Уличный музыкант

В сыром подземном переходе даже душным летом прохладно. Не настолько, как вы привыкли в офисе, сидя под морозящими струями сплит-системы. С жалостью смотрю на пот на футболках прохожих. Они спасутся на несколько мгновений от невыносимой жары. А я останусь здесь. Тут всегда полумрак. На кого-то он давит, а мне нравится, своеобразная романтика, это создаёт ощущение волшебства. Моргает люминесцентная лампа. Наверно, опять стартер полетел. Кому какое дело? Пускай мерцает, другие-то нормально работают! Вот когда будут следующие выборы в парламент, тогда и заменят! Пахнет у нас… Ну, если Вы хотя бы раз спускались в подземку, то знаете, о каком запахе идёт речь.

Видите красавца? Да-да, именно этого высокого брюнета с прекрасным лицом, огромными мускулами и золотой серьгой в ухе. Это я. А ещё я скромный, как и любой, кто зарабатывает на жизнь творчеством. Шучу, конечно!

Давайте знакомиться. Меня зовут Саней. Александр, если быть официальным. А это мой переход, он почти, как дом. Нет-нет, что Вы! Не бездомный я, очень даже неплохие доходы имею. Я здесь работаю.

Итак, я уличный музыкант. Думаю, я умер бы от тоски, если бы на семь лет дед не подарил мне гитару. Отец сдал в музыкалку, спасибо ему за это! Как представлю себе этих всех, что пылятся в офисах, как книги на полках в устаревших библиотеках, не по себе становится. Я так не могу. Я завял бы, зачах. Не умею долго сидеть на одном месте. Дайте мне волю — я бы исколесил весь мир. Просыпался бы в разных городах. В разных постелях, само собой! Хотя, с этим и сейчас у меня всё в порядке В нашем городе две основные профессии. У нас все любят продавать. Не важно, что, главное дороже. Никто ничего не производит, зато продавать всегда рады. Есть и другая работа — строитель. Для меня поклеить обои — это подвиг Геракла, а Вы говорите — разнорабочим. Не моё это. И офис — не моё. Поэтому официально я безработный. Большинство моих знакомых говорят:

— Да в твои двадцать пять тебе пахать и пахать! А ты побираешься. Не стыдно с протянутой рукой?

Я их посылаю. Не буду говорить куда — в приличном обществе не выражаюсь, но они оттуда ещё не возвращались. Не стыдно. Я никогда не просил денег. Отец мне в четырнадцать ясно дал понять: если хочу пить пиво — должен зарабатывать сам. В подземке — как в царстве Воланда: ничего не нужно просить, сами дадут! Не скажу, что живу богато. На машину не заработал. Но зачем мне она? В таких пробках я лучше на трамвае. И переход не далеко от дома.

Я дарю людям минуты радости, а они бросают монеты. Дело своё очень люблю. Знаете, как приятно, когда идёт человек, грустный, замученный заботами. Идёт с опущенной головой, ещё мгновение — и расплачется. Я не учил психологию и всякие НЛП, но столько людей повидал, знаю — хреново мужику, крепится. А потом пройдёт мимо. Остановится, подумает маленько. Потом поднимет голову и улыбнётся.

— Хорошо играешь, парень! — и палец вверх поднимет. — Я в твои семнадцать тоже любил играть на гитаре. Куда оно потом делось?

Ради таких моментов стоит жить. Моя работа — приносить людям счастье.

Да, кстати, я побрился, поэтому и выгляжу на семнадцать. Даже пиво и сигареты не продают без паспорта!

На другом конце перехода сидит цыганка. На её руках спит ребёнок.

— Подайте, люди добрые! Подайте, Христа ради!

Дамочка в повязанном платке! Я понимаю, что вам, баптистам, иеговистам, или кто вы там, святоша, что подъезжает к дому молитвы на Мерседесе, велел сирым помогать. Но она живёт богаче тебя, дура! Знала бы ты, почему ребёнок спит на её руках! Они покупают детей у бомжей, и поят водкой. Грудных детей — водкой, представляете! Чтоб не орали дети. Такие долго не живут — два, от силы три месяца. Потом покупают нового ребёнка. А ты, христианка, бросаешь ей деньги на нового ребёнка. Надеюсь, в раю зачтётся попытка сделать добро. Что это я, право? Не надо грустить, жизнь прекрасна!

Песни я придумываю сам. И музыку. Вот, послушайте:

Где наши юные сердца,

Там места нет для слов печали,

И нет начала, нет конца:

И днём, и ночью мы летаем.

И только ветер в головах,

Надежды мы храним на сердце.

Уверенность развеет страх,

Пред нами все открыты дверцы!

Мент идёт. Им бы защищать народ. А они у нас, как супермены: появится ещё один, кто дань не платит, сразу плащ развивается, Готем в опасности! Другие убегают, увидев «стража порядка». А мне чего бояться: с документами всё нормально.

— Нарушаем, уважаемый!

— А что не так, начальник?

— А ты как думаешь? — он алчно потёр руки.

— Я думаю, всё в порядке.

— Нарушаешь общественный порядок, песни горланишь, это раз! — полицейский загнул мизинец.

— Так до одиннадцати вечера можно!

— Не перебивай. Собираешь дань, а налоги государству не платишь. Оно тебя одевает, обувает, дороги строит. Кстати, ты служил?

— Не приходилось. Белый билет. По здоровью.

— Ладно, это мы проверим. Но за налоги знаешь, какие деньги придётся заплатить?

— А за что налоги? Я стою себе, никого не трогаю. Песни пою, на гитаре играю. Не буду же я чехол от любимого инструмента к грязной стене прислонять? Положил аккуратно перед собой. А люди туда деньги начали кидать. Я же не виноват, я их не просил! А дар и добровольное пожертвование налогами не облагаются. Вы бы цыганку проверили — платит ли она налоги?

— Бедная женщина! Ты её не трогай, она же говорит — на хлеб ей надо.

— Начальник, а Вы часом не превышаете полномочия? — улыбнулся я, говоря уверенным тоном.

— Умный, значит? Ладно, умник, живи пока на свободе. Сможешь сыграть что-нибудь душевное?

— Дак что сыграть-то?

— Ну, этакое, чтоб аж от души отлегло! Про тюрьму, лагеря. Ну, эти… народные французские песни в русском исполнении.

— Прости, шеф, но я не плейер. Я не могу играть то, что не люблю.

И я сыграл свою. Мент посмотрел на меня.

— Ладно, играй! Нравится мне. Я тоже когда-то начинал учиться. А у тебя даже барре получается брать! Молоток!

Полицейский ушёл, насвистывая мою песню. Невпопад, но я-то узнаю своё творение!

А эту блондинку с пышной грудью я знаю.

— Свет! Привет!

— Прости, Саш, у меня нет времени. Я занята. У меня свадьба на носу, а тут ещё машина сломалась. Ладно, мне надо бежать.

— Как женишься? На ком? Мы же любим друг друга!

— Нет, Саш, ты ошибаешься. Как можно любить безработного? У тебя же нет и гроша. Работать ты не планируешь.

— Я играю песни. Мне нравится такая жизнь.

— А мне нет. Прости, нужно бежать.

У меня никогда не было проблем с половой жизнью. Подростком я был хмурым и замкнутым, но потом это прошло. Я последние четыре года ни разу не просыпался один. Часто я встречаю рассветы в новых постелях. Но та единственная, ради которой готов свернуть горы и осушить реки, не обращает на меня малейшего внимания. В сердцах ударил кулаком о стену. По костяшкам потекла струйка крови, но боли не почувствовал.

Я даже не заметил, что цыганка с ребёнком на руках стоит за плечом.

— Хочешь, помогу тебе?

— Да чем ты поможешь?

— Думаешь, я умею только с протянутой рукой стоять? Приходи сегодня после смены ко мне. Мы, цыгане, много чего умеем! Тем более, я потомственная колдунья. Приходи, попробуем исправить ситуацию.

***

На чёрном покрывале неба брюхатая луна выгуливала выводок мелких звёзд. Прохладный ветерок — то, что нужно после душного дня. Одинокие машины и пьяная молодёжь нарушали тишину.

Если честно, я и сам не удержался. Приложился к бутылке с белым ядом. Я редко пью, но у Светы завтра свадьба. А я не приглашён.

Лифт не работает. Похоже, в этом доме отключили свет. Эх, на седьмой этаж без пешком! Покачиваясь, я с трудом поднялся и позвонил. Дверь отворилась. Меня встретила цыганка.

— Проходи, не стесняйся. Прости, снова вырубило подстанцию. Я уже позвонила в аварийку, но пока побудем при свечах.

На столе лежали сайгачьи рога, карты таро и хрустальный шар. Пахло травами.

— Ты подумай хорошо, прежде чем согласиться на ритуал. За него придётся отдать большую цену.

— Если ты о деньгах, я заплачу, сколько хочешь.

— Мне заплатишь, это конечно. Я не об этом. Богу не угодны такие дела, грех большой. Готов взять на душу?

Какая там душа! Кто её видел? Кто её щупал? Коммунисты росли поколениями, с портретом Ленина вместо иконы, без бога и души, и живы-здоровы.

— Да, согласен.

— Смотри, я предупредила тебя!

Она указала на распятие на стене.

— Отвернись от креста, и трижды поклонись.

Поклонился, а самому смеяться охота, кое-как сдерживаюсь. В церкви всегда смешно было, когда мамка водила.

— Теперь встань возле зеркала. Держи рога. Проведи три раза вверх-вниз. И повтори желание. В слух.

— Хочу быть богатым, чтобы Светка была со мной. Хочу быть богатым, чтобы Света была моей. Хочу стать богатым, чтобы Светлана меня любила.

— А теперь прочти слово, которое написано на бумажке.

— Аминь!

— Три раза!

— Аминь! Аминь!

В комнате погасли свечи.

***

Я открыл глаза, когда солнечные лучи пробились через незашторенное окно. Какой странный кошмар! Такое ощущение, что я вчера ходил к цыганке, читал молитвы какому-то полтергейсту. Ладно, пора бросать пить. Тем более, голова раскалывается, как будто те самые белки, которые выбирают лучшие орешки для натса, добрались до моей черепушки. Бутылку минералки осушил почти залпом.

Ладно, пара жвачек антиполицая — и в дорогу. Пришёл на любимое место. Зазвучали родные аккорды.

А дальше всё, как в тумане. Я не успел понять, что происходит. Я играл, как всегда, даже чуть хуже — с похмелья. Мужик зааплодировал, кинул в чехол бумажки. Я доиграл песню, глядь — а там доллары лежат, целая пачка. Потом он вернулся, начал тыкать бумажку в лицо:

— У тебя талант! Такой нельзя потерять. Подпиши контракт — и будешь петь в телеке! Я известный композитор и продюсер.

Потом репетиция. Первый концерт. Толпы фанаток кидались лифчиками на сцену. Первое интервью.

Первая ночь со Светкой. Не помню, в какой момент она оказалась в моей квартире, но с тех пор мы жили вместе.

— Да мудак он, — ответила она на мои вопросы о женихе. — Не хочу я за него выходить. А ты классный. Я всегда говорила, что ты хорошо поёшь. Музыка — твоё призвание.

Я был настолько влюблён, что не замечал, что она холодна ко мне. Так всегда. Как только становишься богат, появляются друзья и любовь. Бабки творят чудеса. Я старался не замечать чужих мужских трусов и футболок, которые я находижу, возвращаясь с гастролей. Честно, я тоже не без греха, пусть спит с другими. Главное, чтобы не принесла в семью никаких болезней, от которых долго и нудно нужно пить антибиотики, чтобы не отвалился нос.

Так и жили года два, может, дольше. Честно, когда Светка стала моей, я перестал боготворить её. Баба — как баба, что я в ней находил раньше?

***

Впервые это началось три месяца назад. Я тогда проснулся от нестерпимого зуда. У меня под кожей полз червь. Я повёл рукой по небольшому бугорку, что вздыбился на руке, вызывая непреодолимое желание чесаться. Не подумайте, я не наркоман! Было пару раз, в школе ещё, баловался с пацанами травой. А вечеринки после концертов иногда заканчивались кокаином. Но в ту ночь я был трезв! Позже начали появляться красные точки на теле. А потом из руки на моих глазах вылетело непонятное насекомое. Я опустошил содержимое желудка.

Полез в интернет. Гугл всё знает.

— Окей, гугл. Насекомые под кожей.

Тысячи ссылок. Оказывается, я не один такой на земле. Учёные назвали эту хрень болезнью Маргелонов. Кто-то считает, что во всём виноваты продукты с ГМО, кто-то — что это просто психическое расстройство. Люди сошли с ума с этими ГМО. Даже туалетная бумага «без ГМО» Ем я, как попало, честно признаюсь. Иногда утром проснёшься, репетиция, потом вечером концерт, и поздней ночью, с бокалом мартини уже, вспомнишь, что не ел ни черта с самого утра. Иногда прошу остановить водителя возле закусочной. Уж в собаке, из которой делают шаурму, однозначно нет ГМО.

Кожа тем временем продолжала чесаться и зудеть. Появившиеся ранки не спешили заживать. Кровоточили. Иногда из них появлялись непонятные волокна.

Пошёл на приём дерматолога.

— Голубчик, как Вы часто пьёте? — спросил светило науки. — Я понимаю, гастроли, творческие кризисы, но мой Вам совет — бросайте водку. Она не доведёт к добру.

Я плюнул, выходя из кабинета. Заплатить такие деньги, чтобы услышать белиберду! Он провёл какие-то анализы, но они ничего не дали.

Ночью мне впервые приснились кошмары. Я почти забыл о встрече с цыганкой. Но во сне мне явился тот ритуал во всех красках. Свечи. Сайгачьи рога. Хрустальный шар. Вот я стою возле зеркала, и шепчу какие-то слова. Свечи гаснут. Я слышу чей-то шёпот. Кто-то движется за зеркальной гладью и зовёт меня. Я открываю рот — и что-то попадает внутрь меня. Дым? Стая мошек?

Проснувшись, первым делом направляюсь к психиатру. Концерты пришлось отменить всё равно, поэтому можно и полечиться немного.

— Нет, я не буду ложиться на стационар!

— Так будет лучше для Вас! — твердил врач.

— Я не могу! У меня фанаты!

— Как знаете! Я выпишу антидепрессанты.

А вернувшись домой, я застал Светку в объятиях Семёна, моего продюсера. Она ритмично скакала на нём, как на жеребце, похабно постанывая. Груди то поднимались, то падали, в ритм её движениям. Какое-то время она даже не обращала внимания, что я пришёл.

— Саш, пойми, это не то, что ты думаешь!

— А что же это? Объясни, я же глупый!

Злоба накрыла меня с головы до пят. Я не заметил, как из моей руки появились щупальца. В том месте, где обычно мне казались черви. Отростки окутали шею моего босса, разрывая на части. Какое-то время я был без сознания. А когда очнулся, побежал в квартиру цыганки.

***

Дежавю. Кажется, что-то такое уже было. Летняя ночь. Звёздное небо. Полная луна. Дом без света. Лифт не работает. На седьмой этаж по лестнице.

Внутри горели свечи. Запах лечебных трав.

— Ты пришёл-таки. Я тебя давно ждала.

— Что ты натворила? Отвечай, стерва! — я кричал, не в силах сдержать эмоции.

— А что я сделала?

Я схватил цыганку за шею.

— Отвечай! Иначе убью!

— Я же предупреждала — расплата будет страшной!

— Возвращай всё назад. Немедленно!

— Не могу, прости. У меня контракт. Я уже четыреста пятьдесят лет поставляю ему тела, чтобы он мог отсылать детей на землю.

— Кто — он?

Вместо ответа он повернула мою голову к зеркалу. Всё моё тело в отражении испещрено этими щупальцами. А на голове рога, такие же, как я держал в ту ночь. Я посмотрел на себя — вроде бы моя кожа. Это я. Потом снова на отражение — там на меня смотрело чудовище. Поморгал. Без изменений. В реальности я, в отражении — демон.

Я начал душить ведьму.

— Исправляй всё! Верни меня! Или я тебя убью!

Она захохотала и она увернулась, как змея. Блеснули клыки. Её пальцы стали длиннее, и потянулись ко мне. Она превратилась в такое же существо, которое я видел в зазеркалье. Я увернулся от первого удара. Но вторым она оцарапала меня, что на пол упала капля моей крови.

— Стерва! — закричал я. Что было мочи толкнул цыганку, и она прислонилась к зеркалу.

— Еда! — я услышал утробный крик, и её окутали сотни щупалец, что появились из зазеркалья. Ведьма кричала:

— Не надо! Я же служила тебе верой и правдой.

— ЕДА!

***

Я проснулся в своей старой квартире. Нет, не в той, где я жил последние годы, а в однокомнатной малосемейке. Светки не было. Может, мне приснилось это всё? Пошёл умыться. Глянул в зеркало.

Не приснилось. Мне на вид было лет шестьдесят. Седой. Кожа испещрена жуткими бороздами и шрамами.

Спустился в родной переход. В этот раз не было настроения петь развесёлые песни.

Отчего же не радуют ноты?

Где же счастье? Внутри пустота…

Повторяю себе я: «Ну что ты?!»

Что ты сделал, чтоб жила мечта?!

Опять дамочка в косынке. Она снова положила монеты в ладонь цыганки. Нет, другой цыганки, та больше не появлялась в переходе. Но у этой тоже спал на руках ребёнок. В этот раз она и мне положила кое-что. Я не выглядел на семнадцать. Я не похож на того, кто собирает деньги на пиво.

В свои тридцать я похож старика.

Опять идёт мент.

— Нарушаем? Налоги не платим! Знаешь, какой штраф тебе грозит?

Я больше не ругаюсь со служителем правопорядка. Я стараюсь всегда быть спокойным. Мне нужно держать себя в руках.

А ещё я теперь хожу в церковь каждое воскресенье. Я не верю, что священник сможет вылечить этот зуд под кожей святой водой.

Но мне нужно хоть что-то делать, чтобы бороться с тем, кто внутри меня. А он всё рвётся наружу.

_