Глава 14 - Бедный Йорик

— Здесь ведь на час раньше, чем в Москве? — темноволосая красивая девушка картинно наморщила лобик, как будто всерьёз размышляла над этим вопросом.

— Да, — ответил ей высокий обаятельный русоволосый мужчина с пронзительно-голубыми скандинавскими глазами в обрамлении густых и длинных белёсых ресниц, под мохнатыми светлыми бровями. Девушка посмотрела на часы:

— Значит, ещё минут двадцать. Как раз успеем добраться до Старого Города!

— Ты хочешь поздравить Катарину именно из Гамластана[1]?

— Да! Пусть знает, какую красоту она упустила!

— Ольга, дразниться и хвастаться нехорошо!

— Ну вот, и ты туда же! — девушка надула накрашенные губы. — Мне так надоели эти высоконравственные, — это слово она сказала по-русски, хотя вся остальная беседа велась на английском. — Прости, не знаю, как это перевести… В общем, я немножечко подразнюсь и больше не буду, ладно? — кокетливо потупила глазки. Серые тени-smokey eyes очень шли к их кошачьей зеленце.

— Ладно, — усмехнулся мужчина, за подбородок приподнял её лицо. Коротко поцеловал, а потом сказал:

— Ну хорошо, поедем в Старый Город, ты поздравишь Катарину, а потом пойдём покупать мороженое и кататься на лошадях, и ты научишь меня правильно произносить твою фамилию.

— Вот уж никогда не думала, что у кого-нибудь могут возникнуть проблемы с фамилией "Звягинцева"!

— А я никогда не думал, что девушка, с которой я, пусть и мало, но знаком почти два с половиной года, сможет за три недели сделать для меня и моего дела столько полезного!

— Кстати, о делах, — Ольга вдруг стала очень серьёзной, — что там с этой… "Skogforest"? Они отозвали своё гневное письмо?

— Min glädje[2], сегодня воскресенье. Могу я хоть сегодня не думать о делах?

— Хороший бизнесмен обязан думать о делах двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю! — она говорила шутливо, наиграно. Перевела тему и воскликнула, давясь от смеха:

— Skogforest… Надо ж так компанию назвать: "лес лес"[3]! То ли дело наша: "Svenskog". "Шведский лес", только слитый в одно слово.

— Не наша, а пока ещё только моя! — так же игриво поправил девушку Йорген.

— У-тю-тю! — передразнила его Оля. — Сам только что говорил, что я много для тебя сделала.

— Очень, — Йорген уткнулся длинным носом ей в макушку — как раз вровень, не нужно ни тянуться, ни наклоняться, — например, вылечила от разбитого сердца.

Ольга обняла его, а про себя подумала: "Надо обязательно поскорее забеременеть. А то ещё, чего доброго, не женится… А может, соврать, что беременна? Нет, к врачу потащит… Значит, нужно на самом деле...".

Наконец, они добрались до Старого Города. Оля поправила причёску и макияж, открыла с телефона скайп и стала дозваниваться Кате Костяникиной.

— О, Оля, привет! Вот это сюрприз! Ты куда пропала? Ни в ЗАГСе тебя не было, ни сегодня, — Катюхино лицо на экране светилось счастьем и удовлетворением.

— Я вот куда пропала, — Оля Звягинцева сделала общий план, чтобы были видны башни и домики Гамластана. — Привет тебе и поздравления, Катечка, из Стокгольма!

— Спасибо большое!.. Ого, ты в Швеции? Какими судьбами?

— Вот такими! Йорген, come here[4]!

Мужчина подошёл, помахал рукой и сказал сдержанно, спокойно и дружелюбно:

— Привет, Катюш! Поздравляю! Совет вам да любовь.

— Вам тоже! — новобрачная была изумлена, но очень рада и, к великому своему недоумению и досаде, Ольга не увидела в её лице ни тени сожаления или ревности.

— Желаю счастья и долгих лет совместной жизни! — подруга попыталась быть искренней, но получилось кисловато. — Рада была тебя поздравить, прости, я тороплюсь: мы с Йоргеном в кино идём. Счастливо!

— И тебе… то есть, и вам! Вот это поворот! Не пропадай, пиши! — но Ольга уже отключилась и последних слов, кажется, не слышала.

Катя ещё пару секунд посмотрела в погасший экран, а потом сказала со смесью смеха и искреннего сочувствия в голосе:

— Бедный Йорик! Да, он слишком зациклен на своих деньгах и своём бизнесе, но всё-таки и он заслуживает нормальной любви, не за деньги, а за себя… Неужели же он не понимает, не видит?

— А может, Оля не ради денег старается, — предположил Санька.

— Дай то Бог… Но всё её поведение говорит об обратном.

Нажав отбой, Оля некоторое время молчала, безучастно глядя в пространство. Йорген помахал рукой у неё перед глазами, и девушка обрела дар речи и сразу надула губы:

— Что с ней не так, а?

— С кем, с Катариной? Мне кажется, с ней всё в порядке.

— В порядке?! — Оля аж взвизгнула и сразу стала казаться ужасно некрасивой, — её подруга увела у неё из-под носа отличнейшего жениха — а она и бровью не ведёт! И это ты называешь "в порядке"?

— Успокойся. Никто никого не увёл. Ты же прекрасно знаешь: мы расстались до того, как я посмотрел на тебя другими глазами… В конце концов, у нас-то всё к лучшему: гуляем по Стокгольму, собираемся в кино. Свежий воздух, солнце, Гамластан и мы с тобой! Что может быть чудеснее!

— И то верно! Йорген, ты чудо! — девушка тепло и длительно поцеловала своего спутника.

Мартин скорчил презрительную рожу. Они с Соней договорились особо не афишировать то, к чему пришли сегодня в церкви, поэтому сидели в разных концах праздничного стола и втихаря, под скатертью, смотрели каждый в свой телефон. Сонин щёлкнул новым сообщением вконтакте.

"О Боже, как смешно! Олька думает, что насолила Катюхе!"

"А может, ей искренне понравился Йорген?"

"Ты видела, как у неё сразу пропал весь запал, когда она поняла, что Катюха ни капельки не расстроилась?"

""Пропал запал"… да Вы поэт, Мартин Глебович!"

"Ты сомневалась? Я тебе песню сочиню!"

""

"Лучше твоя улыбка, а не этот жёлтый уродец… А песню чесслово сочиню!"

"Ну так и смотри на меня, а не в экран! Я — здесь, а там только буковки и дурацкие смайлы".

Ребята посмотрели друг на друга через стол, улыбнулись и продолжили переписку.

"Сонька, я люблю тебя!"

"Ты мне это говоришь раз десятый за утро!"

"Значит, осталось ещё одиннадцать — за те три недели, что мы знакомы".

"И я тебя".

Девушка поймала на себе взгляд Мартина. Весёлый, тёплый, с неразделимой смесью радости, озорства, нежности, чего-то юно мальчишеского и одновременно до одури взрослого.

"Ты гениальна!"

"Почему?"

"На комплимент напрашиваешься? А если серьёзно — потому, что ответила "и я тебя" не после моих слов о любви, а после фразы о том, что мне нужно признаться тебе ровно двадцать один раз — за каждый день знакомства".

"Так за это и люблю (в частности, конечно) — за отменное чувство юмора".

"А ещё за что?" — Мартин приосанился и приянл невиннейший вид.

"За Мартина Глебовича Крохоткина. За глаза, так в тему к имени, за мягкие пушистые волосы, за острый нос и бледные веснушки, которые видно только на солнце, за тонкие губы, одновременно непокорные и податливые, за ласковые, но сильные руки, стройную фигуру, лёгкие ноги, за твои шестнадцать лет и невыносимый характер!"

"Ого! Звучит как тост!.. А слабό при всех на брудершафт?"

"Совсем не слабό, но во-первых, мы договорились не палиться, а во-вторых, это свадьба Сани и Кати, а не наша с тобой".

"А что, пить на брудершафт можно только на своей свадьбе?"

"Ты невыносим!"

"Знаю".

"И неисправим!"

"Знаю. И неотразим!"

"Люблю тебя десять тысяч раз!"

"А я тебя — десять тысяч и один! Но ради Бога, сделай серьёзное лицо, а то сидим как два дурака, пялимся куда-то под стол и лыбимся во весь рот!"

Оба попытались взять себя в руки и успокоиться, но получилось не очень. По счастью, никто особо ничего не заметил, потому что все были заняты новобрачными, а кто заметил, те списали на общую радость от венчания.

Когда отзвучали последние тосты и все потихонечку начали расходиться, Мартин утащил Соню за портьеру. На её вопросительный взгляд пояснил:

— Давай подождём, пока все уйдут, и наконец-то спокойно выпьем на брудершафт!

Соня ничего не возразила. За этот день она уже поняла, что рядом с Мартином можно чувствовать себя как угодно, только не размеренно и спокойно, и успела втянуться.

Минут через десять, когда все гости высыпали на улицу и стали решать, кому что делать дальше, Мартин и Соня вышли из своего укрытия. Юноша нашёл под столом недопитую бутылку шампанского, плеснул Соне, налил полный бокал себе и с торжественным выражением лица, но безо всяких тостов и вообще без слов, выпил с девушкой на брудершафт. Целовал её долго, вдумчиво, с расстановкой и совсем по-взрослому, по-настоящему.

— Может, лучше было разделить пополам? — спросила Соня, имея в виду количество выпитого.

— Девушкам много пить нельзя, — он говорил серьёзно, без тени прежней шутливости.

— Несовершеннолетним тоже! — парировала Соня.

— Я бывалый, — отмахнулся Мартин. Потом посмотрел на подругу так, что ей вдруг стало жарко:

— Это только по паспорту. А так… ты что, сомневаешься, что я взрослый?

— Если честно, с каждой минутой всё больше!

Оба расхохотались и пошли догонять остальных: во-первых, трапезную, где проходило торжество, собирались закрывать, а во-вторых, если бы ребята задержались подольше, это выглядело бы подозрительно.