5. Битвы на подступах к столице

Испанцы закрепились на берегах озера Тескоко. Но путь до столицы был еще далек. Несколько десятков миль вдоль побережья отделяли конкистадоров от ближайшей дамбы, ведущей в Теночтитлан. И вокруг хватало городов, которые продолжали сохранять верность уэй-тлатоани Куаутемоку. Битвы с каждым из них отнимали немало сил.

Кортеса в очередной раз неприятно удивило то, что почти все союзники, даже после многочисленных побед, испытывали перед своими недавними угнетателями заметную робость. Перебороть многолетнюю привычку нелегко. Сражаться против ацтеков в одиночку, не имея поддержки европейцев, индейцы чаще всего оказывались не в состоянии. А испанцев было слишком мало, чтобы успеть повсюду.

Разве что храбрые тлашкаланцы, которые и раньше не покорились Монтесуме, никого не боялись. Но даже им, несмотря на всю отвагу, зачастую не хватало дисциплины закаленных европейских солдат. Так и получалось, что если конкистадорам вместе с союзниками удавалось взять под контроль какой-то город, то стоило испанцам вернуться в основной лагерь, как ацтеки тут же отвоевывали его обратно.

Альварадо, Сандоваль и другие капитаны только и успевали метаться по окрестностям во главе отрядов, оказывая помощь то тут, то там. Теперь война показала свое страшное лицо. Во время первого похода на столицу Эрнан Кортес надеялся покорить эту землю дипломатией, стараясь сократить количество сражений. Теперь шло противостояние не на жизнь, а на смерть. Обе стороны захватывали пленников. Ацтеки своих невольников большей частью приносили в жертву, так как опасались оставлять в рабах большое количество врагов, которые могли взбунтоваться. Испанцы и их союзники пленников клеймили и отправляли подальше, в Тлашкалу или Семпоалу, откуда те уже вряд ли смогли бы сбежать.

И хотя конкистадоры строго запрещали человеческие жертвоприношения, но в реальности искоренить этот обычай никак не могли. Слишком мало их было, чтобы уследить за тем, что происходило на огромной территории, которая теперь считалась частью испанских владений. А индейцы, даже те, что приняли христианство, все еще оставались во власти своей прежней религии. Помолиться Деве Марии — это, конечно, дело хорошее, но если заодно попросить о помощи еще и богов своей родины, то такая перестраховка уж точно не помешает!

За помощью к конкистадорам обратился город Чалько, которому не давали покоя ацтеки. Присягнув на верность испанской короне, он теперь ждал помощи. Поход предстоял серьезный и возглавить его решил лично Кортес. И вот отряд пехоты в сопровождении нескольких всадников двигался вперед по извилистому ущелью, со всех сторон окруженному крутыми скалами. Дорога то расширялась, то сужалась.

Кое-где на пути попадались небольшие долины, в которых в мирное время жили люди. Но сейчас селения стояли пустые. В покинутых домах нельзя было найти ничего съестного. Над сожженными полями кое-где еще вился дымок. Похоже, индейцы ушли отсюда совсем недавно, уничтожив всю провизию, которую не смогли унести. Несколько раз конкистадоры находили засыпанные колодцы. Приходилось двигаться дальше, рассчитывая только на свои припасы.

Фернан с опаской смотрел наверх. Кое-где ущелье угрожающе сужалось, и каменные кручи нависали буквально над головой. До выхода на открытое пространство идти еще несколько часов. За это время враги могут десять раз устроить какую-нибудь неприятность. Например, обвал. И в самом деле, на вершинах скал виднелись многочисленные фигуры индейцев. Вниз летели стрелы, камни и насмешки.

Себастьян поднял арбалет, но через секунду с проклятием опустил оружие:

— Негодяи! Умно расположились. Солнце светит прямо у них из-за спины. Как раз нам в глаза! Целиться невозможно. Да и дистанция великовата.

А камни и стрелы продолжали сыпаться. Ацтеки как будто специально обстреливали неприятеля лишь с правой стороны, вынуждая отступить влево. Кортес прекрасно понимал, что делать этого нельзя. Скорее всего, там какая-то ловушка. Приподнявшись на стременах, он внимательно осматривал утесы. Скалистые отроги со всех сторон выглядели примерно одинаково. Как же обнаружить заранее заготовленную и дремлющую до нужного момента лавину? Индейцы сумели затопить половину Истапалапана, открыв шлюзы на дамбе. Наверняка им хватит знаний даже небольшую гору обрушить в нужный момент. И все же подъем на вершину, где засели ацтеки, не казался отсюда таким уж непреодолимым.

— Сеньоры, выбейте неприятеля из этого орлиного гнезда! — скомандовал он.

Сотня испанцев и тлашкаланцев принялась карабкаться на скалы. Стрелки снизу по мере сил старались прикрыть свою пехоту. Фернан в первых рядах спешил наверх. Он поднимался по ложбине, которая не просматривалась с вершины, а потому пока что не опасался вражеских стрел. Щит он забросил на спину. Меч тоже находился в ножнах. Лишь нож в правой руке помогал зацепиться за любую выемку или трещину в камне и обрести точку опоры.

Через несколько минут он взобрался на уступ, откуда его сверху было уже отлично видно. Надев на левую руку щит, Фернан продолжал восхождение. Трижды в него попадали стрелы. Две из них с лязгом ударились в шлем и отскочили. Пробить стальной купол они, разумеется, не могли. Гонсалес в очередной раз порадовался тому, что успел купить нормальный шлем. Хлопковый колпак вряд ли бы его выручил. Еще одна стрела вонзилась в стеганку возле плеча, но завязла в толстой, пропитанной солью ткани.

Карабкаться становилось все труднее. Склоны к середине подъема стали более крутыми. И теперь, когда испанцы преодолели примерно половину пути, ацтеки взялись за них всерьез. Сверху один за другим стали скатываться большие камни. Валуны, подскакивая на неровностях и вращаясь в воздухе, с грохотом мчались вниз.

Конкистадоры лихорадочно пытались отыскать хоть какое-то укрытие. Фернан, согнувшись в три погибели, спрятался под небольшой скальный выступ, схватившись рукой за торчащий из земли корень. Под ногами оказался пологий склон, который упорно не желал служить надежной опорой. Сапоги скользили, корень в ладони угрожающе похрустывал, как будто только и ждал момента, чтобы обломиться. Небольшой камень, катясь вниз, задел его колено. Рядом еще один раскололся от удара и осыпал Гонсалеса осколками. Он почувствовал жжение от пореза. Из рассеченной щеки на воротник закапала кровь. Справа и слева другие конкистадоры замерли в нишах и расщелинах, уповая на удачу.

«Ацтеки в который раз показали, что они умеют устраивать ловушки, — пронеслось в голове у Фернана. — И ведь дождались именно того момента, когда мы забрались повыше. Теперь уже так быстро и спуститься нельзя!»

Он посмотрел вниз. В нескольких десятках метров, отхлынув от подножия скалы, чтобы их не задело камнями, стояла испанская пехота и кавалерия. И она ничем не могла помочь распластавшимся на склоне солдатам. Фернан видел, как слева от него один из воинов не удержался на почти отвесной поверхности и был сметен валуном. Гонсалес понимал, что атака уже не увенчается успехом. Нужно отступать. К счастью, запасы камней у ацтеков оказались не бесконечны. Конкистадоры и тлашкаланцы начали осторожно спускаться вниз, прячась за любым выступом. Вслед им снова летели насмешки, угрозы и стрелы.

Спустившись, Фернан с удивлением узнал, что погибло лишь восемь человек. Когда начался камнепад, он подумал, что выжить удастся считанным единицам. Но зато почти каждый получил вдосталь синяков и ушибов.

— Нужно выбить врага с вершин, — сказал Кортес. — Проводники говорят, что это единственная удобная дорога в окрестностях. Не хватало еще, чтобы ацтеки напали, когда мы пойдем здесь всеми силами.

Испанцы решили дожидаться ночи. Под покровом тьмы они еще дважды пытались взобраться на скалы, но каждый раз неудачно. Пришлось располагаться здесь лагерем. Неподалеку ущелье расширялось и можно было не бояться того, что камень или стрела долетят с вершины и кого-то убьют.

Так прошло два дня. Индейцы продолжали всячески демонстрировать свой задор. Кричали, грозили собравшимся внизу конкистадорам, швыряли камни, пускали стрелы. Но никакого ущерба расположившимся в центре небольшой долины солдатам эти снаряды не наносили. Спускаться вниз для решительного сражения ацтеки, конечно же, не решались.

Испанцы с трудом добывали воду, которой в долине оказалось совсем мало, да и та отдавала ужасным ржавым привкусом. Караулы днем и ночью следили за засевшими на вершинах скал врагами. А Эрнан Кортес тем временем пытался выяснить у союзных индейцев, как можно обойти эту теснину.

— Господин Малинче, здесь повсюду долины, окруженные отвесными скалами, — отвечали проводники. — Если ацтеки тут устроили камнепад, то они и в других местах тоже наверняка подготовились. Эта наиболее удобный путь.

— Сложная ситуация, — посетовал Альварадо. — Город Чалько просил помощи. Если мы сейчас не сумеем пройти и защитить их, то и остальные увидят, что мы не всесильны. Наш авторитет пошатнется.

— Сеньоры, а вам не приходило в голову, что Чалько на самом деле в союзе с ацтеками? — спросил капитан Кристобаль де Олид. — И они специально воззвали к нам, прося защиты, чтобы заманить в эту теснину. Так мы и людей теряем, и выступление на Теночтитлан откладываем, да еще и перед союзниками позоримся своей неудачей.

— Чичимекатекутли, что ты скажешь о Чалько? — обратился Кортес к вождю тлашкаланцев.

Тот, испытывая явную гордость, что Малинче нуждается в его совете, ответил:

— Им ненавистно владычество ацтеков. Чалько давно уже отправлял послов в Тлашкалу в надежде заключить с нами союз против Теночтитлана. Увы, их город находится слишком далеко от моей родины, чтобы мы могли объединить наши усилия. Но теперь, после вашего появления на этих землях, все сможет измениться.

Совет был внезапно прерван. Дозорные, следившие за вершинами скал, пришли с донесением, что ацтеки подают какие-то сигналы. Кортес вместе с капитанами вышел на открытое место, не подходя все же слишком близко. Он не доверял противнику и ожидал любых неприятностей. Вскоре он увидел, как с одной из вершин начали постепенно спускаться трое индейцев. Через несколько минут они распростерлись перед генерал-капитаном в символическом приветствии, уже столь хорошо знакомом испанцам. Посланники касались кончиками пальцев земли, а затем подносили их к губам.

— Марина. Узнай, зачем они пришли?

Разговор получился коротким. Девушка задала буквально три вопроса и ответила:

— Они сдаются и молят о пощаде. Говорят, что все их люди на вершинах тоже желают сдаться. Предлагают вам подняться наверх и убедиться, что они не готовят никакой ловушки.

— Ха! Они нас, видать, совсем за дураков считают! — рассмеялся Педро де Альварадо. — Стоит нашим солдатам начать карабкаться наверх, как на них снова камни покатятся.

— Педро прав, — согласился Кортес. — Если ацтеки желают сдаться, то пусть спускаются.

— Говорят, что люди слишком ослабли, — перевела Марина.

— Они нас убить пытались, а теперь ждут, что мы их будем на руках носить? Причем в прямом смысле? — возмутился генерал-капитан. — Пускай или сдаются все вместе или продолжим воевать.

Узнав ответ, индейцы, поклонившись, снова стали взбираться на скалы. Фернан, глядя на них снизу, не переставал удивляться. Подъем и в самом деле был крайне затруднен, даже если тебе на голову не обрушивают лавину. И как он сам тогда сумел залезть так высоко?

Ждать конкистадорам пришлось недолго. Почти сразу же один за другим ацтеки принялись спускаться вниз. Шли безоружные, покорно склонив головы и протягивая руки, чтобы показать, что ни у кого нет ни ножа, ни даже осколка кремня. И все же Эрнан Кортес на всякий случай согнал их всех вместе и приставил сильную охрану.

Пленники заволновались, некоторые даже попытались вырваться из плотной толпы и отойти, но Альварадо быстро навел порядок. Стоило ему всего лишь подойти и прикрикнуть, как самые рисковые тут же присмирели, даже не дожидаясь перевода его слов. Педро к этому времени уже получил широкую известность как второй, после Кортеса, вождь белолицых чужаков. Золотисто-рыжие волосы и могучая фигура делали его очень узнаваемым. Веселый и обходительный в добром расположении духа, он моментально свирепел, когда ему отказывались подчиняться. Конкистадоры слышали, что среди местных жителей тоже стали шириться легенды о чудесах доблести Альварадо во время «Ночи Печали». Стоили ли удивляться тому, что неукротимого Тонатиу они боялись как огня.

Теперь под присмотром испанцев оказалось уже около сотни индейцев. После этого Кортес приказал:

— Себастьян, возьми два десятка человек и посмотри, кто там еще остался наверху. Если у врага нет злого умысла, то никого не обижай.

Небольшой отряд начал взбираться на вершину. На полпути их ждало двое ацтеков, которые жестами показывали, где лучше пройти, куда поставить руку или ногу. Они явно не хотели, чтобы их обвинили в том, что кто-то из испанцев сорвался вниз. Подниматься приходилось с осторожностью. Оказалось, что в это убежище вела всего одна тропа, до смешного узкая и отлично просматриваемая с вершины. Лишь теперь Фернан осознал, какой самонадеянной была их попытка взять эти скалы штурмом.

И вот конкистадоры взобрались на небольшое плато. И стала понятна ошибка, совершенная ацтеками. Они попали в собственную ловушку. Ни с какой другой стороны не было нормального спуска, кроме как в долину, где встал лагерем отряд Кортеса. На этом пространстве, длиной всего шагов в тридцать, не оказалось даже деревьев для защиты от солнца. Но хуже всего то, что здесь не было источника воды. Индейцы укрылись на вершине, полагая, что испанцы, понеся некоторый урон от их стрел и камней, отступят или же пойдут дальше. Они никак не ждали, что те расположатся в долине, отрезав местным жителям дорогу к спуску. А принесенные с собой запасы быстро истощились…

Теперь здесь оставались лишь люди, слишком ослабевшие от голода и жажды. И было их не меньше трех сотен. Почти двое суток без воды на открытом солнцепеке могли сломить чье угодно сопротивление. Старики, женщины и дети сидели и лежали где придется. Иногда даже и друг на друге. Фернан с ужасом подумал о том, какая теснота царила на этой площадке еще вчера. Даже сейчас свободного места не хватало, а ведь всего час назад здесь находилось на сотню человек больше. Запавшие глаза и пересохшие губы индейцев ясно говорили о том, как тяжело им пришлось. Некоторые бредили.

Ацтеки покинули свои дома и унесли все наиболее ценное, опасаясь, что их враги, когда пройдут через ущелья и долины, разграбят брошенные селения. И вот теперь здесь, иногда брошенные просто на земле, лежали нефритовые ожерелья, золотые украшения, мешочки с какао. Свитки самой ценной материи использовали как обычные подушки. Индейцы подложили их под головы наиболее измученных. Все эти ценности они с радостью обменяли бы на глоток воды. Впрочем, испанцы, памятуя приказ Кортеса, не стали никого грабить.

Предусмотрительный Себастьян, понимая, что задача очень непростая, чего-то такого и ожидал, потому заранее распорядился захватить с собой веревки. Вскоре всех, кто не мог уже идти самостоятельно, спустили вниз. Примерно так же обстояло дело и в остальных скалистых убежищах, куда направились другие отряды испанцев. Взяв среди местной знати заложников и оставив в этом регионе сильный гарнизон из тлашкаланцев, Кортес мог уже ни о чем не беспокоиться.

Ацтеки, лишившись забранных в плен вождей, присмирели и больше не угрожали городу Чалько, чьи жители приветствовали конкистадоров как лучших друзей. Дорога до Теночтитлана немного сократилась. И все же до дамб оставалось еще слишком далеко…

Большой отряд испанцев и тлашкаланцев двинулся к очередному городу, сохранившему верность Теночтитлану. Дорогу преграждал каньон. Отвесные склоны не давали ни малейших надежд на спуск. По дну несла свои воды стремительная река. Фернан посмотрел вниз. До воды метров тридцать. Само ущелье вроде бы и не слишком широкое, камнем можно без проблем перекинуть. Но как перебраться?

Подскакал Альварадо, вернувшийся из разведки.

— Порадовать нечем, — хмуро отчитался он Кортесу. — В окрестностях было два подвесных моста, но дикари оба уничтожили.

Генерал-капитан не стал впадать в уныние. Он принялся расспрашивать местных жителей, из тех, что примкнули к конкистадорам. Марина перевела ответы.

— Они говорят, что нужный нам город недалеко от ущелья. Он на той стороне. Примерно час ходьбы. Но без мостов нам не перебраться. В городе много воинов. Они отважны и будут хорошо защищаться.

— Эрнан, слишком уж ты с ними нежничаешь, — вмешался нетерпеливый Альварадо. — Готов поспорить на свою лошадь, что этот дикарь просто подослан к нам неприятелем, чтобы ввести нас в заблуждение и заставить отступить. Марина, припугни его!

— Они все одно и то же твердят, — ответил Кортес. — Я уже шестого расспрашиваю.

— Все подосланы! — убежденно отрезал Педро.

— У тебя другой информатор есть? — холодно осведомился генерал-капитан.

— А как же! — самодовольно ответил Альварадо. — Когда ездил на разведку, поймал в окрестностях одного бедолагу. Да ты не думай, мы его, можно сказать, пальцем не тронули. Он только лошадей увидел и тут же обмер. Чуть в обморок не упал, когда я подскакал поближе.

— Да его просто твоя золотистая грива поразила, — бросил Фернан.

— Неважно, — отмахнулся Педро, тряхнув отросшими волосами. — Я расспросил дикаря. Оказывается, в десяти или пятнадцати милях севернее склоны каньона становятся совсем пологими. Река там раздается вширь и можно перейти ее вброд. Так переберемся на другой берег.

— Ну что же, сеньоры. Кавалерия отправляется в объезд, — принял решение Эрнан Кортес. — А пехоте нужно придумать, как перебраться на ту сторону. Можете соорудить мост. Времени такая работа займет немало, но все-таки это будет быстрее, чем шагать пешком пятнадцать миль до брода. Конница тоже не так и быстро управится. Встретимся у подножия вон той красно-рыжей скалы. Она приметная. Думаю, прибудем мы примерно в одно время.

Три десятка всадников поскакали на север вдоль каньона. Остальные же принялись ломать голову над тем, как перебраться. Почти на самом краю обрыва росло несколько могучих сосен. Для того чтобы свалить любую из них, пришлось бы потратить немало времени.

— У кого есть топор? — поинтересовался Себастьян. — Я, конечно, не лесоруб, но некоторые навыки имею. Если постараться, то можно сделать так, что дерево упадет как раз на ту сторону провала.

У некоторых тлашкаланцев нашлось нужное оружие, но использовать его для рубки деревьев было бы затруднительно. Небольшие топоры с кремневым лезвием хорошо подходили для боя, но казались слишком маленькими и легкими для того, чтобы свалить могучую сосну, которую даже двое мужчин с трудом бы смогли обхватить.

— Оставь, ты и до вечера не управишься, — заметил кто-то из испанцев. — Нужно расспросить местных жителей. Они-то точно знают, как здесь мосты возводили.

Но и это ни к чему не привело. Индейцы в один голос твердили, что на постройку уйдет слишком много времени.

— А если попытаться закинуть на ту сторону веревку с крюком на конце? — предложил Себастьян. — Если повезет и она зацепится за скалу или корень, то мы сможем по одному перебраться.

Пока шли споры, Фернан, отойдя от остальных, внимательно присматривался к одной из сосен. Могучее дерево, обхватив корнями почти самый край обрыва, возвышалось над остальными. Пышная крона соприкасалась с ветками еще одной сосны на другой стороне каньона.

«А что если попытаться перебраться здесь?» — мелькнуло в голове у Гонсалеса.

— Смотрите, как это делается, — громко заявил он и принялся карабкаться вверх.

Теплая, согретая солнечными лучами кора казалась толстой шкурой какого-то огромного животного. Ладони иногда клеились к ней из-за смолистых пятен на стволе и сучьях. Дерево как будто благосклонно отнеслось к идее Фернана. Оно услужливо подставляло свои многочисленные ветви. Толстые и надежные, они попадались часто и восхождение пока давалось испанцу легко. Длинные пушистые иголки слегка щекотали ему лицо и шею. Запах хвои дурманил голову.

Несколько человек, вдохновленные его примером, тоже стали лезть наверх. Чуть правее росла еще одна сосна, такая же высокая и могучая. Ее ветки тянулись далеко над обрывом, почти касаясь кроны дерева на другой стороне ущелья. Фернан поднимался с азартом. Иногда он смотрел вниз. Где-то там, почти скрытые переплетением ветвей, стояли многочисленные испанцы и тлашкаланцы. Отсюда они казались уже совсем маленькими. Вскоре плотная вуаль хвои окончательно отрезала людей от взора Гонсалеса.

Он будто попал в какой-то другой мир, в котором оказался единственным человеком. Здесь по коре ползали букашки, шумел ветер, часто попадались крупные бугристые шишки. Разными голосами пищали и стрекотали птицы. Неподалеку по толстому суку с необыкновенным проворством промчалась белка. Она легко проскакала с развилки на развилку и очень быстро скрылась из вида. Фернан мог лишь позавидовать ее ловкости. Впрочем, он тоже хорошо справлялся.

Через несколько минут испанец добрался до нужной ветви. Длинная и разветвленная, она тянулась практически параллельно земле, почти достигая кроны высокого дерева на другой стороне каньона. Гонсалес начал осторожно продвигаться по ней. Пока что все получалось именно так, как он и задумывал.

Над головой простирались другие ветки, за которые он хватался, удерживая равновесие. Фернан удалился уже довольно далеко от ствола. От вида захватывало дух. Прямо под ним разверзлась пропасть. Где-то далеко на дне катила свои воды река, казавшаяся отсюда тонкой серебристой лентой. На земле стояли люди, с тревогой следя за ним.

Теперь отряд заметно уменьшился — многие последовали примеру Гонсалеса и тоже взбирались на деревья в надежде перебраться. Фернан рассмотрел немало таких. Но почти все они безнадежно отстали. Лишь справа, на соседней сосне, он заметил человека, который осторожно шагал по толстой горизонтальной ветке. С некоторым удивлением он понял, что это Себастьян. И как только Риос успел? Он ведь полез на дерево позже, уже по примеру самого Фернана.

Себастьян, кстати, держался отлично. Сразу видно было опытного моряка, привыкшего карабкаться по мачтам. Условия у него оказались не слишком удобными. Над головой подходящих ветвей почти не попадалось, так что он зачастую шел, просто балансируя, широко расставив руки в стороны.

А тем временем начался самый сложный этап. Дерево повело себя ничуть не лучше какого-нибудь коварного ацтека, который сначала заманил испанцев на отвесный склон, а потом начал ронять им на головы камни. Налетел порыв ветра и ветку стало так раскачивать, что Фернан еле удержался на ней. Он тут же оседлал ее и вцепился руками в толстый сучок. Но все же чувствовал себя как будто верхом на взбесившемся жеребце, который скачет из стороны в сторону и брыкается, пытаясь избавиться от наездника.

С тревогой он глянул вправо. Себастьян тоже сидел на своей ветке, плотно обхватив ее коленями. Гонсалес облегченно вздохнул. Риос обернулся в его сторону, улыбнулся и что-то прокричал. Слова унес ветер. Постепенно сосна перестала так неистово трястись, и Фернан отважился продолжить свой путь.

Теперь задача представлялась ему все более сложной. Снизу казалось, что кроны деревьев на обеих сторонах каньона чуть ли не переплетаются и перебраться можно без труда. Теперь же, когда на ветке находился человек, она стала заметно прогибаться. Опускаясь вниз, она не давала дотянуться до кроны нужной сосны. Фернан, затаив дыхание, буквально по сантиметрам продвигался вперед. До цели оставалось так близко! Будь под ногами надежная опора, он бы решился и прыгнул. Но ветка, еле выдерживая вес его тела, упруго гнулась и угрожающе похрустывала.

Он стиснул зубы и осторожно, чтобы не потерять равновесия, начал вытаскивать из ножен меч. Пот градом катился по лицу. Стоит сейчас налететь порыву ветра и его смахнет вниз. До воды метров, наверное, пятьдесят. Если даже сразу не расшибешься, то выплыть в доспехах и одежде просто невозможно. Острие меча зацепило ветку растущего напротив дерева. Теперь нужно ее наклонить и схватиться рукой. Тонкая, совсем тонкая! Выдержит ли она вес человека? Он не решался даже повернуть голову, чтобы увидеть, как обстоят дела у Себастьяна. Равновесие потерять так легко.

В этот момент Фернан услышал крик. Скосив глаза вниз, он увидел, как с более низкой ветки сорвался кто-то из испанцев. Человек камнем полетел вниз и через несколько секунд рухнул в воду. Его уже ничто не могло спасти. Гонсалес перевел дыхание и снова попытался зацепить ветку мечом. На этот раз ему удалось. Он, как утопающий за соломинку, крепко ухватился за нее и начал осторожно тащить вниз. Вот за ней следом немного склонилась еще одна ветвь. Фернан зажал клинок меча в зубах и взялся уже обеими руками. Ненадежная опора под ногами дрожала и грозила в любой момент обломиться. А испанец осторожно изгибал тонкие ветки, стараясь добраться до более толстых.

Наконец он повис на руках и стал аккуратно перехватываться ладонями, пробираясь все дальше. Челюсть давно уже онемела от веса меча. Удерживать зубами гладкий полированный клинок оказалось делом непростым. Фернан тут же порезал губу об острую кромку лезвия. И все же он постепенно продвигался вперед. Снизу летели приветственные крики. Совсем скоро под ноги попалась толстая надежная ветка и Гонсалес встал на нее. Он сразу схватился за рукоять меча и поспешно спрятал его в ножны.

“Хорош бы я был боец, если бы подоспел к сражению без оружия! — мелькнуло у него в голове. — В Веракрусе можно купить меч, но здесь пришлось бы заимствовать запасное копье у кого-то из тлашкаланцев. Как там у Себастьяна дела?”

Он оглянулся и увидел, что Риос тоже вполне успешно перебрался на другую сторону. Фернан с облегчением засмеялся. Что же, его друг снова сумел избежать опасности.

«Кстати, а нет ли здесь где-нибудь в зарослях вражеского отряда, который только и ждал, пока мы попадем к ним в лапы? — подумал Фернан. — Вдвоем мы вряд ли отобьемся»

Но все обошлось. Ацтеки никак не могли оставить сторожевые отряды вдоль всего каньона, который тянулся на десятки миль. Тем временем еще двое испанцев сорвалось во время попытки перебраться. Но на этом потери закончились. Фернан и Себастьян, а следом за ними еще три удачливых конкистадора, начали привязывать к толстым веткам захваченные с собой веревки и бросать вторые концы на другую сторону. Благодаря этим подвесным дорогам довольно быстро все испанцы и тлашкаланцы преодолели ущелье. Фернана не переставали хвалить всю дорогу до подножия красной скалы. Его идея оказалась удачной.

Успели они как раз вовремя. Буквально через несколько минут к месту встречи подъехала и кавалерия. И эта опасная переправа стала самой серьезной преградой за тот день. Ацтеки никак не ожидали, что испанцы сумеют так быстро перебраться, а потому толком не подготовились к нападению. Даже дозорных не выставили. Кортес же таких ошибок не допускал и другим не прощал.

Он разделил свой отряд пополам и велел заходить с разных сторон. Вражеский город, неожиданно атакованный с двух направлений, не сумел оказать должного сопротивления. Армию его смели, а охваченные паникой жители начали просто разбегаться. Впрочем, не прошло и двух часов после их бегства, как обратно вернулось несколько человек. Делегация с опаской предстала перед Эрнаном Кортесом и признала свое поражение. Они просили проявить снисходительность и соглашались признать над собой власть испанской короны.

Так испанцы еще на шаг подобрались к Теночтитлану. И все же даже опорные пункты в виде капитулировавших городов не слишком облегчали продвижение. Ацтеки умело вели партизанскую войну. Они громили продуктовые караваны, а также регулярно тревожили конкистадоров и их союзников внезапными нападениями во время переходов.

Не говоря уж о том, что любой город, признавший свое поражение, никак не внушал Кортесу доверия. Приходилось то гарнизон из тлашкаланцев в нем оставлять, то забирать местную знать в заложники. Генерал-капитану казалось, что чем ближе к намеченной цели, тем больше растет сопротивление врага. Пожалуй, так оно и было. На берегах озера Тескоко население охотнее сохраняло верность Теночтитлану. То ли из искренних побуждений, то ли опасаясь гнева нового уэй-тлатоани, чья армия находилась совсем недалеко. Захват территории давался с трудом.

Да и сам Куаутемок постоянно отправлял большие отряды из столицы, чтобы поддержать союзников в бою против испанцев или же чтобы помочь выбить тлашкаланский гарнизон после ухода конкистадоров.