Глава 13 - Положил еси на главах их венцы

Огромный храм производил впечатление очень тёмного, только под входящим в окна солнцем золотился иконостас да в свете лампад отблёскивали нимбы святых. Соня боялась, что слегка опоздала, но оказалось, что священник, который должен был совершать Таинство венчания, стоял в глухой пробке и не чаял выбраться из неё в ближайшие минут сорок. Хорошо, что он успел предупредить Саню и Катю, поэтому молодые пока прогуливались неподалёку, и невеста ещё не переоделась в венчальное платье.

Соня решила пока рассмотреть старинную церковь, без потерь пережившую годы лихолетья, и стала тихонько переходить от иконы к иконе, разбирая каждый сюжет. Ей как историку это было очень интересно, и девушка была рада, что её друзья назначили венчание в таком древнем и ни разу с момента освящения не закрывавшемся храме.

У большого тёмного образа Спасителя в серебряной ризе Соня натолкнулась на Мартина. Он стоял и скорее с любопытством, чем с благоговением, разглядывал икону. Услышав шаги, юноша обернулся и долго, внимательно, так же, как только что на образ, стал смотреть на подругу, не здороваясь. Огоньки свечей плясали в его глазах, делая их совсем тёплыми и добрыми, пускали по его светлым волосам золотые струйки. Он улыбнулся — всего второй раз на Сониной памяти тепло, а не самодовольно — и поманил её пальцем. Девушка подошла, они наконец поздоровались. Мартин вдруг без всяких церемоний схватил её за руку и повёл куда-то, шепнув на ходу:

— Пойдём, кое-что покажу.

Девушка покорно пошла с ним и очнулась только когда Мартин провёл её в просторный левый придел и, бессовестно шагнув на клирос[1], взгромоздился на подоконник небольшого бокового окна.

— Ты с ума сошёл! — только и смогла прошептать Соня, но юноша уверенно похлопал по узкой полоске пространства рядом с собой.

— Я, конечно, скелетина, но не до такой степени! — усмехнулась девушка. — Да и вообще, тебе не кажется, что в церкви сидеть на подоконнике неприлично?

— Во-первых, ткни мне пальцем туда, где это написано. А во-вторых, службы пока нет, и мы никому не помешаем… Ну же! А я думал, ты смелая!

Люди, особенно женщины, устроены так, что попытка взять на слабо́ почти всегда срабатывает. Поэтому в следующую секунду, забыв о том, что на ней новый, специально к случаю купленный, ярко-синий атласный костюм-двойка, Соня уже сидела рядом с другом. Впрочем, "рядом" — это мягко сказано: подоконник был настолько узким, что ребятам пришлось сидеть вплотную, почти что вжавшись друг в друга. Мартин приобнял её одной рукой и заинтересованно-вопросительно посмотрел на неё немножечко сверху вниз — он почему-то получился выше. Соня поймала себя на том, что не возражает. Некоторое время сидели молча, потом кавалер прошептал:

— Отличный уголок, правда? Тебя никто не видит, — он указал на огромную икону, отгораживавшую клирос от остального храма, — а тебе всё слышно и в алтаре, и в церкви. А когда ничего не происходит, то можно просто сидеть и размышлять.

— Да, — кивнула Соня. Она была растеряна и смущена, поэтому совершенно не знала, что сказать.

— Я, собственно, хотел поговорить.

— М?

— Ты рада, что Катя с Саней поженились?

— Конечно рада. А ты что, нет?

— Рад. Рад видеть брата таким счастливым. Но, если честно, предпочёл бы, чтобы на месте Катюхи была ты.

— Почему? — изумилась Соня.

Мартин, не стесняясь, взял её двумя пальцами за подбородок. Между ними было не больше трёх сантиметров расстояния, поэтому глаза друг друга казались бездной. Юноша как будто нарочно оттягивал ответ, давая себе время получше изучить лицо собеседницы, но в конце концов произнёс, не отпуская Соню:

— Потому что я знаю тебя совсем чуть-чуть, но ты уже показала себя бо́льшей христианкой, чем все они вместе взятые.

— Да ладно тебе! Обычное дело. Любой на моём месте поступил бы так же.

— Ну ты же видишь, что не любой. Сколько народу было у Катюхи на дне рождения? Человек двадцать? А догадалась, что мне не очень хорошо — да вообще, подумала о ком-то, кроме себя и именинницы — только ты. Подумала — и не осудила. Сколько народу проходило мимо клуба? А ты среди ночи приехала с Катюхой вместе — и тоже не осудила. А на Мангупе, когда эта дурацкая Ленка бухтела и ко всему цеплялась...

— Ну так а при чём же здесь Санька? Зачем мне быть на месте Кати, когда у меня есть своё?

И тут Мартин засмеялся. Вы когда-нибудь пробовали смеяться шёпотом? Вряд ли получится. Вот и здесь получилось слишком громко, так что Соня, раз уж они отбросили всякие условности, зажала ему рот рукой. Получила щекотный поцелуй в ладошку и сама не смогла удержаться от смеха.

— Ты права. У тебя есть своё место. И на твоём месте я бы очень любил молодого человека по имени Мартин Глебович Крохоткин.

— А ты, оказывается, тёплый, — не сдерживая эмоций, девушка крепко обняла его и уткнулась лицом в серый пиджак, взросливший юношу лет на двадцать. — Не "надевай семь порток", а солнечный марток, с оттепелью.

— А это для кого как.

— Ты мне такой больше нравишься. — Они не разнимали рук и едва держались на подоконнике. — А холод — это ведь просто броня, да? Защита от жестокого мира?

— Вот видишь, и это поняла. А говоришь, "обычное дело!"… Нетушки, дело совсем не обычное.

— Да уж. Сижу в церкви на подоконнике рядом с молодым человеком на шесть лет меня моложе, с которым не знакома ещё и месяца — и самое необычное, что это всерьёз и надолго.

Он потянулся к её губам, но Соня остановила его:

— Тебе не стыдно?

— Ни капельки. Любить вообще не стыдно.

— Ну не в храме же!

Мартин горделиво запрокинул голову:

— Отчего же? Не вижу ничего неприличного в том, чтобы в месте, где с амвона говорят о любви, говорить о любви.

— Говорить — да, но...

Мартин спрыгнул с неудобного подоконника, за обе руки стянул оттуда Соню — наконец-то, а то совсем затекло то, на чём сидят — и снова повёл её куда-то вглубь храма. Остановился перед небольшой иконой, изображавшей старца и пожилую женщину, тепло обнимающих друг друга при встрече[2].

— Смотри, им можно, а нам почему нельзя?

— Они святые, а мы...

— А мы — будущие святые. Во всяком случае, ты — точно.

И всё-таки он поцеловал её, прямо там же, под иконой. Очень бережно, едва касаясь, как будто боясь повредить чрезмерным напором. Хотел что-то ещё сделать или сказать, но в этот момент гулкий удар большого колокола возвестил, что отец Димитрий наконец-то прибыл и венчание вот-вот начнётся. Мартин тут же как ни в чём не бывало вернулся к рассматриванию образов, готовясь с серьёзным лицом держать над Саниной головой венец. Для Кати эту обязанность должна была отправлять её мама, но она в самый неподходящий момент сломала руку, поэтому на венчании, конечно, присутствовала, но вот держать венец отказалась. Поэтому Катя ещё до начала церемонии попросила об этом Соню.

"Надеюсь, венец не очень тяжёлый", — думала девушка, приняв прежний благовоспитанный вид, но по временам постреливая глазами на Мартина, демонстративно отошедшего в другой конец храма. Не знаю, кто из них это первый придумал, но, пока до начала венчания оставалось ещё минуты три, они стали, складывая губы трубочкой, задувать свечки каждый у своей иконы, как бы невзначай направляя поток воздуха в сторону друг друга. Со стороны это выглядело вполне благопристойно, так что никому и в голову бы не пришло, что это были своеобразные воздушные поцелуи.