38. Уроды

Муха застыла в черной смоле. Вязкая субстанция облепила ее со всех сторон, пошевелиться не возможно, но она продолжает борьбу за жизнь. Она жужжит из последних сил. Муха — это сознание, попавшее в плен времени. Оно ждет, когда муха успокоится, и оно победит муху. Так будет всегда, и Генри знал об этом. Правда, сравнение с тягучей и блестящей смолой неудачное. Время, скорее всего, песок. Ты копошишься в нем. Вокруг сушь. Нет конца и края этой пустыни, и что странно, она везде, не только снаружи, но и внутри.

Генри очнулся от оцепенения. На этот раз без головной боли, но язык присох к нёбу — не отодрать. Пить хотелось жутко. Показалось, вот если сейчас не сделаешь спасительный глоток прохладной воды, то вновь свалишься в беспамятство и, на этот раз, умрешь. Хотелось только пить. А есть? Генри представил открытый холодильник забитый вкусными продуктами и его чуть не вырвало. Желудок, показалось, завязался узлом. Генри, сжавшись в комок, остановил дыхание, стараясь ощутить каждую клеточку больного органа, чтобы сдержать позыв. Приступ тошноты отхлынул.

Генри приподнялся — немного мутило, и перед глазами качался мир. Ты — муха, качающаяся на люстре. Мир — это люстра. Что за идиотские мысли?!

Генри еле добрался до кухни. Увидев графин с водой, схватил полулитровую кружку, и наполнил ее до краев. Жажды оказалась настолько сильной, что плеск воды свел челюсть. Но все-таки он пил не спеша, хоть и жадно, стараясь сохранить в памяти приятную прохладу в пищеводе. Он сосредоточился на процессе: ловил ощущения от каждого глотка. Наконец, закончив, облегченно выдохнул и сел у стола.

Мысли зашевелились. Видимо, ухмыльнулся про себя Генри, так действует вода. Она, если пролить ее на сухую почву, воскрешала жизнь: бактерии, живущие в земле, приходили в движение, растения пробивались к свету, их стебли наполнялись силой, а листья — свежестью. Так сухие и мертвые мысли, впитав влагу, просыпались и, обретя стройный ход, уже не казались бестолковыми. Одна мысль из стройного хода: Майкл. Как он там? Надо бы проведать.

Майкл жил этажом выше и это было наказанием для Генри. Преодолеть пару пролетов? А хватит ли сил? Мир продолжал раскачиваться, отчего весь путь к соседу Генри держался за перила и опирался о стены. После вчерашнего дня Майкл мог и не выжить — вспыхнула дурная мысль. Но на звонок в дверь ответили.

Майкл выглядел внешне бодро, не считая чуть уставшего взгляда. Белки глаз покрыты сеточкой воспаленных кровеносных сосудов.

— Это ты? Проходи, — сказал Майкл.

— Как дела?

— Ну, ты знаешь. Более или менее. Не знаю, короче.

Генри прошел в небольшую комнату. К интерьеру в багровых и черных тонах он привык. Причуды друга уже не удивляли. Майкл назвал это помещение почему-то «майнфлэт». Наверно, изначально оно задумывалось архитекторами как спальня, но друг превратил ее в нечто несуразное. Эклектичное? Скорее да, но Генри терялся в догадках. Когда впервые вошел сюда, он четко ощутил враждебность и в то же время притягательность интерьера. Глупость, конечно, но тайна витала в воздухе, ну, и запах курительной травы.

В середине стоял стол с полукруглой столешницей. Столешница была массивной, черного цвета. Она покоилась, будто шляпка гриба, на коренастой ноге багрового цвета. Галлюциногенного гриба, заметил тогда Генри. Рядом со столом — диван, он тоже багрового цвета. У стола напротив дивана располагался высокий матрас. Черный, он почти бы слился с агатовым полом, если бы не был оторочен алой бахромой с кистями. На матрасе в беспорядке валялись небольшие бордовые подушки. Стены драпированы темным бархатом. И все это безумие завершала коллекция холодного оружия, хаотично развешанного на стенах. На другие предметы, вроде шкатулок, подсвечников, небольших кувшинов, сувениров, странных безделушек, Генри тогда не обратил внимания, и поэтому сейчас начал сосредоточенно рассматривать их. Они были раскиданы по комнате.

— Я вчера чуть не поймал подземника, — прервал молчание Майкл. — Кстати, а ты чего пришел?

— Подземника?

— Да. Но они, видимо, сильнее и проворнее нас, и владеют каким-то секретом.

— Ты веришь в эту чушь?

— В магию? — Майкл стал блуждать взглядом по комнате. — Могу предложить кальян и новые травы. Они хорошо голову прочищают.

Генри кивнул. Через пару секунд на столе стоял кальян.

— А все ж, — произнес Генри, устроившись на матрасе, — ты хотя бы пробовал их ловить раньше?

— Да. Но с каждым разом я убеждался, что не стоит овчинка выделки.

— А разнообразие? Приключения?

— Вот мои приключения, — ухмыльнувшись, Майкл указал на кальян.

Генри, зажав мундштук губами, медленно затянулся. Странная смесь. Ни вкуса, ни запаха, будто водяной пар вдыхаешь.

— Да, не стоит овчинка выделки, — вновь заговорил Майкл. — А магия? В магию я не верю. Видимо, подземники владеют гипнозом. Магия. Вера в потустороннее. Знаешь, Генри, — Майкл отложил мундштук. — Вся вера в потустороннее находится здесь. — Он указал на кальян. — Я тут недавно инфу интересную накопал. Когда-то существовало в джунглях Амазонки племя атеистов, что верило в загробный мир.

— Стопэ. По-моему, атеисты как раз в это не верят, не? Они не во что потустороннее не верят. Разве не так?

— Ошибаешься. На самом деле атеист — лишь тот, кто не верит в бытие бога. Ну, то есть в сущность, которая мир создала и управляет им. Атеист же вполне может верить в духов, в множественность миров, быть суеверным и так далее. Вот и та европейская экспедиция удивилась своей находке: как же, вы верите в духов и в загробный мир, а в создателя, нет? Европейцы ведь христианами были, так?

— Католиками, протестантами, — согласился Генри.

— Странными были эти европейцы. Ну, так вот, а вождь племени им ответил: «Этот мир был, есть и будет всегда. Он не рождался и не умрет. Он самодостаточен. Поэтому создатель ему не нужен».

— Кстати, где твои приключения? Кальян не вставляет.

— Не так быстро, шустряк! Ложись на матрас и жди. Расслабься. Глаза закрой. И по волнам ощущений — вперед. Лови волну, как говорится.

Генри, закрыв глаза, представил себя на приеме у психоаналитика: «что беспокоит вас в последнее время?», «как часто вы просыпаетесь по ночам?», «не тревожат ли голоса?», «как вы оцениваете собственное самочувствие по пятибалльной шкале?», «а успешность в жизни?» Кажется, смесь начала действовать, в голову полезла всякая ерунда.

— Ну? Как? — голос Майкла прозвучал сипло.

— Ничего.

— Жди. Скоро. — Скрип кожи — Майкл сел на диван. — Пффф. — Выпустил струю дыма через рот. — Скоро-скоро скорый поезд увезет тебя отсюда, надо только лишь зубами сжать рычаг, а тапку — в пол. Слушай меня, Генри, представь себе, что ты находишься в этой квартире, но за ее пределами ничего не существует. Пустота. Безмолвие. Забвение. Но тебя не пугает пустота и безмолвие. Тебя не пугает забвение. Меня тоже не пугает. А мой голос — всего лишь голос, вибрирующий в твоей голове. Такая тонкая медная пластина, на которую падает звуковая волна. Но ее, волну, порождает эта самая пластина. И в тоже время ее не существует. Голоса тоже нет, но он звучит и в тоже время не звучит слева, справа, снизу или сверху. Он, возможно, внутри тебя. Пластина там же. На раз-два-три ты это почувствуешь. Раз. Два. Три.

Опять скрип кожи, затем шуршание. Видимо, Майкл лег на диван. Вновь знакомое «пффф» — и голос стал чужим. Майкл понес околесицу:

— Генри. Генри. Генри. Генри. Почему ты не отвечаешь, Генри? Ответь. Генри? Я слышу, как стучат колеса в твоей голове. Ответь. Ответь. Генри! Мать твою!

— Да! — крикнул Генри и тут же закашлялся.

— Чего, блять, да? Пошли!

— Куда?

— Куда глаза глядят.

— Они у меня закрыты.

— Так открой их, идиот!

Генри открыл глаза и осмотрелся. Вокруг царствовала тьма, и лишь под ногами почва местами светилась ядовито-зеленым цветом, перемежаясь трупной зеленью.

— Ну, идем?

— Ты где?

— Впереди.

Только сейчас Генри заметил вдалеке остроконечные здания, отливавшие багровыми всполохами. Он направился к строениям. Вот все ближе и ближе, и на шпилях зданий непонятные конструкции зеленого цвета. Генри, рассмотрев их, понял, что они не имеют отношение к архитектуре, это существа, похожие на летающих ящеров. Один из них сполз со шпиля, затем, взлетев, сделал в воздухе пируэт и прилип к капители. Генри рассмотрел странное существо: действительно, оно напоминало ископаемого летающего хищника эры динозавров, только глаза, большие на выкате, оказались слепыми — одни бельма. Они влажно блестели. Существо беспомощно поводило головой, принюхиваясь, вновь взлетев, вернулось на шпиль.

Как только хищник поднялся, из темного прохода выбежали уродцы, напоминающие людей. Генри от неожиданности отпрянул, а уродцы окружили его. Они тянули к нему ручки, приговаривая:

— Генри, забери нас с собой, пока она не проснулась. Забери. Ну, пожалуйста. Забери нас. Еще есть время.

— Отойдите от меня, уроды! Выпустите!

Генри заметался, но все время его взгляд натыкался на маленькие руки со скрюченными пальцами. Уродцы-гномы не давали прохода. Было в их физиономиях и обнаженных телах что-то отталкивающее. Краем сознания Генри догадался: они дети, которые преждевременно состарились.

— Дайте пройти, уроды! — крикнул он и ударил одного из них. Тот на удивление отлетел далеко и, кувыркаясь, завыл от боли.

Летающий ящер взлетел со шпиля и спикировал к уродцу. Хищник, схватил ребенка задними лапами, поднял на крышу и съел: всосал с хлюпающим звуком. Мгновение — гном трепыхался в лапах, мгновение спустя, ящер прижал жертву к себе и втянул тело сквозь пористую кожу, будто гном был не из живой плоти, а призраком.

— Генри, очнись!

Генри открыл глаза. Он увидел перед собой злое лицо Майкла. Майкл тряс его за грудки, приговаривая:

— Да просыпайся же ты, просыпайся!

— Да отпусти! Все норм!

— Фух! Ну, ты и дал.

— А что случилось?

— Полчаса все шло замечательно. Спал ты на матрасе и спал. Ну, думаю, хрен с тобой, так трава, значит, подействовала. Но тут ты как эпилептик в припадке задергался. Что случилось?

— Кошмар приснился.

— Странно.

— А что странного-то? — Генри приподнялся. — Мне должны были присниться любовные утехи с гуриями в райском саду?

— Ну, да, типа того. Эта травка должна расслаблять. Но, видимо, не тебя. — Майкл недоверчиво посмотрел на кальян. — Видимо, смесь подействовала по-другому. Знаешь, я не хотел тебя впускать в квартиру.

— Почему?

— По параличу! Хотел отдохнуть. Ну, а раз уж ты пришел, то есть предложение. — Майкл растянулся на диване и дыхнул в потолок дымом. — Не поможешь мне с одним делом? Хочу все-таки отловить подземника. Я знаю то место, откуда он вылезает. Знаю, в какое время он вылезает.

— Ты же говорил, что твои приключения вот это. — Генри кивнул на кальян.

— Да, говорил. Но я слово дал, я же его и забрал обратно. Короче, ты со мной?