Глава 31 - "Апрель"

Когда Санька, закутавшись с ног до головы в «скафандр», как он называл защитный костюм, вошёл в инфекционное отделение, первым, что бросилось ему в глаза, была рыдающая в коридоре Соня. На ней тоже был специальный костюм, но маску и шапочку она сняла, и тоненькие, какие-то беззащитные и жалкие светлые пряди свисали с её лба на лицо.

— Что?! — перепуганно спросил Саня, кинувшись к ней. Соня поняла, чего он боится, и помотала головой. Заговорила нервно, как будто не своим голосом — во всяком случае, отец Александр впервые слышал её настолько эмоциональной.

— Он выгнал меня. Говорит, чтобы я не входила.

Саня без лишних слов толкнул дверь в палату брата.

— Мартиш, что происходит?! Ты зачем Соню прогнал?!

На изгрызанном оспой лице серые глаза казались ещё холоднее:

— А ты хочешь, чтобы она заразилась?

— Раньше надо было думать об этом! Когда…

Он не договорил, но Мартин прекрасно понял, когда. Но неужели Сане никогда не было шестнадцать лет и неужели он никогда не был влюблён настолько, чтобы ни о чём не думать в такие моменты? В любое другое время младший брат устроил бы старшему взбучку и высказал бы всё, что думает о его нотациях. Но сейчас, обессиленный равно болезнью и лечением, он был не в силах ругаться, поэтому привёл другой аргумент:

— А ты хочешь, чтобы она видела, как я умру? Ты бы вынес?

— Не знаю, — честно сознался Санька, сглотнув ком в горле. Перед глазами снова и снова вставала та проклятущая картина, та страшная привязанная к какому-то крюку удавка и Катя, рыдающая в его руках и сквозь слёзы рассказывающая ему главный ужас своей жизни. Порой Сане казалось, что это было страшнее смерти. Вынес и это, хотя было неимоверно больно.

— Вот, ты не знаешь, а она точно не вынесет… Я знаю. Только поэтому и не хочу, а так бы давно уже помер… — его слова заглушил щелчок двери, и Соня, всё ещё плачущая, но уже в маске и шапочке, закрытая с ног до головы, опустилась на колени у его кровати.

— Март… мой герой, неужели ты мог подумать, что… — она даже не знала, что сказать, а просто, не слушая возражений, взяла его руку в свою и прижалась к ней заплаканными глазами. Юноша крепко сжал её руку в перчатке, но свою от её глаз отдёрнул:

— Вот так точно заразишься, — сколько любви и тревоги в его голосе!

— У меня прививка от оспы есть… — кротко отозвалась Соня. Так нелепо это прозвучало, буднично как-то. Она не отпускала руку Мартина. Санька посмотрел на них — и вышел, в который раз убедившись в том, что его брат умеет любить всерьёз и лучше не мешаться под ногами. Ребята не заметили ни его ухода, ни того, что всё это время он стоял неподалёку. Зато Соня поняла другое: Мартин уходит, и ему очень страшно. И это было гораздо тяжелее, чем просто ощущение того, что он уходит. Если бы светло, мирно, это ещё можно было бы перенести, но вот так — нет. И тогда, впервые со дня болезни Мартина, Соня почувствовала себя сильной. Он измучен и очень устал, у него нет сил даже на то, чтобы взять себя в руки и не нюниться перед лицом смерти — значит, это её задача. «Сделай так, чтобы не было страшно» — вспомнила она просьбу Мартина к брату.

— Помнишь небо над Херсонесом? — вполголоса спросила Соня, наклоняясь к самому уху Мартина. — Звёзды, звёзды… пение церковной службы по соседству…

— Конечно, помню.

— Разве ты его боялся?

— Конечно нет! Я его любил. Почти так же сильно, как тебя. А может — прости — даже и сильнее.

— Ну вот видишь, значит, и не страшно.

— Соня… Сонечка… Премудрость Божия…

— Что ты?

— Ничего, — Мартин улыбнулся и сел, поддерживаемый Соней, опершись спиной на заботливо подставленную ею подушку, — просто люблю тебя очень. Тебя и небо над Херсонесом. И не знаю, кого из вас больше.

Соня усмехнулась тому, что даже небо он назвал «кто», а не «что», прекрасно поняла, почему. Поймала себя на мысли, что неизмеримое чувство Бога осознанно и ощутимо, а не где-то на периферии сознания, началось в её душе именно тогда.

— Ну значит и не страшно, — повторила она уверенно.

— За тебя… страшно…

— Почему?

— А вдруг появятся новые «дяди Васи», а я уже не смогу защитить…

— Чего это не сможешь? Ты ж не денешься никуда, просто станешь звёздным небом над Херсонесом. Я буду знать, что ты где-то там обязательно есть — и мне совсем ничего не будет страшно.

— И как, интересно, это сможет тебя защитить?

— Ты такие вопросы задаёшь, как будто ты атеист! Как ты в тот раз меня спас, хотя далеко был?

— Ты это… замуж выходи обязательно, ладно?

— Ни за что, — Соня попыталась говорить весело, чтобы свести всё в шутку. Но Мартин зажмурился, потом снова открыл глаза — ох, какими они опять стали ледяными — и сказал так строго, как только мог:

— Я так хочу. В конце концов, муж и глава семьи здесь я!

— И что же ты сделаешь, если я не послушаюсь? — Соня хитренько улыбнулась.

— Когда тебе будет лет сто и ты тоже придёшь, устрою тебе хорошую выволочку!

Оба засмеялись, и — кто-то другой, наверное, решил бы, что они сошли с ума — так тепло вдруг стало и так не страшно, как будто Мартин собирался не в путь всея земли, а в магазин за хлебом на пять минут.

— Соооонька, — протянул Март. — А у тебя правда прививка есть?

— Честное слово. Да если б и не было, всё равно давно б уже заболела. А раз до сих пор нет, то и не заражусь.

Мартин не дал ей договорить, сорвал с неё маску — это была не обычная марлевая медицинская масочка, а какая-то сложная, наподобие противогаза — и как же долго она не поддавалась! — и длительно, уверенно, одновременно нежно и дразняще поцеловал — и вот тут Соня заплакала. Пока будет над Херсонесом, да и надо всем миром звёздное небо, а за ним Бог, то не страшна и смерть, но жить ещё долго без его ощутимой, физической ласки и нежности ей будет очень тяжело. Поэтому она принимала поцелуй жадно, как будто стараясь набраться лет на сто вперёд

Это только в сказках да в дурных романах герой умирает на руках любимой девушки. В жизни всё происходит куда более жестоко и прозаично. Соня рассеянно слушала лекцию, когда телефон зажужжал двумя смс-ками подряд. Первая — от Мартина:

«Люблю тебя и звёздное небо над Херсонесом».

Вторая — всего пару минут спустя — от Саньки. А в ней одно слово: «апрель».

На долю секунды Соня ничего не поняла: какой же апрель, когда конец сентября на дворе?! Но тут же вспомнила: уходя в тот день от Мартина, они с Саней договорились: если случится самое страшное, а Сони не будет рядом, он отправит ей смс со словом «апрель». Почему апрель? Потому что это будет означать, что март кончился.