42. Отцы

— Здравствуй, отец, — сказал Филипп, входя внутрь.

— Привет, сын.

Это помещение было нежилым. Поколения три назад здесь жила семья, но Филипп не вспомнил, как их звали, что за семья, как долго она тянула свою нить бытия сквозь время. Теперь здесь собирались отцы за длинным массивным столом, окруженным пластиковыми стульями. Почему они выбрали именно это помещение, никто не сказал бы, ведь свободных площадей с каждым десятилетием становилось все больше и больше.

Эмиль, отец Филиппа, выглядел старше своих лет. Его родители рано умерли еще помнящие чистый и легкий цвет неба, что усеяно белыми облаками, напоминающие одиноко плывущие корабли. Наверно, тоска по небу и иному воздуху, пусть и городскому, подточила их здоровье.

— Скоро придут остальные, — сухо заметил Эмиль. — Но пока их нет, ответь на вопрос: ты уверен.

— Да, отец. Ты же знаешь мои мысли?

— Я их вижу. Они на твоем лице.

— Тем более. Давай, ты не будешь больше касаться этой темы, так как мне всегда тяжело тебе отвечать.

— Хорошо. Проходи. Садись. Но учти, отцы сейчас будут расспрашивать тебя именно об этом.

— Знаю. — Филипп сел за стол и машинально провел ладонями по гладкой поверхности столешницы. — Я даже знаю, какие слова они скажут, хоть не обладаю ментальными способностями.

Дверь металлически скрипнула — вошли отцы. Они в молчании заняли места за столом. Пауза слишком затянулась, но Филипп не желал начинать первым, да и к чему все слова перед дальней дорогой, и в чем смысл собрания. Поддержать традицию?

— Это дорога в один конец. Ты заешь об этом? — спросил отец Кирилл.

— Я не ребенок, — ответил Филипп.

— Что ж, тогда нам будет легче. — Отец Кирилл ненадолго задумался. — Хотя ты знаешь, мы поддержим любое твое предложение, если оно не противоречит уставу.

— Отец Кирилл. — Филипп перестал машинально гладить столешницу и поднял взгляд на собеседника. — Давайте, без пафоса. Можно? Я прекрасно понимаю, что вы хотите пожелать мне удачи, но, как вы сказали, это дорога в один конец. Я осознаю свой выбор. Просто у меня вопрос: что отцы могут предложить мне, кроме слов. Извините за наглость, конечно.

— Ну, что ты, — отец Кирилл улыбнулся. — Разве это наглость? Мы с патриархами обсудили твой выбор и можем предложить только ментальную защиту. Силой волей создадим гипнограмму, и Антихрист не сможет тебе нащупать сразу, но учти, чем ближе ты будешь к его логову, тем слабее будет защита.

— Я должен согласиться?

— Сколько вас будет?

— Тридцать два человека решили идти со мной.

— Что ж, Филипп, удачи.

Отец Кирилл встал и, ничего не сказав, покинул помещение. Когда дверь, металлически лязгнув за спиной отца, закрылась, присутствующие переглянулись. Кажется, они не ожидали такой короткой встречи.

Эмиль вскочил с места и быстро скрылся за дверью. Остальные отцы и Филипп продолжали сидеть.

Эмиль догнал отца Кирилла.

— Простите. Я хотел… — отец Кирилл остановился и, медленно повернувшись к Эмилю, устало посмотрел на него. — Я хотел узнать. Это все?

— Что все? Да, это все, брат.

— Но как же? Мы разве мы не должны помешать ему? То есть вы, остальные братья не собирались остановить его? Не собирались наставить?

— На пусть истинный? Не слишком ли много слов, брат? Ты же понимаешь, если бы он остался один на один с ним, — отец Кирилл указал пальцем вверх, — то все равно бы не изменил пути. Его не остановить.

— Вы что не понимаете?! Он мой сын. Я надеялся, что хоть вы остановите его, вразумите. Вы… А вам все равно!

— Нам тяжело, как и тебе. Ты же понимаешь?

— Это пустые слова. Вы говорите, говорите и говорите, а нас уже меньше сотни.

— Христиан вначале было только двенадцать, но это не помешало христианству стать мировой религии.

Эмиль сник. Ему показалось, что он бьется в закрытую дверь, причем ему не нужно именно в эту дверь. Ему нужна другая дверь, но он не знает иного выхода, он запутался.

— Кирилл, давай не будет вспоминать героического прошлого. Без пафоса, — произнес Эмиль.

— Брат?

— Не надо жить прошлым. — И Эмиль пошел прочь.

Он вернулся. За столом не было братьев, только Филипп сидел и внимательно изучал собственное отражение на гладкой поверхности столешницы. Филипп, посмотрев на отца, подумал, что судьба не лишена иронии: Эмиль Мозес — его отец, и он же патриарх подземников, опять-таки — отец.

— Это все, — то ли спросил, то ли обреченно сделал вывод Эмиль. Он выдохнул фразу, словно это был последний выдох.

— Меня Майкл ждет. Новый поселенец. — Отец не ответил. — Я пойду.

Филипп встал медленно из-за стола, думая, что еще можно сказать отцу на прощание, а, может, он что-то скажет? Но Эмиль промолчал. Он не проводил сына взглядом, он прислушался к тихим шагам, звук которых навсегда обрезал металлический лязг.

Филипп вернулся в дом. Майкл уже проснулся.

— Может, перекусим? — спросил Филипп.

Гость кивнул в ответ.

— Я бы хотел поговорить с вами о жилье, — Майкл осторожно подбирал слова. — Где я буду жить?

— Не стоит об этом думать, — произнес Филипп, открыв холодильник. — Я серьезно. Не стоит. — Он повернулся к гостю. — Вы можете жить здесь. Я скоро уйду и не думаю, что вернусь. Так что… — Филипп вновь глянул в холодильник. — Квартирный вопрос не стоит остро перед подземниками. Извините, за корявую фразу.

Филипп выложил на холодильник несколько контейнеров с едой, закрыл дверцу и, собрав в охапку контейнеры, разложил их на столе.

— Не, это понятно. Я о другом, — продолжил Майкл. — У вас есть власть, ну, то есть что-то вроде администрации. Отцы. Я подумал, что они все-таки как-то решают вопрос с распределением жилья, даже если его хватает всем.

— Они не занимаются этим давно. — Филипп придвинул к Майклу пару контейнеров. — Ложка внутри. Отцы ментально защищают нас, но в материальные вопросы стараются не вмешиваться.

— Интересно. Если б не Антихрист, вы могли бы обойтись без власти.

— Не обошлись бы.

— Уверены? — Майкл открыл контейнер и взял ложку. — Конечно, анархия — это утопия.

— Вот именно утопия. — Филипп, сняв крышку, начал есть. — Утопия. Люди очень долго этого не понимали, или же понимали, но не желали признаваться в заблуждении. Возможно, сейчас нечто подобное происходит там, наверху. Они мечтают сбросить власть Антихриста, но тогда им придется принять другую власть. Назначить. Такова человеческая природа. Да и природа вообще. Она иерархична. Она требует соподчинения. Я не знаю, правильно это, или нет, но такова сущность человека. А все эти глупые байки о свободе, равенстве и братстве не более чем байки. Свобода — понятие субъективного мира, свободы снаружи не существует. Равенство и братство противоречит человеческой природе. — Филипп задумался ненадолго. — Конечно, можно установить такой социальный строй, почти идеальный, но все равно он будет иерархичен. Поэтому появления отцов у нас, подземников — закономерно. Да вы угощайтесь.

— Спасибо.

— Покончим с едой, я познакомлю вас с Андреем Мокшаевым.

— Это кто?

— Сосед. Еще мои дедушка и бабушка, когда были молодыми, подружились с его семейством. У него есть даже легенда. В их роду была интересная личность — полная тезка Андрею. Он жил на рубеже двадцатого и двадцать первого века. Писатель.

— Я не слышал о таком русском писателе.

— Да он и не издавался. Конечно, были электронные публикации, но не бумажные. Даже Андрей не знает, есть ли они.

— Может, я все-таки читал у него что-то?

— Вряд ли. «Елеазар»? «День Гондваны»?

— Нет, не слышал.

— «День Гондваны» — роман, который есть, возможно, во внешнем Интернете, но он нам не доступен. А «Елеазар» у Андрея хранится в печатном виде. Кстати, забавная вещица. Обязательно, прочтите. Что-то вроде омажа на книгу мудреца.

— Священное писание?

— Как сказать, — Филипп задумался. — Не на библию. Короче, прочтите. Возможно, у вас сложится иное впечатление.

После обеда Майкл и Филипп пошли в гости к Андрею. Он встретил их возгласом удивления:

— Надо же, Фил, привет! Я думал, ты уже там?

— Прощальный визит.

— Кто с тобой?

— Знакомься. Майкл.

— Привет. — Андрей крепко пожал руку гостю. — Андрей. Но, видимо, Фил все рассказал тебе?

— Конечно. И даже больше. Он рассказал о твоем предке.

— А, Фил, зацепило? Помнишь?

— Еще бы.

— А вы бы не могли… — начал Майкл.

— Давай, на «ты», — отрезал Андрей.

— Не мог бы ты почитать «Елеазара».

— Странное желание. Но я исполню его. — Андрей улыбнулся. — Правда, Фил уже слышал.

— Еще послушаю. В последний раз.

— Ну, да. — Андрей задумался. — Проходите в зал. Фил, проводи Майкла.

Они прошли в зал, расположились на диване. Через минуту явился Андрей с бумагами и спросил:

— Может, перекусим для начала?

— Да мы с Майклом обедали. Майкл?

— Нет, спасибо.

Андрей стал перебирать листы.

— Я начну не с самого произведения, а с эпиграфа. Однажды мудрец вышел из дома и увидел заходящее солнце и так говорил ему: «Великое светило, чтобы догнать тебя, мне не нужно идти за тобой. Я пойду в противоположную сторону. Так и мысли мои — они вопреки солнцу, но первыми встречают рассвет новой жизни. В чем суть мудрости? Телега едет в город. Глупец пытается обогнать ее, чтобы оказаться первым в городе, умный идет вместе с телегой, и только мудрый шагает своей дорогой».