30. Путешествие в изумрудный город

У меня в квартире, в зале точнее, есть стол, на столе стоит стеклянный сосуд, сияющий таинственным зеленым светом. Его свечение не более чем игра солнечных лучей, оптическая иллюзия, но то, что дает сосуд, тоже следует считать иллюзией. На первый взгляд перед нами бутылка причудливой формы, о предназначении которой знал каждый на всем пути ее следования из стеклодувного цеха до моей квартиры. Это не бутылка, конечно, а кальян — предмет, порождающий видения, сны и галлюцинации. За таинственный цвет стекла я прозвал погружение в морок путешествием в изумрудный город, хотя никакого отношения это самое погружение не относится к дороге из желтого кирпича, никакого изумрудного города нет, а девочка Эля там не существует, нет и благородных волшебников и рыцарей. Пожалуй, есть Страшилы, но не в иронично-героическом контексте известной сказки. Правда, Страшилы у всех свои. Мои, естественно, тоже особенные.

Поэтому, хоть я и называю погружение путешествием в изумрудный город, правильнее окрестить это нырянием в лимб.

Есть множество видов миров, но все они делятся на две большие группы: явь и лимб. Иногда явь является лимбом с точки зрения лимба. Тогда кто через тебя думает твои мысли? Ответ прост: через тебя думает лимб. Так и ты, оказываясь в лимбе, становишься героем, через которого ты перебираешь бисер своих мыслей. Вот только бывает, что ты не осознаешь этого. Так и лимб, живущий через тебя, не осознает себя. Он считает себя тобой.

Такие утверждения покажутся некоторым, говоря корректно, странными и запутанными, или, уж если на то пошло, дикими. Но не задумывались ли вы над странностью одной песни Макаревича. Там были слова. Дословно не приведу. Но примерно они звучали так: один рассуждал, что наша жизнь это поезд, другой отвечал — перрон. Не странно ли, да? Особенно высказывание первого оппонента. Какой поезд? Куда он едет и откуда? Чей поезд? Если жизнь наша поезд, значит, кто-то ею (им) управляет. И наш ли это поезд? Может, мы путешествуем в чужом поезде? Говоря о жизни, мы сразу упоминаем судьбу. Что есть судьба? Предопределенность? Предрасположенность к какому-то жизненному пути? Или судьба всего лишь бездумная стихия, в которой нет ничего сакрального.

И здесь можно запутаться, но истинный ныряльщик в лимб никогда не задумывается, он просто плывет по течению жизни.

…

Однажды я отправился в долгое путешествие по солнечной системе. Посещал разные планеты. Каждый раз перед моим взором вставала карта тайного космоса. Выглядела она странно. На темно-синем фоне находился большой круг песочного цвета, а всю остальную карту по краям занимали разноцветные точки — миры. Далее появлялась мигающая точка. Она показывала путь моего корабля. Точка совмещалась с одним из миров, и я оказывался в нем.

Так я прибыл на бордовую планету и встретился с представителем иной цивилизации. Он был такой же человек, как и я, если судить по руке. Он почему-то все время прятался от моего взора, поэтому запомнил только его руку: тонкую женскую кисть с красивыми ногтями и широким золотым браслетом на запястье. Браслет был инкрустирован алмазами и самоцветами. Рука передвигалась по карте, и голос за спиной не спеша объяснил, что вот здесь почти сразу за Плутоном и находятся две бордовые планеты-близнецы. Это их миры. Каждая из планет раза в два в диаметре больше Плутона. Это и есть тайный космос — планеты, существующие лишь в астральном, а не в физическом мире.

Как называются эти планеты, он не сказал, да я и забыл спросить.

Я продолжил путешествие. Оказался на планете чем-то напоминающей Марс. Конечно, был это не Марс, хоть перед моим взором предстала бесконечная ржаво-рыжая гористая пустыня. Я знал, что это не легендарная четвертая планета, ибо обнаружил странные сооружения: железные арки. Они были живыми и издавали звук похожий на электрический разряд.

Продолжил космические путешествия много лет спустя.

Вначале я и не понял, что нахожусь в тайном космосе. Решил, что это коттедж, точнее даже целый дворец, потому как этажей было много и много имелось бесконечных коридоров, по которым меня водил хозяин лицом похожий на знаменитого киноартиста. Хозяин показывал свой дом: здесь то-то, а вот здесь то-то. Наконец он привел меня в библиотеку и, извиняясь, пожаловался, что еще не успел привести ее в порядок. Действительно, книги были разбросаны всюду. Они или просто оказались сваленными в кучу, или лежали стопками на полу. Я глянул на книжный развал, и внимание почему-то привлек фолиант альбомного формата весьма объемный — тысяча страниц, если судить по толщине. На корешке книги я отчетливо увидел: «Пер Гюнт».

Далее хозяин повел меня в другую комнату. Она оказалась рубкой космического корабля. И только тогда я осознал, что мы находимся в тайном космосе, и это не коттедж, а космический корабль. Вся эта обстановка — коридоры, комнаты, лестницы, этажи — стилизация под интерьер коттеджа.

Хозяин оказался богатым человеком, который путешествует на космической яхте и фотографирует достопримечательности солнечной системы. Он даже показал мне несколько фотографий. Сатурн, Венера, Марс, Юпитер и так далее. Самым удивительным снимком оказался снимок Меркурия. У него был небольшой спутник. Возможно, это искусственный спутник, созданный человечеством.

…

Путешествуя в лимбе, я оказался в читальном зале. Это было просторное и вытянутое помещение. Вдоль одной из стен располагались книжные стеллажи до потолка. Потолок высокий — метров пять. Рядом со стеллажами стояли столы в ряд. За ними сидели люди перед раскрытыми книгами, они что-то выписывали из книг. Одного из них я узнал, но не поверил вначале. Это оказался молодой человек лет двадцати, одет он был в джинсовый костюм.

Он заметил мой пристальный взгляд, и тогда я подошел к нему.

— Вы Иван Ефремов?

— И Иван Гирин тоже.

— То есть?

— Иван Гирин — это я, Иван Ефремов. А Ефремов тоже, что и Гирин. Он герой моего романа «Лезвие Бритвы».

— Да, я знаю.

— Мы теперь представляем одно целое.

— А чем вы сейчас заняты?

— Да вот, материал собираю для нового романа.

— Вы после смерти продолжаете писать?

— Да. А как может быть иначе? Земное творчество — подготовка для творчества в другом мире.

Как я хотел попасть в эту библиотеку еще раз, но лимб все время выбрасывал в другие миры. И вскоре я забыл о своем желании.

Но однажды вновь оказался в той библиотеке. На этот раз я увидел ее структуру. Книгохранилище представляло собой длинный коридор, закручивающийся к центру. Это было похоже на гигантскую спираль, в центре которой находились первые творения человечества. Для того чтобы попасть быстро в центр имелись поперечные проходы. Я пользовался иногда ими, иногда бродил по спирали. Так, находясь в одном из сегментов библиотеки, я заметил полку с зелеными книгами. На корешках золотом были отпечатаны фамилии известных философов. Кажется, я заметил фамилию «Кант», а дальше, меня это удивило, на одной из книг прочитал: «Солл». Я спросил у библиотекаря:

— Солл? Кто это? Я не слышал этой фамилии.

— Это известный английский философ. Правда, следов его творчества не осталось на Земле.

— Но вы его храните?

— Да, в библиотеке хранится абсолютно все, что придумано людьми.

Книги были разными. Если музыка, то с партитурами. Если человек в земной жизни рисовал картины, то здесь находилась его книга или несколько книг, содержащих все картины, созданные им. Если архитектор — здания. Если скульптор — изображения скульптур и так далее.

Наконец, я пришел в центр библиотеки. Людей здесь не было. Я взял первую книгу и рассмотрел обложку: на светло-сером фоне стоял древний человек с копьем. Это выглядело символично: дикарь на фоне хмурого утра человеческой цивилизации. Дикарь, как сказали бы ученые, европеоидного типа, был закутан в шкуры, лохмат и с растрепанной бородой. Внизу обложки находилась надпись «Песни Кроманьонца».

…

Когда-то я учился в академии. По крайней мере, лимб создал для меня такой эпизод биографии, которого в яви не имелось даже близко.

Итак, я постоял недолго перед зданием академии, а затем вошел внутрь. Я смутно понял, что мне нужно на лекцию, поэтому поднялся на третий этаж, вошел в аудиторию и занял место за партой. Осмотревшись, заметил множество слушателей, но лиц их не смог разглядеть. Они были как в тумане. Меж тем лектор начал говорить о чем-то, но слов было не разобрать. Я попытался сосредоточиться на предмете, но тщетно. Тут краем глаза заметил, что еще один человек прошел в аудиторию: известный киноартист. Ему-то здесь делать было нечего. Все ясно, я в лимбе. Здесь все возможно.

В моей руке появился пистолет. Я встал с места и подошел к лектору. Теперь я его рассмотрел в деталях. Это был человек в форме морского офицера. Я направил дуло пистолета на него. Он не испугался, а удивленно посмотрел на меня и в следующее мгновение рассыпался, будто цветной витраж. На самом деле разбился на осколки весь мир, и я очутился в другом месте: длинный коридор, стены, пол и потолок которого облицованы стальными листами. Я все также сжимал в руке пистолет и держал его перед собой. По коридору на меня двинулось чудовище похожее на гигантскую луковицу. Оно летело. У монстра были трехпалые длинные руки, что безвольно свисали, как плети. Пустые глаза. Я не стал стрелять в существо. Я шагнул в бок, где находилась дверь, и скрылся за ней.

И вновь локация поменялась. На этот раз она была знакомой. Я оказался внутри деревенского дома в сенях. В яви дом принадлежал моему брату, но я не собирался выяснять, кто в лимбе являлся хозяином и направился к выходу, настроив себя, что вот сейчас открою дверь, и лимб кончится.

Пока шел к выходу, решил, что морской офицер и лукоголовый монстр — лазутчики. Хотя если говорить правильнее, они — одни из многих. Они также как и я путешествовали по лимбу, и я с их точки зрения являлся лазутчиком.

Осознание себя в лимбе случались часто. Помню один эпизод. Я стою в хорошо освещенном полуподвальном помещении, которое заливает водой. Затем я очнулся, расслышал плеск воды, увидел, что ее стало уже по щиколотку. Как я очутился здесь, не знаю. Нить событий не удалось восстановить. Ну, и бог с этой нитью — и вышел из помещения, и лимб кончился.

Или эпизод с тропинкой. Я вышел из леса и отправился по тропе, идущей через поле. Тропа, я знал заранее, пересекала глубокий ручей, через который перекинуты лавы. Но мне не удалось миновать ручей. Как из-под земли появились динозавры. Они захотели напасть на меня, но я пробудился в лимбе и сказал чудовищам: «Стоп!» Они застыли.

Очень много таких историй вспоминается, не все получается записывать, ибо лимб трудно выразить словами. Вообще, описывая предметы и обстановку лимба я, естественно, прибегаю к терминологии яви, чтобы дать приближенное представление читателям.

…

Стоя у края дороги, я понял, что нахожусь в незнакомом месте, хоть место всеми деталями походило на родной город.

Была ночь. Ни людей, ни машин не видно. Город будто застыл, погруженный в тревожный полумрак неопределенности. Он словно вымер.

По дороге, чуть не столкнувшись со мной, мимо проехала стайка подростков на скейтбордах. Нет, это не мой город. Я в лимбе.

Я зашагал вперед. Там, по ощущениям в метрах трехстах, горел свет. С каждым шагом я приближался к нему. Как оказалось, светил фонарь на столбе. Он освещал двухэтажное здание, обнесенное невысоким штакетником. В руке появился фонарик. Его сноп скользнул по стенам, и я увидел надпись: улица и номер дома. Но в яви не было такого дома и такой улицы. «Ул. Ильина, 2» — написано черными вытянутыми буквами на белом железном прямоугольники.

Но почему я решил, что это железная пластина, выкрашенная белой краской? Опять же, лишь по ассоциациям с явью. В яви в моем городе на домах крепились именно такие опознавательные таблички. Но в лимбе мог быть и другой материал, или, скорее всего, никакого. И в то же время лимб все же подстраивается под тебя, он старается одеваться в материальную оболочку того мира, к которому ты привык.

…

Дорожные строители укладывали асфальт и обнаружили странную пластмассовую коробку. На ней располагались две кнопки совершенно одинаковые, только рядом с одной находилось изображение камня — похоже, щебня, а рядом с другой кнопкой что-то голубоватое. Один из строителей нажал ради шутки там, где изображался камень. Ничего не произошло, и он выбросил непонятную коробку. Я незримо присутствовал при этом событии. Я-то знал, что вода мирового океана начала прибывать, вскоре суша должна быть затоплена. Я искал долго пульт управления двумя стихиями, и нашел его в разрушенной церкви.

Значит так, решил я, если нажать на одну из кнопок что-то будет убывать, суша или вода, следовательно, надо нажать на них одновременно. Я так и сделал. Вода отступила. Волна откатила, став золотой. Суша освободилась, и я увидел скульптурную композицию: обнаженная девушка, тело которой обвивал то ли змей, то ли дракон, что в яви я видел на гербе Москвы.

…

Лимб нарисовал мир из моего далекого детства. Лимб не поскупился на краски и изобразил лето и солнечный день. Моя давняя и забытая подруг по имени Оксана была соседкой. Окно в ее комнату раскрыто. Я ожидал Оксану: ну, когда она наконец-то оденется и выйдет. В нетерпении я встал на лавку и легко дотянулся до окна и заглянул в него. Я заметил в глубине комнаты мелькнувшее белое платье.

— Ксанка, ну, ты скоро?! — крикнул я.

— Сейчас. Еще чуть-чуть.

Она вышла, и мы отправились прочь из деревни. Предстояло пройти мимо огромного дерева, стоящего почти вплотную к магазину. В яви этого дерева давно нет, его спилили, но в лимбе оно до сих пор существует. Мы прошли мимо него, и я потерял Оксану, но не удивился и не испугался. Я же знал, что находился в лимбе, ведь нам по пути попались люди, которые в яви жили в деревне, но давно умерли.

Итак, Оксана исчезла, а я продолжил путь. Из этого пути помню только подъем по широкой винтовой лестнице, залитой светом. Я написал «светом», хотя мне тогда показалось, что это какая-то «лучистая энергия». Я купался в ней, и легкость бездумного счастья заполнила меня. Навстречу попадались люди. Они тоже были во власти «лучистой энергии».

Не кажется ли странной человеческая привычка все записывать? Мало ли что снится под мороком, мало ли что происходит в лимбе. Но человеческий ум всегда в сомнениях. Он думает: а вдруг там, по ту сторону, то есть после смерти что-то есть подобное, поэтому желательно перестраховаться и записать.

Сейчас я невольно предал себя. Я хотел только записывать, но не анализировать, но получилось, что повел себя как человек.

И раз уж я сорвался, то запишу еще одну мысль. Насчет загробного мира, а точнее его отсутствия. Я тут подумал, что атеизм гуманная «религия». Представим, что вы дожили до глубокой и немощной старости, ваше тело устало, вы хотите отдохнуть. Со страхом и блаженством вы думаете, что вот она — смерть — она подарит вам отдых ото всего, и тут — бац! — жизнь после смерти. Негуманно.

…

Я давно заученным движением вынул из папки фирменный договор и протянул его клиенту. Клиент с недоверием посмотрел на него, только длилось это мгновение, так как деваться ему было некуда. Все-таки, нажитое имущество стоит охранять, а мы — охранная фирма — этим как раз и занимаемся.

Клиент читал договор, а я все удивлялся тому, что он не догадывается о лимбе, в котором мы сейчас находимся. Возможно, передо мной такой же путешественник по изумрудным далям как и я.

— А что это за странный герб? — спросил клиент.

— Эмблема нашей фирмы.

— Это я понял. Но она что-то обозначает? Вот этот дракон, прячущийся за квадратным щитом.

— Глава нашей фирмы вроде как представитель древнего дворянского западноевропейского рода. По крайней мере, наш шеф так считает. Есть у него такой пунктик. Понимаете?

Клиент кивнул и подписал договор, а затем и второй его экземпляр.

Я был в лимбе охранником, я обходил дозором владения нашего клиента ночью. Вдруг через высокую стену перелез кто-то. Я набросился на нарушителя и, прокусив ему шею, высосал кровь. Труп, конечно, мы потом спрятали.

…

Короткий эпизод из лимба.

Ко мне домой пришел писатель из древних времен. Хотя, каких древних. Конец девятнадцатого и начало двадцатого века. Это был русский классик Толстой Лев Николаевич. Я рассказал ему о нашей жизни, и он возмутился, сказав, что меня не существует. «Почему?» — спросил я. И Толстой объяснил: «Видите ли, сударь, при таких условиях бытия половина из населения людей должна перебить друг друга, а другая половина сойти с ума и покончить с собой».