Глава 9 - Царь горы

Мангуп-Кале встал перед утомлёнными путешественниками почти отвесной громадой. Они и так проделали пешком довольно долгий путь — а теперь ещё и лезть в гору?!

Степан Александрович собрал всех и объявил таким тоном, как будто давал очень лёгкое задание вроде «сложить два и два»:

— Играем в царя горы. Идём траверсом — это значит, зигзагом. Не спешим, не толкаемся, подножек и подсечек друг другу не делаем. Кто первым окажется на вершине, тому специальный приз. Погнали!

Нечестно, пожалуй: мальчишки сильнее и выносливее, а пошли впереди. Очевидно же, что раньше доберутся!

Руководитель учёл свою ошибку и, не успели первые начать взбираться, добавил:

— Девушек пропускаем вперёд.

Ничего, если траверсом, то и правда не так уж трудно. Во всяком случае, первые минут десять… А травы здесь какие! И цветы! Вроде, и скромненькие, но такие красивые! И герои: как ни в чём не бывало растут на каменистой почве. Чтобы отвлечься от давящего плечи и тянущего вниз рюкзака, Соня собирала цветы и травы и сама не заметила, как в её руках они стали сплетаться в венок. Увлекшись, девушка даже не обратила внимание, что её обогнали целых две пары ног. Ну и пусть! Это же Степан Александрович просто так придумал, чтобы подъём им казался веселее.

Из сырой лесной полутьмы показались замшелые камни интересной формы с высеченными на них письменами на иврите. Караимское кладбище, как объяснял им Степан Александрович ещё внизу, на подходах к Мангупу. Зажав венок под мышкой, Соня расчехлила фотоаппарат и втихаря поймала в объектив Мартина, бесцеремонно присевшего на один из каменных утюгов караимских надгробий и позировавшего другому фотографу. Потом так же бесшумно спрятала фотоаппарат и двинулась чуть в обход, чтобы не лезть в кадр. Вздрогнула от того, что кто-то схватил её за локоть, едва не выронила венок. Обернулась. Тот самый, кому позировал Мартин. Как его зовут?.. Миша? Нет, как-то по-другому, но похоже… Максим? Высокий, мускулистый, кареглазый. Вообще вся внешность мужественная, надёжная. Прямые русые волосы, прядями выгоревшие на солнце, то и дело попадают в глаза, и тогда он недовольно встряхивает головой.

— Ты Соня? — спросил он приятным баском.

— Да. А ты…

— Митя.

Точно! Не Миша и не Максим, Митя!

— Очень приятно. Редко сейчас встретишь Мить. Все Дмитрии почему-то Димы.

— Да, именно поэтому я — Митя, — он улыбнулся.

Фе, зазнайка какой! Но, кажется, намеревается идти рядом и о чём-то поговорить. Ну хорошо. Какая-никакая, а всё компания. Соня благоразумно привязала венок к поясу рюкзака, чтобы никуда не потерялся, и постаралась набрать прежний темп.

— Не торопись, совсем чуть-чуть осталось. Сейчас источник, а там в прямом смысле слова пара шагов.

Соня послушно замедлилась. Видно было, что она очень устала: рюкзак казался тяжелее неё и тянул назад. Но раз Митя сказал, что недалеко, стало быть, так и есть.

Источник гудел, огибая и медленно размывая серые камни, шумел, бурлил и явно хотел казаться грозным потоком, преграждающим путь.

— Этот источник называется Женским, — объяснил Митя.

— Почему? — удивилась Соня.

— Потому что тарахтит без остановки! — весело отозвался нагнавший ребят Арчил, еле отбившийся от говорливой Лены. Оба парня засмеялись.

— Потому что считается, что сюда ходили мыться жившие в крепости женщины.

— А Мужской тоже есть?

— Конечно, — кивнул Митя, — на другой стороне горы.

— Мальчики налево, девочки направо?

— Вроде того.

В Соню прилетел веер холодных брызг. От неожиданности девушка рассмеялась.

— Митя! Ты чего балуешься?

— Вот видишь, развеселилась. Вот и последние два шага легче будут. Осторожно, тут камень. Давай руку.

Соня подчинилась. Как крепко и надёжно опираться о мужскую руку, пусть даже в прямом смысле слова и без каких бы то ни было намерений, кроме именно опоры!

— Оп! — улыбнулся Митя, когда Соня шагнула с большого валуна на крепкую скалу Мангупа. — А теперь снимай рюкзак, царица горы, и чувствуй себя как дома.

Но оказалось, первым пришёл Мартин. Он вынырнул из-за собственного рюкзака и окинул добравшихся гордым взглядом. Соню внезапно осенило:

— Ну что, царь горы, получай свою корону! — она отвязала венок от пояса и с торжественным видом возложила его на приятеля. Снова достала фотоаппарат. Мартин принял важную позу. Мягкий закатный свет приятно играл в его волосах и на лице, добавлял доброты вечно суровому сероглазому взгляду. В сочетании с венком это выглядело фантастически.

«Какой он красивый!» — подумала Соня, рассматривая не приятеля, а получившийся снимок. И убежала разбирать рюкзак и помогать ставить палатки.

— Эва! Как тебя там? Мартин? — окликнул Митя, — ты чего мне всё портишь?

— В смысле? — недобро глянул юноша и пожал плечами.

— Я тут Соню проводил немножко, чтобы она царицей горы стала, а ты взял и опередил!

Он, конечно, шутил. Мартин хмыкнул и ответил:

— Между прочим, для человека её пола и комплекции второе место — великолепный результат!

— Кстати, да, — согласилась Соня. — Особенно с учётом того, что я и не играла, а шла как могла.

Когда палатки были поставлены и рюкзаки распакованы, Степан Александрович достал из одного нагрудного кармана завёрнутый в файл список группы, а из другого — механический карандаш. Торжественно сел на пенёк, вынул список из папки и объявил:

— Сейчас будем распределять дежурства.

Что-то долго бормотал себе под нос, прикидывал, высчитывал и в конце концов сказал:

— Сегодняшние дежурные — Лена Семёркина, Арчил Шо…шшшо… прости, пожалуйста, уж сколько лет не могу с первого раза выговорить твою фамилию.

— «Шо-то там швили», — смеясь, процитировал Арчи известный анекдот.

— В-общем, сегодня дежурят Лена, Арчил и Вика. С вас костёр и ужин. Поскольку новеньких в этой группе дежурных нет, где взять воду и дрова все знают. Погнали!

Это «погнали!» было его присказкой.

— Кстати, а кто в итоге царь горы? — поинтересовался руководитель, только сейчас вспомнив об этом.

— Мартин.

Степан Александрович изо всех сил постарался не подать виду, но было ясно, что результат игры ему неприятен. Тем не менее, он криво улыбнулся и произнёс спокойно:

— Что ж… тогда, пока дежурные разбираются с костром и ужином, мне нужны ещё два человека для подготовки подарка царю горы. Я же, всё-таки, обещал… Есть желающие?

— А что, всё так серьёзно? — удивилась Соня. Она успела доделать все дела первой необходимости и теперь сидела на выкорчеванном дереве возле предполагаемого места костра. Закат догорал, холодало.

— А ты думала! — усмехнулся Митя, подсаживаясь к ней. Без спроса взял её за руку и поднял обе руки — свою и её.

— Мы желающие!

— Митя, ты бесцеремонен! — возмутилась Соня.

— А ты думала! — повторил юноша.

— Что тебе от меня надо? — это беззлобно, скорее, с досадой.

— Ухаживаю, — ироничное выражение не покидало его лица.

— Тогда могу тебе сказать: бесполезно!

— Вот как… отчего же?

Его галантный, но навязчивый напор страшно раздражал.

— Я недавно рассталась с парнем и хотя бы ближайший год намерена побыть свободной! Да и в любовь с первого взгляда не верю. Ты же меня не знаешь совсем, как же ты можешь ухаживать?

Разговаривали тихо, но, заметив выражение Сониного лица, дежурная Лена посчитала нужным встрять:

— Правильно, Сонь, не слушай его. Это у него такая манера общения. Он со всеми девушками такой.

— А тебя не учили, что влезать в чужие разговоры нехорошо?

Это не Митя сказал. Соня обернулась на голос. Мартин, всё ещё в венке. Стоит поодаль, скрестив на груди руки, и смотрит на всё происходящее холодным надменным взглядом.

— А тебя, шкетина ты мелкая, не учили не дерзить старшим?

— Лен, — удивилась Соня, — и чего ты завелась? Да, дежурить по лагерю — не самое приятное занятие, но кто-то же должен. А то мы все здесь голодными останемся. И ты сама, между прочим, тоже.

— Вот и дежурь за меня, раз ты такая умная! — воскликнула Лена, изумлённая тем, что Соня догадалась об истинной причине её плохого настроения.

— Не могу, — Соня загадочно улыбнулась. — Мы с Митей идём делать подарок царю горы.

Раздосадованная Лена вернулась к дежурству, а Митю и Соню Степан Александрович отвёл в сторону и стал что-то вполголоса говорить им. Когда техзадание было получено, Митя спросил:

— Какая муха укусила Ленку?

— Я думаю, она просто устала. Душный автобус, потом ещё долго по жаре шли, потом лезли в гору — а тут ещё и дежурить.

На короткий миг Соне привиделось, что во взгляде её нового знакомого что-то поменялось. Как будто бы выражение из сально-самодовольного стало спокойным и добрым. И — странное дело! — таким он почему-то показался девушке куда менее симпатичным.

— А теперь ты мне скажи. Что такое у Степана Александровича с Мартином?

— О, это давнишняя история… Мартин с нами уже третий год ездит, и то и дело проявляет непослушание, дерзит, плюёт на распорядок…

— Почему же его снова и снова берут с собой?

— Потому что в некоторых вещах он незаменим.

— Например?

— Например, может виртуозно развести костёр с одной полусырой спички. Прекрасно ориентируется без компаса. Потрясающе вынослив на раскопе.

— Ну, раз так, я думаю, он может себе позволить быть немножко дерзким. Царь, всё-таки, пусть и только горы.

— Потрясающий ты человек, Соня.

— Ты опять?

— Нет, сейчас я совершенно серьёзен.

Но по тону девушка слышала, что он опять пытается кокетничать.

— Чем же я такая потрясающая?

— Ты умеешь хоть о ком-нибудь думать плохо?

— Ну, например, мне очень докучает твоя навязчивость.

Митя расхохотался, запрокинув голову. Сейчас, пожалуй, в него даже можно было бы влюбиться, будь на месте Сони другая девушка.

— Однако, мы отвлеклись. Нам же нужно делать подарок для царя горы.

Фантазии у Степана Александровича было вдосталь, но вся какая-то странная. Царь горы Мартин Крохоткин получил в подарок бусы из конфет, туго связанных ниткой.

— Спасибо, предпочту венок, — холодно отозвался Мартин, когда ему вручили подарок.

— Вот дурень! — хохотнула Ленка. — Кто ж отказывается от такого количества конфет!

— На! — Мартин и Соня, не сговариваясь, протянули ей конфетные бусы. Потом посмотрели друг на друга. Дрожащий свет разгоревшегося костра любил играть с собравшимися вокруг, высвечивая и заостряя одни черты, скрадывая другие, делая всех необычными и, кажется, ещё красивее, чем всегда. Во всяком случае, Соня отметила про себя, что царём горы оказался весьма подходящий для этого субъект.