I ГЛАВА

I ГЛАВА

Луч света Великой Ра-Аам коснулся гладкой поверхности мясистых листьев кустарника. Расправив крылья, группа охносов, из пяти особей, парила над долиной, практически под самым куполом кочевой Периферии. Поселение, расположенное на склоне холма, у самой излучены реки, задымило кострами. Повеяло цветочным ароматом с лугов долины Диких Голубых озер. Юркие маленькие ящеры-куты, привычно суетились в тени секвойи, изредка покидая спасительные заросли кустарника, чтобы разведать обстановку и убедиться, что им ничего не угрожает. Еловые нотки приятно щекотали ноздри. Из темноты джунглей раздался грозный рык хищника и тут же заверещали по зарослям куты, а затем вновь наступила привычная «тишина».

Очередной рассвет богини Ра-Аам настойчиво выталкивал прохладу кровожадного Сам-Ру за просторы кочевого мира.

По равнине разбрелись многочисленные стада рогатых ящеров — гураму. Крупный самец, лениво пережевывая пучок свежей зелени, пристально следил за фигурой кочевника, пока остальное стадо мирно паслось в тени ближайшей секвойи. Убедившись в том, что молодой воин пересек видимый участок пастбища и скорее всего уже не вернется, ящер направился к остальным. Колоннообразные ноги ступали по влажному мху, неся на себе мощную тушу могучего животного. Гураму недовольно заворчал на пробежавшего перед крючковатым носом маленького кута и ускорил шаг. Ему нужно успеть отвести стадо к реке, пока с холмов не спустились топориски, мерзкие вестники Сам-Ру.

гураму — вид животных, эволюционировавших от трицераптосов, использовались у кочевников как средство передвижения и основной источник пропитания.

охнос — летающий ящер, прошедший эволюционные этапы от птеродактилей юрского периода.

Чужак, так бесцеремонно, нарушивший покой гураму, судя по хаотичному перемещению на тропе проторенной топорисками, явно куда-то очень сильно торопился. Шаг, прыжок, затем ещё один, ещё и ещё! Порой ноги воина заплетались в зеленых нитях зарослей, он падал, поднимался, однако упорно продолжал разменивать хель за хелем, продвигаясь к своей цели. Шаг, за ним другой, короткая остановка и вновь шаг! Затем прыжок! И вот пройден сикель! Хвала предкам! А сколько их ему пришлось оставить позади, одной Ра-Аам известно! Носовые отверстия воина-кисару с шумом втягивали влажный воздух, пропитанный прохладной ненавистью Сам-Ру.

Единственное, чего ему сейчас стоило опасаться, так это скользких камней, предательски поросших бурым мхом. Почему пришельцы избрали именно этот путь? Ниже ручья Туки Горти, отличный твердый грунт, натоптанный гураму и ногами кочевников! Так нет ведь, раздери их агато — нужно пойти вдоль холмов! Юноша недовольно фыркнул. Гореть им всем в пасти Сам-Ру! Валун, ещё один! Ух, ты ж, охвостье кута! Их так сразу не разглядеть на заросшей зеленью тропе, казалось, что кто-то специально разбросал и спрятал на его пути ненавистные валуны.

Очередная коварная выходка Сам-Ру, не иначе!

Неприметные среди густой растительности, валуны вынуждали кочевника быть более осмотрительным. А это в свою очередь, не лучшим образом сказывалось на скорости продвижения. Сломать шею здесь ничего не стоит, даже опытному воину-тога, чего уж говорить про него. То ещё местечко! Каждый кочевник-кисару из племени Рату знает — малейшая оплошность на этом участке грозит перерасти в катастрофу. Не один тога пал жертвой топорисков, получив увечье на этой тропе. Местечко, разве что, только для наемников-мургов, любителей запутать следы.

Шаг, прыжок, ещё шаг! Ну, почему им не пойти вдоль ручья Туки Горти? Так и путь до гарнизона-рампа выходит намного длиннее. О, Великая Ра-Аам!

При перемещении по приграничью с рампа воинов Ситуст-Ры — сиронгов нужно быть предельно осторожным. Перед глазами кисару тут же возник Столб Позора, а затем пляшущие в темноте алые языки жертвенного огня. Воин остановился — лучше как следует отдышаться, иначе придется прекратить преследование, а до приграничного гарнизона нечестивцев ещё не один сикель пути.

кисару — одно из периферийных племен, зависимых от Ситуст-Ры, эволюционировали от гетеродонтозавра.

рампа — гарнизон сиронгов на границах с землями кочевников.

Сам-Ру — верховный бог подземной обители мёртвых, а также название самой обители. Почитался кочевниками племен кисару.

тога — воин кисару достигший совершеннолетия, прошедший испытания инициации и получивший право носить саяк. Военизированная часть племени кисару, подчиняющаяся жрецу и сумпу.

топориски — вид плотоядных хищников, потомков юторапторов, которых сиронги использовали для передвижения, в редких случаях для развлечения — бои, охота.

Оказалось, ситуация намного сложнее, чем он мог себе представить. Как такое, вообще, могла допустить Великая Ра-Аам?! Словно вся Периферия разом ополчилась против него. Оставалось совсем немного до заветной цели. Шаг, другой, прыжок! Юноша надеялся, что попав на открытую площадку с твердым земляным настилом он, наконец-то, сможет метнуть несколько снарядов. Однако дыхание было окончательно сбито намного раньше, чем кисару настиг колонну всадников. Слишком сложная задача! Можно даже сказать невыполнимая! Гнаться за всадниками Ситуст-Ры ехавшими верхом на боевых топорисках, при этом одному пересечь труднопроходимую местность кишащую голодными ящерами — весьма затруднительно даже для опытного тога. С этим способен справиться разве что Тур, да и то, если сможет как следует задобрить богиню!

Ритмичная пульсация в височной области, словно бубен верховного жреца — Рату, раздражала и мешала сосредоточиться на поставленной цели. Дернул его Сам-Ру связаться с Ситой! Говорил старый Ма-Карай — держись от этой девчонки подальше, так нет же! Сколько сикелей уже осталось позади, одной Ра-Аам известно, а ведь ещё, как-то нужно, возвращаться назад! Мирт прикусил кончик языка. Что теперь скажут в племени? Первый раз доверили более или менее стоящее дело и вот — на тебе! Опозорился! Никчемный сын кута! Не смог справиться с девчонкой! Сита, конечно, пятерых стоит, но кому это будет интересно!

Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру!

До «хвоста» разъезда сиронгов, наверняка не больше сикеля, но от этого ему нисколько не легче, сил-то все равно уже практически не осталось. Как быть? Вернуться и просить помощи у тога? Нет, живым ему от них точно не уйти, как только обо всем доложат верховному жрецу, тропа Ра-Аам сразу оборвется. Хотя немного придется помучиться, но конец-то для него все равно один — обитель темного божества! Нет, нужно пробовать вывернуть Ситу своими силами.

И о чем только она думала, когда тащила его к рампа Ситуст-Ры? Нашла развлечение!

куты — мелкие динозавры, на которых охотились все племена периферийных районов, из-за их многочисленности и очень вкусного мяса.

сиронги — жители Ситуст-Ры, наиболее цивилизованная раса подземного мира, обладающая самыми передовыми технологиями и с наиболее развитым общественным строем. Эволюционировали от аллозавров

Не успел кисару пробежать и половины отмеренной дистанции, как ноги, снова начали ныть от дикой усталости, а лёгкие отказывались принимать такой объем воздуха. Оно и понятно, тропа топориска не место для подобных вылазок, к тому же преодолеть пришлось уже не один сикель, а конца ей так и не видно. Обутые в потрепанные сандалии, покрытые свежей грязью практически до колен, в мелких кровоподтёках — ноги кочевника представляли довольно жалкое зрелище.

Дотянул, никчемное охвостье кута, а ведь ещё не так давно, хотел выменять у бродячего торговца-хиза новую обувку на десяток пойманных кари! Отдал всех разом за возможность пострелять из тирса по охносам — растяпа! Да чего теперь тужить-то? Ладно, хоть это есть, а то впору, как старый Отру Ходок делать подметки из коры и плетеных лиан! Вот как выбьюсь в тога, смогу выменять ещё лучше чем у того же Рурсура — клепанные с клеймом лучших хизов Асам Ги-Рапида!

Однако, несмотря ни на что, юноша все же продолжал преследование сиронгов, ориентируясь по чётким следам, оставленным на земле когтистыми лапами топорисков.

кари — змея, обитающая главным образом в лесах Забытых пещер и Холмов Скорби.

харуту — изгой, недостойный жить среди племён. Не пожелавшие стать хизами, они активно вступали в банды мургов.

хиз — бродяги-ремесленники, оружейные мастера, кузнецы, не принадлежащие к определённому племени, не редко могли быть из харуту.

сикель — мера длины, которая равна 1,5 км;

хель — мера длины равная 1,5 метра;

Крики охносов, мелькавших в просветах древесных крон, ещё больше усугубляли, и без того непростую, ситуацию. Эти свой шанс точно не упустят, забери их Сам-Ру! Мысль о близости свирепых хищников, особенно, таких как охнос, заставляла аруту сжиматься от нехорошего предчувствия. В радиусе десяти сикелей не было ни одного тирса способного защитить от возможных посягательств ящеров на жизнь кисару. Затылком кочевник ощущал холодное прикосновение липкого языка Сам-Ру. Но страх наказания за столь серьёзную провинность не оставлял ему, практически никакого, выбора и толкал в лапы к менее опасному хищнику. Страшнее разгневанного Рату, в этом пире, для Мирта не было ничего.

Несмотря на приложенные старания, неудача всё же очень скоро настигла кисару: в самый ответственный момент, когда, сквозь листву, впереди уже стал четко, виден темный силуэт всадника и послышалось грозное рычание топориска, силы покинули изнуренное погоней тело. Полагаясь лишь на милость богини, Мирт, резким рывком, метнул увесистый снаряд, ощутив боль в кисти от натяжения пращи-парунду.

Чтоб тебя! Опять не тот захват! Видел бы сейчас это Рурсур, одной зуботычиной тут бы явно не обошлось, раздери его агато!

аруту — душа, на языке кочевых племен Периферии.

парунду — праща, используемая в основном юными, неопытными воинами кисару, не прошедшими обряд инициации.

Попытка юноши обратить на себя внимание, в очередной раз, потерпела полный крах. С самого начала погони, воин не мог объяснить себе, столь странного поведения вражеского разъезда: они словно не замечали кисару и не собирались отвечать на явное хамство с его стороны. Он не понимал, как можно игнорировать настолько не прикрытую агрессию со стороны аборигена. Все же странные создания эти сиронги, гореть им на ладонях Сам-Ру! Кисару не сомневался, что если безжалостные воины Ситуст-Ры, все же отреагируют на выпады дикаря-уранга, решив вдруг повернуть назад, тропа в долину предков, скорее всего, окажется для него намного короче, чем у любого тога племени Рату. Для этого всего лишь достаточно одного меткого выстрела пешего воина Ситуст-Ры — фаранга и вот он уже перед свирепым ликом Сам-Ру. Григер редко давал осечку, в умелых руках опытного воина — сахигарла.

Но, это единственный способ попытаться отбить у них Ситу. Кочевник сделает все, что возможно, даже ценой собственной жизнь, лишь бы не попасть в немилость к Рату. После того, как сиронги пленили девушку по его недосмотру, он все равно не жилец! Не эти прислужники Сам-Ру, так свои, обязательно с ним разберутся. Так чего же теперь бояться? Выбирать-то особенно не приходиться!

Вот окажись у него в руках, к примеру, тот же григер, разговор бы пошел совсем иначе! Но на все воля Великой Ра-Аам! Юноша облизнулся, представляя, как бы удивились его соплеменники, получи он такую штуковину, с запасом болтов, в личное пользование. Да Рату от зависти захлебнется и, пожалуй, откусит себе хвост по самый корень, появись он в кочевье с григером за спиной, да ещё верхом на боевом топориске! Ах, ты ж, охвостье кута! Вот бы старик Ма-Карай повеселился! Внутри аруту даже стало немного радостней от такой мысли. Рату — хуже болезни-сапоры! Как же он боялся и одновременно ненавидел этого могущественного старика с крючковатыми руками, которыми тот с большим удовольствием потрошил, как мелких кутов, так и тех, кто покрупнее! Дрожь пробежала по спине, заставив вибрировать кончик хвоста. Ах, ты ж, охвостье кута!

григер — мини-арбалет, используемый сиронгами, в основном находился на вооружении у всадников Ситуст-Ры.

раг — меч сиронгов имеющий длинную рукоять и дугообразную форму клинка;

сахигарлы — общее название воинского сословия Ситуст-Ры

уранга — общее презрительное название для всех кочевых племён Периферии, которое использовали сиронги. В основном, чтобы подчеркнуть дикость и грубость тех, кто обитал за пределами Ситуст-Ры.

фаранг — пеший воин — сиронг, вооруженный рагом

Однако, несмотря на явную опасность, отговорить себя прекратить преследование всадников Ситуст-Ры Мирт не смог: чувство вины перед девушкой, даже больше, чем страх неминуемой кары со стороны Рату, гнало кисару на верную смерть — то, что досталось ему от отца и мешало жить среди племени. К тому же в этой ситуации он, возможно, даже больше виноват, чем сама Сита. Поэтому уступить Сам-Ру и отдать её в лапы Твердыни ему никак нельзя. Кто же после этого доверит кисару дело сложнее помывки грязных чашек, сбора воды или чистки хвоста гураму?! Мирт брезгливо скривил лицо, представляя себя за подобным занятием — разве это достойно настоящего тога? А что бы на это сказал отец? Как же преемственность поколений и все остальное, о чем с трепетом любил рассуждать у жертвенного костра Рату, вспоминая о былых заслугах предков. За таким занятием хотел бы видеть Роса своего юного отпрыска, останься, он жив?

Нет, как бы ни так!

Мирт присел на одно колено.

— Уф! Главное не спешить! Главное не дать Сам-Ру овладеть аруту, раздери меня агато! Ну, же!

Кочевник слегка развернул корпус, наклонился назад, прицелился. Описав восьмёрку в воздухе, парунду с легким треском отпустила снаряд. На этот раз, удачно! Камень полетел именно в том направлении, где всё ещё дрожала листва. Её едва заметная вибрация говорила о продвижении сквозь заросли зелени, довольно крупных животных. На это же указывали примятые стебли молодого папоротника, ещё не успевшие занять прежнее положение. А крики вездесущих кутов служили тому подтверждением. Сиронги только что прошли здесь, потревожив покой маленьких ящеров. Приглушенный рык топориска развеял последние сомнения.

Пущенный Миртом снаряд глухо ударился и отлетел на сторону, встретив на пути ствол секвойи. Следующая попытка закончилась ещё печальней. Ах, ты ж, охвостье кута! Ну почему он не слушал старого Ма-Карай, когда тот настаивал на том, что необходимо откачивать мастерство обращения с парунду? Она всегда под рукой, а вот саяк нужно ещё заслужить! Даже не преодолев и половины пути, камень упал между корней древесного исполина. Вот же, болотная гниль! Кисару грозно зарычал, проклиная всех сиронгов до десятого колена. В ответ лишь раздалось грозное рычание топориска и кроткий щебет возмущенных вторжением кутов.

— Чуют, мерзкие прислужники Сам-Ру, что я пришёл за их аруту! Ну, ничего, ещё поглядим кто кого!

В довершении всех бед выпавших на долю кисару в погоне за патрульным разъездом рампа Од-Ра, его постигла крупная неудача: сделав длинный прыжок, кочевник не сумел удержать равновесие. Беспомощно размахивая конечностями, Мирт соскользнул вниз с возвышенности, которую ошибочно выбрал в качестве опоры. Ах, ты ж, охвостье кута! Неуклюже перевернувшись несколько раз, юноша прощупал спиной все неровности местного ландшафта. Больно ударился головой о каменный выступ и потерял сознание. Вокруг воцарилась привычная для дикой Периферии «тишина»: с шумом крон могучих деревьев, гомоном вездесущих кутов, жужжанием гигантских насекомых и редкими криками диких хищников, рыщущих повсюду в поисках очередной жертвы.

фокуру — оскорбительное выражение, означающее тугодум, глупец, дурак

Время шло, а кочевник никак не приходил в себя, Сам-Ру, хищно скалясь на жертву, отсчитывал последние мгновения её жизни.

Громкий звук, исходивший от хлопающих крыльев, заставил кисару очнуться.

— Охнос! Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру! Только этого сейчас не хватало! — первое, что промелькнуло в голове юноши. — Вот же, мерзкий прихвостень темного божества! Судя по всему, он уже где-то совсем рядом. Стоит поторопиться, пока не стало слишком поздно!

Мирт, вскочил на ноги, поправляя на ходу, потёртый временем, кожаный подшлемник. Не хватало ещё его потерять! Оглядываясь по сторонам в поисках укрытия, воин ощупал мешок, висящий на левом боку. Снаряды закончились! Всё — теперь точно добегался! Хотя чем здесь поможет парунду? Ящер громко прокричал, оповещая округу о своем приближении. Сделал взмах крыльями, один, другой. После чего, довольный собой, не спеша, направился к Мирту. Какой же гад крупный! Пойти мне в услужение Сам-Ру, если я не прав, но думается, что мерзавец появился здесь не просто так, он явно желает заполучить себе ещё один трофей! Эти твари, словно специально созданы тёмным божеством, чтобы пожирать без разбора, все, что только движется по землям Диких Голубых озёр!

— Уф! О сиронгах можно забыть. Великая Ра-Аам, сегодня видимо совершенно не намерена обращать взор на своего преданного слугу. Уф! Да сохранит она мою аруту, до скорой встречи с предками!

Великая Ра-Аам — богиня света, особо почиталась периферийными племенами кисару

Тем временем, ящер, сфокусировав взгляд на потенциальной жертве, замер на месте. Словно улыбаясь внезапной удаче, оскалил алую пасть, щедро усыпанную крепкими зубами. Такими можно легко перекусить даже древесный ствол, если потребуется. Злобный блеск голодных глаз чудовища заставил Мирта содрогнуться. Внутри кисару всё покрылось ледяными иглами. Вот же, никчемный прислужник Сам-Ру! Как с таким вообще можно справиться? Хищник несколько раз взмахнул крыльями, заполняя воздушное пространство, жутким свистящим шипением. Ах, ты ж, фокуру! Довольно неприятный звук, безжалостно терзающий слух, каждого, кто находиться рядом, вынудил кисару прикрыть ушные отверстия. Этот охнос одним своим видом мог заставить трепетать аруту самого смелого тога. Ящеры Царогских скал вселяли ужас в сердца воинов Периферии, ещё со времен первых кочевых переходов кисару.

По кустам заверещали перепуганные куты.

Мирт тут же почувствовал, как вдоль хребта, от пяток до самой макушки, вереницей муравьёв, пробежал страх — юноша с детства не мог терпеть это ощущение. Кажется, что Сам-Ру когтистой лапой до основания выскребает из тебя смелость, оставляя после себя лишь кричащую пустоту, которая мгновенно заполняется страхом. Слишком много страха! Очень много! До того много, что отказывают ноги и трясутся поджилки. Что-что, а вот про страх Мирт знал всё! Детство и юность, проведенные под гнетом Рату научили юношу отличать различные оттенки страха, от легкого трепета до лютого ужаса сжимающего аруту, так, что тяжело дышать и невозможно двигаться. Именно этот последний сейчас и овладевал кисару.

Кочевник прикинул примерное расстояние от того места где он стоял, застигнутый врасплох охносом, до разъяренного ящера. Дело — дрянь! Ближе только его собственный хвост. Не скрыться и вряд ли получиться убежать! Кроме парунду кисару ничего с собой не прихватил. Да, а что, собственно он имел, на тот момент, кроме изношенных сандалий да синяков по всему телу? Чего, уж говорить зря! Тут даже вооруженный до зубов тога, стоящий за рычагами тирса, не справиться. Остается только одно — сделать ставку на помощь Сам-Ру, как бы глупо это не звучало. Если темный бог будет достаточно голоден, а Мирт проворен, есть шанс проскочить между его когтистых лап, а там уж на все воля Великой Ра-Аам.

Нужно действовать и чем быстрее, тем лучше!

Кисару зашипел в ответ, делая шаг навстречу опасности. Глупо, но страх настолько сковал тело, что убежать все равно уже не получиться.

— Давай, мерзкий сын вопры и откета, сейчас проверим, кто из нас достоин награды Великой Ра-Аам!

Столкновение казалось неизбежным. Истекая мутной слюной, охнос, властно расправил огромные крылья. Мирт подумал о том, что, если как следует постараться, ими вполне можно обхватить целое кочали! Ящер зашипел, вытянул шею, пригнув голову к земле. Дикая мощь, дремавшая внутри монстра, внезапно пробудилась при виде агрессивного выпада жертвы и неистово рвалась наружу. Хищник и так сгорал от нетерпения, а неожиданный поступок юноши ещё больше его раззадорил. Ящер не сомневался — безоружный кочевник не сможет оказать ему достойного сопротивления. Тирсов поблизости не могло быть, а до рампа сиронгов с их григерами не один сикель полета. Пусть попробует теперь спрятаться!

Вдали от соплеменников любой, даже опытный тога, становился лёгкой добычей хищников. А тут какой-то юнец! Воин был почти в четыре раза меньше противника, да к тому же совершенно выбился из сил после долгой погони за патрульным разъездом сиронгов. Тут уж не до героических подвигов — как бы только ноги унести?! Охнос ещё раз громко прокричал, да так, что кончик хвоста юноши покрылся ледяными каплями. Всё! Шутки кончились. Ящер опять вытянул шею и угрожающе двинулся вперед.

Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

сикель — мера длинны, которая равна 1,5 км

тирс — метательная машина, оборонительного назначения, направленная главным образом против летающих хищников

Мирт быстро огляделся по сторонам, в надежде отыскать хоть что-то, что могло сойти за снаряд — но, увы! В шаговой доступности под эти критерии мало что подпадало. Кроме густых зарослей папоротника за спиной — да кустарника, росшего жалкими клочками то тут, то там, он больше ничего не заметил. До более-менее подходящего варианта уж точно не добежать, а если и получиться, то вряд ли поможет. Что кочевник вооруженный лишь парунду способен противопоставить дикой свирепости, мощным челюстям, да когтистым лапам прислужника Сам-Ру?! Смех, да и только! На беду кисару: охнос оказался на удивление проворен. Продолжая угрожающе размахивать перепончатыми крыльями, на конце которых имелись, острые, словно лезвие саяка, когти, ящер стремительно бросился к жертве. Сам-Ру неумолимо сокращал расстояние между ними, в предвкушении удовольствия от предстоящего зрелища. Каждый взмах когтистых лап отдавался в аруту юноши ледяным уколом смерти.

«Что ж, выбор, как я погляжу, у меня не велик. Ну, ничего! Прежде чем нечестивец полакомится аруту — ему придется, изрядно, потрудится! Догоняй, мерзкое творение Сам-Ру! Да сохранит меня и мой хвост Великая Ра-Аам!», — эта мысль промелькнула в голове Мирта, на полпути к зарослям ближайшего кустарника.

Бегство — единственное, что могло спасти в такой ситуации. Этому всегда следовали куты, на это понадеялся и он. А почему, собственно, нет? В конце, концов, он ещё не тога, чего бояться-то?! К чему такая отчаянная доблесть? Тем более, что ящер все равно никому не расскажет. Да и сами тога иной раз не гнушались показать врагу пятки. Так с чего теперь ему-то стесняться? Да и каким образом этот поединок с охносом поможет ему спасти Ситу, тут скорее наоборот — нужно будет спасать его.

Ящер сразу сообразил, что вожделенная добыча, того и гляди, норовит от него ускользнуть. Это стало понятно, как только кочевник бросился прямиком через поляну, к зелёному навесу из переплетённых ветвей палисомы. Неуклюже подпрыгнув вслед за убегающим воином, охнос оторвался от земли. Мирт набирал скорость. Усталость долгого пути давала о себе знать. Получалось не лучше чем у детеныша кута, но, хвала Ра-Аам, равновесие удавалось сохранять. Ящер не отставал. Прыжок, затем ещё один, ещё и ещё. Пару взмахов большими перепончатыми крыльями и кисару тут же ощутил, над головой, зловонное дыхание вестника Сам-Ру, сопровождаемое громким клацаньем острых зубов.

Раздался недовольный крик могучего ящера, после которого по кустам, словно по команде, застрекотали на смерть перепуганные куты. Мирт ускорился настолько, насколько это было возможным. Шаг, прыжок, ещё один! Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру! Кисару втянул голову в плечи, ожидая при этом в любой момент получить смертельный удар когтистых лап.

«Вот так, прогулялись, нечего сказать!»

палисома — кустарниковое растение, шипы которого выделяют сок, с эффектом, тормозящим психофизиологические процессы. Кочевые племена используют его в качестве яда для стрел, снотворного и антидепрессанта. Сухие ветки кустарника активно применялись при жертвоприношениях

Охнос оживился, получая явное удовольствие от преследования добычи. Глаза ящера пылали злобным огнём Сам-Ру. Схватить и разорвать на лету — прекрасное завершение охоты! Хищник резко пошел на снижение, и вот уже брызги от обильного слюноотделения окропили старенький подшлемник юноши. Ещё немного и все закончиться. Воин чувствовал, что оказался на волосок от неминуемой гибели. Шаг, ещё один, прыжок! Шаг! Прыжок! Ах, ты ж, никчемное охвостье кута! Напрягая, из последних сил, горящие огнем мышцы, Мирт бежал так, что позавидует любой топориск.

Сердце молодого кочевника буквально выскакивало через гортань наружу, а легкие готовы были разорваться на части. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Шаг, прыжок, еще один! Шаг, прыжок! Юноша с жадностью хватал ртом воздух, язык присох к небу, словно приклеенный. Жажда доставляла ему невыносимые страдания. Наконец, богиня света и плодородия вступилась за несчастного кисару. Запутавшись в концах распущенной парунду, которая, всё это время, бесполезно болталась на руке — Мирт рухнул вниз, больно ударился о скрытый мхом валун, а затем кубарем покатился по земле.

Однако перед тем как распластаться по рыжеватому мху, кочевник успел, лягнуть смердящую зловонием пасть ящера. Удар пришелся точно в цель. Он оказался настолько сильным, что хищник, на время, даже потерял ориентир и вынужден был взмыть к самому куполу, чтобы прийти в себя. Охнос никак не ожидал от кисару подобной прыти. Юноша спиной ощутил поток воздуха, от пролетевшего, над ним, мощного тела. Прежде чем охнос, зашел на повторный вираж, кисару успел вскочить на ноги и значительно сократить расстояние до кустов. На протяжении всего пути, Мирт старательно менял траекторию движения, пытаясь сбить с толку свирепого противника, парящего под самым куполом. Просто так аруту Сам-Ру никто не собирался уступать!

Охнос приготовился атаковать, на этот раз кисару не уйти. Ярость снедала ящера изнутри. И не удивительно: охота не задалась с самого рассвета. Довольно долго крылатый убийца безрезультатно парил над долиной, пристально высматривая кутов. Но мелкие травоядные, ловко прячась среди широких побегов папоротника, оказались ему не по зубам. А вот вид мускулистой спины кисару пробуждал внутри животного дикий аппетит. Поэтому, ящер, не стал затягивать и, как только пришёл в себя, сразу кинулся за стремительно ускользавшей добычей.

Янтарные глаза с жадность впились в бегущую через поляну фигуру кочевника. Извергнув откуда-то из глубины утробы громкий крик гнева, охнос, вновь, напал на жертву. На этот раз резко и с особой жестокостью! Заскорузлые, сильно напоминающие серп хиза, когти хищника едва не сорвали подшлемник с головы жертвы. Как назло сам шлем он умудрился сегодня оставить в кочали! Да и толку-то от него! Этот прогнивший насквозь шишак, шлемом-то назвать сложно — кутам на смех. Наследие Ма-Карай, сохранившее следы Большой войны с Ситуст-Рой и так и не попавшее в руки умелого хиза.

Мирт едва успел пригнуться, пропуская над собой грозного противника. Охнос явно не собирался отдавать победу. Когда кисару, до «укрытия» осталось всего с десяток шагов — ликование, от успеха вспыхнувшее внутри аруту с новой силой, мгновенно погасло.

Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру!

кочали — жилище периферийных кочевых племён, представляющее собой гибрид юрты и вигвама. Как правило, покрывалось выделанной кожей гураму

Это ж надо, как не повезло! Вроде как посчастливилось ускользнуть из цепких лап прислужника темного божества, так нет же — занесло в заросли палисомы! Крепко зажмурившись, чтобы не травмировать глаза, Мирт, сгруппировался, как мог, и с разбега, влетел в кусты. Ах, ты ж, охвостье кута! Как же больно! Кубарем, прокатился пару метров, расцарапав тело, после чего замер, словно змея — кари перед атакой.

Какое-то время ушло на то, чтобы прийти в себя. Холод сменился жаром. Юноша взвыл, ощущая невыносимую боль по всему телу. Жжение от многочисленных ран, оставленных острыми шипами растения, вызвало нестерпимый зуд. Несмотря на толстый, от природы, слой кожи, присущий всем кочевым кисару, — ему не удалось избежать укусов длинных шипов и яда этого хищного кустарника. С палисомой шутки плохи: если слишком долго находиться среди стеблей растения, они опутывают жертву, перекрывают доступ к кислороду и начинают методично высасывать кровь. Избегать острых шипов растения удается разве что ползучим гадам, вроде кари и шестипалого откета, да некоторой мелкой живности. Остальных же созданий Великой Ра-Аам ожидают крепкие объятия Сам-Ру.

Как же, больно! И почему он не остался скоблить спины гураму — не работа, а праздник! Да, пришлось бы, конечно, терпеть общество несносных юнцов во главе с Супитом, ну так это сущие пустяки. Перебесятся и перестанут. А как быть с этим? Ах, ты ж, охвостье кута! Мирт стиснул зубы, чувствуя как, начиная с кончиков пальцев, постепенно немеют руки. Попытался вскочить, собрав последние силы, но сделал только хуже. Растение крепко-накрепко вцепилось в жертву, опутало стеблями до самой шеи. Сил сопротивляться палисоме у него практически не осталось. С трудом поднялся, сделал шаг, другой, затем тяжело выдохнул и рухнул в колючие объятия кустарника. Голова закружилась ещё сильнее. Тяжело дыша, словно только что выдержал схватку с самим агато, превозмогая болезненною ломоту по всему телу, перевернулся на спину.

Уф! Всё, наконец-то, закончилось — отбегался! Теперь вся надежда только на неё. Кисару мысленно обратился к богине, прося о помощи.

Тем временем охнос, приземлившись, почти, перед самыми зарослями, сделал серию неудачных попыток подцепить когтистыми лапами ноги юноши. Однако, плотный полог из длинных веток, укрывший беглеца, не позволил ящеру осуществить задуманное. Каждый обитатель Периферии знал об опасных свойствах коварного растения. Издавая утробное рычание, хищник ещё какое-то время сновал взад-вперед вдоль зелёного навеса, пробуя дотянуться до ускользнувшей добычи. Все напрасно! Злоба от постигшей его очередной неудачи, а также урчание голодного желудка — разозлили охноса до скрежета в зубах. В конце концов, он основательно вымотал себя и вынужден был смириться с незавидной участью уготованной ему богиней.

Ну не погибать же с голоду, когда джунгли кишат кутами да иной мелкой живностью?! Возьми тех же откетов или крылатую вопру. Не лучший вариант, но лучше чем ничего. Кого-нибудь, из них Сам-Ру непременно накажет! А там, дело за малым!

Немного повоевав с ветками палисомы, ящер решил оставить неудачную затею — полакомиться мясом кочевника видимо не удастся. Ничего хорошего из этого все равно не выйдет, так к чему понапрасну растрачивать силы? Издав громкий крик разочарования, охнос взмыл под каменный купол. Пролетел над верхушками вековых сосен, описал несколько больших кругов над зарослями палисомы, в тайне надеясь на реванш, после чего направился к Царогским скалам. Хищник понимал, что, если не получиться наполнить желудок в ближайшее время, то придется наведаться в гнёзда собратьев. А подобная «практика», рано или поздно, могла привести к весьма плачевным последствиям: ретиво охранявшие своё потомство самки были беспощадны к тем, кто промышлял воровством насиженных ими яиц. Не один хищник пострадал, отбиваясь от обозленных мамаш, включая топорисков, способных карабкаться по скалам и прогрызать гнезда.

Царогские Скалы — горная гряда в периферийном районе, основной ареал обитания, охносов

Спасшемуся, от острых когтей, Мирту, всё оставшееся время, до того, как его начнут искать соплеменники, предстояло, провести в полном одиночестве. Ни один кут не рискнет забраться так далеко к стеблям палисомы, разве что кари, да и та ещё как следует, подумает — стоит рисковать или нет?! Как только крик охноса стих, сердце забилось в прежнем ритме. Юноша с облегчением выдохнул. На светло-зелёном лице неподвижной маской застыло выражение полного блаженства и покоя. С этого момента воину оставалось только строить догадки о том, насколько быстро его обнаружат соплеменники, если вообще обнаружат. Мозг усиленно работал, однако тело оставалось лежать неподвижно. Каждому кочевнику долины Диких Голубых озер известно — палисома никому не прощает легкомыслия.

«Искать меня они, конечно, не подумают, но вот Ситу-то — наверняка! Рату с тога кожу живьём сдерет, как только узнает о пропаже девчонки! Эх, хотел бы я на это посмотреть. Нет, старик точно не усидит на месте, куда там! Главное, чтобы они успели прибыть до того, как палисома растащит меня на куски, так, что и собрать будет трудно! Супит-Го, однажды рассказывал, что в племени Ноздреватого Кизу она расправилась с целым гураму! Бедолага, спасаясь от самки агато, укрылся, среди палисомы. Нашли только рога, сгодились разве что хизам на сиронзу!»

Юноша попытался прикрыть глаза, находившиеся в опасной близости от ядовитых шипов палисомы, но у него ничего не получилось. Веки замерли, словно окаменели, а взгляд и вовсе вскоре застыл, упёршись черным зрачком в серую твердь купола. Вот же грязь со стоп Сам-Ру! Яд палисомы начал активно действовать.

— Ты погляди-ка на это, Тур! Лежит, прохлаждается, а мы сикели перетаптываем, рискуя аруту! Ах, ты ж, мерзкий сын кута! Чего разлегся-то? Вот как с ним поступить прикажешь? Это все твое заступничество. Ну, какой из него будет тога? Тьфу! Болотная гниль Периферии, не иначе! Какого кута его вообще понесло в палисому?! Я и глаз не сомкнул, после возвращения из дозора! Чего ощеряешься, поганец, весело тебе? Видно, мало я тебе гонял, гаденыш, по долине! Скажешь я не прав, Тур? Посмотри-ка куда забрался этот мерзкий кусок грязи со стоп Сам-Ру! А ну, поднимайся и ползи сам, пока, я добрый! Эй, Мирт! Молчишь?! Ну, погоди, дай только до тебя дотянуться! И почему мне всегда приходиться разбираться со всякой дрянью? Мирт! Подумай хорошо, никчёмный ты фокуру, я не шучу.

Воин выдержал паузу, дожидаясь ответа.

— Нет? Тогда, моли богиню о пощаде, сын кута и вопры! — прорычал, сгорбленный кисару, неторопливо разматывая аркан, с кованым крюком на конце и острыми шипами по бокам.

Мощные руки энергично работали, растягивая слежавшуюся снасть. Грубая веревка из травяных волокон никак не хотела распускать узлы, несмотря на все старания тога. Он прекрасно знал, по чьей вине аркан оказался в таком состоянии, от чего нервничал ещё больше. После того как, они с Туром вернулись из-за Перевала, Рурсур лично закинул снасть в походную сумку, ленясь скрутить, как полагается. Он намеревался привлечь к этому занятию того, же Мирта или того же Супит-Го, однако Рату, взбешенный пропажей дочери, помешал планам тога. И вот теперь ему самому приходилось распутывать аркан, проклиная всех вокруг, включая верховного жреца Великой Ра-Аам.

— Хватит рычать. Узнай, кто его так свернул и оттаскай за хвост, как следует! — посоветовал Тур брату.

— Угу! — единственное, что смог выдавить из себя воин.

Рурсур, конечно, понял, на что намекает кисару, который видел, как тога, скомкал на ходу аркан и забросил в походную сумку, однако отвечать на это не стал. И без того проблем хватает, а тут ещё этот со своими остротами.

— Ах, ты ж, охвостье кута! — громко выругался тога, когда аркан, наконец, принял надлежащий вид, — Я тебе ещё это припомню.

Воин поднялся, расправил могучие плечи, затекшие от длительной поездки. Потянулся, покрутил головой, а затем продолжил возиться с арканом, подбирая нужную длину. Мышцы ныли, хотелось, как следует, отдохнуть и выспаться. Поход за Перевал не самое приятное развлечение для тога, что и говорить, а тут ещё эта вылазка за мальчишкой. Длительные переходы по джунглям верхом на гураму не приносили воину никакой радости, особенно когда приходилось их совершать из-за такого недоразумения, как Мирт.

— Мы, видите ли, ищем его уже какой рассвет Ра-Аам, а он разлегся здесь. Слышишь меня, нечестивец? Жаль, что палисома не успела тебя сожрать, как старика Закру. То еще зрелище. Все бы мне, меньше забот. Эй, Мирт! Ну, сейчас я доберусь до тебя, грязный ты прислужник откета! Ох, Тур, клянусь тёплым светом богини, когда-нибудь жрец разрешить мне вытрясти аруту из этого мальчишки. Уж, поверь мне, братец, настанет счастливый рассвет. Давненько чешутся руки, как следует, намять ему бока. Вот увидишь, этот бездарь ещё пожалеет, что когда-то оставил скорлупу цобо и выбрался наружу, на радость Сам-Ру. Арутой чую недолго осталось мальцу. Вот этими самыми руками придушу паршивца, теперь уж точно никто мне против ничего не скажет! Дел-то больше у меня нет, как только гоняться за всякой падалью по лесам, да трясинам. Ух! Если бы не Рату давно бы голыми руками открутил голову этому фокуру, а заодно и несносной девчонке Рату накрутил хвост, как следует.

Тур многозначительно посмотрел на воина.

— А чего? Пусть знает с кем якшаться. Подумаешь, дочь верховного жреца. Да этого Рату …я …я сам … дай мне только повод, Великая Ра-Аам! Ух!

Лицо Рурсура перекосило от гнева. Воин заскрежетал зубами, не отводя глаз от зарослей плотоядного кустарника, где под колючим пологом ветвей, без движения, лежал Мирт.

Недовольное ворчание брата, не нравилось Туру, но на этот раз он предпочел с ним не связываться. В конце концов, им действительно пришлось не сладко, во время этой вылазки за кисару. Чего только стоит одна встреча с безумным самцом гураму, от которого пришлось долго и упорно отбиваться. Пещера кровожадных откетов или дикая стая тех же топорисков, решивших так некстати открыть на них охоту.

откет — гигантский плотоядный паук

Когда эмоции немного поутихли, воин накинул на плечи походный плащ, сжал в зубах верёвку, передал другой конец веревки Туру, и, ползком, стал подбираться к юноше. Широкие ноздри с шумом втягивали воздух, злость распирала аруту тога изнутри. Он терпеть не мог выполнять грязную работу порученную Рату. А старик, словно специально гонял их, то и дело за Перевал. Кланы Беглой Сойки не лучшее место для тога, даже таких как Рурсур. То, сговор с Растиком Пройдохой, в попытке избавиться от набегов Сахра и его оголтелой шайки, то обмен ценных шкур на порцию свежезаваренной махру. Дел и так невпроворот, а тут ещё этот мальчишка!

махру — яд, которым кочевники Периферии смазывали наконечники стрел. Его получали из коры высокогорной палисомы, а также желез ядовитых змей. Основным поставщиком самого качественного махру являлось племя Цабиру Кривого когтя.

Зоркие глаза пристально следили, чтобы не один ядовитый шип не коснулся открытого участка тела. Мало ли что! Тур, конечно, вытянет его за веревку, обвязанную вокруг талии, но к чему рисковать — яд палисомы, то ещё удовольствие!

Осторожно протискиваясь между ветками, кочевник, наконец, добрался до цели. Обратный путь оказался не менее напряженным. После долгих мучений, коренастый тога, не переставая громко возмущаться, довольно бесцеремонно вытащил тело Мирта из зарослей палисомы. Как только юноша оказался на открытой площадке, поросшей невысокой травой, здоровяк тут же принялся приводить его в чувство. Использовал он для этой цели единственно действенный, по его мнению, способ — увесистые оплеухи и зуботычины. Удар, затем ещё один, ещё и ещё! Снова удар! Звонкие шлепки разлетались над поляной, заставляя вздрагивать беспокойных кутов.

— Ух, хорошо! Эх, как же мне нравиться-то? Сейчас, я на тебе отыграюсь за все. Нет, ты посмотри на него, братишка, каков наглец-то, лопни моя скорлупа?! Он ещё мне ухмыляется! А, ну, прикрой пасть, недомерок! Уф! На, получи! Уф! Отлично! Нравится? Вот ещё для затравки! Уф! И ещё! Ну, как? Я, раз и навсегда, отобью у тебя охоту покидать долину.

Мирт никак не реагировал, на все «старания» тога. Рурсур в свою очередь продолжал упорствовать: наградил юного кисару очередной крепкой пощёчиной, затем нанес удары кулаком, отдышался и добавил ещё несколько увесистых оплеух. При этом кочевник прикладывал такую силу, что подшлемник с головы юноши отлетел на пару шагов. Вскоре манипуляции с застывшим телом Мирта стали даже забавлять воина, вызывая приступы дикого гомерического хохота. Руки, способные при должном усердии с одного удара свалить топориска, нещадно колошматили юношу. Тога коршуном нависал над жертвой, словно боялся, что тот встанет и убежит. При этом каждый раз, отвешивая очередную оплеуху, он старался как можно сильнее ударить кисару. Удар, ещё один, а затем ещё и ещё! Ах, ты ж, охвостье кута!

— Ух, хорошо! Нравится, поганец? Уф! Нравиться, тебя спрашиваю? А ты думал, я буду рад прокатиться до самых границ с сиронгами? Только гураму загнали, гоняясь за вами! Хватит мне того, что приходиться вытаптывать сикели из-за Рату с его «поручениями», теперь ещё дочурку навязали на мою голову.

Тур прищурил левый глаз, поперёк которого у него, змейкой, проходил, глубокий некрасивый шрам. Он всегда так делал когда начинал нервничать, либо злиться. «Забава» нерадивого братца грозила обернуться для Мирта тяжелыми увечьями. Несмотря на природную особенность всех кисару к быстрой регенерации, последствия такой встречи с Рурсуром для Мирта могли стать необратимыми. Уверенно ступая по влажному от росы травяному ковру, тога сдвинул, на затылок, бронзовый шлем, увенчанный на макушке небольшим шестипалым гребнем, и грубо оттолкнул напарника коленом.

— А ну, прекрати, дурень! Хватит с него! Хватит, тебе сказано! Ты, что не видишь, ему и так крепко досталось. Не наигрался? Ты еще за Головастого Нугу с Рату не рассчитался. Забыл? Хочешь меня, опять, под гнев жреца подвести? Когда-нибудь, Рурсур, из-за твоих проделок, наша тропа закончиться на Столбе Позора. Старик не одобрит. Вопрос о наказании Мирта ему решать, но никак не тебе. Не гневи Сам-Ру понапрасну, Рурсур.

— А чего? По-ду-маешь! Тоже мне неженка. Будь моя воля…я бы …я

— Сказано тебе — хватит! Зря только тратишь силы, мало у нас проблем: уверен — мальчишка ещё пару рассветов Великой Ра-Аам будет тебе улыбаться. Так и будешь сидеть над ним? Сам знаешь, какую скрытую силу таит в себе яд палисомы. Да и Рату нам за мертвяка спасибо не скажет. Я не собираюсь выслушивать его вой из-за твоих глупых выходок. Уяснил? Чего скалишься?! А, ну — прекрати, говорю! Рурсур!

— Напугал! С него не станется! Глядите-ка, какая великая ценность! — Рурсур сел и метнул злобный взгляд в сторону неподвижно лежащего Мирта. Нерастраченная до конца злоба сжигала аруту тога изнутри. Еле слышно что-то прошипев про себя, он сплюнул под ноги, а затем, посмотрев на брата, пробурчал, — Если бы не Рату, с превеликим бы удовольствием отправил нечестивца прямой тропой к Сам-Ру, раздери его на кусочки агато! Ну, чего с ним возится-то — скажем, что не нашли? Делов-то! А, Тур? Мало ли, что, могло случиться по пути. Вот, если, к примеру, тот же Нугу …

— Тьфу! Сказал же — хватит! Нужно пошевеливаться! Не забывай — голодные охносы, те ещё друзья кисару. Мне сейчас не до Мирта. Кто бы нам подсказал, куда подевалась Сита?! Следов-то девчонки вокруг нет — это точно, я уже несколько раз все проверил. Если бы она не так давно здесь проходила, след наверняка сохранил бы тепло до рассвета, а тут только ноги Мирта, да лапы охноса с кутами.

Кочевник осмотрелся вокруг, стараясь найти среди множества следов, оставленных обитателями джунглей, те, что могли принадлежать девушке, устало выдохнул, а затем продолжил:

— И что сейчас делать ума не приложу. Да, Рату, выдал ты нам с тобой задание — вот, где теперь искать девчонку? Надеюсь, её ещё не успели сожрать прислужники Сам-Ру.

Рурсур громко рассмеялся.

— Не хотел бы я оказаться на месте того, кто принесет эту весть жрецу! Так и вижу его выпученные глаза откета и трясущийся от истерики хвост. Потеха!

— Прекрати, ничего смешного здесь нет. Этими счастливчиками с большой долей вероятности будем мы с тобой. Ахаки с Томазом к рампа точно не пойдут, а вот нам придется. Кто постарался? Возможно мурги. Сахра не то, кому стоит доверять. С другой стороны, я не слишком удивлюсь, если здесь, действительно, замешаны сиронги. Хотя с нее и топорсика хватит.

рампа — гарнизон сиронгов на границах с землями кочевников;

Словно в ответ на мрачные рассуждения кочевника из лесной чащи раздалось грозное рычание неведомого хищника.

Тур посмотрел на собеседника, но никаких предположений больше высказывать не решился, боясь навлечь на себя гнев богини. Тога, направился за верёвками, продолжая размышлять над планом дальнейших действий. Ситуация не из простых. Терпеть гнев Рату приступы ярости и многочисленные оскорбления ему не очень-то хотелось, однако избежать этого в данной ситуации вряд ли уже получится. Надежды на то, что другие разъезды нападут на след Ситы, никакой не было. Иначе Томаз уже сейчас бы прислал гонца.

Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! И дернуло их идти к рампа!

— Помнишь, нам за сторожевым постом, у излучины реки Акетан, попались следы топорисков, а что, если это и в правду были сиронги? Ведь вроде как всадники. Такие отпечатки трудно спутать. Теплом веяло за сикель, не меньше? Не иначе, как больше хамру наберется. Что думаешь?

Рурсур недовольно хмыкнул.

— Да, достанется нам от Рату. — продолжил Тур, — Только проблем с Ситуст-Рой сейчас не хватало. Давненько их не было в наших краях. К чему бы это, как считаешь? Опять приходили по аруту верховного жреца?

хамру — отряд из 20-30 воинов в армии сиронгов;

Рурсур пожал плечами.

— Да-а, — протянул задумчиво тога, — Весело, ничего сказать! Даже не хочу гадать, что будет с Рату. Старика скрючит, что тот корень, а потом разогнет, да так, что мало никому из нас не покажется! Тьфу! Хоть вообще не возвращайся назад. Арутой чую — одним Столбом Позора тут точно не обойдётся. И ведь не докажешь ничего! Как только доберемся, так начнутся пляски с бубном. Он это любит. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Хотя, может, ну его к кутам, этого Рату — махнем к мургам, а, братец? Пусть Томаз с Ахаки отдуваются. Не все нам терпеть. Мне Растик Пройдоха такие перспективы в этот раз нахваливал, Сахра обзавидутся. Что скажешь, Тур? Там жизнь-то наверняка повеселей будет, за Перевалом, а?

— Не неси чушь! После Растика тебе только ширу под ребро и тропа к Сам-Ру. Мало кисару голов положили через этого поганца? Поверь, такой путь точно не для тога, нечего нам к ним соваться, если хотим жить по кодексу. Режут друг друга похлеще топорисков. Что Растик, что этот откормленный хиз Асам-Ги-Рапид — болотная гниль, ничего более, чего о них сейчас вспоминать?!

мурги — охотники-наёмники, в основном из малочисленных племен кисару, иногда принимали в свои ряды ртупов, питонгу и д.р.;

ширу — небольшой культовый саяк жриц богини Великой Ра-Аам у кисару;

Тога внезапно громко рассмеялся.

— Тут ты прав, братец, помнишь тот раз, когда шайка Сандо Толстогуба схлестнулась с Хот-Ридом за посевы Замбару, положили мургов будь здоров. Уж, кодекс-то у них точно не в почете! Нам ещё повезло, по воле богини, унести ноги. Что и говорить куража много, а голова у меня одна и боюсь, ты, верно, сказал — не по тропе нам с ними.

Где-то совсем недалеко опять раздался грозный рык. Периферия никогда не дремлет. Тур бросил угрюмый взгляд на брата, затем повернулся в сторону видневшихся на горизонте песков и тяжело вздохнул. Ехать к рампа Ситуст-Ры никому не хотелось. Однако, что не говори, а Рурсур сказал правду — Рату не успокоиться и надеяться на чудо или помощь богини на их месте просто глупо. Верховный жрец в жилу кута вытянется, но своё получить. От осознания данного факта на душе кочевника сделалось ещё тоскливее. Как же он устал, от этих бесконечных личных «поручений» жреца, когда приходиться идти по краю тропы и рисковать аруту.

Собирались быстро.

Крепко связанного Мирта уложили сверху на седло, перекинутое через спину самого крупного гураму, как следует, перетянули лианами. Животное тут же начало недовольно ворчать, грузно переступая с ноги на ногу. Грозное травоядное, открыто выражало недовольство! Эти мощные ноги, внешне напоминавшие стволы секвойи, при удачном стечении обстоятельств могли втоптать в землю не только топориска, но и самого агато.

Негодуя на действия тога, ящер замотал из стороны в сторону большой, увенчанной рогами, головой. Массивный череп украшал костяной воротник, покрытый толстым слоем темно-коричневой кожи. Этими рогами ящеры не раз спасали жизнь кочевников, особенно в бою на открытом пространстве. Иной тога мог бросить саяк, но только не гураму. Хороший объезженный зверь высоко ценился на бескрайних просторах Периферии и часто использовался кочевниками как средство оплаты или размена. Хотя зачастую, их больше держали для хозяйственных нужд, в качестве охраны от хищников, средства передвижения ну и, конечно, гураму были не заменимы во время любых военных операции, как оборонительного, так и наступательного характера.

саяк— вид небольшого меча, который кисару использовали в ближнем бою

Возить на себе всадника — эти животные были приучены с малого возраста. Но, из-за присущей им природной лени и довольно капризного норова, на любое дополнительное увеличение поклажи реагировали, зачастую, весьма агрессивно, демонстрируя свой буйный нрав. Однако незаменимое превосходство над соперником в схватке, вынуждало племена кисару терпеть их природный «темперамент» и не отказываться от ящеров, как от средства передвижения. Обычно с подобными приступами недовольства, опытный наездник справлялся при помощи хлёсткого, но не сильного удара стрекалом по клювообразному носу. Особо ретивым, могли повесить кольцо на морду, через которое продевали, так называемую уздечку из плетеных лиан, облегчавшую управление. С крайне ворчливыми и неугомонными животными, зачастую, долго не церемонились, пуская их на мясо, либо использовали в качестве жертвенного подношения богине. Всё зависело от ситуации.

— Да, Рату, будет недоволен! Мы и так бестолково прослонялись по долине два рассвета, а тут ещё и вернёмся без его дочурки, — как бы про себя, сквозь острые зубы процедил Тур.

Он легонько хлопнул по носу тыльной стороной ладони заворчавшее на него животное. Бросив взгляд на поклажу, достал из кожаной сумки, что висела на спине гураму, вяленый кусок мяса. Нехотя пережёвывая сухой затвердевший ломтик, кисару, с досадой в голосе добавил:

— Говорил я Рату, не стоит поручать сопровождение Ситы этому недотёпе, гори он на ладонях Сам-Ру! Так нет же — не послушал, упрямый старик! Иногда жрец, становиться хуже гураму — прет напролом и ничего перед собой не разбирает! Рату словно специально искушает богиню. Ведь за девчонкой даже опытному тога уследить не так-то просто, а что уж сказать про Мирта. Или может он специально подвел под наказание парнишку? Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру! Мало мне неприятностей, так теперь ещё и это?!

— Недоволен?! Ха! Да ты, верно, пошутил, братец, лопни моя скорлупа! Повезет, если жрец не отправит нас опять в очередной дозор к Царогским скалам — как в прошлый раз. Помнишь? — Рурсур, с кислой миной, закинул себе в рот небольшую пластинку мяса, предложенную соплеменником. Кочевник живо представил в своём воображении долину, где охносов больше чем листьев на ветке ближайшего дерева. — Всё из-за этого олуха, забери его аруту Сам-Ру! Тьфу! Как же надоело жрать эту дрянь, Тур! Где ты их только берешь? Гадость какая! Поскорей бы вернуться назад, да отведать горячей похлёбки из ног молодого кута, запаренных на солоте и толчёных бабуях! Согласен?

— Вон их сколько, лови — не хочу.

— Скажешь, тоже! Может мне ещё стряпухой подрядиться к Очуян?! Буду собирать солот, да толочь ароматные ветви в ступке!

— Шутишь? А я полагаю сейчас нам как раз впору об этом задуматься.

— Очнется этот недобиток, я его заставлю пожалеть о своей выходке. Пусть отрабатывает: нечего просто так на гураму кататься.

— Боюсь к тому моменту, мы с тобой с голоду сдохнем.

Тога зарычал, бросив разъярённый взгляд на Мирта. Воин принялся энергично работать челюстями, тщательно пережевывая ссохшиеся, от долгого хранения, волокна.

— Ладно, дай-ка мне ещё одну, проголодался что-то, а то придется откусить ненароком ломоть от нечестивца. А чего? Голод штука такая, лично я не побрезгую. Сожру, да попрошу добавки. Кровососам Цабиру можно, так чем мы хуже?

Рурсур широко улыбнулся довольный собственной шуткой. В их незавидном положении, перед неприятной встречей с Рату, ничего другого не оставалось.

За деревьями закричали куты, растревоженные каким-то нерасторопным хищником. Голод гнал вестников Сам-Ру на поиски пищи.

Тога косо посмотрел на брата, молча, срезал кусочек. Меньше всего им сейчас хотелось вступать в схватку с топорисками.

— Ну, это мы ещё посмотрим, отправит или нет! Жрец, видно забыл, что его власть над племенем нынче держится только на силе и отваге тога. Совсем заигрался старик. Рано или поздно сиронги перестанут его поддерживать, вот увидишь, Рурсур — они отвернуться от него. Ситутс-Ра печётся лишь о своем благополучии, и уж точно не собирается уступать Рату. А отвечать за все приходится тога. Сколько можно терпеть безумные замашки? Все эти темные дела с мургами Беглой Сойки, ух, как мне надоели. Сабатаранга не из тех, кем можно помыкать. Ситуст-Ра проголодается. И вот тогда Рату не спасёт даже покровительство богини! Слишком уж силён гнев ждущих момента тога, когда можно будет без проблем добраться до его аруту. Без нас он просто дряхлый кисару, который по делу и просто так, от скуки, брызжет по сторонам слюной! Не забывай это, брат. Увидишь, он ещё и меня с тобой за собой потянет.

— Да ну его, к кутам, этого Рату! Шутки шутками, а может все же стоит прихватить с собой парочку хвостатых, теперь-то спешить нам больше некуда. Чего ради, мы травим себя этой дрянью? Я надеюсь, к рампа за Ситой вдвоем не поедем? Пусть и Томаз отдувается. А чем его тога лучше наших? Не все же ему у тирсов околачиваться, кормиться у котелка Очуян, да за Рати Утой по кочевью гоняться!

— Как посмотреть. О себе Рату печется не меньше чем о дочке, и вряд ли захочет доверять тирсы кому-то кроме Томаза. Он и сейчас его отправил проехаться по долине, только, чтобы мы лишний раз не ворчали. Всем известно — следопыт Томаз никакой, да и охотник так себе.

Тур с отвращением выплюнул остатки плохо пережёванного мяса, смахнул тыльной стороной руки жирную слюну с подбородка, после чего ловко забрался в седло гураму. Сидя наверху, тога привычным движением поправил шлем на голове, а затем взялся за эфес саяка. Только почувствовав в мощной кисти костяную рукоять, кочевник немного успокоился. Ничто не внушало ему такой умиротворенности, как изогнутый полумесяцем меч. Сердце забилось сильнее в мощной груди кочевника, разгоняя по телу горячую кровь воина дикой Периферии. Путь им предстоял не быстрый, на гураму не везде можно проехать, там, где пройдет пеший воин, а значит, придется петлять по джунглям, ориентируясь на многочисленные тропы топорисков. Тур громко выдохнул, дернул правой ногой в стремени, одновременно ударив гураму стрекалом. Братья тронулись в обратный путь по направлению к становищу кочевого народа кисару.

Постепенно, на земли кочевников Периферии, тёмной вуалью, опустились сумерки. По рыже-зелёному ковру долины медленно, практически в полной тишине, продвигались усталые всадники. Вскоре, температура воздуха снизилась настолько, что ехать без теплой одежды стало не комфортно. Кисару не сговариваясь, как по команде, накинули на могучие плечи кожаные потёртые временем плащи. С наступлением темноты, даже на возвышенности, находиться без теплой накидки с капюшоном было довольно не комфортно. Через отверстия купола, стоявшего на огромных каменных колоссах, уходящих острыми вершинами высоко вверх, практически совсем перестал проникать свет.

Древние легенды племён кисару рассказывали о том, что когда злобное божество Сам-Ру решил поработить весь сотворенный Великой Ра-Аам мир и напиться жертвенной крови, то возвел этот купол. Скорбь богини по пленённым кочевникам сопровождалась нескончаемым потоком слёз, которые в итоге пробили в нём многочисленные отверстия и превратили купол в камень. На то, чтобы попробовать сотворить ещё один у Сам-Ру не осталось сил. Бог уступил, но вознамерился рано или поздно, набравшись сил свергнуть Ра-Аам. Со временем, пролитые по кисару слёзы богини стали озерами, реками и ручьями. Желая усмирить подземное божество, она приказала всем кочевым народам разбрасывать пепел сожженных тел над поверхностью многочисленных рек. По ним прах умерших кочевников попадал в обитель Сам-Ру и утолял жажду ненасытного божества.

С приходом тёмного времени — по всей территории племён кисару, от Перевала до самых песков Ситуст-Ры, наступало правление бога смерти и огня — Сам-Ру. Время, когда не каждому одинокому путнику повезёт увидеть очередной рассвет, если темнота застала его в районе Диких Голубых озёр.

Ехали молча. Тога старались соблюдать «тишину», чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание, рыщущих повсюду, в поисках пищи, хищников. О продвижении разъезда, можно было узнать только по редкому ворчанию неповоротливых гураму. Они, то и дело натыкались друг на друга из-за несоблюдения дистанции задремавшими всадниками. Однако привыкшие к такому ритму путешествия кисару практически на это не реагировали.

Откуда-то из темноты донёсся жалобный крик перепуганного кута, попавшего в зубы хищнику. А затем вновь наступила «тишина». Легкий свет, томно, льющийся откуда-то сверху, практически не достигал лесной тропы. Если бы не гураму, специально обученные, находить обратный путь домой, полусонные тога, наверняка, заблудились бы в непроходимых джунглях. Размеренно покачиваясь верхом на сопевших от продолжительной ходьбы животных, всадники поднялись на холм. Перед тога лежали рощи гинкговых деревьев, заросшие саговником, кустарником и гигантским папоротником поля, окружённые пирамидальными, разменявшими не одну сотню лет, кипарисами, а также могучими секвойями. Огромные просторы, населенных кочевниками земель! Даже сложно представить, сколько потребуется времени, чтобы все это обойти. Долина Диких Голубых озёр заставила сжаться аруту двух бывалых тога от недоброго предчувствия.

Рату!

Тур посмотрел на брата тяжелым взглядом, его не радовала предстоящая встреча с верховным жрецом. Тога натянул узду и начал острожный спуск по тропе топорисков. Главное здесь не спешить, чтобы ненароком не свернуть шею, если вдруг гураму оступится и полетит вниз. Рурсур, шепотом, воздал хвалу Великой Ра-Аам и направил животное по проторенному братом следу.

Сам-Ру хищно оскалился в предвкушении свежей крови.