В погоне за Витей

К сорока шести годам Ольга была уверена, что у нее уже все было: два сына-близнеца, умница-дочка, любимый годовалый внучок, отличный муж Витя (пусть и на время) и реноме матёрого главбуха. Но у жизни на этот счет был свой взгляд, и она придушила Витю инфарктом. На кремации собралась уйма народа. Была там и его новая (но теперь такая же бывшая) пассия, блонда-ноги-от-ушей возраста их Анечки. Ох уж эта профессура!

Страдать Ольге было некогда, она принимала соболезнования от друзей и родственников, но изнутри ее точил червячок: уход Вити дался ей тяжелее, чем его смерть, а вот дочь то плакала сама, то пыталась успокоить мать, то снова плакала… И Ольга гладила беременную Анечку по светлым волосам, волнуясь, не повредит ли это малышу.

Вчера мальчугану исполнился годик, Анечка повзрослела и справлялась сама — Ольгу уже ничто не держало. Пришло время выполнить обещание.

Зять вкатил чемодан в зал: до регистрации на рейс оставалось два часа. Страшновато, но полетит она одна: Анечка сидит дома с Владом, младший сын сегодня на дежурстве, а старший, который видит ее насквозь, работает в далекой Америке, и у них там глубокая ночь! А что не рассказала — так им и своих проблем хватает. Ольга сильнее сжала ручку сумки.

— КавминводыАвиа — ваш, Ольга Сергеевна, — Андрей указал на табло. — Рановато мы выехали.

— Ничего, осмотрюсь, кофе выпью. А ты поезжай.

— За табло только следите!

Летала она давно, ещё до рождения близнецов…

Мысленно помахав санаторию в Кисловодске, Ольга отправилась в терминал международных авиалиний. Труднее всего было сдавать багаж. С замиранием сердца следила, как новенький — самый обычный — черный чемодан на колесиках медленно уползал по ленте. На миг ей даже показалось, что не поздно всё переиграть: должен быть и другой — безопасный — способ вывезти прах за границу.

Чемодан тащился по ленте с черепашьей скоростью, и ей казалось, что Витя впутывает ее в очередную авантюру, как уже было с полетом на воздушном шаре и прыжками с парашютом. Тогда Ольга не отважилась ни на то, ни на другое, а новая пассия эксперименты любила. Может от этого он и схватил инфаркт?

— … терминал D… Вы хорошо себя чувствуете?

Лента поглотила чемодан, и Ольга молча отошла от стойки регистрации.

Получать багаж в аэропорту «Ататюрк» выстроилась огромная очередь. Были тут и пассажиры с других рейсов: у кого-то задержали самолет, кто-то прилетел раньше, а рейс из Москвы пришел вовремя. Ольга протиснулась к самой «пасти», откуда выползали цветастые чемоданы, обмотанные пленкой, обклеенные наклейками.

«Хорошо как придумали! Надо было и мне так… пометить его… Витя!»

Черный чемодан едва коснулся ленты, чиркнул колесиками по полу, и Ольга засеменила к выходу. Теперь надо предупредить Анечку, чтобы дети ничего не заподозрили и не кинулись на поиски матери-путешественницы.

Впереди мелькали туристы: важный мужчина с тремя подбородками медленно катил за собой такой же круглый, яркий клетчатый чемодан; семья толкала тележку с баулами-сумками и двумя детишками: девочка улыбнулась Ольге и помахала ей жуткой розоволосой куклой с зеленой кожей. А ещё дальше уверенно цокала блондинка, уводя за собой новехонький, самый обычный черный чемодан — прям как у нее. Ольга осмотрела свою добычу: черный, типовой, с едва заметным, глянцевым мини-замочком. Не ее!

«Как же так?» — подергала и неловко присела, обнаружив чужое барахло: косметику, буклеты, футляры.

И тут — в лучших традициях — позвонила дочь.

— Мам, привет! Хорошо долетели? Водитель тебя встретил? — щебетала Анечка.

— Блонда Витю увела! — простонала Ольга в трубку, поднимаясь с колен. Ей непременно надо было разделить это с кем-то.

— Мам, папа умер…

— То, что от него осталось, — осмотрелась: кажется, блондинка процокала влево.

— Ты увезла папин прах в Кисловодск?!

— Нет…

Жизнь неприлично хохотала над ней — Витя снова уходил со светлогривой спортсменкой, погодкой их Анечки… И Ольга припустила за похитительницей что было сил.

В погоне за Витей Ольга вылетела из аэропорта.

Молодая женщина садилась в черный BMW, припаркованный неподалеку, а услужливый водитель укладывал Витю в багажное отделение. Отбросив несчастный чемодан-подкидыш, Ольга перелетела вниз через несколько ступенек и двумя руками ухватилась за свой чемодан.

— Руки прочь! — взвыла женщина, отпихивая тощего турка.

Мужчина на секунду опешил от такой наглости, но за хозяйское добро ему отвечать, и он с силой потянул чемодан на себя.

— Христом богом прошу, уйди! — Ольга налегла на чемодан грудью, не обращая внимания ни на что больше.

Дверца машины хлопнула, и недовольный женский голос обратился к водителю. Тот что-то оттараторил, и Ольга поняла — придется вести переговоры с блондой, которая в придачу ко всему оказалась ещё и иностранкой.

— Это, — поладила черную ткань, — мой, — рука легла на грудь, а потом похлопала чемодан, — багаж.

Блонда закивала, но как-то задумчиво, а потом начала шарить в сумочке.

— А этот — ваш! — пользуясь моментом, Ольга подкатила чемодан-близнец к машине.

Тощий турок и блонда как раз сверили номер билета с номером на наклейке, и теперь оба рассеяно смотрели на решительную русскую.

— Я же говорила, — Ольга беспрепятственно, под согласный кивок бывшей соперницы, нависла над багажным отделением, куда водитель таки успел запихать Витю. Вжикнула молния. Женщина отпрянула от машины и с воем опустилась на асфальт — плюшевый медведь с глянцевыми глазами ухмылялся ей из чемодана.

— Ну за что, за что?? — рыдала Ольга, а блонда сочувственно гладила ее по плечу и что-то нашептывала на своём, родном. Она-то и услышала звонок телефона, а потом услышала из трубки русскую речь.

— Мам, ты вообще где?

— Hello… Do you speak English or German?

И за пять минут общения дочь узнала о матери больше, чем за последние три месяца: что находится эта печальная женщина в Стамбуле (!), а ее багаж то ли потеряли, то ли умудрились украсть. И теперь не понятно, чем ей можно помочь, так как говорит она только по-русски.

— Мам, слушай сюда, — голос у Анечки был твёрдый, отрезвляющий. — Ты сейчас просто сделаешь то, что я скажу. Молча. Фатима, — Ольга настороженно посмотрела на блондинку, которая ну никак никак не соответствовала этому восточному имени, — отвезет тебя в отель, Славик уже бронирует тебе номер. А теперь внимание: если я через час позвоню в отель, и менеджер скажет, что ты не въехала, я первым же рейсом вылечу в Стамбул! — пригрозила дочь, — И тогда мы уже будем разговаривать лично. И передай трубку Фатиме.

Ошарашенная Ольга подчинилась, проглотив обидку — как-никак она всё-таки мать!

Тощий водитель услужливо помог ей подняться и усадил в машину.

В отеле ее встретил радушный турок, который кое-как но говорил по-русски. Немешкая, он провел Ольгу в комнату, где стояли компьютеры.

— Ваш дочь просила, помогай вам звонить с ней по Скайп, когда вы заживешь в отель.

Мужчина засуетился и, как только на экране появилась дочь с годовалым сыном на руках, вышел. Ольга радостно помахала им.

— Ты нам расскажи, что ты в Стамбуле делаешь, — рядом с Анной восседали муж Андрей и брат Ярослав. Лица у всех троих были сосредоточенно суровые. Ольга подбоченилась.

— Выполняю последнюю волю вашего отца. Папа в прошлом году, на дне рождении своем… Помните?

Дети закивали как по команде, вспоминая теплый сентябрьский вечер, пахнувший яблоками — стол накрыли прямо в саду. Анна была еще беременна, до отъезда Стаса в Штаты оставались считаные дни, отец уже пять лет как жил вне семьи, и этот день рождения они справляли с его новой пассией — тоже Ольгой и тоже блондинкой. Во многом они были похожи, вот только вторая Ольга была резче, бесшабашнее и бесстрашнее.

— Это ж твоя копия! — шептала Аня маме, пытаясь ее успокоить.

— Только улучшенная, — грустно улыбалась Ольга Сергеевна.

Сквозь смех и радостные тосты проступала тогда едва заметная тоска: думали по минувшим дням, а оказалось — по настоящему. Больше они вот так — все вместе — и не собрались…

Под конец вечера из дома быстрым шагом вышла мать. Начала растерянно перебирать тарелки, подкладывать закуску, суетиться. Затем неспешно, тяжелой походкой, вышел отец. Накатил всем по стопарику, поднял глаза — взгляд у него был глубокий, задумчивый и ласковый одновременно, когда он смотрел на свою бывшую супругу. Настолько теплый, что молодая Ольга даже как-то заволновалась и заерзала на табурете.

— Ну, вы знаете, что делать! — заключил Виктор и осушил стопарик. Его примеру последовали все, кроме Ольги Сергеевны. Она так и застыла за столом; рюмка осталась не тронутой. Ей хотелось кричать, что Витя выжил из ума, и пить она за это не будет! Стас, почувствовав неладное, «случайно» задел стопку локтем и подхватился помогать матери.

Мимолетный осенний случай, которому никто, как тогда казалось, не предал значения, сейчас отчетливо всплыл в памяти.

— …на дне рождения он попросил его кремировать — ну об этом пункте вы и сами все знаете, — а после — развеять его прах над Босфором. Потому что невмоготу ему в стенах томиться, а жаждет он воли и приключений, — не удержалась Ольга, чтобы не съязвить.

— И ты нам ничего не сказала! — возмутилась Аня.

— Как я могла вас втянуть такое? У тебя Ванечка, у Ярослава — ответственная работа, Андрей тоже семье нужен, а Стас вообще на другом конце мира!

Компьютер запищал, Анна щелкнула по экрану, и старший сын присоединился к беседе.

— Всем привет! Что я пропустил?

— Мама решила развеять прах папы над Босфором и, соврав, что едет в Кисловодск, сбежала от нас в Стамбул, — начала сгущать краски дочь.

— По его же просьбе! — поправила ее Ольга. — Помнишь, Стас, тогда, на даче.

Стас задумчиво закивал, то ли пытаясь вникнуть в этот семейный бардак, то ли борясь со сном: сказывалась разница во времени.

— Все бы ничего, да только папу украли! — продолжала Анна.

— Чемодан, где был контейнер с прахом кто-то по ошибке забрал себе. Верно я рассказываю? — встрял младший брат.

Ольга удовлетворенно закивала.

— Ты урну с прахом провезла в Стамбул?

— А вот и нет, — Ольга расцвела оттого, что кто-то, наконец, сможет оценить ее изобретательность. — Я его пересыпала в термос. Трехлитровый термос для горячего. Упаковала его в коробку. Он прям как новенький. Даже целлофан запаян. А снизу — мелко так — имя его нацарапала. Почти не заметно.

Наступила неловкая пауза. Первым пришел в себя Стас:

— Думаю… — он мучительно подбирал слова, — папе эта идея понравилась бы.

Ольга благодарно закивала в ответ, но жестокий сын тут же вернул ее с небес на землю:

— И документов на репатриацию тела у тебя нет?!

— О, это бы тоже папе понравилось, — съязвила Аня, пародируя Стаса.

— Понятно… Мам, ты только того… не волнуйся, — мягко настаивал Ярослав.

— Даже если вдруг папа не найдется, — заключил старший.

— Хотя это — ужасно, — бередила рану дочь.

— Ань, он все равно умер, — осадил сестру Стас.

— И из семьи ушел, — напомнил жене Андрей.

— И потом, ты часть плана выполнила — папа в Стамбул попал.

— Но мне надо его найти!

— Как ты собираешься это сделать?

— Обращусь в аэропорт — кто-то же ищет свой багаж. И если они не вскрыли термос, то у меня есть шанс!

— А если термос захочет вскрыть охрана аэропорта? — заволновалась Аня.

— Маму всего лишь вернут на родину, — подытожил Ярослав.

— И она не сможет выполнить волю отца, — напомнил Стас.

— Давайте поступим так, — Андрей решил выступить с предложением. — Поскольку вы, Ольга Сергеевна, ехали на отдых, предлагаю вам заняться именно отдыхом: отоспитесь, посмотрите город, вы же были раньше в Стамбуле, кажется?

— Да… Мы на медовый месяц с Витей в Турцию ездили. Катались на теплоходе по Босфору, ели морепродукты…

— А нам ты ничего не рассказывала, — обиделась Анна.

— Так вот, погуляете, отдохнете — мы вам завтра денег перечислим. У вас неделя, чтобы прийти в себя, отпустить, обдумать, побыть наедине. А мы с ребятами поищем… дядю Витю.

— Мам, ты главное не нервничай, — забеспокоился Ярослав.

— Ты точно сделала для него все возможное! — оттаяла Аня.

Стас начал говорить, но что-то булькнуло, и связь оборвалась. Ольга выглянула в холл, но турка, который отлаживал ей интернет, не было на месте. Она потыкала несколько кнопок — окна скайпа множились, пищали и булькали, и больше ничего не происходило. Чертова техника! Чертова Турция! Чертова ее компьютерная безграмотность! Чертова просьба! И не стать ей улучшенной моделью себя.

Ольга сорвалась с места, и стул, отскочив, упал на спинку ногами вверх. Поднимать его не стала — так велико было желание сбежать в номер. Там она ляжет, закроет глаза, а когда откроет, то будет дома, в окружении дочери и внука…

А если честно, то хотелось бы отмотать время еще дальше, когда она просыпалась, уткнувшись Вите в плечо, а маленькая Анечка штурмовала их ложе, волоча Мальвину за голубые волосы.

Проспала! Подскочила собираться: надо бежать, спасать… но Витю уже ничто не спасет, и потому бежать ей некуда. Ольга упала на подушки. Непривычно было вот так, с самого утра, валяться, нежась в кровати. Не надо готовить завтрак Анечке и Андрею, бежать на производство.

С непонятными муками совести она провалялась еще четверть часа. Вечером будут звонить дети, придётся рассказывать, где была, что видела.

Вспомнилось, как они с Витей катались по Босфору, ужинали в ресторанах, бегали по музеям, из которых Ольга не могла сейчас вспомнить ни один. Зато отчетливо помнила жгучее, почти детское желание побывать на Египетском рынке — это все равно что попасть в восточную сказку. Там Ольга и пропала — в пряном зное специй и трав со всех уголков земли.

Вышла когда стемнело, и не с пустыми руками: Анечке купила мыло ручной работы и магический травяной чай почти от всех болезней, Андрею — крем для бритья, тоже от местных алхимиков, Ярославу — набор заморских специй, а Стасу — экзотическую шапочку с кисточкой.

Босфор плавно колыхал огни Стамбула на своих волнах, в отель не хотелось, и Ольга заглянула в ближайшее кафе. Изучая меню, почувствовала взгляд в спину. Заволновалась, а потом подумала: турки — чего с них взять? Принесли чай, а ощущение, что за ней наблюдают, так и не пропало. В памяти всплыли рассказы про несчастных одиноких туристов, жертв грабежей. Выслеживали их в кафе и других людных местах, доводили до закоулка — и поминай, как звали: ни вещей, ни денег. Хорошо, если напоследок чем-нибудь тяжёлым по голове не огреют.

От мрачных мыслей отвлек долгожданный звонок.

— Ма, привет! Как Стамбул, где была, что видела? — начала дочь издалека.

— На рынок ходила. Купила вам кое-что. Вот в кафе сижу сейчас.

— Деньги дошли? — подобралась к главному вопросу дочь.

— Да, дошли. Спасибо большое! Только вы с ума посходили!

— Иногда приходит такой день, когда родители меняются с детьми местами.

— Вы отца нашли?

— Ребята обратились в авиакомпанию. Ждем ответа, а ты наслаждайся моментом.

— Постараюсь, — и вдруг оживилась. — Я вам такую классную посуду присмотрела. А какие тут полотенца! Завтра сниму деньги и закуплюсь.

— Мааам, не надо нам ничего. Просто отдохни, ладно? Может быть, папа именно этого для тебя и хотел. Все, Вадик проснулся! Завтра в это же время!

Жаль, что их нет рядом. Им бы здесь очень понравилось.

Ольга закрыла сумочку, и за спиной раздалась русская речь:

— Не советую пользоваться банкоматами на улице.

Она обернулась: вроде и не совсем турок, на вид чуть старше Вити. Загорелое лицо, аккуратная бородка, лицо резкое, как будто выточенное из камня, а глаза почему-то голубые. Мужчина смотрел на нее, чуть прижмурившись, и докуривал кальян:

— Составите мне компанию?

От такой наглости даже опешила: сначала он указывает, что ей делать, а после приглашает за свой столик. И потом, кто знает, что там намешано в его пары. Вдруг она вдохнет — и все: безлюдные закоулки, и поминай, как звали!

— Спасибо! Я уж как-нибудь без вашей помощи обойдусь. Не впервой здесь, — на последнем она сделала смешное ударение — так дети хвастаются перед сверстниками. И восточный мужчина расплылся в улыбке.

Ольга Сергеевна подхватила сумочку и, легко покачивая бедрами, совсем как жена Штирлица на встрече с мужем, вышла из кафе.

По набережной сновали отдыхающие и торговцы, с теплоходов доносилась музыка, у перил толпились рыбаки. Машины лениво тормозили, пропуская пешеходов, пересекающих проезжую часть по неписанным туристическим правилам.

На середине дороги ее больно ударили в плечо. Ремешок сумки натянулся и лопнул, а она едва удержалась на ногах. Недалеко мелькала белая майка: вор улепетывал в сторону моста с ЕЕ СУМКОЙ! А за ним, продираясь через стайки гуляк, гнался какой-то мужчина.

В сумке было всё самое ценное: документы, связь с детьми и их деньги. Перехватив пакет с подарками, Ольга припустила за своими сокровищами. Вбежала на мост и увидела, как кто-то из туристов поставил вору подножку, и тот кубарем покатился вниз. А когда поднялся на ноги, его нагнал тот мужчина и прижал к перилам.

«Ну, слава богу!» — обрадовалась было она, как сумка плюхнулась в воду.

— Ах ты, м-м-мраз-зь! — заорала Ольга, подбегая. — Я тебя сейчас вслед за ней отправлю, — и с пакетом наперевес полезла в драку.

— Не стоит, дамочка, это дело полиции, — переводя дыхание, заявил спаситель — тот самый восточный мужчина из кафе. Рассказать про водолазов он не успел.

— Отговаривать меня не стоит! — Ольга отвесила вору сотрясающий подзатыльник. — Врать мне не стоит! Витю не найдут! — оплеуха за оплеухой. — Сумку не найду...

Хватка ослабла, и вор сделал ноги, а не-совсем-турок повалился на неё, цепляясь левой рукой за перила. Усадив его на землю, кинулась к людям.

— Скорую, вызовите кто-нибудь скорую!

Но от неё шарахались.

— Какая ты шубуршная…, — поддразнил он её.

Она присела рядом.

— Может скорую все-таки?

— Все хорошо, я сам… доктор. Просто слишком много кислорода после кальяна. Да и возраст уже не тот, — он протянул Ольге руку. — Виктор.

Мир поплыл, краски смешались, как на картинах импрессионистов, и она уже не понимала, плакать ей или смеяться.

— А у меня украли в аэропорту… неважно, — Ольга рассеянно посмотрела перед собой. — И как я теперь с детьми свяжусь?

— Я проведу тебя до гостиницы, и там мы свяжемся с твоей семьей. Все будет хорошо.

— Правда?

— Конечно, — он слегка боднул ее плечом и тихо затянул: «А чего ты стонешь, милый мой дедочек? А чего ты стонешь, сизый голубочек?».

Ольга моргнула: откуда?! Откуда этот чужак, с которым она столкнулась за тысячи километров от дома, знает то, что в русских деревнях поют? Эту пошлую, старую, смешливую песню на 25 куплетов — с характерным оканьем и пришипетыванием. Не удержалась, подхватила.

Сначала неуверенно и нескладно, вспоминая слова, затем громче — и вот они в удовольствие смаковали куплеты, подстраиваясь друг под друга. Туристы удивленно пялились на «нетрезвых» русских, которые вроде и не буянили, но народ вокруг себя собрать умудрились.

Они ещё немного посидели молча — каждый думал о своем; Виктор покосился в сторону рыбаков. Те, как муравьишки, подбирались к воде и недобро поглядывали на хозяйку «утопленницы».

— 100 долларов долларами тому, кто достанет сумку! — Виктор помахал купюрой.

Раздался одобрительный гул, удочки задрожали как безумные, а пара отчаянных вьюношей поспешила раздеться. Но раздался свисток, рыбаки засуетились, а вьюноши, подхватив вещи, побежали прочь.

Полицейский задал несколько вопросов, и все пальцем указали на Виктора.

— Он ни в чем не виноват. Понимаете? — вмешалась Ольга. — Это из-за меня… Мою сумку украли! Она там, там! — подключила жестикуляцию.

Виктор терпеливо объяснил представителю закона, что документы Ольги сейчас покоятся на дне Босфора, и протянул свой паспорт. Тот полистал, посмотрел на пропуск, кивнул и отдал обратно. Виктор что-то ему сказал, приобняв Ольгу, и полицейский жестом предложил следовать за ним.

— Нас арестовывают? — забеспокоилась она на всякий случай.

— Приглашают в участок позвонить.

— Какой, однако, в Турции сервис!

Участком оказалась небольшая смотровая кабинка в здании рынка. Добротный старенький блестяще-черный телефон с тяжелой трубкой совсем как в советских фильмах. Полицейский спросил что-то у Виктора и набрал на скрипящем диске код. Сделал какое-то внушение и передал трубку мужчине.

— Какой номер?

Ольга продиктовала.

— Что он сказал?

— Что разговор записывается, и у нас… — он передал тяжелую трубку Ольге, — минута.

— Алло! Я вас слушаю! — раздался родной голос.

— Анечка….

— Мама! А ты откуда звонишь? У тебя всё хорошо?

— Все отлично. Гуляю по городу, а телефон… батарея села.

— И где ты была? — облегченно поинтересовалась Аня.

— Много где. На мосту Галатском. Представляешь, тут… с него рыбу ловят, и рыбаков видимо-невидимо. Закат красивый очень…

Полицейский нервно поглядывал на часы.

— Я пораньше, наверное, вернусь.

«Только вот пока не знаю как», — пронеслось в голове.

— Ну, всё, обнимаю!

Виктор поблагодарил мужчину, и они вышли.

Какое-то время шли молча.

— А я ведь до сих пор не знаю, как тебя зовут…

— Оля…

— А почему ты не сказала им правду, Оля? Это же твоя семья.

Ольга с тоской посмотрела на будку, светящуюся маслянисто-желтым цветом в ночи, и тихо произнесла:

— Как думаешь, если я завтра приду к ним, они дадут мне позвонить?

Он только мотнул головой в сумерках.

— Не надо это так оставлять. Я недалеко живу. Звони, сколько хочешь — все включено.

Оля благодарно кивнула и впервые почувствовала себя в безопасности.

— Только одно условие — проходим в квартиру тихо. Ко мне дети приехали, наверняка отдыхают с дороги. Комнаты у них в дальней части, но все равно…

Света в подъезде не было. Ресепшенист услужливо дал фонарик. Пробки выбило, а электрик будет только завтра утром.

— Страна другая, а проблемы все те же, — прыснула Ольга, осторожно поднимаясь по лестнице, подсвечная путь.

На полпути фонарь дрогнул и погас. Вперед можно было двигаться только на ощупь.

— Держись стены или меня! Пролет широкий, а перила низкие… — Виктор придерживал Ольгу за талию.

Эти блуждания во тьме, легкие касания пальцев о глянцевую плитку, хлопковую ткань, горячую кожу возвращали Ольгу в юность. И похожи они были на неопытных старшеклассников: когда наружу рвется что-то такое, названия чему у тебя еще нет. И Ольге хотелось, чтобы лестница эта вела все дальше и дальше, все не кончалась. Ее лестница в небо. Турецкая бородка Виктора приятно щекотала щеку. С поцелуем Ольга покинула телесную оболочку и воспарила над Стамбулом, увидела его огни, минареты, площади, масленичные светящиеся воды Босфора. Они сплелись руками, кружась, не издавая ни звука, танцуя под свою собственную музыку.

Мелодичный, протяжный, поставленный голос прогнал сон и напугал. Ольга замерла, соображая, откуда исходит угроза. Рядом, зарывшись лицом в подушку, положив руку ей на бедро, лежал очень даже симпатичный русский турок. А она, дура, думала, что такое больше невозможно: и удел ее внуки и морковки. Так вот ты какой, секс в зрелости. Пусть она и умчится скоро в Москву, но эту мозаику памяти заберет с собой…

Окна на кухне были открыты настежь, из них открывался вид на мечеть Валидэ Султан, и с ее минарета вещал голос муэдзина. Ей вторили мечети района Каракой, что за Гатским мостом, где в её жизнь вошло что-то новое.

Самое время для крепкого кофе. Ольга по-хозяйски осмотрелась, и тут ноги ее подвели.

— Вииитя! — только и выдохнула, прикрыв рот лад ладонью.

Тот самый трёхлитровый термос с красно-розовыми пионами на голубом фоне «пялился» на нее со столешницы. Проверила: внизу ее же рукой нацарапано «Витя».

Лицо покрылось пунцовыми пятнами, и появилось такое чувство, как будто ее застукали.

«Ну что ты как дитя малое, ей богу!» — урезонила себя и злобно зыркнула на бывшего мужа:

— Во-первых, если бы не твоя бредовая идея — этого бы не случилось. Во-вторых, мы в разводе! А в-третьих, … ты, прости, умер!

— Кто умер? — поинтересовался другой Витя, заходя со спины.

— А чтоб тебя… — Ольга аж подпрыгнула на месте. — Так… муж мой. Бывший.

— Намаз разбудил? — Виктор поставил турку на огонь.

Они сели за стол, а между ними, посредине, возвышался «Витя».

— Почему ты окликнул меня в кафе? И эти безумные песни на мосту…

— Дядя мой из одного села в Смоленской области. Корни позвали.

— А это что? — Ольга указала термос.

— Трофей, — Виктор загадочно улыбнулся, и голова Ольги пошла кругом: мне кажется, что он знает, что я догадываюсь, что он может знать?

Скрипнула дверь. В кухню осторожно просунулась темная головка. На секунду показалась очень знакомой: этот игривый взгляд, кучеряшки…

— Кто у нас тут не спит? — Виктор протянул руки к девочке, и она, звонко взвизгнув, побежала к нему на встречу, волоча за собой зеленокожее розоволосое чудище.

— Деда, а ты почему не спишь? — она залезла на колени и оттуда посмотрела на Ольгу. — А я знаю эту тетю.

— Тетю зовут Оля, но она тебя не знает.

— Ну как же, — настаивало чадо, круча зеленокожую Мальвину за волосы, — мы с вами виделись в аэропорту!

Сердце у Ольги ёкнуло, а Виктор обратился к внучке:

— Иди проверь Ванечку. Тетя Оля мне хочет кое-что рассказать.

Девочка скрылась в комнате.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Я… я обменяю медведя на термос.

— Отлично, Анаис по нему сильно соскучилась. А почему ты путешествуешь с человеческими останками?

— Откуда ты знаешь, КТО там? — сказать «что» у Оли язык не поворачивался.

— Когда я сказал, что работаю доктором, я приврал — я судмедэксперт. Мои дети тут притащили чужой чемодан, хотя думали, свой. Содержимое их порядком напугало — они наслышаны о сибирской язве, эболе и террористах-смертниках, и первым делом обратились ко мне. Кремацию провели некачественно, восстановить принадлежность останков не составило труда, — Виктор победно улыбался. — Исходя из исключительности случая — соотечественник, тезка и в термосе! — я решил его приютить. А ты-то зачем взяла его с собой? Обычно, чтобы никогда не расставаться с любимыми, из их пепла и волос делают украшения…

Ольга потрясла рукой.

— Меня счас вырвет.

— … но чтобы таскать за собой их в урне, или тем паче в термосе?!

— Я ему обещала развеять прах над Босфором. Ты мне поможешь? — Ольга не на шутку встревожилась.

— Знаешь, сейчас я, как никогда, хочу… — Виктор покосился на термос, — избавиться от конкурента.

***

Анечка накрыла стол, приодела сыночка. Старший брат обещал присоединиться к ним по Скайпу и опоздал на целых десять минут! Ольга Сергеевна осталась в Стамбуле еще на неделю, а на днях братья прислали Ане ссылку с ютуба: видео «Русская туристка буянит в аэропорту Ататюрк» набрало сто тысяч просмотров. Котиков мама побить не смогла, но составила им достойную конкуренцию.

— Все сюда! Турция на проводе!

— Все на месте? — Ольга Сергеевна посмотрела на детей. — Нас хорошо видно? — деловито поправила экран и прижалась к Виктору с многострадальным термосом в руках.

— Отлично! Можно начинать!

Маленькая яхта раскачивалась на нежных волнах Босфора. Заходящее солнце окрасило воду в багровый цвет. Ветерок пушил волосы. Ольга подошла к краю и открыла термос. Темные мушки взлетели в воздух и, кружась, оседали на воде. Вот они и свободны.

Андрей разлил шампанское по бокалам, Стас сидел в своей Америке с виски, Виктор поднёс Ольге стаканчик с вином.

— За Витю!

Если он и смотрел на них свысока, то видел, как взметнулись бокалы памяти в разных точках земли, почувствовал любовь близких — эту тонкую, прочную нить, связывающую их сквозь расстояние и время. Пепельные мушки улетали вдаль с последним лучом солнца: он растворится в соленой воде и станет самой жизнью.

_