сказал он, с трепетом выслушав объяснения Виктора.

Вот он, сервер: огромная металлическая махина, контролируемая несколькими компьютерами, установленными тут же. Кроме худощавого программиста больше никого из персонала здесь не было. Нужно было избавиться от него.

Виктор закашлялся и сказал:

— Молодой человек, не принесёте мне воды?

— Да, да, — засуетился тот. — С водопроводом у нас беда — временные неполадки. Сейчас схожу в соседний отсек.

Он вышел. Времени должно было хватить. Виктор достал флэш, вставил в один из компьютеров и лихорадочно застучал пальцами по клавиатуре. Когда всё было готово для установки, вошёл программист и уставился на него.

— Что вы делаете?! — заорал он. — Вы же заразите сервер!

Он хотел выбежать из комнаты, но Вранк действовал быстро. Он выхватил из кармана револьвер, направил на программиста и спокойно сказал:

— Стой здесь, сынок. Никуда ты не пойдёшь.

Он приказал программисту отойти от двери и сесть на пол. Крик программиста услышал дежурный по коридору и прибежал в комнату в тот момент, когда Виктор готовился нажать кнопку установки. Он успел нажать тревожную кнопку прежде, чем Вранк направил на него револьвер. Теперь у него было двое заложников, и всё здание сбежалось сюда.

За дверью собрались охранники, сотрудники и уборщики.

— Виктор Вранк взял нас в заложники! — крикнул дежурный. — Он хочет уничтожить сервер!

— Заткнись! — приказал Виктор, пригрозив револьвером.

Чтобы установить вирус, нужно было повернуться спиной к заложникам, а он не решался: у дежурного был очень сосредоточенный вид. Виктор спиной подошёл к компьютеру и стал одной рукой нащупывать кнопку, когда за дверью послышался голос Николсона.

— Виктор, вы там? Это правда?

— Да, это я, — ответил Виктор, подавшись вперёд.

— Что всё это значит, Вранк? Зачем вам уничтожать сервер?

— Это зло, Николсон. Я говорил вам, хотя вы и без меня это знаете. Людей нужно спасти.

— Вранк, подумайте, какие это будет иметь для вас последствия! Вы потеряли сына, зачем губить и себя?

— Да, я потерял сына и хочу, чтобы никто больше не умирал из-за этой заразы!

— Действуете, — обратился к кому-то Николсон.

Всё. Откладывать больше нельзя. Вранк повернулся спиной к двери и кинулся к компьютеру. Всего одна кнопка!

Кто-то молниеносно ворвался в комнату. Раздался выстрел.

Вранк ощутил острую боль между рёбер. Он попытался дотянуться до кнопки рукой, прежде чем упасть, но силы покинули его. Он выронил револьвер и упал.

Виктора перевернули на спину, над ним мелькали незнакомые лица.

— Что с ним? — спросил Николсон, где-то очень далеко.

— Жить будет, — ответил другой голос. — Нужно везти в больницу.

Его водрузили на носилки и понесли к лифту.

— Жаль, — пробормотал Вранк, прежде чем потерять сознание.

***

В потоках между небоскрёбами всё чаще мелькали грузовики «Голографик Мэн Корпорейшн», доставлявшие голографические дисплеи. Столько ещё гологов нужно было продать!

Небо над городом затянули серые тучи и через час пошёл дождь.

Осень началась.