10. Свержение богов

Эрнан Кортес решил, что теперь настал подходящий момент, чтобы низринуть языческих богов. Как раз нашелся подходящий повод — посетив в очередной раз Семпоалу, испанцы получили в подарок восемь девушек. Все они оказались молодыми, стройными, в богатых, искусно расшитых перьями одеждах, в причудливых головных уборах, усыпанных драгоценностями. Они были дочерьми касиков и те надеялись скрепить союз с чужеземцами этими браками. Генерал-капитан поблагодарил, но поведал, что может принять девушек, только если и они и все остальные местные жители примут истинную веру. А главным условием стал отказ от человеческих жертвоприношений.

И вот тут-то индейцы взбунтовались. Возмущенные крики вождей и жрецов звучали подобно реву многоголосого водопада.

— Это добрые боги! Они дают нам урожай и оберегают от всяческих невзгод. Это могущественные боги наших предков. Невозможно отказаться от их покровительства.

— О каком еще покровительстве идет речь?! — изумился Кортес. — Разве уберегли они вас от порабощения ацтеками? Нет! Освободил вас только я, с помощью настоящего бога. Разве не видите вы, что лишь мой бог является истинным и всемогущим? Его покровительство спасало меня в самых трудных ситуациях.

— Смилуйся, Малинче! — стенал касик Семпоалы. — Ты не знаешь, что если мы перестанем кормить богов, то мир погибнет. Солнце перестанет восходить на небе.

— Да что это за глупости! — возмутился Эрнан Кортес. — У меня на родине никто не приносит людей в жертву, но солнце, тем не менее, не перестало светить.

— Это потому, господин, что хотя бы мы его кормим сердцами, — охотно разъяснил касик. — Если же и мы перестанем это делать, то оно ослабнет и погибнет, равно, как и человек без пищи. Не губи мир, ведь и тебе тогда не уцелеть!

Этот богословская полемика стала раздражать Кортеса. Вот уж не думал он, что будет спорить о божественном с дикарем, который свято верит в то, что нужно резать людей на алтарях, иначе мир рухнет. К сожалению, местные индейцы куда крепче держались за веру предков, чем жители Табаско.

— Хватит! Ты жаловался на Монтесуму из-за того, что он убивает на алтарях ваших близких, но сами вы ничем не лучше! Наши друзья не могут совершать таких ужасных злодеяний. Если вы не желаете отречься от своих кровожадных идолов, то нам придется искать более разумных союзников.

Касик Семпоалы застыл, не зная на что и решиться. Остаться без поддержки чужаков? Но тогда ацтеки придут сюда с войной. Императору ничего не стоит истребить тотонаков всех до последнего человека в назидание остальным племенам. Отречься от богов? Эта мысль ужасала. Ситуация казалась безвыходной.

— Я не могу допустить поругания наших богов. Мои подданные не побоятся защитить их своими руками! — нашел он выход из ситуации.

— Посмотрим! — бросил Кортес.

Вельможи и жрецы тут же кинулись врассыпную по Семпоале, громко сзывая людей на защиту богов. Со всех сторон на площадь стали стягиваться многочисленные индейцы. Голоса их крепли и возмущение совсем скоро должно было прорваться. Генерал-капитан не стал этого дожидаться и отдал приказ — полсотни испанцев тут же двинулись вверх по ступенькам самой большой пирамиды.

Фернан в составе этого отряда спешно карабкался вверх. Оглянувшись через плечо, он увидел, что обширная площадь почти заполнилась тотонаками. Конкистадоры построились в боевом порядке, преграждая им путь к пирамиде, но не спешили первыми начинать сражение. Впрочем, что ему до того, что творится на земле? Кортес найдет правильный выход! Его задача добраться до идолов на вершине.

Фернан мчался вверх. Ступени крутой лестницы мелькали перед глазами. Сколько же людей за многие десятилетия проходили этот путь? Шли лишь для того, чтобы через несколько минут скатиться вниз изуродованными, растерзанными трупами. Какие чувства ими владели? Страх, отчаяние, уныние? А может быть, тупая покорность? Гонсалес отлично понимал, что ни разу еще на верхнюю площадку не спешил человек, готовый бросить вызов засевшим там тварям. Ни разу, пока они не прибыли в эти края.

Как часто он мечтал разрушить дьявольские капища в те времена, когда сам был пленником индейцев. Но прав тогда оказался рассудительный Себастьян — время расплаты наступит, нужно лишь запастись терпением. И вот оно действительно наступило. В воздухе свистнуло несколько стрел, пущенных снизу — тотонаки решились бороться за своих идолов! Для Фернана это сейчас не имело никакого значения — конкистадоры доберутся до храма на вершине пирамиды и ниспровергнут изваяния демонов. О том, что ждет их на земле, он даже не думал.

Зато об этом думал Кортес. Живое море индейцев волновалось у подножия пирамиды. Несчастные три сотни испанцев, преграждающие им путь, казались слишком ничтожной плотиной, чтобы сдержать это море. Их могли просто смести, задавить несметным количеством противников. Лошади, как и пушки, оставались в Веракрусе, да здесь бы и они не помогли. Но спасение сейчас было в другом.

— С богом, сеньоры! — хладнокровно отдал приказ генерал-капитан.

Два десятка солдат ринулось вперед, туда, где совсем недалеко, во главе своих подданных стояли жрецы и вельможи Семпоалы. Кортес велел по возможности обойтись без кровопролития. Себастьян врезался в ряд телохранителей индейских вождей подобно урагану. Ударил кулаком в нос одного, тут же рубанул ребром ладони по шее второго, играючи ушел от свистнувшего возле самой головы каменного топора. По сравнению с атакой вражеской армии в далекой Италии, все это для него было сущими пустяками. Через мгновение в ладони у него блеснул кинжал и касик Семпоалы замер, когда отточенная сталь кольнула его шею под оплывшим подбородком.

Рядом Хуан Веласкес де Леон могучим ударом копейного древка опрокинул на землю индейца, после чего ткнул тупым концом в грудь еще одного тотонака. Тот отлетел в сторону. Альварадо выхватил меч и плашмя обрушил клинок на плечо главному жрецу. Тот упал навзничь, а Педро тут же приставил острие к горлу поверженного. Несколько индейцев рванулось на помощь своим предводителям, но линия испанских копейщиков быстро оттеснила их. За считанные секунды все значительные люди Семпоалы попали в плен. Их оглушенные, разбросанные в стороны телохранители проиграли раньше, чем успели оказать достойное сопротивление. Видя, что жизнь правителей висит на волоске, простые индейцы не решались освободить их силой и больше не пытались штурмовать пирамиду.

Фернан в это самое мгновение взлетел на вершину. Здесь было пусто, испанцев никто не встречал. Лишь полтора десятка идолов стояло на обширной ровной площадке. В дальнем ее конце возвышался массивный каменный храм. Дюжина воинов ринулась туда, чтобы убедиться, что внутри не затаились индейцы, готовящие нападение. Но и это здание пустовало. На переднем краю площадки, возле самого обрыва, лежала толстая гранитная плита. Именно сюда укладывали на спину людей, чьей судьбой было отдать свои сердца чудовищным богам. Алтарь оказался залит засохшей кровью. Вокруг виднелась бурая лужа — еще вчера здесь кого-то зарезали.

У Фернана перехватило дыхание от отвращения. Неподалеку стоял идол, внешне, по мнения испанца, столь же ужасный, как и вся религия индейцев. Высокий, на целую голову он возвышался над Гонсалесом. Искаженные, то ли от муки, то ли злобы черты лица. Вперед выдавались массивные челюсти, в открытом рту виднелись огромные квадратные зубы. Глаза истукана смотрели равнодушно, но взбудораженному Фернану показалось, что они следят за ним с гневом и страхом. Всю фигуру этого исчадия ада покрывала засохшая кровь.

Испанец чувствовал, как волна триумфа переполняет его. Сколь долго эта тварь стояла здесь, любуясь бесчисленными казнями! Что за демона она изображала? Сейчас это уже неважно. Нашлись храбрецы, готовые прекратить жуткие ритуалы и он гордился тем, что оказался среди этих героев. Гонсалес решительно подошел к изваянию.

— Я вернулся, — еле слышно прошептал он. — Как и обещал когда-то…

Это был другой город и другая скульптура, но для Фернана это сейчас не имело значения. Сегодня он разберется с этим идолом. Рано или поздно очередь дойдет и до того каменного чудовища, что терпеливо ждало в окутанном мраком храме посреди заброшенного города. Истукан надеется, что индейцы вернутся и снова будут приносить ему жертвы. А на самом деле туда когда-нибудь придут конкистадоры! Разгоряченный этими мыслями Гонсалес сделал шаг назад и прицелился…

Мечом здесь ничего нельзя было сделать, но в руках он сжимал более подходящее оружие. Массивный стальной молот на длинной ручке описал широкую дугу и вонзился чудовищу в нос. Во все стороны брызнули осколки камня. Идол покачнулся, но все же устоял. Разозленный этим Фернан размахнулся еще раз. Второй удар опрокинул каменную фигуру. Третий расколол ей голову.

Совсем рядом два конкистадора раскачивали огромное глиняное изваяние. Совместными усилиями они столкнули его с площадки. Идол, в облике которого перемешались черты человека и крокодила, покатился вниз по лестнице, дробясь на куски. Некоторые статуи были невелики размером и с легкостью разрушались двумя-тремя ударами. Другие же ростом превосходили человека. Но, большие или маленькие, глиняные или каменные, все они внешне выглядели просто ужасно. С точки зрения испанцев, такой облик могли принимать только демоны, присланные сатаной прямиком из преисподней. Теперь эти твари гибли, расплачиваясь за века своего кровожадного правления.

Фернан, вместе с остальными конкистадорами, медленно спускался по лестнице. На верхней площадке не осталось ни одного истукана. Возбуждение спало и теперь, выполнив свою миссию, все они хотели отдохнуть. Отсюда испанцы отлично видели, как внизу замерло настоящее море индейцев, в немом ужасе взиравших на поругание их святынь. Некоторые из них плакали, рвали на себе волосы, катались по земле. Но никто не проявлял враждебности. В первую очередь потому, что вся знать города находилась в плену у Кортеса. Жрецы, отсюда выглядевшие маленькими как букашки, ползали у подножия, собирая обломки сброшенных статуй.

Для тотонаков произошедшее стало настоящим шоком. Даже весть о том, что возле Семпоалы стоит войско Монтесумы в полной боевой готовности, не напугала бы их больше. Сама мысль, что можно ниспровергнуть богов, не опасаясь их мести, не укладывалась в голове. Неужели столь велика мощь белолицых чужеземцев? Противиться их поступкам никто не посмел.

Эрнан Кортес не собирался терять время. Он приказал очистить храм, стоящий на пирамиде, оштукатурить вымазанные кровью стены и воздвигнуть на площадке алтарь. Касики и главные жрецы все еще оставались полностью в его власти и перечить решению генерал-капитана оказалось некому. Растерянные и шокированные индейцы под присмотром нескольких солдат принялись за переделку святилища на новый лад.

Испанцы решили приставить служителями возле нового храма тех самых жрецов, которые возносили здесь же мольбы своим языческим богам. И для начала их нужно было привести в подходящий для этого внешний вид. А уж если кто и выглядел среди индейцев отвратительно, то это жрецы. Немытые, ходящие все время в одной и той же черной одежде, с длинными нечесаными волосами. К тому же они с ног до головы пропитались кровью жертв. Запах от них стоял просто ужасающий. Конкистадоры и поверить не могли, что человек может так вонять.

Сами жрецы отмываться и терять свою исключительную красоту наотрез отказались. Кортес, занятый более важными делами, препоручил эту заботу Альварадо. Педро всегда шел к цели наиболее коротким путем. Согласно его словам, любой узел проще разрезать, чем пытаться распутать. Терпения уговаривать жрецов ему хватило ненадолго.

— Тьфу ты! Дремучие дикари! Они точно живые? Даже то, что они двигаются, меня не убеждает! Трупы и то меньше воняют. Значит так, сеньоры, — обратился Педро к десятку испанцев. — Хватайте этих убогих и тащите к ближайшему ручью. Там замачивайте их до тех пор, пока они или не отмоются или не утонут. Да, и патлы им обкорнайте. Тошно смотреть! Настоящий парад Горгон Медуз.

Это замечание было абсолютно точным и вызвало смех конкистадоров. Длинные волосы, которые жрецы никогда не стригли, видимо из каких-то своих религиозных побуждений, висели вниз длинными толстыми прядями. Эти локоны, жесткие и пропитавшиеся кровью, действительно смахивали на отвратительных змей, шевелящихся от любого движения головы. В словах Альварадо звучала своеобразная логика — расчесать эти колтуны никто бы не смог.

Жрецы ничего хорошего для себя не ждали. Они кричали и пытались отбиваться, когда их тащили к воде.

— Надо же, — пыхтел Себастьян, таща за собой упирающегося индейца. — Если бы я вел его на заклание на алтарь, он и то меньше бы стенал и возмущался.

Риос, с его-то недюжинной силой, оказался в подобном деле просто незаменим.

На глазах у индейцев рушился весь привычный миропорядок. Святыни их были осквернены, жертвы, без которых боги бы просто умерли, перестали приносить. На месте каменной плиты, на которой людям вырезали сердца, теперь стояло изображение Девы Марии и деревянный крест. Остальные храмы также перешли во власть чужеземцев. Испуганные тотонаки поначалу действительно искренне верили, что мир вот-вот рухнет, не вынеся таких потрясений.

Жрецов отмыли, переодели, подстригли и приставили служить новому богу. Падре де Ольмедо, не жалея красноречия, старался убедить этих индейцев, что они, по сути, выполняют ту же миссию, что и раньше. Только тогда они были служителями ложных богов, а теперь станут поклоняться правильному. Жрецы, слушая перевод Марины, не очень-то верили. Где же это видано, чтобы богам достаточно было одних только молитв и вовсе не требовалось крови?!

Жизнь в городе замерла. Никто не работал на полях, не строил домов, не торговал. Зачем? Не сегодня-завтра конец света! Фернан, глядя на опустевшие улицы, испытывал неприятное чувство дежавю. Семпоала казалась вымершей, покинутой, как тот заброшенный город, на который они когда-то наткнулись в джунглях Юкатана. Кто разберет туземцев? А вдруг они сейчас возьмут и разбредутся в разные стороны, оставив свою оскверненную, как они считают, столицу? И Семпоала, попав во власть растений, скроется с глаз на века.

Но день проходил за днем, человеческих жертв больше не приносили, а солнце все так же исправно поднималось утром на небосклоне. Это было невозможно, немыслимо… Но вселенская катастрофа миру, похоже, не угрожала. Не грозила она даже отдельно взятым тотонакам, и они постепенно начали успокаиваться. Монтесума не спешил идти на них войной, белокожие союзники, хотя и ниспровергли богов, но в остальном вели себя справедливо: не грабили, не насиловали женщин, никого не убивали. К тому же они всерьез вознамерились идти к повелителю ацтеков. Такие великие и дерзкие свершения никак не могли быть делами простых людей. Это под силу только посланцам богов!

Испанцы, после разрушения языческих алтарей, заметно повеселели. Среди них хватало набожных людей и они теперь окончательно поверили, что эта земля является подобием рая и нужно всего лишь искоренить здесь дьявольские ритуалы. Фернан и Себастьян также ликовали, вспоминая те дни, когда они, будучи пленниками, безропотно смотрели на жертвоприношения. Жрецы поступили в подчинение к старому ветерану, хромому Торресу, от которого в битвах толку уже было мало. Отныне он направлял их действия, изучая постепенно язык, и индейцы исправно служили при освященном алтаре. В богослужении они ничего еще не понимали, так что чуть ли не вся деятельность сводилась к возжиганию свечей и курению благовоний. Но для начала и это неплохо.