19. Время собирать камни

Мари выглядела уставшей, и это, решил Йозефа, не удивительно, все-таки новое место, и нужно время обжиться. Хотя настроение ее изменилось. Она спокойна, даже расслаблена. По крайней мере, так увиделось Йозефу. Но он все равно забеспокоился, ибо пищу для тревоги дал врач, курирующий беременность Мари. Врача звали Чарльз Хорн. Он, прежде чем пустить Йозефа в палату, произнес:

— После зайдите ко мне.

— А что случилось?

— Ничего. Все в порядке. Просто зайдите.

— Хорошо, — по инерции ответил Йозеф.

Вот этот короткий диалог перед дверью и зародил беспокойство.

Мозес невольно посматривал на жену как бы исподтишка, желая, чтобы она не заметила, но она заметила, и уж тут отнекиваться было поздно. Йозеф рассказал.

— Ну, Йозеф. – Она улыбнулась. – Все в порядке. Правда-правда. Я чувствую себя хорошо. Не так, конечно, как хотелось. Помнишь, эту свою фразу? И не надо испуганных взглядов. Не знаю, что ты там себе придумал.

— Конечно, видимо, пустое, — ответил он уклончиво.

Йозеф знал, что все в порядке. Причин для тревог нет. Хорн охарактеризовал состояние Мари на «отлично» по пятибалльной шкале, но тогда зачем еще одна беседа? Все это мнительность, решил Йозеф.

После встречи с Мари он зашел в кабинет врача. Помещение оказалось небольшим и светлым. Пахло медикаментами и свежей бумагой. Слева от входа ближе к окну располагался стол, за которым и сидел Хорн. Он давно ждал Йозефа.

— Проходите. Садитесь, — сказал врач.

— О чем хотели вы беседовать? Что-то с Мари?

— Нет. С вашей женой все в порядке, как я и говорил. Тема  беседы будет иной. — Хорн, приподнявшись, начал искать что-то в карманах халата, но так и застыл в задумчивости. Затем, видимо вспомнив, облегченно выдохнул: – Наверно, я его оставил в столе. Да, разговор будет касаться не здоровья вашей жены. – Он открыл ящик и извлек браслет, положив его перед Йозефом. – Тема беседы будет специфической, так сказать. Это касается вашего будущего, ну, и, конечно, будущего близких вам людей.

Хорн вновь сделал паузу, словно он не знал с чего начать разговор.

Йозеф опустил взгляд на стол. Браслет оказался грубой имитацией цепочки из полудрагоценных камней. Скорее всего, пластик, решил Мозес. Врач расстегнул замочек и расправил скромное украшение.

— Господин Мозес, можно вас называть по имени? – Йозеф кивнул. – Итак, Йозеф, вам знакомо слово «менталист»? Это термин из биопсихологии.

— Слышал. Но могу ошибиться в значении, ведь насколько я знаю, сегодня под этим термином подразумевают что-то другое. А к чему вопрос?

— Как вы считаете, Габриель Санчес – менталист? Ну, то есть тот, кто умеет управлять своим и чужими менталами.

— Скорее всего, он психократ.

— Я бы сказал психофаг. – Хорн улыбнулся, взял браслет и начал вдумчиво перебирать пальцами искусственные камни один за другим, будто искал символы, выгравированные на браслете. – Вы уж извините, что я виляю фразами, как лис хвостом, но еще один вопрос. Что вы слышали о подземниках?

— Только на уровне слухов. О них даже в новостях почти ничего не сообщают.

— Да, о нас мало говорят. И это понятно почему. Во-первых, председатель Конгресса не желает, чтобы о подземниках знали. Во-вторых, мы умеем прятаться.

— Так вы подземник? Я думал, что это только легенды. Но как вы прячетесь?

— Очень просто, Йозеф. Во главе нас стоят отцы церкви. Те самые, что покинули когда-то заседание Конгресса. Отцы – менталисты. Они создали защитный психический кокон, поэтому Габриель нас не в силах обнаружить. Я тоже менталист, слабый, правда, но мы сейчас с вами беседуем в безопасности. Господин Санчес видит вас и меня, понимает вашу причину, зачем вы здесь, но не слышит ни нашего разговора, ни ваших мыслей.

Хорн, положив браслет, вновь его расправил.

Йозеф прекрасно понял, к чему ведет подземник.

— Вы предлагаете мне новую судьбу?

— Именно, стать подземником.

— Почему я?

— Время собирать камни. И вы тот самый камень, выпавший из здания, построенного Вилькеном. Его авантюра не удалась. Где он сейчас, никто не знает, даже мы. Но, конечно, я не о Вилькене хотел говорить с вами, а о господине Санчесе. Последнее событие, встревожившее нас, это самоубийство Анри Фарме, заставило действовать быстрее. Вы знаете, что Вилькен назвал председателя Всемирного Конгресса Антихристом. Так вот, это не риторическая фигура речи, не желание оскорбить Габриеля, а правда. Вилькен тот человек, который всегда шел напролом, наплевав на чужое мнение. Он часто ошибался в суждениях, но не в этом случае.

— Давайте, господин Хорн, не будем залезать в мистические дебри. Что вы от меня хотите? Принять или отклонить ваше предложение?

— Да. Раз вы не верите в то, что Габриель Санчес тот самый Антихрист из книги «Откровение святого Иоанна Богослова», то хоть согласитесь, что деятельность Санчеса вредна для нашей цивилизации.

— И если я соглашусь?

— Мы дадим ментальную защиту вам, вашей жене, вашему будущему.

— Это похоже на сделку, а не на предложение дружбы.

— Главное, вы вольны выбирать.

— А время на обдумывание?

Хорн, подавшись вперед, вновь взял браслет. На этот раз он только повертел украшение в руках, будто решил убрать в стол, но передумал и вернул его на место. Это движение оказалось настолько простым и очевидным, что не требовало пояснений. Хорн был в сомнении: стоит ли продолжать?

— Я понимаю, вы мне не верите. Это нормально в данной ситуации. Желательно, конечно, чтобы решение было принято здесь и сейчас. С другой стороны принуждение ни к чему хорошему не приведет. В-третьих, вы не связаны с подземниками никакими обязательствами. Но раз вам необходимо время, то наденьте вот этот браслет.

— Зачем? – удивился Йозеф. Это уже походило на игру, и ничего забавного он в ней не видел. – Зачем надевать? Для защиты?

— Да, угадали. Для защиты. Наденьте при мне. Вот. А теперь застегните замок. Покажите браслет. Я запомню эту картинку, буду ее мысленно держать в голове, ведь так легче создать защитный кокон вокруг вас.

— И Габриель не прочтет моих мыслей?

— Он не прочтет тех мыслей, которые будут касаться нас.

Йозеф покинул Хорна.

Доверял ли он Хорну? Вопрос, как выразился бы Йозеф, ни о чем. Мозес никогда не встречался с подземниками, как вести с ними, он не знал. Знал лишь, что они есть оппозиция Санчесу, но никаких заметных действий против председателя не предпринимают. Только вербуют людей в свои ряды. Хорн ничего не обещал, не опускался до конкретных предложений, предоставляя право выбора. А выбор был сложным. Йозеф один раз обжегся на Вилькене, зря потратил время, благо, что остался живым и на свободе.

Свобода?

Люди, лишенные свободы выбора, грезят о ней, не ведая, что принесет им эта свобода. Свобода выбора, оказавшись в руках страждущих, приносит растерянность и понимание: все намного сложнее, чем виделось. И начинаются ошибки, и свобода уже не та, точнее не то о чем говорилось вначале. Как хорошо прийти в магазин и, не думая, не выбирая, купить вещь и пользоваться безоглядно, но свобода не вещь. Она сложна. Она не дарует прав, она обременяет обязанностями.

«Я смогу отказаться в любое время», — убедил себя Йозеф, покидая «Дом матери и ребенка». Эти главные слова стали залогом, или своеобразным кораблем, плывущим между Сциллой и Харибдой. Нет, он не ощутил себя плывущим между двух бездн, да и где эти две бездны? Габриель с каждым днем все дальше и дальше отдалялся от человечества, рисуя непонятные планы грядущего, и, пожалуй, являлся той единственной бездной, тем тревожным маяком. Не замечать его уже нельзя, а станешь закрывать глаза – погибнешь наверняка. А подземники – еще одна бездна? Вопрос остался без ответа.

Пока Мари в «Доме матери и ребенка», было еще время взвесить «за» и «против», но время пролетело, как показалось Йозефу, слишком быстро. И он принял решение.

Габриель наблюдал все движения Мозеса. Не только физические перемещения, но и характер мыслей – все они оказались предсказуемыми, но ощущение непрозрачности не покинуло Санчеса. Что-то осталось в тени, будто слепое пятно, с которым Йозеф пересекся в пространстве и времени, паразитом прилипло к его ауре. Габриель пытался убедить себя, что это не так, что показалось, что надумано, а интуиции не стоит доверять. Но интуиция, как нарочно, не подвела. Она посылала тревожный сигнал Габриелю и оказалась права.

Однажды, Йозеф Мозес, его жена Мари и Чарльз Хорн исчезли. Ментальное щупальце в бешенстве зазмеилось вокруг «Дома матери и ребенка», но три человека словно канули в небытие. Габриеля захлестнула ненависть. Он заперся в кабинете, не отвечал на внешние раздражители: телефонные звонки и требовательный писк коммутатора. Мир потух. Земля уменьшилась до размеров елочной игрушки и стала такой же хрупкой. Габриель сидел в кресле и дремал. Веки его были чуть опущены. Спокойствие на лице, но внутри бурлил океан черной злобы, и ментальные щупальца нагло шарили по всей планете в поисках трех человек. Они исчезли. Габриель уже догадался, что люди ушли к подземникам под ментальное крыло отцов церкви, но по инерции, не веря в проигрыш, змеи скана обвили Землю подобно конечностям кракена, что хватают добычу.

Проигрыш! Хоть маленький, но он, как назойливая мошка, больно укусил самолюбие. «Будь проклято человечество и эта уродская планета! Предчувствие! Интуиция! Надо было доверять им. Земляне! Это не люди, а порождение праха! Но скоро я покончу с человечеством. Они точно станут прахом. Не сейчас. Позже», — плевалась ненависть.

Габриель вышел из транса.

Коммутатор противно пищал, мерцая зеленым индикатором. Габриель глубоко вдохнул и произнес спокойно:

— Слушаю.

Аппарат идентифицировал голос председателя и соединил с секретарем.

…

Аудиозапись от 9-го апреля 2156 года.

Участники разговора:

Петр – представитель католической церкви;

Мухаммед – верховный муфтий;

О. Иоанн – патриарх православной церкви;

Герман – представитель протестантской церкви;

Ли Чжоу – представитель от буддизма;

Хорн, Чарльз – информация утеряна;

Мозес, Йозеф – информация утеряна.

Владелец аудиозаписи:

Гейман, Даниель – информация утеряна.

ХОРН. Здравствуйте, господа. Надеюсь, я не задержал вас.

ГЕРМАН. Вы как всегда во время, Чарльз.

ХОРН. Прекрасно. Как я и обещал, знакомьтесь, господин Йозеф Мозес. Его жену я представлю вам позже.

МОЗЕС. Здравствуйте.

ХОРН. Моя миссия завершена, видимо. Я могу идти?

ГЕРМАН. Конечно, Чарльз.

ИОАНН. Хочу сразу предупредить вас, господин Мозес, есть еще шанс вернуться.

МОЗЕС. Решение принято окончательно.

ИОАНН. Тогда начнем с  того, что не секрет, что происходит сейчас на планете Земля.

ЛИ ЧЖОУ. Я бы не заявлял так безапелляционно.

ПЕТР. Беседа предстоит быть долгой. Прошу садиться.

ЛИ ЧЖОУ. Позвольте мне. Я продолжу свою мысль. Не все так определено. Вы, отец Иоанн, делаете экивоки на библию, в частности на «Апокалипсис», однако символизм данного произведения не дает мне однозначно трактовать его образы. Вы, господин Мозес, пожалуй, согласитесь?

МОЗЕС. Конечно. Но я склонен думать, что Габриель Санчес более Антихрист, чем те, которых человечество награждало раньше этим эпитетом.

ИОАНН. Извините, что перебиваю вас, но не могу согласиться с Чжоу-сан. Я прекрасно знаю, что за числом зверя прячется имя Нерона Цезаря, и в данном контексте, на первый взгляд, мы должны воспринимать «Откровение» как абсурдно-сюрреалистический памфлет против тирании Римской империи. Но если бы значения сочинения апостола исчерпывалось бы только этим, то со временем оно бы потеряло актуальность для христианства. Оно осталось в истории, конечно, но как апокриф или литературный курьез. В «Откровении» мы имеем нечто большее. Во-первых, Иоанн Богослов понял шестым чувством о существовании закона истории, о ее движении, о спиральности развития, а отсюда и родились пророчества о великом тиране. В рамках христианского мифа ему волей неволей пришлось назвать этого тирана Антихристом. По-моему, недооценивать значение «Апокалипсиса» глупо. Это также как недооценивать значение «Божественной комедии» Данте, считая ее памфлетом против папства и инквизиции.

ПЕТР. Да-да, конечно. «Божественная комедия» — это духовидческое произведение. Но сейчас наша задача выслушать господина Мозеса и понять его мотивы.

МОЗЕС. Собственно, говорить мне нечего. Вряд ли я изменю решения. Всем известно, что я участвовал в диверсии господина Вилькена. Диверсия лишь ненадолго приостановила строительство Альбурга. Считаю, Вилькен заменил понятие внутренней борьбы со злом на внешние атрибуты. То есть на активное физическое сопротивление.

МУХАММЕД. Абсолютно с вами согласен. Когда-то террористы, прикрывающиеся религиозной риторикой из «Корана», утверждали джихад. Борьбу с неверными. Джихад и на самом деле война, только война внутренняя. Война души со злом. Как говорил Достоевский: душа человеческая – поле, а дьявол и бог ведут бесконечную битву за это поле.

МОЗЕС. Вилькен всегда уходил от ответа на вопрос: кто такой господин Санчес? Вилькен приклеивал ярлык «Антихрист», и на этом все заканчивалось. Я не приемлю, именно сейчас не приемлю, насилия даже ради благих целей, но не знаю иных способов борьбы со злом. Кроме того, я согласен именовать председателя Конгресса Антихристом, но является ли этот термин верным?

ГЕРМАН. Насчет Вилькена и Санчеса лучше скажет отец Иоанн.

ИОАНН. Говорить нечего. Ясно, Вилькен творит зло, но Санчес совершает и совершит еще большее зло.

МУХАММЕД. Тут неточность в формулировке. Творить зло невозможно. Зло – разрушение, а творчество подразумевает созидание. Так что созидать разрушение звучит абсурдно.

ИОАНН. Мы можем скатиться в казуистику. Но в целом я согласен.

МОЗЕС. В чем же вы, отец Иоанн, видите большее зло от Антихриста?

ИОАНН. Понимаете, господин Мозес, кровопролитная война есть не самое страшное для человечества. Даже третья мировая не так пугает, если не потерян нравственный стержень. В Новом Завете сказано: «Кто соблазнит из малых сих, тому лучше жернов повесить на шею и утопить во глубине морской». Это о Санчесе. Он из тех, кто соблазняет малых сих. Ну, а существование Вилькена для Габриеля на руку. Если Вилькен опять себя проявит, Антихрист будет одной рукой бороться с ним, пресекая возможности военных столкновений, а другой рукой направлять человечество по ступеням духовного спуска.

МОЗЕС. И мы не можем противостоять этому?

ИОАНН. По мере своих скромных сил. Наша задача: вывести из-под власти председателя как можно больше людей.

МОЗЕС. А сколько нас сейчас?

ИОАНН. Около двенадцати тысяч.

МОЗЕС. Но это мизер!

ПЕТР. Йозеф, а сколько было последователей Иисуса? На три порядка меньше, но христианство дожило до наших дней.

МОЗЕС. Наверно, нас могло быть больше?

ЛИ ЧЖОУ. Конечно. Все дело в человеческой природе. Некоторые просто не хотят думать об этом. Они замкнулись в собственном мире, и их внимание не перетекает за пределы личных интересов. У них нет духовного иммунитета к гипнозу Антихриста. Они текут по течению событий. Другие наоборот принимают активное участие в истории, но заблуждаются, считая господина Санчеса государственным гением, и не видят, какую мрачную тень начинает отбрасывать его личность на цивилизацию. Почему не узрят? Все просто. Эти души появились в сансаре недавно. У них мало духовного опыта. Есть еще третьи, смутно догадывающиеся об истинной природе председателя Конгресса, но догадка не вызывает у них паники, потому что они в тайне желают установления власти Антихриста. Она им нужна для полной свободы. Для свободы сексуальной и беспредельной власти. В каждом человеке, даже я не являюсь исключением, дремлет тяготение к саморазрушению. Проще всего личность разрушить через половую сферу и через комплекс «воля к власти». Если к власти стремиться не каждый, не каждый способен, то полной сексуальной свободы, точнее распущенности, хочет каждый. В истории человечества были такие моменты, которые создавали условия для темных стремлений. Эти моменты назывались смутными временами. Но задача, стоящая перед Габриелем, не смутное время, а установление государственной идеологии, подпитывающей похоть и властолюбие. Сатанократия, так бы я назвал эту идеологию. Вот к чему стремиться Антихрист. Безусловно, есть люди, что осознают разрушительную способность сатанократии и оказывают ей сопротивление. Именно эти, четвертые, нам и нужны.

МОЗЕС. И я один из них?

ГЕРМАН. Верно.

МОЗЕС. Но как вы смогли понять, что я принадлежу к четвертой группе?

МУХАММЕД. Если вы оказались здесь, значит, можете сопротивляться. Иначе бы поддались на гипноз по радио.

ПЕТР. Тут я хочу пояснить, господин Мозес, чтобы не возникло недоумений. Я прочитал на вашем лице вопрос и отвечу. Да, Антихрист способен на сильный гипноз без применения радиотехнических средств, но он еще не совсем уверен, или перестраховывается, не знаю, поэтому иногда использует телевидение, Интернет и радио, как своеобразный резонатор для гипноза. Но, как доступно объяснил вам Чжоу-сан, этого и не понадобится. Многие сознательно выберут путь предложенный Габриелем.

ИОАНН. Кстати, мы чуть не забыли. Господин Мозес, вы никого не оставили на поверхности? Есть ли у вас близкие люди, кроме жены?

МОЗЕС. Нет.

ГЕРМАН. Давайте на этом закончим. Это не последняя беседа, у нас еще будет время поговорить.

КОНЕЦ ЗАПИСИ.