16. Финал

Теночтитлан был покорен. Испанцы и сами до конца не могли поверить в произошедшее. На воды озера Тескоко опустилась невероятная тишина. Конкистадоры начали борьбу за дамбы в мае и только сейчас, спустя три месяца, они смогли победить. В этот день люди были еще не в состоянии осознать всю грандиозность события. Ими владели сиюминутные настроения. Испанцев захлестнула эйфория. Их переполняло чувство гордости. Оно пьянило, кружило головы, заставляло почувствовать себя всесильными. Еще бы! Несколько сотен человек перевернули с ног на голову целую империю!

Тлашкаланцы тоже торжествовали. Эпоха доминирования Теночтитлана завершена! Долгие десятилетия Тлашкала боролась за свою независимость, все больше и больше слабея, теряя влияние и возможных союзников. Кольцо врагов вокруг горной республики смыкалось, торговые пути оказывались под контролем ацтеков, которые подбирались все ближе. А ведь буквально еще два года назад казалось, что выхода нет. И вот Теночтитлан покорен.

Остальные индейцы, присоединившиеся к конкистадорам, тоже радовались, хотя в их праздновании и проскакивали тревожные нотки. Перемены, особенно такие глобальные, неизменно пугают всех. Что ждет империю теперь, когда у нее новые хозяева? Как поведут себя испанцы в роли властителей?

Все уже давно знали политику ацтеков, их цели и требования. Для многих племен правление Монтесумы не казалось обременительным. Да, приходилось платить налоги, но так бывает всегда и везде. Да, приходилось отдавать какую-то часть людей в столицу, и кому-то из них предстояло лечь на алтарь. Но этого требовали боги…

Однако небожители ведь и сами хорошо благодарили смертных. Не уничтожали мир, не насылали особенно сильных потопов, землетрясений, засух. А чего ждать от нового бога, которому молятся чужеземцы? Он давал силу воинам, в этом все уже убедились. Но сумеет ли он обеспечить урожай?

И все же индейцы радовались. Во многом еще и тому, что сделали правильный выбор и примкнули к победителям. Добыча, слава, почести — на все это они теперь имеют полное право. Для того чтобы понять, какое это счастье — выбрать правильную сторону в войне, стоило бы посетить в эти дни Теночтитлан. Отряд конкистадоров сделал это, чтобы оценить обстановку.

Фернан шел среди товарищей и сердце его замирало от ужаса. Неужели это тот самый город, который так поразил испанцев два года назад? Теночтитлан напоминал увядший цветок, который, потеряв изящество, нежный аромат и яркость красок, осыпался со стебля бурым и бесформенным пятном, вялым и дурно пахнущим.

Везде царило невероятное запустение. Сады, полные фруктов и цветов, так очаровавшие конкистадоров, совершенно исчезли. Все, что можно было съесть, вплоть до листьев и стеблей, было съедено. Стволы деревьев пошли на топливо для костров. Широкие и утоптанные дороги оказались полностью вспаханы и покрыты ямами и рвами, как будто чудовищные когти терзали тело столицы. Так оно, пожалуй, и было. Когти голода и жажды истязали горожан, и они копали землю на каждом шагу, тратя последние силы в призрачной надежде откопать какой-нибудь съедобный корень, сочного червяка или личинку. А то и выкопать колодец. Увы, вода почти в каждом таком колодце оказывалась соленой.

Дома стояли пустые, холодные, темные и безмолвные, как надгробия на давно заброшенном кладбище. Этот огромный некрополь покидали сейчас даже души. Именно так, скорее бесплотными духами, чем живыми людьми представлялись испанцам последние жители Теночтитлана. Невероятно худые, изможденные, с запавшими от голода и горя глазами, они брели, понурившись и бессильно опустив руки. Кортес не препятствовал беженцам, которые хотели уйти от ужасов войны. И тысячи человек покинули столицу уже давно. Но тысячи и остались. Те, кто до последнего дня, до пленения Куаутемока верил в то, что удастся отстоять город. И вот теперь они, сломленные горем, все-таки уходили из Теночтитлана. Уносили с собой всю тяжесть разочарования и осознание того факта, что борьба оказалась бесплодной.

После них на этом огромном кладбище остались только покойники. Вот уж в чем здесь не ощущалось недостатка. Сотни мертвых людей, погибших в боях, от болезней и от голода. Их негде было хоронить, да и сил на это у защитников уже не оставалось.

— Не пойму я этих индейцев, — пробормотал Себастьян, морщась от ужасного запаха разложения. — Принесенного в жертву человека съесть могли без раздумий, а вот просто погибших не тронули.

— Наверное, съесть жертву — это правильно с точки зрения их безумной веры, — ответил Фернан. — Впрочем, не хочу даже разбираться. Слава богу, что все окончено.

Вид опустевшего, заваленного мертвецами Теночтитлана вызывал у него отвращение и шок. Затерянный в джунглях город, на который они когда-то наткнулись в своих блужданиях, не будил таких отвратительных чувств. Там люди как будто исчезли по волшебству, оставив дома нетронутыми. Здесь же глаза ежесекундно натыкались на свидетельства того, что в столице шла война.

— Почему же эти упрямцы раньше не сдались? — почувствовав укол вины, прошептал Фернан. — Понятно же было, что город им не отстоять.

— Да все по той же причине, — заметил Риос. — Религия. Вспомни их жрецов. Вот они всегда были нашими главными противниками. Эти шарлатаны, небось, до последнего дня твердили, что боги придут и спасут своих верных слуг. А уж ацтеки, привыкшие к тому, что Теночтитлан непобедим, были слишком изумлены, когда их взяли в осаду. Испуганные и сбитые с толку, они только на жрецов и надеялись.

— И все же они храбро сражались, — вздохнул Гонсалес.

Эрнан Кортес, оставив Куаутемока в роли номинального правителя, приказал ему сделать столицу снова пригодной для жизни. Работа предстояла титаническая. Нужно было очистить город от трупов, отремонтировать поврежденные дома, восстановить работу акведука. Кортес лично следил за ходом строительных работ. Но он отчетливо понимал, что Теночтитлан уже никогда не будет таким же великолепным и неповторимым, как во времена своего расцвета. Слишком сильны были раны, нанесенные столице. А возвести заново десятки дворцов, высадить здесь тысячи деревьев, очистить каналы, перекинуть через них многие сотни мостов… Все это просто нереально сделать в стране, которая слишком ослабела из-за длительной войны.

Но главное в другом. Теночтитлан больше не будет столицей государства ацтеков. Он станет частью испанской империи. Постепенно он примет совершенно европейский вид. То, что делало его уникальным — гигантские гордые пирамиды, пышные дикарские храмы, мрачные барельефы и чудовищные скульптуры богов и демонов — отныне кануло в Лету. Кортес писал письма королю Испании, где рассказывал ему в том числе и о чудесах Теночтитлана. Но он прекрасно понимал, что человеческий язык слишком беден и не может передать того ошеломляющего впечатления, которое оказывает на посетителей столица империи. Отныне никто уже не увидит город таким, каким он предстал когда-то конкистадорам.

Что же, Эрнан Кортес мечтал увидеть чудеса и преодолеть любые трудности, совершить небывалый подвиг и прославиться. Похоже, он этого достиг. А заодно покорил гигантскую империю и увеличил испанские владения чуть ли не в два раза всего-то за одну экспедицию. Чудеса оказались уж слишком густо замешаны на крови. Крови жертв, проливавшейся на алтарях, крови испанцев, ацтеков, тлашкаланцев, тотонаков и многих других сражавшихся в этой войне.

А время чудес подошло к концу. И наступило время рутины. Первые корабли стали прибывать из Испании еще во время осады города. Они везли не столько подкрепления — много ли солдат может уместить небольшое судно, плывущее через океан? — сколько королевские приказы. А также всевозможных чиновников. Раз уж эти земли стали частью испанских владений, то им теперь требовалось надежное управление.

Кортесу пришлось решать слишком много проблем. Восстанавливать обнищавшую после войны страну, мирить между собой враждовавшие племена, бороться за власть с посланными из Европы бюрократами. Нашествие государственных служащих конкистадоры переносили плохо. Они, герои самых страшных битв, вовсе не желали подчиняться канцеляристам, которые отсиживались в тишине и покое где-нибудь в Вальядолиде или Севилье.

Король Испании, к тому же, слишком уж щедро жаловал завоеванные в Новом Свете земли своим советникам и фаворитам. Под ворохом бумажной волокиты и в хитросплетениях интриг утонуть можно было не хуже, чем в водах озеро Тескоко в полном доспехе. Юридическое образование помогало Эрнану Кортесу, но ведь и прибывшие из Европы чиновники тоже знали толк в юриспруденции.

Конкистадоры были откровенно недовольны. Никаких сокровищ они в завоеванной столице не обнаружили. Часть золота, когда-то подаренная Монтесумой, отправилась в Испанию уже давно, еще большая часть утонула в «Ночь Печали». У солдат возникали резонные вопросы — ради чего велась вся эта война и где заслуженная награда победителям? Ответа не было…

Некоторые испанцы планировали остаться здесь и надеялись получить энкомьенду — земельный надел с индейцами. Раз уж с золотом не сложилось, то главной ценностью стала плодородная земля. Но и здесь все получалось не совсем гладко. Распределением энкомьенд многие конкистадоры были недовольны, считая себя незаслуженно обойденными. Другие солдаты уже строили планы дальнейших экспедиций. В империи хватало богатых провинций, откуда в столицу стекались самые разные ресурсы, начиная от золота и нефрита, заканчивая специями и какао.

Прибывали корабли и с Кубы. Диего Веласкес продолжал писать жалобы на Кортеса, но остановить поток авантюристов, желающих славы и богатства, было уже не в его силах. На одной из каравелл нашлось место и Луису. Он прибыл в составе отряда солдат и уже в Теночтитлане случайно встретился с Фернаном и Себастьяном, которые вышли встречать пополнение. Испанцы поначалу его даже не узнали. За это время Луис подрос, возмужал, сменил пеструю набедренную повязку и плащ на обычную европейскую одежду. Но прическу отныне носил такую, какую не мог позволить себе, будучи слугой на Юкатане. Индеец высоко поднял свои длинные черные волосы, укрепив их заколками и украсив пестрыми перьями.

Себастьян на мгновение опешил, затем заключил Луиса в объятия и сказал:

— В тебе не осталось ничего от того мальчишки, что помог нам когда-то выпутаться из всех передряг! Ты превратился в настоящего мужчину. А прическа! Смотри-ка, Фернан! Такую может себе позволить только настоящий воин!

Луис, польщенный вниманием конкистадоров, улыбнулся и ответил на сносном испанском:

— А я теперь и есть настоящий воин. За эти два года на Кубе я научился обращаться с лошадьми и владеть оружием. Помнится, вы с Фернаном обещали взять меня в поход.

— Прости, что в прошлый раз мы отплыли без тебя, — сказал Гонсалес. — Кортес вынужден был срочно покинуть Кубу. Мы не успевали заехать за тобой на ферму.

— Ну вот и пришло время сдержать данное слово! — заметил Луис.

— Да, здесь очень много неизведанных земель, — сказал Фернан. — Еще один храбрец нам наверняка пригодится.

— Луис, ты даже не представляешь, какой гигантский храм есть в Теночтитлане! — заявил Себастьян. — Ей-богу, в твоем родном городе ничего подобного не было. Пойдем, я тебе его покажу. Ох и драка была, когда мы под началом Педро де Альварадо выбивали оттуда ацтеков! Ты помнишь Педро, капитана, который доставил нас на Кубу?

С этими словами Себастьян повел Луиса в сторону великой пирамиды. Фернан же пообещал присоединиться к ним чуть попозже, а пока остался, чтобы разместить прибывших солдат. Затем он вышел на улицу, но догонять Себастьяна с Луисом не стал. Он решил в одиночку пройтись по городу. Нужно было привести в порядок мысли.

Фернан неторопливо и бесцельно бродил по Теночтитлану. Он размышлял о том, что город стал своей бледной копией. Языческие храмы разрушены, дворцы сильно пострадали в дни уличных боев. Пройдет немало времени и столица обретет величественный и гордый вид, но это будет облик нового, глубоко европейского по архитектуре и планировке города. И как бы строители не старались, Теночтитлан вряд ли в ближайшие годы сравнится красотой с Севильей. Стоит ли ему самому ждать этого дня? Нет, здесь воину и искателю приключений делать уже нечего. Теперь пришло время мирных горожан, торговцев, сановников и губернаторов. Настоящему конкистадору, готовому рисковать жизнью, открывать новые земли, терпеть голод и жажду, сражаться с полчищами врагов в этом городе отныне не место.

Себастьян планировал присоединиться к отряду Гонсало де Сандоваля, который собирался выступить в поход в одну из провинций. Там осталось три или четыре крупных и решительно настроенных ацтекских гарнизона. Земля в тех краях была богатая, так что после окончательного усмирения индейцев солдаты могли остаться там жить. Риос звал и друга с собой, но Фернан соглашаться не спешил. И вот теперь в раздумьях бродил по Теночтитлану.

Многие испанцы искали в Новом Свете спасение от бедности. Для них богатая провинция была настоящей удачей, но сам Гонсалес не нуждался в деньгах. Он покинул Севилью в поисках подвигов и приключений, снедаемый желанием показать себя и своими глазами посмотреть на чудеса. Да уж, всего этого на его долю выпало достаточно…

«А ведь прошло уже четыре года! — снизошло на него внезапное озарение. — Я отправился в Новый Свет в 1517 году, а сейчас уже 1521!»

Фернан замер, как будто окаменев. В бесконечной суматохе сражений и опасностей ему некогда было подумать о неумолимом беге времени. Четыре года! Казалось, что совсем недавно он сел на корабль, который отправлялся через океан. Ему тогда было всего восемнадцать.

Гонсалес сбросил с себя оковы изумления и подошел уличному торговцу. Эти люди, неугомонные и предприимчивые, сновали повсюду, предлагая испанцам и индейцам еду, ткани, разную мелочевку. Их присутствие было еще одним явным признаком того, что город оживал. Фернан опустил руку в кошелек и достал оттуда несколько бобов какао. Обычная в этих краях плата. Теночтитлан долго будет жить наследием индейцев. Монеты в широкий оборот войдут еще нескоро. Испанец протянул бобы торговцу и взял с толстой плетеной циновки небольшое обсидиановое зеркало. Подобные изделия местные жители изготавливали с немалым мастерством.

Сильно ли он изменился? Угольно-черная пластина, отшлифованная до блеска, отразила его лицо. Фернан вспомнил, как почти четыре года назад, отстав от экспедиции, он пытливо и внимательно изучал спутника, с которым ему предстояло выживать в дебрях Юкатана. И с каждой секундой он тогда все больше успокаивался, поскольку Себастьян казался человеком, способным выбраться из любой передряги. Риоса украшали шрамы, свидетели пережитых опасностей, а сам он хладнокровно глядел на окружающие их джунгли с вечным прищуром меткого стрелка, выбирающего цель. Интересно, увидят ли теперь другие и в самом Фернане такого же бывалого ветерана?

Из черного зеркала смотрело по-прежнему молодое лицо, которому даже отросшая за несколько дней щетина не могла добавить возраста. И все же в лице этом не осталось практически никакой мягкости. Испытания обтесали скулы, недоедание последних месяцев заострило черты. Тонкий шрам над правой бровью напоминал об одной из схваток, когда испанцы выбивали ацтеков из Истапалапана. Другой, чуть заметнее — о битве при Отумбе, когда индеец ударом дубины чуть не выбил Гонсалеса из седла. Еще одна отметина осталась слева на подбородке. А глаза смотрели уверенно и цепко, как будто выискивая опасность. Да уж, это лицо принадлежало конкистадору, а не молодому аристократу, изнывающему от скуки и бесцельности жизни в роскошном и богатом доме в блистательной Севилье…

Фернан шел по земляной дамбе. Именно по этой насыпи отступали конкистадоры во время «Ночи Печали». Где-то здесь он упал в воду… Или не здесь? События так перемешались в голове, что Гонсалес не мог даже примерно вспомнить место, где он чуть не погиб. Если бы не внимательный Себастьян и не силач Кристобаль де Олеа, то род Гонсалесов бы уже прервался.

Фернан скользил взглядом по воде. Где-то на дне лежит, скаля крупные зубы, золотая статуэтка индейского божества. Бога-плута, который, по словам Марины, только о том и мечтает, как бы погубить очередного человека. Что же, истукан так и не сумел утащить на тот свет Фернана Гонсалеса, хотя и был к этому очень близок. Теперь он похоронен на дне озера навечно. Хотя… Золото не стареет. Ему не страшна вода. Возможно, через сотни лет Тескоко обмелеет и злобный индейский идол вновь попадет в руки другого человека. Фернану оставалось лишь надеяться, что тот, еще не родившийся человек, также сумеет справиться с кознями золотого истукана.

А сам Гонсалес все испытания выдержал. Он пускался в такие головокружительные авантюры, какие только можно вообразить. Путешествовал по Юкатану, бежал из плена, сражался против полчищ врагов. Отправлялся в самые опасные разведки по Чолуле и Теночтитлану, выслеживал в джунглях наемных убийц, ниспровергал статуи кровавых языческих богов. Ни один рассказ не смог бы передать того, что ему довелось испытать. Что же, он может сказать, что сумел показать себя и прославить род Гонсалесов. Пожалуй, пришла пора возвращаться домой…

Эрнан Кортес в сопровождении нескольких солдат и Марины пришел к Куаутемоку, окруженному свитой. Император ацтеков прекрасно понимал всю ничтожность своего марионеточного положения. Он все еще считался уэй-тлатоани ацтеков, подданные продолжали выказывать ему должное почтение, но в реальности всем управляли чужеземцы. Такое положение тяготило сына и племянника повелителей, выросшего во дворце и привыкшего ко всей полноте власти. Когда-то Куаутемок недоумевал, как же Монтесума умудрился попасть в руки Кортеса, а вот теперь и сам оказался в такой же ловушке.

Генерал-капитан был хмур. Отсутствие золота сильно подорвало его авторитет среди солдат. Да и прибывшие из Испании чиновники в своих отчетах королю прямо указывали, что драгоценности Теночтитлана наверняка присвоены предводителем конкистадоров.

— Уэй-тлатоани, я помню угрозы, брошенные одним из твоих послов во время очередных переговоров. Когда стало ясно, что Теночтитлан не устоит, то он заявил, что вы утопите все свое золото, только бы оно не досталось нам. Надеюсь, он сказал это сгоряча и ничего такого ты не сделал.

— Разве ты получил мало богатств? — с достоинством ответил Куаутемок. — Лучшие ювелиры создавали несравненные украшения для нас, жителей этой земли. Такие драгоценности были сделаны во времена могущества и славы моего народа, с молитвами нашим богам, ради увеличения красоты и славы Теночтитлана. Зачем тебе фигурки воинов-орлов и воинов-ягуаров? Хочешь их переплавить? Разве ты мало уничтожил настоящих бойцов, защищавших мою столицу? Зачем статуэтки наших богов, раз уж ты их так ненавидишь? Умерь свою алчность.

— Страна разорена войной, урожаи скудны, так как мужчины провели лето на полях сражений, а не на полях с маисом, — ответил Кортес. — Это золото нужно, чтобы вдохнуть жизнь в империю. Да и солдаты, преодолев немыслимые трудности, требуют справедливую награду.

— Ты хотел получить Теночтитлан и, несмотря на все усилия защитников, ты его завоевал. Чего же еще ты хочешь? Все драгоценности были брошены в воду по моему приказу. Озеро Тескоко долго оставалось нашим домом, и теперь оно получило награду. Это благодарность моего народа, наследство, то скудное богатство, что еще осталось у нас после щедрости Монтесумы. Как ты отплатил за его радушие?

— Монтесума был куда умнее тебя! — гневно бросил Кортес. — Он понимал, что с нами лучше не ссориться. И убили его твои земляки. Не по твоему ли приказу? Может быть, это тебе тогда власти захотелось? Отвечай, где сокровища?!

— Ты завоевал нашу державу. Озеро Тескоко теперь под твоим владычеством. Попроси его, вдруг оно отдаст тебе золото! — насмешливо ответил Куаутемок.

— Ты напрасно упорствуешь. Драгоценности вы наверняка спрятали. Я все равно узнаю то, что мне нужно. Лучше избавь себя от боли и унижений.

В словах Кортеса звучала неприкрытая угроза, но Куаутемок лишь равнодушно пожал плечами с истинно королевским величием. Пожалуй, лишь гордость прирожденного правителя позволяла ему не впасть в отчаяние и вести себя с достоинством. А вот наступил и тот редкий момент, когда он мог показать, что захватив его силой оружия, Кортес, тем не менее, не обрел над пленником всей полноты власти.

— А, ты еще и упрямиться вздумал?! — изумленно спросил Эрнан Кортес. — Ты уже не властелин империи, где все совершалось по твоему желанию. Ты сам хоть понимаешь, чем эта война должна была закончиться для ацтеков? Тлашкаланцы, тотонаки, жители Тескоко, десятки других племен… Все они вступили в мое войско с главной целью — отомстить вам за годы тирании. Они мечтали увидеть, как Теночтитлан будет уничтожен, а вместе с ним и весь народ ацтеков до последнего человека. И так бы и произошло, если бы армией командовал не я.

— Если бы армией командовал не ты, то мы бы победили, — с сожалением сказал Куаутемок.

— Но вы проиграли, а я, победив, проявил милосердие, хотя из-за вашего упрямого сопротивления потерял слишком много храбрых солдат. И теперь ты решил назло мне укрыть сокровища, которые самому тебе уже не принесут пользы. Я не собираюсь с тобой торговаться!

В тот же день Куаутемока и еще нескольких значительных вождей подвергли пытке. Вились языки пламени, жадно хватаясь за босые ноги людей, разносились стоны и крики тех, кто не мог выдержать чудовищную, сводящую с ума боль. Но все было тщетно. Видимо, драгоценности и в самом деле попали на дно озера Тескоко. Сам Куаутемок вынес экзекуцию с таким мужеством, которое помимо воли вызвало восхищение испанцев. Он не только сумел удержаться от крика, но еще и подбадривал своих друзей, когда они, истерзанные мучениями, взывали к нему с просьбой открыть тайник с золотом.

Поняв, что этим ужасным методом ему ничего не добиться, Эрнан Кортес приказал прекратить пытку. Он прислал к вождям лекаря, а сам вышел на берег. Озеро Тескоко раскинулось на многие мили вокруг, все такое же необъятное и могучее, как и раньше. Его не осушить и не вычерпать. Оно хорошо умело хранить то, что ему доверили. Где-то там, на дне, в цепких объятиях ила лежат сотни испанцев, утонувших во время «Ночи Печали», их оружие, доспехи, золото, утащившее их под воду. И там же лежат сокровища ацтеков. Похоже, что они потеряны навсегда.

Эрнан Кортес понимал, что работа предстоит колоссальная. Наладить заново жизнь целой империи непросто. С одной стороны даже хорошо, что из Испании плывут чиновники. Без организованной государственной машины управлять этой страной невозможно. С другой стороны, европейцы, только что прибывшие в Новый Свет, совсем еще не понимают индейцев, их мировоззрение, жизненный уклад, традиции. В будущем это принесет множество проблем.

Капитаны его, люди энергичные и так и не утолившие жажду странствий, рвались в походы. Что же, империя ацтеков велика. В отдаленных землях на их долю еще хватит приключений. Да и за границами империи Новый Свет не заканчивается. Педро де Альварадо, отлично ладивший с тлашкаланцами, успел сходить в поход против одного из взбунтовавшихся племен. Его испано-индейское войско подавило восстание без проблем.

Гонсало де Сандоваль, Кристобаль де Олид, вернувшиеся из Испании Диего де Ордас и Франсиско де Монтехо. Все они тоже собирались возглавить отряды и разойтись по провинциям. Верные помощники своего генерал-капитана, они помогут удержать империю в подчинении. Хотя, кто знает? Не случится ли так, что кто-то из капитанов пожелает обрести независимость и стать полноценным правителем на покоренных им лично землях? Ведь в этом случае они просто последуют примеру самого Кортеса, некогда нарушившего приказ губернатора Кубы.

Эрнан Кортес жаждал небывалых свершений, мечтал найти применение талантам первооткрывателя и завоевателя. И эта экспедиция предоставила ему такую возможность. Здесь, в диком, как все думали, краю, он обнаружил огромную державу. И вот, спустя два года, империя ацтеков покорена. Ему самому это казалось эпохальным событием, наподобие падения Трои или взятия Рима. Целая эра завершилась…

Эрнану Кортесу вспомнились рассказы Марины, поветсвующие о закате четырех Солнц, что неизменно вело к гибели всего человечества. Местные мудрецы не могли предсказать точной даты заката Пятого Солнца. Но вот, похоже, он и наступил. Только на этот раз человечество выжило, а гибель постигла ацтекских богов. Отныне на этих землях будет новый порядок.

Кортес видел, как вожди отдаленных племен прибывают к Теночтитлану для того, чтобы своими глазами убедиться в том, что он пал. Индейцы изумленно бродили по городу, дивясь произошедшим здесь переменам. Для них низвержение ацтеков стало каким-то немыслимым событием. Разумеется, эти визиты преследовали двойную цель. Отныне вся эта земля принадлежит Испании, и касики спешили сюда, чтобы из рук конкистадоров получить подтверждение своих прав на правление. И Эрнану Кортесу приходилось проводить долгие часы на переговорах, пытаясь с помощью Марины вникнуть во все детали традиций наследования. Вождей было много и административные вопросы ждать не могли.

А ведь тут еще и встала во весь рост проблема христианизации. Местных жителей надлежало крестить и отвратить от языческих культов. Из Испании прибывали миссионеры. Среди монахов попадались самые разные люди. Впрочем, как и среди самих конкистадоров. Некоторые пылали фанатичным огнем и мечтали искоренить кровавые культы самыми суровыми методами. Другие священники были преисполнены сострадания к туземцам, не знающим света истинной веры. Такие готовы были с утра и до ночи бороться за душу каждого новообращенного. Они осваивали местный язык, терпеливо объясняли своим прихожанам суть христианской веры, а заодно обучали индейцев письменности.

Вожди союзных конкистадорам племен тоже не теряли времени даром. Касики стремились занять достойное место в этом меняющемся мире. Добивались признания своих прав на управление теми или иными землями. Старались выдать своих сестер или дочерей за знатных испанцев. Поспешно крестились и обзаводились невероятно сложными именами, в которых сплетались традиции индейцев и европейцев. Так правитель влиятельного города Тескоко стал называться дон Эрнан Кортес Иштлильшочитль, добавив себе имя генерал-капитана, который стал его крестным отцом. Вот так, постепенно меняя язык, религию и письменность, империя ацтеков превращалась в провинцию Новая Испания, которая затем станет Мексикой…

Фернан Гонсалес стоял на палубе корабля, плывущего в Европу. Грудь его укрывала кираса, а голову защищал шлем. Посреди моря в этом не было никакой необходимости, но сила привычки взяла свое. Фернан чувствовал себя очень неуютно без доспехов. Как Гонсалес и предполагал, он даже уснуть не мог, если не сжимал в руке рукоять меча. Да, несколько лет бесконечных опасностей и сражений очень его изменили.

Каравелла покачивалась на морских волнах, а он задумчиво смотрел вдаль. Решение вернуться на родину далось ему нелегко. В Новом Свете он ощутил наконец-то пульс настоящей жизни, нашел применение своей доблести и воинскому мастерству. Здесь ему постоянно приходилось рисковать головой. Но не ради того, чтобы разогнать скуку, как когда-то он поступал в Севилье. А ради великих подвигов. Шутка ли — завоевать целую империю? Но конкистадорам удалось.

Здесь Фернан подружился с Себастьяном, который показал себя отличным товарищем. Он давно бы погиб, если бы не постоянная забота и помощь Риоса. А еще познакомился с такими великими людьми как Эрнан Кортес и Монтесума, Педро де Альварадо и Гонсало де Сандоваль, Куаутемок и Чичимекатекутли. Распрощаться с ними было нелегко. И все-таки Фернан взошел на борт каравеллы.

Его неодолимо тянуло в родной город. Хотелось пройтись по знакомым улочкам Севильи, почувствовать запах цитрусовых деревьев, встретить старых приятелей, которые с удивлением отметят то, как он посуровел и возмужал. Хотелось зайти в грандиозный кафедральный собор, более удивительный, чем все пирамиды Нового Света, постоять перед знаменитой колокольней Ла Хиральдой, которая когда-то была минаретом мечети. Предки в свое время освободили Севилью от владычества мавров, Фернан же не побоялся пересечь океан, чтобы совершить свои подвиги.

Он хотел войти в родной дом и повесить на стену диковинное оружие с обсидиановыми и кремневыми наконечниками, как напоминание о пережитых опасностях. И тем самым начать новую коллекцию. Пускай потомкам она тоже послужит стимулом для храбрых и отчаянных поступков! Кстати, о потомках. Конечно же, Фернан еще и поэтому мечтал снова очутиться в Севилье. Торжественно проехать по ее улицам на быстроногом жеребце, ощущая на себе заинтересованные и восхищенные взгляды из-под женских вуалей. Комплиментами и искусной игрой слов добиться свидания с очередной красавицей. Чтобы потом, с замирающим от предвкушения сердцем спешить на встречу с ней по залитым ночной мглой улицам Севильи.

Фернан знал, что в Новом Свете многие испанцы женятся на местных девушках. Смуглые, изящные, с глубокими чародейскими глазами, они обладали особым шармом. А некоторые были так прекрасны, что могли соперничать с самыми красивыми испанками. Но Гонсалеса, тем не менее, тянуло домой. Пора подумать и о продолжении рода! Именно в Севилье он надеялся найти невесту.

Фернан вез с собой немало трофеев. Деревянные мечи и топоры с наконечниками из обсидиана и кремня, пестрые щиты с длинными плюмажами, ковер с мозаикой из перьев. Глиняные кубки и курильницы, расписанные сложными узорами. Черные как смола и блестящие как стекло обсидиановые зеркала. Золотые и нефритовые украшения лучших ацтекских ювелиров: статуэтки, диадемы, ожерелья. Все это не ради обогащения. Денег у Фернана хватало. Эти вещи были дороги ему как память об этом удивительном мире и о приключениях, которые он пережил. А какое изумление вызовут они у его старых друзей в Севилье…

Охваченному мечтами Фернану пришлось очень быстро вернуться к реальности. Сзади на палубе раздался пронзительный крик, полный такого ужаса, что, казалось, человек вообще не может издавать подобные звуки. Вслед за этим разнесся безумный визг, переходящий в угрожающий утробный рев. Так мог орать какой-нибудь ацтекский демон, но не живое существо.

Гонсалес моментально развернулся и выхватил меч. Из стоящей под навесом клетки вырвался ягуар. Его везли в Европу в качестве диковинки для королевского двора. И в этот миг зверь кинулся на одного из матросов. Человек зашелся от крика, терзаемый клыками и когтями гигантской кошки. Моряки, испуганные нападением, бросились врассыпную. Фернан же ринулся навстречу хищнику. Ягуар поднял окровавленную морду и уставился на бегущего к нему человека.

В голове всплыли давние слова Марины: «Это могучий господин местных джунглей… Никто не может противостоять ему… Когда добыча смотрит в его глаза, она теряет волю к сопротивлению»

«Я не добыча! — гневно подумал Фернан. — Я испанский конкистадор и могу победить любого врага!»

В эти мгновения Гонсалесу казалось, что время почти остановилось, как будто во сне, когда ты движешься невероятно медленно. Но на ягуара это, к сожалению, не распространялось. Зверь молниеносно прянул в сторону, изогнувшись в воздухе, и уйдя от свистнувшего клинка. И тут же рванулся в атаку. Фернан успел всадить острие меча в грудь хищнику, прошив его насквозь. Но остановить свирепую пятнистую кошку было не так легко. Она вцепилась в испанца и они покатились по палубе. Могучая когтистая лапа с размаха ударила по шлему. Сталь, разумеется, выдержала, однако Фернану показалось, что его ударили кузнечным молотом. В глазах потемнело, но он выхватил кинжал и всадил его в горло зверю. Потом еще и еще раз.

Ягуар рычал и визжал, бил всеми четырьмя лапами и пытался дотянуться до шеи Гонсалеса. Если бы не кираса и шлем, то человек быстро бы погиб в этой борьбе со зверем. Он и так уже был ранен. Левое плечо, располосованное когтями, горело как в огне и рука моментально стала хуже слушаться. Голова гудела от страшных ударов. Фернан все же сумел подмять хищника под себя. Боже, сколько же силы в этой твари! Ему казалось, что под ним бьется чудовище, могучее и неудержимое, как прибой, и состоящее из сотни когтистых лап.

Он снова всадил кинжал в горло и провернул его там. Даже смертельно раненый ягуар мог еще успеть убить своего врага. Сквозь рык и рев кошки в ушах Гонсалеса звучали эхом вопросы Марины: «Ты одолел его? Без Себастьяна бы не справился?»

Фернан знал, что на корабле есть и еще солдаты, но где они? Счет шел на секунды. К тому времени, когда они окажутся рядом, битва уже завершится. Хищник разодрал ему правый локоть. Гонсалес снова выдернул кинжал и из последних сил всадил его под подбородок ягуару. Длинный клинок достал мозг. Зверь еще раз дернулся и затих. Фернан, весь окровавленный и израненный, не веря своим глазам, сумел подняться на ноги.

Над головой было безоблачное небо. Падая навзничь, он не видел ничего, кроме этой бескрайней синевы. Через мгновение к нему подбежало несколько вооруженных солдат.

— Испанскому кабальеро все под силу, — в полузабытьи прошептал он те слова, которые когда-то сказал Марине…

Фернан пришел в себя только через несколько дней. Из-за кровопотери у него началась лихорадка. К счастью, на каравелле оказался опытный медик, который сумел хорошо обработать раны. Гонсалес очнулся, когда Куба осталась уже далеко позади и вокруг расстилались бескрайние воды Атлантического океана.

— Вы настоящий герой, ваша милость, — сказал Фернану матрос, дежуривший у его постели. — Зверюга нагнала на людей страху. По мне, так и вовсе нечего было тащить ее с собой.

— Со мной все в порядке?

— Да, руки и ноги целы. Вы потеряли много крови и ослабли, но опасаться нечего. Через пару дней сможете выйти на палубу.

— А что с моряком, на которого напал хищник?

— Диего жив, хотя ему прилично досталось. Плечо прокушено, грудь располосована когтями. Правая рука плохо слушается. Но если бы не ваше вмешательство, то он бы наверняка погиб. Вы, надо полагать, уже сталкивались с такими кошками?

Гонсалес нехотя кивнул. Матрос, увидев, что раненый еще слишком слаб для беседы, решил его не беспокоить.

Фернан лежал и думал, что доспехи все же никогда не бывают лишними. Осторожность превыше всего! А еще он полагал, что Новый Свет не пожелал отпустить его без последнего испытания. Даже далеко в море его подстерегала опасность из диких земель. Может, это была отчаянная попытка золотого истукана, лежащего на дне озера, все-таки дотянуться до человека, который так долго им владел, но сумел преодолеть все ловушки и невзгоды? А в душе поднималась волна ликования. Фернан чувствовал, как его распирает от гордости. Теперь он мог уверенно сказать, что сумел даже ягуара одолеть в одиночку! Что же, он прошел через все опасности. Пожалуй, теперь действительно пришло время вернуться домой!