Кошки-мышки.

Наша коша, светлой памяти Чиччолина — жгучая брюнетка и типичная британка, — на этой фотографии запечатлена летом 2013. На шее ещё видна стёртая шерсть от противоблошиного ошейника — он ей как-то не подошёл, началась реакция, и с шеи слезла вся шерсть. И пришлось ошейник выкинуть и перейти на капли. Здесь уже виден результат месячного отдыха и свеженаросшая шерсть. А до этого тощенькая шейка позорно светилась голой белой кожей, рождая у соседей нездоровые ассоциации с заразными болезнями и разными нехорошими инфекциями. Удивительно, насколько у кошек тонкая и беззащитная шейка, даже при том, что весила наша Чича гордых 6,5 кг, и над хвостом на фотке видна жировая складка. И вообще она была вся из себя благородная и неторопливая дама. Несмотря на сарайно-подворотное происхождение от грешной любви бродячего полуперса и притворяющейся французской голубой соседской киси.

Чиччолина поменяла со мной три дома в Чехии. Мне её принесли как заплатку на потерю четырехмесячного кота моего старшего сына. Однажды Чёртик не вернулся домой после ночной прогулки. С наполовину уличными кошками такое бывает.

Чиччолина выросла в нашем первом доме в маленьком городке Коуржим на восток от Праги. Потом я решила переехать в деревню и увезла её с собой — 120 километров на запад Чехии. А дальше я вышла замуж, и Чича, вместе со всем моим зверинцем, опять переехала на новый и, надеюсь, для всех нас окончательный адрес. Для неё он окончательным уже стал…

Чича никогда не отходила далеко от дома. Единственное поле, где наша кошка регулярно бывала, — это луговина по берегу ручья за хлевом. Летом мы огораживаем весь маленький лужок, и там пасутся овцы или последние два года — лошади. Чиччолина была всегда благожелательна ко всем большим животным. Она пыталась играть и с овцами. Падала перед ними на спину и ловила их мягкими лапками за тонкие ноздри. Она никогда не выпускала когтей в игре. Овцы первое время очень удивлялись, а потом потеряли всякий интерес. Овца — животное скучное. Взрослые лошади кошку тоже игнорировали, но жеребунька Цика играла с ней очень своеобразно: фыркала в кошку, а когда кошка хватала конское дитя всеми лапами за нос, то кобылка вскидывалась на низкую свечу и, гарцуя, обегала круг и снова, тихо шепча лошадиные ласковости, дышала в кошку. Цика иногда разыгрывалась и, бегая галопом по леваде, резко останавливалась и взбрыкивала, тормозя передними копытами чуть ли не в кошку, но ни разу её даже не задела и не укусила. Хотя Цика довольно противная и избалованная пакость, и обоих старших лошадей — маму Клею и тетю Дуньку, — кусает и лягает когда захочется.

Коша часто и спать ходила на конюшню и утром лениво выползала из лошадиной кормушки, когда кони убегали на пастбище. Наши кобылы очень быстро выедали маленький лужок, и через две недели мы уводили их на дальнее поле, а на лужке начинали буянить кроты. Чиччолина старательно ловила кротов. Они их не ела, но ответственно приносила и раскладывала рядами на террасе, а кротовые кучи использовала как удобный рыхлый и мягкий туалет. Благодаря её стараниям, кротиная популяция на нашем огороде у лужка почти совсем вымерла. Тогда Чиччолина перешла на пасюков, и мне приходилось бежать на вопли домашних и хоронить пучки хвостатых подарков в сливовом саду. Как-то раз Чиччолина решила попробовать съесть крысу, но смогла одолеть только половину, как непереваренная непривычная еда попросилась обратно, и Чича выложила всё на пол. К сожалению, она решилась на этот эксперимент за диваном и никому не сказала. Так что когда мой муж (агроном, животновод и вообще сельский житель от рождения) нашёл на веранде следы этой кулинарной неудачи, то частично всё уже хорошо засохло, а сама крыса уже была в жидком виде. Могучим броском отодвинув диван на середину веранды, Вашек с воплями убежал искать свежий воздух, а мне пришлось наводить порядок, злобно ворча, что паучков и ночных бабочек на свободу выпускаю тоже я — единственная женщина в доме…

За двенадцатилетнюю жизнь Чича ни разу никого не укусила и не оцарапала. Это был истинная ожившая плюшевая игрушка — сон многих кошколюбов. Её у меня неоднократно утаскивали соседские дети, расплющив бескомпромиссными детскими объятиями поперёк живота или волоча за передние лапы. Если я успевала заметить, то пыталась объяснить юным зоологам, как надо таскать кошек, чтоб не разломать их на запчасти. Но сама Чича никогда не протестовала. Она даже не умела спасать свою жизнь и упорно ходила знакомиться к соседским собакам, которые её сильно калечили. Наш дом стоит последним в самом конце тупиковой улочки, упирающейся в излучину ручья. Машин тут нет, собаки в подавляющем большинстве заперты по дворам и полувольной кошке ничего не грозит. Если кошка соблюдает несколько основных правил и не лезет в чужие дворы с кусачими собаками. К сожалению Чиччолина так и не поняла, что собаки для кошки — зло. Наши хортые её не трогали. Для борзой домашняя живность — строжайшее табу. Половина моих такс к кошкам равнодушна, а та половина, которая мечтает кошек в упоении бурных таксячьих инстинктов укокошить, сидит за заборчиком и выводится на свободу на поводке и выпускается «на побегать» только далеко от дома в полях, куда наши кошки не ходят. Самый первый раз Чича, тогда ещё полугодовалая мурка, возвращаясь домой в рождественскую ночь, уж не знаю зачем, решила пройти через щенятник. В загородке 10 квадратных метров жило шесть двухмесячных кровожадных таксощенов. Я ещё не спала и вышла посмотреть, что за странная возня во дворе и в полночь. Я даже не торопилась, так как и не подозревала, что редкое подтяфкивание означает что-то серьезное. Взрослые собаки не реагировали, сами щенявки шебуршились без особого азарта, так что я решила, что просто кому-то не спится, и они со скуки и без азарта решили поделить старую, никому не нужную игрушку. Оказалось, они делили Чиччолину: четверо её распяли, а оставшиеся два вжовывались то тут, то там в тихо мявкающую кошку. Щенки понатыкали в ней миллион маленьких игольчатых дырочек своими пакостными молочными зубками. У неё слезла вся шкура со спины и задних ног, и она полтора месяца была похожа на льва Апокалисы — с кровавым бесшерстным задом. Попа так и не зажила совсем правильно и с того времени была немного ассиметричной. Но это её ничему не научило. Потом я раза три даже зашивала рваные раны, и она по месяцу отлеживалась дома после неудачных визитов уже к чужим собакам. Последняя встреча с собакой стала для неё и правда последней. Она ещё смогла добраться к соседке, но наш забор уже не осилила, и соседка принесла её, завернутую в старую кофту. Чича была сильно поломана, но и в этом состоянии, страдая от боли и внутренних кровотечений, даже не пыталась драться, а только привычно и очень аккуратно прикусила меня за палец, когда я делала ей усыпляющую инъекцию — она никогда не лизалась, а всегда нежно покусывала, играя с руками…